* * *
- Стой! - крикнул Диоклей, и гребцы сложили весла.
Моряки кинули канаты двум портовым рабочим, которые быстро пришвартовали "Афродиту" к одной из пристаней Великой гавани Родоса.
- Что вы здесь делаете? - удивился рабочий, забрасывая грубый льняной канат вокруг столба. - Никто не думал, что вы вернетесь раньше осени. Попали в беду в Кавне? - Он с хитрой усмешкой оглядел торговую галеру и ее капитана.
- Да, нам и вправду пришлось спешно оттуда уйти, - ответил Менедем, и рабочий ухмыльнулся еще шире.
"Значит, ты еще не слышал новостей", - подумал Менедем.
Он тоже улыбнулся - про себя - и, выдержав приличествующую случаю драматическую паузу, продолжал:
- Птолемей вторгся в Ликию и с армией, и с флотом. Он взял Фазелис, двинулся на запад и, вероятно, скоро захватит всю страну. Командующий гарнизоном Антигона в Кавне собирался схватить тамошнего родосского проксена, поэтому мы взяли с собой Киссида и его семью и убрались оттуда.
- Птолемей в Ликии?
Это спросил не только один рабочий - почти все, находившиеся в пределах слышимости, произнесли это хором. Все головы повернулись на северо-восток, как будто люди собирались увидеть отсюда Птолемея. Стал нарастать возбужденный говор.
- К закату весь полис только и будет говорить, что об этих новостях, - заметил Соклей.
- Наверное. Новости и впрямь важные, - ответил Менедем. - А теперь мы должны отвести Киссида и его родню к здешнему проксену Кавна. Ты знаешь, кто представляет интересы Кавна на Родосе?
- Не тот ли меняла, которого зовут Хагесидам? Его легко найти - за столом на агоре, где чужестранцы могут обменять серебро на родосские деньги.
- И где он может хорошенько заработать, - добавил Менедем. - Менялы никогда не голодают.
Он возвысил голос:
- Киссид! Эй, Киссид! Бери своих родственников и пошли с нами. Мы отведем тебя к проксену Кавна. Он устроит все твои дела.
- Перекинь сходни на пирс, - отозвался Киссид. - Когда я снова окажусь на суше, я поцелую землю.
Менедем отдал соответствующий приказ.
Сияя на солнце лысиной, Киссид поспешил на причал, за ним следовали его родные. Он суетливо дошел до конца сходней, ступил на родосскую грязь и выполнил свое обещание.
Соклей вынул изо рта обол и дал монетку парню, стоявшему на пристани.
- Ступай в дом моего отца - это рядом с храмом Деметры в северном конце города. Дай знать, что мы вернулись и что скоро появимся. Отец Менедема живет в соседнем доме, загляни и к нему тоже.
- Да, скажи моему отцу, что мы вернулись, - кивнул Менедем без малейшего энтузиазма.
Желая оттянуть момент, когда он снова увидит Филодема, он продолжил:
- Пошли напугаем старого Хагесидама. - И сам двинулся по сходням на причал.
Его двоюродный брат последовал за ним, то и дело оглядываясь через плечо.
- А ты уверен… что здесь все будет в порядке?
- Я тебя знаю, - открыто рассмеялся Менедем. - Ты имеешь в виду не "все", а свой драгоценный череп грифона. Скажи, дорогой: найдется ли настолько безумный вор, чтобы его украсть?
У Соклея побагровели уши.
- Думаю, череп кое-что стоит, - с достоинством произнес он. - И полагаю, философы в Афинах со мной согласятся.
- А кто-нибудь еще согласится? - спросил Менедем.
Соклей доказал свою непоколебимую честность, покачав головой.
Менедем снова засмеялся. Он и сам прекрасно понимал, что другой ответ на его вопрос маловероятен.
- Пойдем с нами! - помахал он Киссиду. - Мы с братом отведем тебя к проксену.
Ну а когда с этим будет покончено, у него не останется иного выбора, кроме как пойти домой, - Менедем это знал.
* * *
Отец ждал его во внутреннем дворе.
- Я слышал, ты вернулся домой, - сказал Филодем вошедшему сыну, - но еще не слышал - почему.
- Сейчас я тебе объясню, - ответил Менедем.
Оба направились к андрону, и сын по дороге, не останавливаясь, рассказал отцу всю историю.
- …В общем, - закончил он, - у меня не было иного выхода, кроме как привезти Киссида и его семью на Родос.
Отец внимательно смотрел на него.
"Он смотрит не на меня, а сквозь меня", - нервно подумал Менедем.
Где-то снаружи дятел забарабанил по древесному стволу, и этот звук заставил юношу вздрогнуть.
