Плавно, всячески избегая резкости в движениях, Артем поднес руку к голове Ёсимунэ и двумя пальцами схватил его за ухо.
– А ну давай отсюда! Живо к Садато-сан для вдумчивой беседы!
– Вода… ой! Воды ей надо дать! – морщась и кривясь, выпалил Ёсимунэ. – Покормить!
Собака между тем уселась на задницу и громко, требовательно гавкнула. Может, она и вправду просила, чтобы ее напоили да накормили? Артем отправил назад пацана, потирающего ухо, сам отступил от собаки на два шага и остановился. Накормить-то ее, конечно, можно. Мяса у них хватало. Сложнее обстояло с водой. Ее следовало беречь.
"Ладно, – решил Артем. – Один раз напоить можно, но не больше".
– Эй! Принесите кто-нибудь собаке воды и пожрать!
Под ворчание Садато, мол, самим не хватает, а еще какую-то приблудную скотину пои, все тот же неисправимый Ёсимунэ принес захваченную с корабля коробку, выложенную рисовой бумагой, налил в нее воды и поставил перед собакой. Пес понюхал коробку, жадно набросился на воду и выхлебал ее в два счета. А вот брошенный ему кусок жареного мяса он даже не понюхал. Да и вообще с собакой вдруг стали происходить непонятные вещи. Она сорвалась с места, отбежала на несколько метров, описала там небольшой круг, косясь на людей и отрывисто лая, потом вернулась, потом снова отбежала и опять вернулась.
– Зовет за собой, – сказал Косам.
Люди, конечно, не расслабились до конца, но напряжение стремительно уходило. Теперь уже точно не имело смысла держать тетиву натянутой, меч обнаженным и стоять не двигаясь плечом к плечу. Всем стало ясно, что собака к ним выбежала вполне обыкновенная, без намеков на бешенство или агрессию.
– Да, похоже, что зовет, – согласилась с дикарем Ацухимэ. – Возможно, с ее хозяином что-то случилось и она зовет нас к нему.
– Но почему она прибежала к нам? – произнес капитан Гао. – Почему не припустила к себе домой?
– Наверное, до дома далеко, – ответила ему Ацухимэ. – А мы оказались рядом.
– Мы для нее чужие, госпожа. Собака должна бояться чужих и бежать к своим, даже если до них далеко.
– Собаки бывают разные, капитан Гао. Есть глупые, а есть умные. Наверное, эта собака очень умная.
– Я никогда не видел таких собак, госпожа, – сказал капитан. – Даже близко похожих на эту не видел.
– Я тоже не видела.
– Собака крупная и сильная, – вступил в разговор айн, который не только отправил стрелу в колчан, но даже снял с лука тетиву. – Еще надо посмотреть челюсти. Но, судя по морде, челюсти сильные. Пять таких собак могут одолеть медведя.
"А ведь и вправду песик необычный, – мысленно согласился с ним Артем. – Я тоже чего-то не припомню подобной породы. Правда, я не собачник. Если потребовалось бы как-то охарактеризовать эту шавку, то, наверное, можно было бы сказать, что это помесь овчарки и ротвейлера. Хотя это было бы не вполне точно".
Собака неизвестной породы между тем продолжала описывать круги, то подбегая к людям и лая, то уносясь прочь в степь, чтобы вновь вернуться.
– Подожди-ка, дочь! – нахмурил брови Садато, до того забрав у Ёсимунэ пустую коробку из-под воды и отвесив ему при этом профилактический подзатыльник. – Ты утверждаешь, что хозяин собаки где-то рядом?
– Да, отец.
– Но мы все видели, откуда она прибежала. Скажите, видит ли кто-нибудь в той стороне хоть одного человека?
– Человек может лежать на земле, поэтому его и невозможно увидеть, – это заговорил Абуэ.
В последнее время он так редко открывал рот, что стоило ему заговорить, как все остальные замолкли и повернули головы в его сторону.
Похоже, Абуэ сказал все, что хотел, и не собирался продолжать, но заметил всеобщее внимание к своей персоне и все-таки добавил:
– Собака с ошейником – это люди. Мы ищем людей, значит, нам надо пойти за этой собакой.
