* * *
Солнце уже вот-вот должно было зайти, когда Менедем приказал бросить якоря. Соклей все еще хмурился.
- Приободрись, - сказал Менедем. - Вот, видишь? Теперь даже нос судна нацелен куда надо.
И вправду, он развернул "Афродиту" так, что ее нос смотрел на юго-запад, на проход между островами - и на материк Аттики за ними.
Соклей вздохнул.
- Знаю, мой дорогой. Но мы еще не там, и я не буду доволен до тех пор, пока мы не прибудем на место.
"И даже после того", - подумал Менедем.
Идеальный мир, который придумал для себя Соклей, иногда мешал ему примириться с несовершенством мира реального. Менедем, однако, не попрекал этим двоюродного брата; на акатосе было слишком тесно, чтобы затевать чересчур жаркие споры.
Хлеб и оливковое масло, сыр и оливки, самое простое красное вино - таков был ужин моряков в море. Нынче вечером им не пришлось насладиться даже кефалью, попадались одни сплошные кильки. Менедем пожал плечами.
"Ничего, поедим как следует, когда попадем в Афины", - подумал он.
- Еще одна ночь на досках, - сказал Соклей, когда братья вытянулись бок о бок на юте. - Я не отказался бы снова поспать в постели.
На этот раз Менедем решил, что может поддразнить своего спутника, не разозлив его:
- Боюсь, в Милете ты не очень-то много спал, когда ложился в постель с гетерой.
Соклей фыркнул.
- Уж кто бы говорил!
- А что я? - Менедем постарался ответить самым невинным тоном. - Я в Милете ничего такого не делал.
- Не в Милете, - хмуро отозвался Соклей.
Менедем снова запротестовал, но ответом ему было только глубокое, тяжелое, ровное дыхание. Прошло немного времени, и он сам уснул.
* * *
Менедем проснулся в середине ночи и стал гадать, что его разбудило. Потом понял, что движение "Афродиты" изменилось: все так же набегали волны с севера, но зыбь стала меньше. Менедем пробормотал что-то себе под нос, плотнее завернулся в гиматий и снова уснул.
Когда наутро он пробудился, его не удивило, что ветер стих, хотя капитан "Афродиты" едва мог вспомнить, что он просыпался раньше. Перехватив его взгляд, Диоклей изобразил жестами, что гребет. Менедем кивнул - он был согласен с келевстом.
- Мне остается только сказать: "Хорошо, что мы не на крутобоком парусном судне", - заявил Соклей, когда Менедем разбудил двоюродного брата и тот понял, что начался штиль. - Если бы мы были на крутобоком судне так близко от Афин и без всякой надежды к ним подойти, я бы наверняка завопил от ярости.
- Не сомневаюсь, - ответил Менедем.
Соклей хмуро посмотрел на него.
- Но, - продолжал Менедем, - поскольку мы ходим на веслах почти так же быстро, как и под парусом, ты можешь поберечь силы до той поры, пока тебе не придется вопить на своих собратьев-философов.
- Да какой я философ, - печально проговорил Соклей. - У меня для этого слишком мало свободного времени.
- Зато ты делаешь хоть что-то полезное, а многие ли из тех пустозвонов могут о себе такое сказать? - отозвался Менедем.
Двоюродный брат удивленно посмотрел на него, и, прежде чем Соклей успел ринуться на защиту философов, Менедем добавил:
- Ешь свой завтрак, а потом сделай еще одну полезную вещь: помоги мне раздать команде оружие.
Как у большинства торговых галер - и, если уж на то пошло, как и у большинства пиратских судов, - у "Афродиты" на борту имелся обширный ассортимент оружия: около дюжины мечей (Соклей прицепил один к поясу), несколько легких щитов как у пельтастов, дротики и пики, резаки, пара кривых ножей, железные ломы и ножи. Менедем положил свой лук и колчан со стрелами в такое место, откуда их можно будет быстро схватить.
"В крайнем случае, Соклей или кто-нибудь другой сможет их схватить, - подумал он. - Я-то буду занят управлением судном".