- Не нужно подпрыгивать, сын, - проговорил Филодем. - Я тоже не вижу, что еще ты мог бы сделать. Если человек принимает тебя как друг, ты не можешь бросить его на поживу врагам.
Менедем постарался ничем не выказать своего облегчения.
- Именно так я и подумал. Он взял нас в свой дом, хотя и знал, что это может разозлить капитана Антигона. А потом пришли новости насчет Птолемея…
- Да. - Филодем кивнул. - Это тоже вписывается в картину. Если Птолемей движется через Ликию, война у самого нашего порога. Я хотел бы, чтобы она была где-нибудь подальше. Если Птолемей и Антигон начнут колошматить друг друга по соседству, то один из генералов обязательно заметит, какие у нас прекрасные гавани и какие из нас выйдут ценные подданные.
Хотелось бы мне ответить, что ты ошибаешься, господин.
Менедему хотелось бы так ответить по разным причинам. Не только из-за того, что он беспокоился о родном полисе, но и потому, что он не привык соглашаться с отцом.
Чтобы не думать об этом, Менедем сменил тему разговора:
- Какой опсон Сикон приготовит для нас нынче вечером?
- Не знаю, - ответил Филодем. - Он побежал на рынок, как только парень из порта явился сюда, крича, что "Афродита" вошла в гавань. Когда Сикон уходил, он еще возмущался, что ему никто ничего заранее не сказал. - Филодем возвел глаза к потолку. - Ты же знаешь, какие они - повара.
- Да уж, это все знают, - ответил Менедем.
Как и любой домашний повар, Сикон был рабом, но, поскольку был мастером своего дела и единолично правил кухней, частенько держал себя словно хозяин дома. Менедем поднялся с кресла.
- С твоего позволения, отец, я пойду на кухню и выясню, что он затевает.
- Удачи. - Даже обладавший железной волей Филодем часто терялся в перепалках с Сиконом.
* * *
Повар был человеком средних лет, со склонностью к полноте - а кому нужен повар, который не интересуется кушаньями, которые сам готовит?
- Подглядываем, так? - спросил он, когда Менедем сунул голову в дверь.
- Я вообще-то здесь живу - время от времени, - снисходительно ответил Менедем.
Он тоже не хотел ссориться с поваром. Человек, который часто ссорится с поваром, скоро об этом пожалеет.
- А, это ты, молодой хозяин, - с облегчением заметил Сикон. - Я думал, это твоя мачеха. - Произнося последнее слово, он насмешливо фыркнул, удивительно напомнив дурного нрава осла.
Вторая жена Филодема была на десять лет моложе своего пасынка.
- Уж ты-то не будешь биться в припадке, если я потрачу пару лишних оболов, чтобы угостить вас на опсон чем-нибудь повкуснее кильки или селедки.
- Бавкида просто серьезно относится к своим обязанностям. - Менедем не хотел ругать молодую хозяйку. Она вызывала в нем совсем иные желания…
Будь Бавкида женой другого, любого другого мужчины, Менедем бы уже давно ухлестывал за ней. Он знал себя достаточно хорошо, чтобы в этом не сомневаться. Но даже он избегал прелюбодеяния с новой супругой отца.
- Да ну! - Сикон воздел руки к потолку. - Можно подумать, если я сегодня куплю что-нибудь вкусное, то следующие десять лет мы будем есть одну овсяную кашу! Не мог бы ты хоть немного вразумить ее, молодой хозяин? Твой отец не хочет этого делать, и очень жаль. Бавкида просто презирает меня, как свободные люди иногда презирают рабов, но, может, тебя она послушает.
- Может быть, - неловко проговорил Менедем.
Меньше всего ему требовался повод, чтобы поговорить с Бавкидой; напротив, ему нужны были причины, чтобы не приближаться к ней. Поэтому он сменил тему разговора.
- И что именно вкусного ты сегодня нашел?
- Симпатичных креветок, совсем свежих - они еще шевелились, когда я их выбирал, - ответил Сикон. - Я собираюсь глазировать их медом и ореганом, как любит твой отец. И еще на рынке мне попался замечательный угорь. Как насчет пирога с угрем, запеченным с капустой, грибами и сильфием из Кирены? А еще - сырный пирог, хочу израсходовать остаток меда, который я купил для глазировки. Ну, что скажешь?
- Что я скажу? Я скажу - поскорей приготовь все это и перестань впустую тратить время на разговоры со мной. Пирог с угрем! - Менедем старательно облизал губы, словно голодная собака.
Он не спросил, сколько стоили дары моря. Ему хотелось лишь побыстрее съесть их.
И вскоре Менедем их съел, возлежа в андроне рядом с отцом. Он подозревал, что Сикон послал часть великолепного ужина Бавкиде в женские комнаты. Она все равно наверняка узнает у Филодема, что именно купил повар; уделить хозяйке часть вкуснейших деликатесов значило расположить ее к себе. Если вообще что-то могло расположить Бавкиду к повару, так только это.