– А если это собака с того самого кочевья? – перебил его Садато. – И она зовет нас к прежней стоянке, где никого живого нет?
Артем слушал и размышлял. Решение предстояло принимать ему. Собака и в самом деле куда-то их звала, по-другому ее поведение истолковать было трудно. Абуэ прав. Это шанс найти людей, и его надо использовать. Однако прав был и Садато. Собака могла привести их куда угодно, в какое-нибудь гиблое место. Из этих, а также из других правд выбрать одну-единственную предстояло ему – главе посольства, заброшенного хрен знает куда.
Вода – вот их самая главная проблема. Хорошо, что в кочевье им удалось обнаружить несколько кожаных мешков с водой, иначе обязательно пришлось бы возвращаться на побережье для пополнения ее запасов. А так на день-полтора, а то и на два при жесткой экономии воды хватит. Конечно, имелся шанс, что людям удастся набрести на родник или колодец, но надеяться на такое было глупо. Надо постоянно прикидывать в уме расстояние до моря и вовремя к нему повернуть.
Был еще один вариант – разделиться, так сказать, выделить поисковую бригаду, а всех остальных отправить к морю дожидаться добрых вестей. Кстати, не такой уж и плохой вариант, если вдуматься. Тем временем собака подбежала к людям ближе, чем прежде, и разразилась долгим громким лаем. У Артема сложилось впечатление, что пес ругал последними собачьими словами бестолковых и нерешительность двуногих, которые продолжали рассуждать о том, что же им делать. А что-то делать было пора.
Артем принял решение. Брести по степи многие часы напролет – занятие до крайности унылое и напрочь лишенное даже крупицы какой бы то ни было романтики. Если кто-то станет бить себя в грудь и уверять вас в том, что для него нет ничего более увлекательного, чем топать пешедралом по коричневой, с красноватым отливом, твердой, как асфальт, почве, блуждая взглядом по клочьям худосочной и малорослой травы, смело плюйте тому в лицо. Перед вами или наглый врун, или сумасшедший извращенец. Ладно хоть не лил дождь, который превратил бы их марш-бросок в сущую пытку, и не задувал сильный ветер, предшественник пыльной бури, сквозь которую не видно ни зги.
Волевым решением Артем разделил отряд. Он сам выбрал людей в поисковую партию и пресек попытки воспротивиться такому выбору. А попытки были. Хуже всего господину послу пришлось с Ацухимэ. Девушка твердо заявила, что не желает возвращаться к кораблю, пойдет на поиски людей и их поселений, и не надо, дескать, даже пытаться ее останавливать.
Артему пришлось применить хитрость. Он отвел девушку в сторону и сказал ей:
– Я бы взял тебя, если бы не Омицу. Представляешь, какие муки ревности она будет испытывать! Как будет мучиться, страдать. А она носит ребенка, понимаешь? Мало ли что может случиться с женщиной в положении от сильных переживаний. Кроме того, она ведь не идет с нами. Если пойдешь ты, то ей придется остаться одной с мужчинами. Это не совсем прилично, и мне этого не хочется.
Так вот он ее и уговорил.
Таким образом, забрав с собой большую часть общего запаса воды и оставив людям, возвращающимся к кораблю, ровно столько, чтобы им хватило на дорогу, по степи за уверенно семенящей собакой сейчас вышагивали трое – Кумазава Хидейоши, айн по имени Косам и господин посол, разумеется. Группу возвращающихся возглавил Садато, которому и предстояло до возвращения Артема командовать вторым отрядом посольства, разделенного надвое. Если вдруг господин посол не вернется, чего тоже никак нельзя было исключить, то самурай так и останется старшим.
Собака в шипастом ошейнике уверенно вела их в направлении гор. Айн уверял, что они доберутся до них в первой половине завтрашнего дня, и у Артема с Хидеойши не было никаких оснований не доверять дикарю, понятное дело, исключая всевозможные "если". Если поднимется пыльная буря, если затрясется земля, если дорогу преградят разбойники или чудовища, и так далее, и тому подобное. И если их собачка вдруг внезапно не отвернет в сторону от гор. Ну а если она вдруг отвернет, то есть совершит поворот на девяносто и более градусов, тогда будут все основания усомниться в здравом уме этой псины и в разумности продолжения поисков.
