– Да, – согласился посол. – Как думаешь, что это? Сигнальный костер? Ведь, согласись, костер, скорее всего, большой, раз он отсюда виден.
Хидейоши пожал плечами.
– Может, там люди готовят обед на больших кострах. Но это не пожар. Какой пожар в степи? Здесь и гореть-то нечему!
– Там в любом случае люди, друг мой Хидейоши. А где люди и степь – там обязательно должны быть лошади. Значит, нам туда дорога. Ты не забыл, что нам есть чем заплатить за коней? Мы можем позволить себе купить целый табун.
На обед, сборы и приготовления ушло часа полтора-два. Потом они отправились в путь, хотя и не все.
Купец ни в какую не желал покидать ценный груз. Кроме того, он неожиданно стал возражать против того, чтобы с Артемом в степь уходили моряки. Купец настаивал, чтобы они разделились на два отряда, один направился бы на север, другой – на юг. Тем людям, которые приведут к нему корабль, купец пообещал треть от стоимости груза. Сумма была приличная, она наверняка равнялась заработку моряка за несколько лет честной и тяжелой работы. Было ради чего рискнуть. Матросики призадумались.
Артем в эти дела не вмешивался. Что купец, что капитан, что капитанские подчиненные к посольству отношения не имели, власть посла над ними не распространялась.
– Кто как захочет, тот так и поступит, – вот и все, что сказал им Артем.
После недолгих шушуканий и даже криков морячки наконец разобрались. Капитан и тот самый матрос, который травил Артему байки на палубе, решили идти вместе с господином послом. Боцман и еще один моряк сказали, что на несколько дней останутся вместе с купцом, отдохнут, а потом отправятся на поиски корабля. Ну, как говорится, дело личное.
Глава десятая
Степь да степь кругом
Они стояли и смотрели на то, что осталось от истребленного кочевья.
На месте сгоревших жилищ дымились головешки, дотлевали шкуры и тряпье. Что не сгорело, то было переломано, разбито, изрублено и разбросано по твердой степной земле. Кругом валялись осколки глиняной посуды, останки деревянной утвари, обломки стрел, мешки, растоптанные сушеные травы и коренья, шкуры и тряпье, разодранные в клочья. Даже веревки оказались покрошенными в капусту, словно это были смертельно опасные ядовитые змеи. Чуть ли не единственным целым предметом здесь оказался огромный, основательно закопченный котел, в котором, наверное, готовили пищу для всего стойбища. Ну да, изрубить его было бы затруднительно, а с собой налетчики эту штуковину по какой-то причине не взяли, хотя вещь ценная, все-таки металл. Артем подумал, что не только в Ямато, но и в иных местностях этого средневекового мира металл должен весьма и весьма цениться, его никак не может быть много.
Человеческие тела, лежащие по всему стойбищу, все без исключения – мужские, женские, детские – были обезглавлены. Куда подевались отрубленные головы, было решительно непонятно. Во всяком случае на пепелище, около него, да и в обозримой близости никаких голов не наблюдалось. Очевидно, их прихватили с собой те погромщики, которые тут окаянствовали. Кроме того, был старательно перерезан весь скот – лошади и бараны. Ну, может, и не весь, может, налетчики что-то и угнали, кто же знает наверняка.
Артем со товарищи, подойдя к кочевью, спугнули птиц, каких-то степных стервятников, поглощенных сытной трапезой. Отяжелевшие птички с явным неудовольствием отлетели в сторону, но сели недалеко, расхаживали и перелетали там с места на место, сердито кося глазом. Они явно намеревались незамедлительно вернуться к прерванному обеду, как только никчемные двуногие отвалят прочь.
