* * *
Когда Менедем вернулся на "Афродиту", Соклей приветствовал его словами:
- Ну, как все прошло?
Вместо ответа Менедем протянул двоюродному брату кожаный мешочек. Соклей взвесил его на руке и негромко присвистнул.
- Тут, должно быть, девять или десять мин серебром - к тому же эгинских мин, а они тяжелее наших.
- Девять с половиной, - ответил Менедем и посмотрел на Соклея с невольным уважением.
Его двоюродный брат мог быть хлопотливым, как наседка, но в торговле он разбирался великолепно.
- Как ты так быстро догадался?
- Я сперва прикинул вес по родосским меркам, потому что так мне привычней, - объяснил Соклей. - Я знаю, какую часть эгинской мины составляет родосская, поэтому пересчитал деньги прежде, чем подал голос.
Он говорил так, будто в этом не было ничего особенного. Для него это и впрямь было в порядке вещей.
- Ты много из него выжал, - добавил Соклей. - Браво.
- Спасибо.
- Вообще-то я имел в виду не только деньги. Как прошло остальное?
Менедем не сразу понял, а когда до него дошло, моргнул. У Соклея не было привычки спрашивать двоюродного брата о том, как у него идут дела с чужими женами, если не считать попыток отговорить его от этого.
- Тебе, должно быть, очень не нравится Никодром, - пробормотал Менедем.
Соклей кивнул.
- Завтра он идет в храм совершать жертвоприношение, - сказал Менедем. - Ну а я тем временем вернусь в его дом.
- Браво, - снова проговорил Соклей. - Только захвати с собой меч.
- Меч? - Менедем покачал головой. - Я собирался пустить в ход свое копье.
Соклей фыркнул.
- Я знаю, что ты собираешься сделать. Но нам не известно, что на уме у Никодрома и женщины. Жрец может вернуться в самый неподходящий момент… Помнишь, как в Трасе прошлым летом ты прыгал из окна? К тому же женщина может играть не в ту игру, в какую ты думаешь. Так что лучше захвати меч.
Когда Менедем думал об Асине, он видел в ней лишь привлекательную женщину. Когда Соклей думал о ней, он видел беду. И это очень наглядно демонстрировало разницу между двоюродными братьями. Менедем не стал спорить: если сам он не чуял беды, это еще не означало, что беда и впрямь не могла случиться.
- Ладно, - сказал Менедем. - Возьму меч. И буду прохаживаться по улицам, словно бандит или варвар.
- Вот и хорошо, - ответил Соклей.
* * *
Утром Менедем не смог отправиться в город так рано, как ему бы хотелось. Никодром любил поспать допоздна, не стучать же Менедему в дверь дома жреца до того, как уйдет хозяин? Поэтому родосец заставил себя подождать, пока солнце не поднимется над восточным горизонтом повыше, и только тогда покинул гавань и двинулся в город Эгину.
Бронзовые ножны меча при каждом шаге ударяли его по левому бедру. Двое местных странно посмотрели на юношу, но никто, казалось, не склонен был задавать вооруженному человеку слишком много вопросов.
Менедем постучал в дверь дома Никодрома и тут же уронил руку на рукоять меча. Если Асина и впрямь играет в игру, о которой подумал Соклей…
Женщина открыла дверь.
- Входи, только быстро. Не болтайся тут, не то соседи могут увидеть. - Она говорила так, словно порядком напрактиковалась в обмане.
"Небось я не первый, кто приходит сюда в отсутствие ее мужа", - подумал Менедем.
Но если она так напрактиковалась в обмане…
- Стоило ли тебе душиться благовониями? - спросил он. - Никодром наверняка заметит.
- А он думает, что я надушилась ради него. Он вообще думает, что все на свете - ради него. - Асина даже не пыталась скрыть своего презрения.
- Ну-ну, - вежливо поддакнул Менедем.
Этот отзыв соответствовал его собственным представлениям о жреце.
- Как можно быть таким скрягой, имея такую хорошенькую жену? - улыбнулся он Асине.
Она рассматривала юношу так же внимательно, как и он ее.
- А ты парень не промах, верно? - спросила женщина. - Сколько раз ты уже занимался подобными делами?
- Достаточно часто, чтобы знать, что лучше не отвечать на этот вопрос - Менедем погрозил ей пальцем. - И лучше самому его не задавать.
Он наблюдал за выражением лица женщины, пока она обдумывала эти слова. Наконец Асина кивнула.
- Ты, вероятно, прав. Ну да ладно… - Она шагнула к нему.