* * *
На следующее утро Менедем по своему обыкновению проснулся перед рассветом. Он пошел на кухню за ячменными булочками - остатками вчерашнего опсона - и оливковым маслом, а также прихватил вино, чтобы позавтракать. Вынеся припасы во двор, он сел на каменную скамью и стал наблюдать, как светлеет небо. Менедем занимался бы этим и лежа на палубе юта "Афродиты" после ночи, проведенной в море.
Двое рабов склонили перед ним головы, нырнув в кухню за утренней едой. Они ели на завтрак то же самое, что и Менедем; Филодем был не из тех хозяев, которые выдают рабам каждый день точно выверенные порции муки и беспокоятся, как бы те не прокрались на кухню, чтобы пополнить скудный рацион. Дабы возместить подобную щедрость, он заставлял рабов усердно трудиться.
Когда во двор слетел воркующий голубь, Менедем бросил ему маленький кусочек хлеба. Голубь подошел, кивая головкой, исследовал крошку и съел ее. Голуби были совсем ручными птицами. Сикон мог запросто накрошить голубю хлеба, чтобы поймать его и приготовить.
Кто-то спустился по лестнице во двор, и, ручной или нет, голубь вспорхнул, зашумев крыльями.
- Добрый день, Менедем, - сказала Бавкида.
- Добрый день, - без улыбки ответил Менедем.
- Как поживаешь? - спросила мачеха.
Смешно было именовать мачехой девушку, которой едва исполнилось шестнадцать лет. Недаром Сикон накануне насмешливо фыркнул, употребив это слово.
Бавкида не была красавицей, и даже в шестнадцать лет ее груди были ненамного больше, чем у мальчика.
- Все хорошо, спасибо, - официальным тоном ответил Менедем.
Он понимал, что привлекло в ней отца: приданое, семейные связи, надежда на то, что молодая жена родит ему еще сына или двух. Однако Менедем не знал, что сам он нашел в Бавкиде. Может, ничего, кроме возможности оскорбить отца, отомстив ему самым ужасным из всех возможных способов.
Отчаянно стараясь об этом не думать, Менедем спросил:
- А как поживаешь ты?
Она подумала, прежде чем ответить:
- Неплохо.
Бавкида не была дурой; то, как она говорила даже общепринятые вещи и банальности, доказывало это.
"И что с того? - иронически обратился к себе самому Менедем. - Разве ты Соклей, которого интересует не только, что у женщины между ног, но и что у нее в голове?"
- Я не ожидала, что ты так скоро вернешься на Родос, - продолжала Бавкида.
- Я и сам не ожидал, что окажусь в одном из городов Антигона так близко к тому месту, откуда Птолемей начал свою военную кампанию, - ответил Менедем.
- Эта бесконечная война может погубить торговлю, - сказала она. - То будет настоящей бедой для Родоса, и особенно для нашей семьи.
- Верно, - согласился Менедем.
Нет, Бавкида отнюдь не была глупой; множество мужчин, которые вставали и разглагольствовали на ассамблее, не могли судить так ясно, как она.
Выражение лица Бавкиды стало жестче.
- Ты удивил Сикона, когда вернулся домой. Знаешь, сколько он заплатил за вчерашних креветок и угрей?
Менедем покачал головой.
- Понятия не имею. Все, что я знаю, - это что они были невероятно вкусными.
- И в придачу дорогими, - проговорила Бавкида. - Если из-за войны мы будем зарабатывать меньше, как долго мы сможем позволять себе такие роскошные ужины?
- Еще некоторое время, - отозвался Менедем с легкой тревогой.
Как ни молода была вторая жена его отца, она очень серьезно относилась к обязанностям хозяйки дома. Бавкида успела уже несколько раз поссориться с поваром.
- Вообще-то нам пока еще очень далеко до бедности, - заверил ее Менедем.
- Сейчас - да, - ответила Бавкида. - Но сколько еще продлится подобное положение вещей, если мы будем зарабатывать меньше, а тратить больше? Мне лучше поговорить с Сиконом. Рано или поздно ему придется прислушаться к моим словам.
И она зашагала к кухне.
Менедем проводил Бавкиду взглядом: бедра и зад у нее были вовсе не мальчишеские, отнюдь. И здесь, дома, она не закрывалась вуалью от жадных глаз мужчин. Это было почти то же самое, что все время видеть ее голой.
Менедем невольно почувствовал возбуждение.
Бавкида вышла из кухни с негодующим выражением лица, держа в руках хлеб и вино.
- Сикона там до сих пор еще нет, - пожаловалась она. - Он не только тратит слишком много хозяйских денег, он еще и ленив!
Бавкида села на скамью не больше чем в локте от Менедема и приступила к завтраку.