Все это выглядело как-то странно. Почему победители не увели с собой всю скотину? Добыча ведь и по местным меркам наверняка богатая. Да и вообще… Как-то это мало походило на обыкновенный налет разбойников на кочевье. Слишком много ненужного зверства, слишком много сил налетчиками выплескивалось впустую. Зачем им потребовалось меленько крошить вещи, зачем надо было без пользы резать скот, опять же тратя силы и время? Ну не нужен он тебе, так пусть бежит на все четыре стороны! М-да… Должно же быть какое-то объяснение всему этому, его просто не может не быть.
Впрочем, ломать голову над загадками гибели неизвестного кочевья Артем не собирался. И без этого было над чем ее поломать. Например, над тем, что же им делать дальше. Ведь они шли сюда весь день напролет вовсе не ради того, чтобы полюбоваться этим вот катаклизмом.
Путники добрались сюда только к вечеру. Нельзя сказать, чтобы они слишком уж устали – темп всю дорогу держали спокойный, потому как среди них были и раненые, и даже одна беременная женщина. Да и куда им, собственно, было спешить! Не столь уж важно было прийти как можно раньше, не рекорды же они бьют, важно было вообще прийти туда, где можно отдохнуть, расспросить про дорогу, купить лошадей. Ну вот и пришли!.. От подобного зрелища никому не сделалось плохо, даже Омицу, несмотря на ее беременность. Не тот народ шел сейчас с Артемом, никто не собирался приходить в смятение чувств и уж тем более падать в обморок от вида смерти. К тому же душегубы, понаделавшие здесь дел, все-таки не вытворяли никаких штучек в духе Чикатило. Не было ни распоротых животов, ни внутренностей, развешанных на кольях, ни каких-либо следов пыток.
"И вот еще что, – подумал Артем. – Не похоже, чтобы налетчики насиловали здешних женщин. Они только убивали. Это тоже можно занести в графу нетипичного для разбойников поведения. Хороши разбойники, которые не грабят и не насилуют. Пожалуй, тут что-то совсем другое. Быть может, кровная месть? Возможно, местные обычаи предписывают мстить, уничтожая всех и вся, отрубая головы, только так и никак иначе?"
Айн тем временем отошел в сторону, присел на корточки, заинтересованно вглядываясь в почву, провел пальцем по земле, поднялся, перешел на другое место. Он, ясное дело, изучал следы, пытался что-нибудь по ним выяснить.
Абуэ, который весь день удивлял Артема тем, как ловко передвигался при помощи самодельного костыля на манер Джона Сильвера, удивил его и сейчас. Он не повалился на землю после долгого перехода, а тоже отправился осматривать кочевье. Молодой воин, как и все яма-буси, тоже умел читать следы.
Артем подошел к женщинам, которые стояли рядом. В кои-то веки такое с ними произошло. Сей случай впору заносить в хроники! Обычно дамочки намеренно держались на некотором расстоянии друг от друга. Если не сдружиться, то хотя бы терпимее относиться друг к другу им мешала и давняя вражда между самураями и яма-буси, и подозрения Омицу относительно совсем не равнодушного отношения Артема к Ацухимэ, в чем она была, безусловно, права.
Артем усмехнулся про себя, вспомнив рассказы их циркового дирижера. Того в советские годы не пускали в зарубежные гастроли из-за запутанных отношений с женщинами. Дирижеру тогда даже пришлось от отчаянья вступить в партию, чтобы прорваться в желанные буржуйские дали через идеологический фронт. Вступить-то он вступил, членские взносы платил исправно, но до конца советской власти в забугорье на гастроли все-таки не ездил, потому как отношения с женщинами упорядочить и распутать так и не сумел. Вот и у Артема та же проблемка. Его нынешние отношения с женщинами тоже можно было охарактеризовать как непростые, хотя это нисколько не мешало ему гастролировать по самому дальнему зарубежью сколько влезет.
– Ничего страшного, – господин посол решил, что дам все-таки следует утешить, пусть и вылеплены они отнюдь не из жидкого теста. – Нет худа без добра, как у нас говорят. Ведь мы могли бы угодить и в совершенно безлюдные места, где на тысячи ри кругом ни одной живой души. А так ясно, что люди тут водятся, значит, рано или поздно мы найдем деревню или город.