Менедем ее обнял. Асина была всего на пару пальцев ниже, и ей почти не пришлось запрокидывать голову, чтобы встретиться с ним губами. Жене Никодрома было слегка за двадцать - слишком молода, чтобы иметь серьезные проблемы с зубами. Поцелуй длился долго.
Когда Асина наконец отодвинулась, в ее глазах плясало веселье.
- Представляешь, а я никогда еще не целовалась с бритым мужчиной. Это… В общем, совсем другое.
Мгновение Менедем рассуждал так же педантично, как Соклей: "Ты так говоришь, но это еще не значит, что так оно и есть на самом деле".
- Лучше или хуже? - спросил он, но не дал ей ответить: - Почему бы нам не поцеловаться снова, чтобы ты смогла получше разобрать?
Они так и сделали. Асина всем телом прильнула к Менедему; ее груди были и мягкими и упругими одновременно. Одной рукой юноша погладил ее волосы, вторую положил на ягодицы. Асина потерлась о него и пробормотала:
- Милый.
Менедем поцеловал женщину в шею и потеребил губами мочку ее уха.
Его большой и указательный пальцы дразнили ее соски сквозь льняную ткань одежды. Асина запрокинула голову и тихо вздохнула. Тогда Менедем взял ее руку и подвел к своему члену; ее пальцы сомкнулись на нем. Она сжала, не слишком сильно.
Спустя некоторое время Менедем отодвинулся. Он провел в море уже немало времени и не хотел слишком быстро истощить свои силы.
- Ну, пойдем, - позвала Асина. - Давай поднимемся в мою спальню.
Они двинулись через двор, и тут Менедем вдруг сказал:
- Подожди.
Асина остановилась, приподняв бровь.
- А почему не здесь? - спросил Менедем.
- На свету? - Теперь она подняла обе брови. - Да ты бесстыдник.
- Благодаря тебе. - Менедем развязал ее пояс, потом стащил через голову ее одежду, а когда женщина осталась нагой, склонил голову и стал целовать ее груди.
Соски Асины оказались больше и темнее, чем он ожидал; на животе виднелись бледные линии.
- Ты уже родила ребенка, - удивленно проговорил он.
Лицо ее потемнело.
- Я родила двоих. Но ни один из них не дожил до второго дня рождения. Может, твое семя окажется сильней, чем семя Никодрома.
- Я тоже на это надеюсь, раз ты того хочешь.
Его рука скользнула туда, где сходились ее ноги. Асина слегка расставила их, чтобы ее было легче гладить. Потом Менедем сказал:
- Наклонись вперед.
Асина так и поступила, упершись ладонями в каменную скамью. Менедем снял хитон, встал позади нее, и женщина оглянулась через плечо.
- О, - выдохнула она негромко, когда он в нее вошел.
Менедем держал женщину за талию - его кожа была темной от загара, ее - почти белой, снова и снова попадая в цель и время от времени останавливаясь, чтобы продлить свое и ее удовольствие.
Асина покачала головой (ее темные волосы при этом разлетелись), задохнулась, задрожала и издала короткий приглушенный крик, в тот же миг сжав его внутри себя, чтобы больше он не смог больше сдержаться ни на мгновение. Он вошел глубоко, в этот радостный миг забыв обо всем на свете.
Потом Менедем похлопал ее по заду, и женщина начала отодвигаться, готовясь выпрямиться.
- Не надо, - сказал юноша и начал все заново: он и вправду слишком долго пробыл в море.
Асина снова оглянулась.
- Ну-ну. Неудивительно, что тебе удавалось проворачивать такие дела и раньше.
- Вовсе не удивительно, - согласился Менедем так самодовольно, что она рассмеялась.
Менедем продолжал, на этот раз не делая остановок, как раньше, чтобы поберечь силы: несмотря на свое хвастовство, он начал гадать, сможет ли вообще кончить. Но, задыхаясь, он все-таки кончил и заставил Асину кончить одновременно. И только тогда резко отодвинулся.
Третий заход последует не скоро… А скорее всего, и вообще не последует.
Менедем и Асина торопливо оделись.
Теперь, когда они выполнили то, что было задумано, оба вели себя друг с другом куда осторожней, чем раньше.
"Может, просто потому, что теперь мы с Асиной уже больше не ослеплены", - подумал Менедем, снова опоясываясь мечом.
- Тебе он ни к чему, - сказала Асина.
- Никогда не знаешь, кто может явиться домой в неурочное время, - ответил Менедем.
Разумеется, он не упомянул о своих подозрениях, что Асина могла помочь мужу заманить простака в ловушку. Женщина покачала головой.