"Знает ли она, что я чувствую?" - гадал Менедем, он задавался этим вопросом еще с прошлой осени.
Менедем сомневался, что Бавкида догадывается, но вдруг…
"Уж не села ли она здесь для того, чтобы поддразнить меня? А может, она уселась рядышком потому, что у нее тоже что-то на уме?"
У Менедема была обширная практика в обольщении чужих жен. Но на этот раз он не желал пускать в ход свои навыки. Как бы ему хотелось сейчас очутиться на борту "Афродиты", в каждой руке по рулевому веслу, и чтобы нужно было беспокоиться только о волнах, ветре и пиратах, которые в данный момент казались куда менее опасными, чем женщина, сидящая с ним рядом.
Выпив последний глоток вина, Менедем встал и сказал:
- Я пошел. Пока я на Родосе, мне нужно повидаться кое с кем.
- Хорошо. - Бавкида продолжала есть.
Менедем почувствовал неловкость - как будто он позорно сбежал.
* * *
Одной из привилегий свободного эллина было то, что рабы выполняли за него работу, которую он не хотел делать сам. Соклей воспринимал это как должное. Его раб, кариец по имени Арлисс, смотрел на дело иначе.
- Еще далеко, хозяин? - проскулил раб на почти чистом эллинском. - Эта проклятая штуковина становится с каждым шагом все тяжелей!
Ему не стоило приводить такой нелогичный довод в разговоре с Соклеем.
- Это невозможно, - ответил Соклей и для пущей важности добавил: - И поскольку от одной городской стены Родоса до другой не больше десяти стадий, ты прошел не так уж много.
- Держу пари, мне путь кажется длинней, чем тебе, - хмуро заметил Арлисс.
Соклей не соизволил на это ответить. В душе он порадовался, что заставил Арлисса завернуть череп грифона в кусок парусины, прежде чем выйти на улицу. В противном случае любопытные останавливали бы их через каждый плетр - а скорее всего, через каждые несколько локтей - и приставали бы с расспросами.
Вместо этого Арлисс, казалось, решил докучать хозяину жалобами:
- А потом, небось, мне придется волочь эту проклятую штуку еще и обратно.
"Не придется, если я сейчас проломлю тебе этой штукой голову", - раздраженно подумал Соклей.
Однако, как ни заманчива была подобная перспектива, он бы все-таки так не поступил. Насколько Соклею было известно, раб нес единственный череп грифона, который когда-либо видели эллины. Соклей не стал бы рисковать такой ценной вещью. Поэтому он постарался утешить Арлисса.
- У тебя будет много времени, чтобы отдохнуть и побездельничать, когда мы доберемся до места. Ну а если ты проскользнешь на кухню, то наверняка сможешь выпросить у повара вино, а может, фиги или орехи в придачу.
Раб просиял, хотя, похоже, не хотел показать Соклею, что почувствовал себя хоть немного счастливей.
- У меня руки вот-вот оторвутся, - вновь заныл он.
- Да уймись ты наконец, - проворчал Соклей и добавил: - А вот и маленький храм Гефеста, так что осталась всего пара кварталов.
Они пришли в западную часть города, миновав больше половины пути от дома Соклея к гимнасию. Но Соклей не собирался раздеваться, чтобы побегать или побороться. Он крайне редко занимался спортом, и Менедем легко одерживал над ним верх, когда они вдвоем приходили в гимнасий. Соклей был крупнее двоюродного брата, но Менедем был быстрее и грациознее.
- Похоже, вот нужный дом, - сказал Соклей.
Он не был до конца в этом уверен; уж очень один слепой фасад походил на другой.
"Если я ошибся, - подумал он, постучав в переднюю дверь, - то хозяин наверняка подскажет мне дорогу".
Где-то в доме залаяла собака.
Арлисс положил на землю череп грифона, чтобы потянуться и показать, как ему было тяжело. Он едва успел снова поднять свою ношу, как кто-то спросил из-за двери:
- Да? В чем дело?
- Это дом Дамонакса, сына Полидора? - спросил, в свою очередь, Соклей.
- Да. Что вам надо?
Дверь все еще не открылась.
Соклей назвал свое имя и добавил:
- Я принес вещь, на которую твоему хозяину, возможно, будет интересно взглянуть.
- Подождите, - ответил человек по другую сторону двери.
Соклей принялся ждать, как и было велено. Ждал и Арлисс, всем видом своим излучая молчаливый упрек.
Прошло немного времени, и дверь широко распахнулась, насколько позволял штырь, вставленный в паз в полу и в косяке.
- Мой господин примет тебя, - доложил раб Дамонакса.
Судя по гортанному акценту и узкому смуглому лицу, он был, вероятно, персом.
- Он во дворе. Пойдемте со мной.