Заночевали они опять в степи, поскольку другого выбора и не было. В этот раз им пришлось померзнуть. Костер путники не разводили. Не из чего было. По дороге им не встретилось ни единой сухой веточки, разве что иногда ветер проносил мимо комки сухой травы, ну так сколько ж этих комков потребовалось бы, чтобы хватило на костер? Разве что со всей степи их собрать, тогда, может быть, и выгорело бы что-нибудь в прямом смысле этого слова.
Перепад температур в этот раз был еще более впечатляющим. Если днем было тепло, около плюс двадцати, то ночью температура упала до легкого минуса, и утром их одежда, циновки, тряпки, которыми они укрывались, – все это покрылось инеем. Люди поднялись еще до рассвета, когда ночная беспросветная темень лишь начинала уступать место серой предутренней мгле. Да, собственно, трудно было назвать сном ночное переворачивание с боку на бок под тряпками. Лишь кому-то из них удавалось ненадолго забыться, как тут же какая-нибудь часть тела начинала замерзать. Человеку приходилось просыпаться, переворачиваться, чтобы прижаться подмерзающим боком к товарищу или к собаке, которая, впрочем, тоже незаметно становилась товарищем, или поправить сбившуюся тряпицу. Словом, мучение, а не ночной отдых.
Зато в первые часы этого дня они перли как лоси, подгоняемые лесным пожаром. Очень уж всем хотелось разогнать кровь, вновь почувствовать в теле тепло. Собаке, которая поутру с аппетитом и, в отличие от них, не клацая от холода зубами, умяла здоровенный кусок жареной баранины, такая гонка была только в радость. Потом, когда солнце наконец раскочегарилось, жить стало, как учил товарищ Сталин, лучше, жить стало намного веселее. Теперь путники, уже несколько утомившиеся к этому времени, сбавили темп, не опасаясь, что вновь начнут замерзать.
Ближе к полудню они подошли к горам. Здесь их встретила картина куда более радостная для глаз. Опостылевшее по самое не балуй однообразие степи хоть на что-то наконец поменялось, там да сям взгляд натыкался на деревца. Да, деревца, пусть жалкие, чахлые, растущие на отвесных склонах, по которым вскарабкаться могли разве что безбашенные альпинисты с полным снаряжением, но это уже кое-что.
Перед ними сейчас вздымались отвесные склоны. Пес уверенно бежал вдоль них, и это вселяло надежду на то, что где-то все же отыщется проход. Собака заметно оживилась, стала проявлять явные признаки нетерпения. Она то и дело забегала далеко вперед. Людям приходилось кричать и свистеть, чтобы пес не потерялся из виду, и он исправно возвращался.
Еще час они брели вдоль склонов, обогнули выступ, и перед ними открылся узкий проход. Оба! Характерный мерный шум услышали все трое. Его невозможно было не услышать, как нельзя было не разглядеть не менее характерный блеск в россыпи камней.
– Река, – произнес айн.
– Уже не зря шагали, – сказал Артем.
Не сговариваясь, они прибавили шагу. Артем сейчас испытывал подъем, приятное предвкушение… неизвестно чего, но река – это, знаете ли, серьезно. Река – это жизнь, а где жизнь, там и люди.
Первым, понятное дело, до реки добрался пес, припал к потоку и долго, жадно хлебал.
– Еще, чего доброго, подохнет от усердия, – проворчал Артем.
– Это же не лошадь, – метко заметил Хидейоши.
Пес оторвался от воды только тогда, когда к реке подошли люди.
– Привал, пополнение запасов воды, – объявил Артем и устало опустился на нагретые солнцем камни, среди которых и бежала река.
Речка, если быть точным. Типичный горный поток, мелководный, узкий, стремительный, несся по горному ущелью. И выше, и ниже по течению отсюда открывалась одна и та же картина. Кругом отвесные склоны, в некоторых местах сходящиеся чуть ли не вплотную, в некоторых – словно нехотя расступающиеся. Здесь растительности было побольше. Тоже, конечно, не заросли, но сообразить костер будет из чего.