– Вернемся к морю? – спросила Ацухимэ.
– Да, я считаю, надо вернуться.
– Можно направиться по следам тех людей, которые побывали здесь, – сказала Омицу. – Надо бы установить, сколько их было. Если не много, то чего нам бояться!
Артем с сомнением покачал головой:
– Вода. Пресная вода. Где она здесь? Эти налетчики были, конечно, на лошадях. Даже если мы не потеряем их след, а такое вполне возможно, то на тот путь, который они будут делать за сутки, у нас уйдет трое. А если за эти трое суток мы так и не выйдем к роднику, реке или колодцу? Зато, как мы убедились, на побережье вода есть.
Артем не стал напоминать Омицу о ее беременности, говорить о том, каково ей придется в таком переходе по безводной степи. Эта женщина, рядом с которой Артем провел много времени, пока они шли сюда, поддерживая, так сказать, ее боевой дух, вроде бы ни в чем не уступала остальным, сильнее прочих не уставала, держалась молодцом. Но как она выдержит более серьезный переход? Проверять это Артему совершенно не хотелось.
– Что это делает отец? – воскликнула Ацухимэ.
Артем оглянулся. Садато решил, что ввиду отсутствия поблизости противника боевой самурайский дух вполне может уступить место духу хозяйственному. Старый самурай расхаживал по разоренному кочевью, то и дело нагибался, поднимал какие-то обгоревшие тряпки, еще что-то и передавал это Ёсимунэ, следующему за ним по пятам.
– А, это он правильно делает. Вот сама посуди. – Артем опустился на корточки, приложил ладонь к земле. – Потрогай землю. Она остывает. Ночью может дойти и до заморозков. А мы легко одеты. Хорошо, что твой отец додумался прихватить с корабля циновки, все не на голой земле будем лежать. Однако укрываться нам нечем. Вот он и собирает шкуры и тряпье, какие остались. Понимаю, что неприятно и все такое, но что поделаешь… О, смотрите! Знакомая животинка!
Скорпион, совсем не крупный, длиной в половину мизинца, покинул куцый островок сухой невысокой травы, вытянул перед собой клешни и понесся куда-то по одному ему ведомым надобностям. На пути насекомого выросла вдруг какая-то блестящая преграда. Скорпион развернулся, чтоб удрать, но не тут-то было. Блестящая полоса поддела пласт коричневой пыльной земли, оказалась вдруг под ним и подняла его на воздух.
– Я думаю, их здесь как грязи. – Артем поднялся и начал вращать короткий меч-вакидзаси так, чтобы скорпион не свалился с лезвия.
– Нравится? – спросила Ацухимэ.
– Славная тварюжка. Природа создала идеальную живую машину убийства.
– Между прочим, скорпион – это символ долгой и счастливой супружеской жизни, – сказала Ацухимэ.
Омицу, стоявшая совсем рядом, издала некий шипящий звук, который следовало трактовать как угрожающий.
Артем махнул мечом, откидывая животину подальше. Нет, ну что ты будешь делать с этими женщинами! На скользкую тему супружеской жизни они способны выйти даже с разговора о скорпионе.
– Я не случайно показал вам скорпиона, – строго сказал Артем. – Призываю вас быть предельно внимательными. Нам еще только не хватало возиться с укушенными и ужаленными. Может, как аллегория супружеской жизни скорпион – это и здорово, но для жизни походной такой сосед никак не годится. Итак, эта пакость вам знакома, но тут еще могут водиться ядовитые пауки. Скажем, фаланги огромадного размера. – Этот самый размер Артем показал с помощью пальцев. – Эти мохнатые твари хорошо прыгают, могут достать до пояса и цапнуть. На жвалах у них трупный яд, потому как питаются они как раз-таки трупами. Стало быть, здесь и сейчас нам следует быть особенно осторожными.