Он пожал плечами. Возможно, все это было лишь пустой тратой времени. Даже если пираты погонятся за "Афродитой", то та продемонстрирует им свою силу, что, вероятно, заставит морских разбойников выбрать себе другую жертву. Но лучше не расценивать возможную угрозу как реальную, тогда ты и впрямь будешь готов к любым неожиданностям.
* * *
- Риппапай! Риппапай! - выкрикнул Диоклей и ударил колотушкой в бронзовый квадрат.
Когда до канала между Андосом и Эвбеей осталось не так уж много, он оглянулся через плечо на Менедема и спросил:
- Ты не хочешь посадить всех людей на весла, чтобы мы смогли побыстрей проскочить через пролив?
Начальник гребцов вел себя так, будто "Афродите" суждено было угодить в переплет. Менедем кивнул, принимая это как должное.
- Да, давай. В этом сезоне нам не часто приходилось браться за оружие, вот и посмотрим, насколько хорошо с ним управляются люди.
- Ладно.
Диоклей приказал гребцам занять места на скамьях, Менедем послал Аристида на бак, чтобы тот высматривал пиратов, пока акатос будет проходить мимо мысов.
"Если мы собираемся проскочить канал, мы должны справиться с этим делом как можно лучше", - подумал Менедем.
Пока торговая галера быстро шла по каналу, он смотрел то на север, то на юг, то на один остров, то на другой. Вряд ли Диоклей задавал темп быстрее, даже когда прошлым летом они пытались спастись от римской триеры.
"Как только мы минуем канал, люди будут рады сбавить темп", - подумал Менедем.
Но когда он уже было решил, что канал благополучно пройден, Аристид вдруг указал влево и заорал:
- Судно! Судно!
- Чума и холера! - воскликнул Менедем, увидев, как некое судно, появившись из укрытия за мысом на северном берегу Андроса, ринулось к "Афродите".
- Что будем делать? - спросил Соклей. - Эх, зря мы не попытались пройти через канал вчера днем.
- Этот ублюдок наверняка прятался там и вчера, - ответил Менедем. - Во всяком случае, не много честных людей ходят на гемолиях.
Галера с двумя рядами гребцов была самым стройным и быстроходным из всех существующих судов. Ее команда уже опустила мачту и уложила ее сзади скамей гребцов на верхней палубе.
- Повернем к ним и попытаемся напугать? - спросил Диоклей.
- Я как раз и собираюсь это проделать, - ответил Менедем. - Не может быть, чтобы их команда была больше нашей, так зачем им с нами связываться?
Он положил "Афродиту" в крутой поворот, направляя акатос к гемолии.
- Прибавь темп, если можно.
- Слушаюсь, шкипер. - Келевст чаще забил в бронзовый квадрат, крича: - Давайте, парни! Не жалейте спин! Заставим этого грязного грифа улететь обратно в гнездо!
- Надеюсь, он и вправду улетит, - негромко проговорил Соклей.
- Я тоже надеюсь, - ответил Менедем.
Однако что-то не похоже было, что гемолия хочет повернуть. Ее гребцы работали веслами так же слаженно, как гребцы "Афродиты"; те пираты, чьи скамьи пришлось убрать, чтобы дать место уложенной мачте и рею, стояли у борта, готовясь - или делая вид, что готовятся, - хлынуть на борт торговой галеры.
- Хочешь, я возьму твой лук, как делал возле Халкиды? - спросил Соклей.
- Да, давай; поднырни под рукояти рулевых весел и возьми его, - ответил Менедем. - А потом - вперед. Решай сам, когда начать стрельбу. Целься в их командиров, если удастся.
- Понял.
Соклей взял лук и колчан, потом поспешил на бак между двух рядов задыхающихся, потных гребцов.
Люди, гнавшие "Афродиту" вперед, не могли видеть, что происходит, как не могли видеть этого все гребцы во всех морях со времен Троянской войны: ведь они были просто орудиями, приводившими судно в движение. И сейчас Менедем с Диоклеем должны были как можно лучше использовать эти орудия.
Гемолия приближалась.
- Не похоже, чтобы эти шлюхины дети хотели отказаться от погони, верно? - спросил келевст.
- Не похоже, - с несчастным видом согласился Менедем.