– Думаю, до моря отсюда ближе, чем оттуда, где мы были, – сказал айн.
Артем не стал расспрашивать, почему это он так думает. Честно сказать, ему было сейчас все равно, как далеко забрались они от моря.
– Ну что, перекусим, путники? Еще было бы неплохо побарахтаться в этой речке, пока тепло.
Однако заманчивое предложение господина посла его спутники не успели ни обсудить, ни поддержать. Их четвероногий проводник вдруг форменным образом взбесился, взорвался лаем, на приличной скорости принялся описывать прямо акульи круги вокруг людей, расположившихся на камнях. Но и этого псу показалось мало. Он вцепился зубами в Артемову штанину – похоже, за время пути пес разобрался, кто в этой стае главный, – и потянул на себя. Ткань готова была вот-вот затрещать и разорваться. Грозный окрик не подействовал, и господину послу пришлось чувствительно пнуть ногой собаку в бок. Пес отскочил и зарычал.
– Похоже, ее хозяева близко, – проницательно заметил айн.
– Похоже, ты прав, Косам, – согласился господин посол, внимательно следя за собакой и прикидывая, как быстро он сможет выхватить катану, если собачья крыша окончательно съедет. – А ты сможешь объяснить этой скотине, что нам не помешает отдохнуть?
– Если хочешь, я свяжу ее.
– Да ладно уж, какой тут отдых. – Артем вздохнул, поднялся и громко сказал: – Идем мы, идем, слышишь ты, чудовище клыкастое! Вот послали боги на нашу голову!..
Стоило им тронуться вслед за собакой вверх по течению, как пес припустил стремглав и скрылся за выступающей скалой. Люди перестали его видеть, слышен был только удаляющийся лай. Они прошагали еще примерно с полчаса, когда стало понятно, что лай уже больше не удаляется. Собака оставалась на месте, наверное, поджидала их, поторапливая лаем, в котором уже слышались хрипы. Вскоре люди вновь увидели пса. Тот стоял возле огромной кучи камней, протянувшейся от левого склона до самой реки.
– Осыпь. – Айн остановился и показал рукой наверх. – Думаю, хозяина собаки засыпало камнями, он там и лежит.
Наверняка все так и было. Иначе с чего бы собаке сейчас прыгать на кучу камней, тыкаться в камни носом в одном-единственном месте?
В этом кургане естественного происхождения выделялся валун немалых размеров, остальные камушки были заметно поменьше. Возможно, обрушение валуна и вызвало камнепад, оказавшийся весьма обильным. Следовало признать, что хозяину собачки, так не вовремя здесь прогуливавшемуся, здорово не повезло.
Артему одновременно в голову пришли две фразы, обе из классики: "Камнепады в этих местах обычное дело, Холмс" и "Кирпичи просто так на голову не падают". Любопытно, какая из них ближе к истине?
– Мы можем долго провозиться с этой кучей, – взялся он размышлять вслух.
– Собака показывает место, – сказал Хидейоши. – Всю кучу нам разгребать не придется.
– Если хозяин собаки под камнями, то он не может быть живым, – резонно заметил айн.
– Ты хочешь сказать, Косам, что нам не стоит разбирать завал?
– Да, господин. Подойдем, покричим, если человек не отзовется, значит, он мертв. И камни можно не трогать, пусть они будут ему могилой.
– А собака? С ней как тогда?
– Пусть приведет в деревню, откуда вышел ее хозяин.
– Отлично сказано, Косам. А что делать, если собака никуда нас не поведет, а останется с хозяином? Так, скорее всего, и будет. По всему похоже, что это очень верная собака. Ты сумеешь втолковать этому псу, что надо делать, куда нас вести? – Артем помолчал немного, потом сказал: – Кроме того, я хочу посмотреть на этого хозяина, который, к слову сказать, вполне может не отзываться, но быть еще живым, валяться в забытьи. Чудеса все-таки случаются, к тому же есть в этом мире люди нечеловеческой выносливости и выживаемости. Я сам таких встречал. Так что ничего не поделаешь, придется нам поработать руками.