- Никодрома не будет весь день. Дела заботят его больше, чем жена. Да я вообще у него на последнем месте. Если бы наш сын выжил, может, тогда… - Она снова покачала головой. - Нет, вряд ли. Его бы заботил мальчик, но не я.
- Мне очень жаль, - сказал Менедем.
- Да? Почему? - Смех ее был неровным и острым, как зазубренный наконечник стрелы. - Ты получил, что хотел. Так о чем тебе теперь волноваться?
Сколько мужчин входили в эту дверь, пока Никодром был в храме? Менедем почти посочувствовал жрецу, чего никак от себя не ожидал.
- У тебя и раньше были любовники, - уязвленно сказал он.
- Были, - кивнула Асина. - Ты дал мне то, что требовалось. Но ты вряд ли можешь дать то, чего я хочу.
"И что же это такое?" - подумал Менедем.
И почти сразу нашел ответ. Пара рабов, более высокое положение в обществе. Наверняка эти потные совокупления тайком не могли дать Асине ничего такого; она могла получить все это только от мужа - и Менедема впрямь не особо волновало, есть у нее такое или нет.
- Шелк и изумруды тебя утешат, - сказал он.
- Немного, - ответила Асина - она была из тех, кто вечно желает большего.
Менедем очень хорошо это понимал, он и сам был таким.
- Теперь тебе лучше уйти, - решила женщина.
- Да, ты права.
Менедем подумал - а стоило ли вообще сюда приходить. Скорее всего, стоило. Он ведь не искал чего-то большего, чем простое физическое наслаждение. Но никогда еще, получив такого рода удовольствие, он не чувствовал себя после этого настолько опустошенным.
Асина поцеловала любовника, открывая запор на двери.
- Ты будешь вспоминать меня, когда уплывешь из Эгины? - спросила она.
- Я никогда тебя не забуду.
То могло быть красивым комплиментом, вежливой ложью, но Менедем услышал в своих словах болезненную правду. Асина, должно быть, тоже ее почувствовала, потому что самодовольно улыбнулась. Значит, восприняла это как похвалу - что ж, Менедем не стал разуверять женщину, сделав ей тем самым последнее одолжение.
Два маленьких голых мальчика, один лет восьми, второй лет шести, играли на пыльной улице с игрушечной повозкой. Когда Менедем вышел из дома жреца, мальчуганы подняли глаза и начали хихикать. Почувствовав, как у него загорелись уши, родосец поспешил прочь, на рыночную площадь.
* * *
Увидев Менедема, приближающегося к небольшой выставке товаров, которые разложили моряки с "Афродиты", Соклей помахал ему рукой.
- Рад, что ты вернулся, - окликнул он двоюродного брата и тут же спросил: - Ну, как дела?
- Очень хорошо, спасибо. А у тебя?
Соклей возвел глаза к небу. Двое моряков, подносившие ему товары, загоготали. Третий уставился на них непонимающим взглядом, и один из товарищей, наклонившись к нему, что-то прошептал. Менедем не расслышал, что именно, но увидел сопровождавший слова непристойный жест. До третьего моряка наконец дошло, и он тоже рассмеялся.
- Хорошо, - проговорил Соклей. - Тебя не захватили, чтобы потребовать выкуп, тебя не убили…
- Насколько я заметил - нет, - согласился Менедем.
- Перебивай сколько хочешь, я все равно задам нужные вопросы. Например: можем ли мы остаться на Эгине, не беспокоясь о том, что нас пырнут ножом, как только мы сойдем с "Афродиты"?
Это и впрямь был важный вопрос. Менедем подумал о двух маленьких хихикающих мальчиках - они, наверное, были не единственными соседями, заметившими, как он приходил в дом Никодрома в отсутствие жреца. Что означало…
Менедем покачал головой.
- Не уверен, что можем.
- Вот и еще один порт, куда нам в ближайшее время дорога заказана, - со вздохом проговорил Соклей. - Похоже, в каждом путешествии появляется такое место, а?
- Здесь все не так, как было в Галикарнасе или в Трасе, - запротестовал Менедем. - Думаю, я просто пополнил собой длинный список мужчин, которых ненавидит Никодром.
- А, вот как?
- Боюсь, что так. - И, не желая долго терзаться размышлениями над содеянным, Менедем спросил: - Как тут идут дела?
Соклей пожал плечами.
- Я продал немного шелка, а в придачу - пурпурной краски и несколько кувшинчиков благовоний, но вообще-то люди не рвутся покупать. Вероятно, Диоклею пора начать вытаскивать моряков из таверн и борделей, что скажешь?