Капитан чувствовал свою вину: он подвел "Афродиту" ближе к Андрону, а не к Эвбее, потому что больше беспокоился о пиратах с южного берега Эвбеи. А ведь столкновения с этим пиратским судном можно было бы и избежать. Все еще донельзя мрачный, Менедем продолжал:
- Мы не можем от него уйти. Гемолия перегонит любое судно.
Диоклей не спорил - с такой прописной истиной никто не смог бы спорить. Однако большинство пиратов не считали выгодным сражение с многочисленной командой другой галеры. Разве что капитан этой гемолии окажется исключением…
Менедем приметил место недалеко от кормы пиратского судна, куда надеялся направить таран. Капитан гемолии, стоящий на рулевых веслах, наверняка выбрал такую же цель на "Афродите".
- Давай, - пробормотал Менедем. - Беги, удирай, и чтоб тебя склевали вороны!
Аристид прокричал:
- Они стреляют!
И верно, стрелы по дуге взвились вверх и понеслись к "Афродите". Первые плюхнулись в воду, сильно не долетев до судна. Лучники всегда слишком рано начинают стрельбу. Нет - почти всегда… Соклей спокойно стоял на небольшом баке, наложив стрелу на тетиву, но пока не поднимал лука. Если и был на свете человек, который мог ждать до тех пор, пока не представится шанс сделать выстрел, таким человеком был тойкарх "Афродиты".
Стрела ударила в ахтерштевень в паре локтей от головы Соклея, и это, казалось, побудило его к действиям. Он вскинул лук на вытянутой левой руке, оттянул тетиву к уху, как научили эллинов делать персы, и выстрелил. Никто на борту атакующей гемолии не упал, поэтому Менедем решил, что его двоюродный брат промахнулся. Соклей вытащил из колчана вторую стрелу и выстрелил снова.
На этот раз Менедем услышал вопль боли, который донесся через сужающееся пространство между двумя судами.
- Браво! - выкрикнул он. - Хороший выстрел!
Мгновение спустя один из гребцов "Афродиты" издал такой же вопль и схватился за плечо. Он пропустил гребок, и его весло сбило весло сидящего сзади. Торговая галера попыталась отклониться от курса, и Менедем заработал рулевыми веслами, чтобы ее нос остался нацеленным на пиратское судно.
- Освободите весло! - крикнул Диоклей.
Пара моряков, не занятые греблей, втащили весло внутрь.
Новые стрелы начали ударять в палубный настил акатоса. На пиратском судне было несколько лучников, а на "Афродите" - один Соклей. Несколько стрел просвистели мимо него: враги пытались его уложить, но ни один не попал. Спокойно, словно он тренировался в гимнасии, Соклей сделал ответный выстрел. Еще один пират взвыл и с шумом плюхнулся в море.
- Отличный выстрел! - воскликнул Менедем.
- Они не сворачивают, - сказал Диоклей.
- Вижу, - ответил Менедем. - Давай посмотрим, удастся ли нам переломать у них весла с левого борта.
- Тот же трюк, который мы выкинули с триерой, а? - Немного подумав, начальник гребцов кивнул. - Стоит попробовать. Это наверняка безопаснее, чем бегство.
Еще один моряк на "Афродите" - не сидевший на весле - заорал и рухнул, держась за ногу. Гемолия была теперь ужасающе близко, ее весла поднимались и опускались, поднимались и опускались ровными слаженными движениями. Менедема беспокоило, что пираты так хорошо гребут. С такой командой и с таким быстроходным судном их капитан мог строить собственные планы. Если он в последний момент свернет…
- Весла левого борта - убрать! - взревел Диоклей.
В тот же миг пиратский главарь тоже прокричал команду. И когда гребцы, сидящие по левому борту "Афродиты", втянули свои весла внутрь, точно так же поступили и гребцы гемолии.
Ни одно судно не расщепило своим корпусом весла другого; ни у кого из гребцов обеих команд не были сломаны руки и вывихнуты плечи, никто не потерял весла. Но из-за опущенной мачты гемолии пираты, чьи места были на кормовой верхней палубе, теперь не могли грести, и, когда два судна разминулись - так близко, что можно было плюнуть с одного на другое, - некоторые из этих незанятых гребцов забросили на борт "Афродиты" абордажные крюки.