Столь богатые знания из жизни ядовитых насекомых были подчерпнуты Артемом из рассказов одного циркового униформиста, служившего срочную на военном полигоне в казахстанских степях. Господин посол рассудил, что раз это материк, в чем уже отпали последние сомнения, то от Китая по-любому недалеко до Казахстана, значит, и живность в этих местах должна водиться одна и та же. Впрочем, Артем уже выдал на-гора все, что помнил про опасную казахстанскую живность.
– Впрочем, лучше вообще избегать всех пауков, – мудро заключил он. – Поди разбери, какие из них ядовитые. Вдруг они все тут такие? Да и змей в этих местах должно быть немало.
– Бояться змей могут только изнеженные создания, – не удержалась от легкой шпильки Омицу.
Заметив, что Ацухимэ собирается что-то ответить, и по опыту зная, что это может перерасти черт те во что, а это в их походных условиях вовсе ни к чему, Артем поспешил, как говорится, прервать конфликт в зародыше.
– Значит, так, прекраснейшие из прекрасных, все, хватит бездельничать. Отправляйтесь-ка в обход по кочевью. Да, понимаю, зрелище не из приятных, но нам как-то надо выживать. Посему собирайте все дерево, какое найдете. Заночевать придется в степи, а потому хотелось бы разжечь костер побольше.
– Господин посол! – Рядом с Артемом стоял и мелко кланялся китайский моряк.
– Что такое?
– Разреши мясо брать, господин посол. Кушать надо. Завтра оно порченым совсем будет, сегодня брать надо, на огне печь.
А ведь он прав. Еды у них если и не в обрез, то и не слишком много. Посему, раз уж так все вышло и чужое несчастье помогло, мяса следовало набрать впрок, причем как можно больше. Чересчур жирно будет все оставлять стервятникам. Существовало лишь одно затруднение – японцы мяса не едят. Артем не знал, насколько крепки они в этом убеждении, ему как-то не представлялось возможности проверить их на сей предмет.
Сказав китайцу, чтобы тот начинал заготавливать мясо, Артем направился к Хидейоши. Бывший чиновник сиккэна стоял смурнее ночных ураганных туч, задумчиво глядя сквозь всех и вся. Нетрудно было догадаться, какие думы одолевали самурая.
На сообщение о том, что им всем придется питаться мясом или голодать, Хидеойши, к удивлению Артема, отреагировал вполне адекватно:
– Я понимаю. Военный поход – не место для соблюдения чистоты. Когда вернемся, нам придется пройти обряд очищения.
Как все оказалось просто!
"Ну да, – вспомнил Артем. – Они же всегда совершают этот свой обряд очищения, когда возвращаются с ратных дел, потому как там оскверняют себя если не одним, так другим. Просто на сей раз его придется совершать дольше и с большим рвением. Ну и слава Будде, что хоть с едой проблем не будет".
– Это ты зря, Хидейоши, поход-то у нас не военный. И надеюсь, таким он не станет.
Хидейоши помотал головой:
– Не знаю, где мы находимся, Ямомото-сан, но здесь идет война. Только во время войны уничтожают всех без разбору. Мне не хочется впутываться в чужую войну.
– Да ладно, какая война! Какая-нибудь месть одного рода другому. Вон идет айн, надеюсь, он нам сейчас расскажет, что тут произошло.
Айн возвращался не с пустыми руками. Артем, одним глазом следивший за дикарем, заметил, что тот стаскивал с обломков стрел наконечники, кажется, даже сдирал оперение, а затем заворачивал все это в обрывок тряпицы, поднятой с земли. Но, похоже, ни одной целой стрелы он так и не нашел.
– Я смотрю, ты обулся, Косам?
На корабле дикарь еще мог оставаться босым, однако шлепать босиком по степи – занятие не самое правильное, поэтому Садато выделил айну пару таби из своих запасов. Все же лучше, чем ничего, хотя и полноценной обувью эти шлепанцы считать не приходилось. А теперь на айне были меховые невысокие сапожки мехом наружу.