- Ты имеешь в виду - нам пора покидать Эгину? - спросил Менедем, и Соклей кивнул.
Менедем подумал и тоже кивнул.
- Наверное, уже пора двинуться обратно на Родос. Пусть мы вернемся немного рано, ведь мореходный сезон еще не кончился, ну и что. Главное, мы выполнили почти все, что наметили.
- Знаешь, мой дорогой, я тоже так считаю, - согласился Соклей. - Если мы вернемся сейчас, то привезем солидную прибыль. Однако если будем странствовать еще месяц, то вполне можем остаться в убытке. Поэтому я не возражаю против того, чтобы пораньше вернуться домой.
- Я тоже не возражаю, - заявил Менедем.
"Какой же я лжец", - подумал он.
ГЛАВА 11
"Афродита" скользила на восток по Сароническому заливу прочь от Эгины, а Соклей скорбно смотрел на север, туда, где находилась Аттика. Два главных афинских порта, Пирей и Фалерон, были так близко, что, казалось, до них можно было дотянуться рукой. Дальше на возвышенности лежали сами Афины; издали великолепные здания акрополей выглядели крошечными, но совершенными.
Указав влево, Соклей выпалил:
- Чума побери этих пиратов! Сейчас мы должны были быть там.
- Мы туда еще попадем, - утешил его Менедем.
- Но без черепа грифона.
Соклей хмуро посмотрел на двоюродного брата, хотя Менедем не был виноват в случившемся. Но Соклей не мог выбросить из головы картину: пират (возможно, раненый - на это он очень надеялся) развязывает ремешки кожаного мешка и в ужасе глядит на череп, который взирает на него пустыми глазницами…
А потом с проклятием швыряет череп грифона в море под смех своих товарищей-грабителей.
- Тут уж ничего не попишешь. Нам еще повезло, что мы сохранили свободу и большую часть добра, - сказал Менедем.
Он снова был прав; Соклей хорошо это знал. Но холодное равнодушие двоюродного брата раздражало.
- Столько знаний пропало зря, - произнес Соклей.
- Много или мало - откуда ты можешь знать? - по-прежнему равнодушно откликнулся Менедем. - Ты даже не можешь сказать наверняка, заинтересовались бы твои друзья-философы этим черепом хоть на десятую долю так же, как интересовался им ты.
Услышав это, Соклей сжал зубы, словно ему попался в хлебе камешек. Наверное, ему еще повезло, что он не сломал при этом нижний зуб. Да, он не знал, какие факты философы Лицея и Академии извлекли бы из черепа грифона - и теперь уже никогда не узнает.
- Дамонакс же им заинтересовался, - только и смог ответить он.
- Дамонакс не собирался изучать череп, ему нужно было всего лишь украшение для дома, - сказал Менедем. - Это говорит кое-что о его вкусе, но ничего не говорит о том, что подумал бы о черепе настоящий философ.
Соклей упрямо продолжал:
- Аристотель написал несколько книг о животных, в том числе и о строении их тела. Его преемник Теофраст, у которого я имел честь учиться, написал такие же книги о растениях; уж он-то наверняка захотел бы увидеть череп грифона.
- Зачем? Он что, подумал бы, что череп вырос на дереве, как сосновая шишка?
- Ты просто невозможен! - ответил Соклей, но не мог не рассмеяться.
Не исключено, что двоюродный брат как раз и старался его рассмешить.
Афины за кормой "Афродиты" постепенно становились все меньше. Вместо того чтобы горевать, как любовник о потерянной возлюбленной, Соклей нашел дела, требовавшие его внимания, и когда в конце концов поднял глаза, то увидел, что Афины остались далеко.
"Я обязательно туда вернусь, - подумал он. - Пусть даже и без черепа грифона".
Но сейчас следовало думать о более насущных вещах.
- Ты снова собираешься остановиться на ночь на Сунионе? - спросил он Менедема.
- Верно. А что? - Двоюродный брат подозрительно посмотрел на него. - Ты собираешься спрыгнуть с судна и поплыть обратно в Афины, хоть и без своей драгоценной игрушки?
- Нет, нет, нет, - покачал головой Соклей. И ответил колкостью на колкость: - Я просто подумал - как хорошо, что на побережье Внутреннего моря пока еще осталось несколько мест, где тебя не ждут разъяренные мужья.
- Хе, - сказал Менедем.
Односложная насмешливая реплика. Вообще-то он был не из тех, кто обижается на шутки. Поэтому спустя мгновение Менедем снял руку с рукояти рулевого весла и помахал Соклею.
- Хорошо, мой дорогой, один-один!