- Перережьте канаты! Рубите их, ради богов! - закричал Менедем.
Внезапно слившиеся в объятии - каком угодно, только не любовном, - две галеры стали вращаться вокруг общей оси.
Моряки "Афродиты" отчаянно кромсали канаты, привязанные к крюкам, в то время как пираты тянули за эти канаты, чтобы подтянуть суда еще ближе друг к другу. Дико вопя на каком-то странном языке, вообще не похожем на эллинский, пираты начали перепрыгивать через три или четыре локтя открытой воды на палубу торговой галеры.
* * *
Соклей послал последнюю стрелу в вопящих людей на борту гемолии, опустил лук Менедема, выдернул из ножен меч и ринулся вперед, чтобы присоединиться к бою, кипевшему в центре "Афродиты".
- Пожиратели дерьма! Грабители храмов, шлюхины дети! - завопил он и прочертил мечом дугу, целясь в пирата, пинавшего одного из моряков в лицо.
Лезвие ударило между шеей и плечом, хлынула кровь, пахнущая горячим железом. Пират с ужасающим воплем повернулся к Соклею, а тот ткнул его в живот. Пират рухнул; Соклей перешагнул через него и бросился на следующего врага.
Безумие в очень тесном пространстве - вот как впоследствии Соклей вспоминал этот бой. Команда "Афродиты" и сама едва помещалась на акатосе, а теперь, когда на борту судна стало вдвое больше народу, оставалось лишь одно: хватать ближайшего врага и пытаться его убить. Нелегко было даже отличить своих от чужих - один из моряков "Афродиты" чуть было не размозжил Соклею голову кофель-нагелем.
- "Афродита"! - кричал Соклей снова и снова. - "Афро…" - у-у-уф!
Пират, потерявший свое оружие, ударил его в живот. Соклей согнулся, но тут же заставил себя выпрямиться, одной только силой воли.
"Если я упаду, меня затопчут насмерть", - подумал он и схватился за ближайшего человека, чтобы сохранить равновесие. Этим человеком оказался еще один пират, с большими золотыми серьгами в ушах - так он хранил свое богатство, вместо того чтобы носить золотые кольца на пальцах. Было слишком тесно, чтобы пустить в ход меч, - даже удержать меч в руке было достаточно сложно. Но левая рука Соклея осталась свободной, и, схватив одну из серег, он дернул изо всех сил. Золотое кольцо освободилось, разорвав мочку уха, пират взвыл от боли. Серьга осталась на указательном пальце Соклея.
"Что ж, я только что заработал дневную плату, - подумал он. - Теперь надо посмотреть, проживу ли я достаточно долго, чтобы ею воспользоваться".
К несчастью, то была очень здравая мысль.
Когда вокруг стало чуть просторнее, Соклей обменялся ударами мечом еще с одним пиратом. Это вовсе не походило на тренировочный бой в гимнасии: палуба "Афродиты" качалась под ногами благодаря волнам и топчущимся по судну людям. Моряки и пираты вокруг толкались, давили, кричали и сыпали проклятиями, и Соклей боялся получить нож в спину почти так же сильно, как боялся парня перед собой, пытавшегося пустить ему кровь мечом.
Этот пират, облаченный только в бронзовый шлем без гребня и перевязь для меча, был свиреп, но не очень искусен. Он отбил меч Соклея, направленный ему в грудь, однако следующий удар угодил пирату в голову и, хотя благодаря шлему не раскроил череп, заставил разбойника покачнуться. Соклей ринулся вперед и толкнул врага изо всех сил. Размахивая руками, пират перелетел через борт и упал в море.
Другой пират, проворный, как горный козел, перепрыгнул с палубы "Афродиты" обратно на свое судно, держа под мышкой кожаный мешок. Он был сыт по горло дракой, но ухитрился прихватить с собой хоть какую-то добычу.
Как ни странно, это взбесило Соклея.
- Вернись, ты, широкозадый вор! - взвыл он.