Глава двенадцатая
По долинам и по взгорьям
– Сколько еще?
– Отдыхаем, – распорядился Артем.
Айн наклонился набок и дал соскользнуть со своего плеча неподвижному телу. Труп хозяина собаки мешком свалился на камни. Пес немедля рванул к дикарю и запрыгал перед ним, изображая наскоки и порыкивая довольно грозно.
– Не нравится тебе, что я его бросил? – Сопровождая взглядом собаку, айн присел на корточки. – Вцепиться хочешь? Давай попробуй, пес. Давай, я жду, пес, нападай!
– Эй, не вздумай убить нашего проводника! – поторопился напомнить Артем, а то с айна, пожалуй, станется.
– Не бойся, господин, я ее просто отхожу по бокам, на этом все и кончится.
– А ты уверен, что не она тебя?
– Для того, кто ходит на медведя, собака не противник.
– Косам-сан, ты знаешь такую игру – "камень-ножницы-бумага"? – спросил Хидейоши, напившись воды из кожаного мешка, а остатки вылив себе на лицо и за шиворот.
"Чертовски хорошо, когда под боком питьевой воды хоть залейся", – подумал Артем, глядя на него.
– В той игре бумага побеждает камень, камень побеждает нож, а нож побеждает бумагу. Это очень мудрая игра, Косам-сан. Нет одного победителя, одолевшего всех и вся. На победителя всегда найдется свой победитель, который иногда и не выглядит таким.
– Не знаю я ваших самурайских игр. – Косам забыл о собаке и лег спиной на камни, нагретые солнцем. – В детстве я играл с медвежатами. У нас их всегда держали.
Оставив спутников беседовать о медвежатах и прочих веселых забавах, Артем направился к реке. Они несли труп по очереди. День выдался теплый, даже теплее вчерашнего, поэтому Артем изрядно пропотел и ему зверски хотелось избавиться от омерзительной липкости на теле. А холодной воды – речная водица была градусов шести тепла – он отродясь не боялся.
Они провозились с разгребанием камней около часа. Выяснилось, что собака точно указывала место, где лежал ее хозяин. Тот был уже мертв, однако скончался не так давно, скорее всего прошлой ночью. К такому единодушному выводу пришли Косам и Хидейоши. В этом вопросе Артем им доверял. Оба повидали на своем веку предостаточно мертвых тел и могли кое-что авторитетно сказать, взглянув на любого покойника. Значит, когда собака прибежала к ним в степи, ее хозяин был еще жив. Она убегала от еще живого хозяина. Интересно, побежала бы она звать людей на помощь, если бы он уже умер?
Словом, через час перекидывания камней они извлекли из-под завала окоченевший труп. Мертвец выглядел неважно не только ввиду своего неживого состояния, но и вообще. Судя по морщинистой, старчески обвислой коже, годков ему насчитывалось порядочно. Длинная неухоженная борода, грязные спутанные волосы, одежда, больше напоминающая лохмотья, латаные-перелатаные меховые сапоги грубого самодельного пошива – все это создавало вид общей неухоженности, словно человеку не было ровным счетом никакого дела до своего внешнего вида. А вот до чего дело было точно, так это до охотничьего ножа, обнаруженного на поясе покойника в костяных ножнах. Ножичек он содержал в полном порядке, к заточке лезвия не смог бы докопаться и Садато, нечеловечески строгий в подобных вещах.
Еще у Косама случилась маленькая дикарская радость. На покойнике он обнаружил сплетенный из прутьев колчан со стрелами. Много стрел в нем было передавлено камнями, но какая-то часть сохранилась в целости. Так ведь и с передавленных был толк. С них можно было снять запчасти. Айн уже проделывал это в кочевье, точно так же он поступил и сейчас.
Возможно, покойник был вооружен еще чем-то, кроме ножа и лука, но чтобы в этом убедиться, надо было бы разгрести всю кучу камней, а это, братцы, нелегкое дело.