– Мертвым обувь ни к чему, – сказал айн. – Их было десяток без одного, господин.
– Тех, кто напал и убивал?
– Да. Все верховые. Лошади без подков. Лошади другие, не такие, как у нас.
Ясно, что он имел в виду лошадей айнов.
– Что значит "не такие"? – спросил Артем.
– Меньше. Ничего другого я о них не знаю. Они пришли оттуда. – Он показал в сторону, противоположную той, где вдали виднелись горы. – Туда же потом и ушли. Сперва убивали стрелами, потом мечами. Все свои стрелы они выдернули из убитых и забрали с собой. Они потеряли одного.
– Как ты это узнал? – не выдержал Хидейоши.
– Его волокли по земле к лошадям. Там, где он лежал, натекла большая лужа. Потеряв столько крови, нельзя остаться в живых. Потом его привязали к лошади и увезли. Капли крови тянутся за следами копыт. На лошади, к которой его привязали, больше никто не сидел. Значит, это не пленный, это убитый. – Айн закрыл глаза и провел перед ними ладонью.
Наверное, таким жестом он привык показывать мертвецов.
– Они были здесь недолго, господин. Убили, сожгли и ушли. Если взяли что-то с собой, то не тяжелое. Это все, господин. Нам лучше с ними не встречаться. У них луки, у нас – нет. Нас перестреляют издали.
– Это верно. С такими ребятами нам лучше не встречаться. Лучше бы нам встречаться с людьми мирными, добрыми-предобрыми. Надеюсь, в этих краях такие тоже водятся. Ладно, уходим. Вылазка признана неудачной, возвращаемся к морю. Два часа идем, потом заночуем. Не по соседству же с трупами нам ночевать.
Их костер был виден на многие версты окрест. Да и как может быть иначе, когда кругом открытое пространство? Однако те люди, которые истребили кочевье, имели предостаточно времени, чтобы убраться подальше, туда, откуда костер не увидишь. Путникам оставалось надеяться на то, что свое время они понапрасну не теряли и убрались так далеко, как от них и требовалось.
Костер удался. В кочевье нашлось не только достаточное количество хвороста, но и несколько мешков с катышами сухого навоза, разумеется, заготовленного кочевниками как топливо, для чего же еще? На этом добре в котле, прихваченном из кочевья, и была сварена густая похлебка из баранины. Японцы довольствовались бульоном, приправленным сушеными водорослями, и рисом, а все мясо досталось китайским морякам и господину послу, ясное дело.
Обглодав мосол и бросив кость в угли, над которыми сейчас жарилась баранья туша, Артем понял, что места в брюхе больше ни на что уже не осталось. Что ж, заправку калориями следовало признать удачной. Как нередко бывает после переедания, господин посол впал в состояние несколько туповатой, но приятной расслабленности, когда не хочется ни двигаться, ни думать.
От углей сейчас исходил неплохой жар, и уж по крайней мере за тот бок, каким ты был повернут к костру, можно было не беспокоиться – не замерзнет. На всю ночь жара, конечно, не хватит, но дрова еще оставались. Так что ночь они должны пережить более-менее сносно.
А ночь грозила быть холодной. Ночь опустилась внезапно, будто занавес рухнул. Так же внезапно и быстро стало холодать. Если перед самым заходом солнца было градусов десять тепла, никак не меньше, то сейчас температура плясала уже около нуля. К утру и в самом деле можно было дождаться заморозков. Садато раздал всем циновки, которые можно было подстелить под себя, и распределил тряпье и шкуры, прихваченные в кочевье. Люди, завернутые в эти несуразные обрывки, будут выглядеть форменными бродягами, а не членами императорского посольства. Хорошо лишь то, что любоваться на них тут будет некому, кроме разве что степной живности, страдающей бессонницей.