Пират не обратил на крик никакого внимания; вероятно, он даже не расслышал. Потом второй пират прыгнул обратно на борт гемолии, а после еще один: некоторые возвращались с добычей, некоторые - с пустыми руками.
- Видите, парни? - оглушительно проревел Менедем. - Они не могут нас одолеть и, проклятье, отлично это знают! А-ла-ла! За "Афродиту"!
- А-ла-ла! За "Афродиту"! - Соклей с радостным сердцем подхватил этот крик.
В горячке боя он не видел двоюродного брата, и услышать голос Менедема было для Соклея огромным облегчением. Однако еще большее облегчение он испытал, увидев, как пираты начинают покидать торговую галеру.
Теперь уже пираты рубили и кромсали канаты, связывающие их судно с акатосом. Теперь уже они сами отталкивали гемолию от "Афродиты" шестами и веслами. Двое из них снова подняли луки, которые оставили на своем судне, и начали стрелять в сторону торговой галеры, в то время как остальные гребли прочь от добычи, оказавшейся куда сильней, чем ожидалось.
Соклей ринулся на бак "Афродиты", докуда сражение практически не добралось. Лук и колчан Менедема все еще лежали там, целые и невредимые. Соклей снова подхватил их и выстрелил в пиратов. Наградой ему послужило то, что их начальник гребцов закричал и рухнул со стрелой в бедре. Родосец послал еще пару стрел в человека, стоявшего на рулевых веслах, полагая, что это капитан. Но суда уже далеко разошлись, и рулевой остался стоять на своем посту.
Гемолия потащилась прочь.
Теперь не на всех ее веслах сидели гребцы, и Соклей подумал, а не отдаст ли Менедем приказ пуститься в погоню. Но его двоюродный брат был занят другим: он остановился над пиратом, лежащим посреди "Афродиты". Пират поднял руку, моля о пощаде. Медленно и неторопливо Менедем вонзил в лежащего меч, а когда выпрямился, лезвие потускнело от крови.
- Бросьте эту падаль в море, - сказал капитан приблизившимся морякам. Голос его был холоден, как фракийский ветер.
Нанесенный им удар не убил грабителя, и тот стонал и слабо корчился, когда моряки подняли его и перебросили через борт.
Плюх!
Стоны быстро смолкли.
Другой пират был уже мертв, его голова раскололась, как глиняный горшок. Моряки вышвырнули с "Афродиты" и его.
Поглядев в сторону кормы, Соклей увидел, что несколько человек собрались там вокруг еще одного тела. Один из моряков поднял глаза, поймал взгляд Соклея и сказал:
- Это Доримах. - Он покачал головой, говоря без слов, что этот моряк уже больше не встанет. - Получил дротик в горло, бедняга.
Менедем прошел вперед. Его одежда на боку была забрызгана кровью, но он казался невредимым. Оглядев себя, Соклей увидел, что точно так же запятнан кровью, а еще увидел порез на икре, которого прежде не замечал. Теперь, когда Соклей его заметил, порез начал болеть.
- Радуйся, - сказал Менедем. - Ты хорошо сражался.
- Мы все сражались хорошо, - ответил Соклей. - Иначе бы не прогнали пиратов. Ты в порядке?
Его двоюродный брат пожал плечами.
- Так, ерунда: царапины и синяки. Через пару дней все пройдет. Самое худшее, что я получил, - вот это. - Он протянул левую руку со скверной рваной раной.
- Укус? - спросил Соклей.
Менедем кивнул.
- Влей в рану вино, - посоветовал Соклей. - Я не знаю средства лучше, чтобы предохранить ее от нагноения, а укусы легко нагнаиваются. Я не Гиппократ, но уж это-то знаю.
- Хотел бы я, чтобы сейчас у нас на борту был Гиппократ… Или чтобы мы могли раздобыть какого-нибудь другого лекаря, - сказал Менедем. - Ты, наверное, знаешь больше, чем остальные на "Афродите"… А если даже и нет, то люди все равно подумают, что знаешь. Иди помоги зашить раны и наложить повязки. Во всяком случае, у нас достаточно вина, чтобы обработать раны.