Рядом с черепом вождя лежал золотой обруч, явно сползший с него. Артем взял его в руки. Это изделие, пожалуй, выглядело самым изысканным из всего, что он тут видел. Это был даже не обруч, а два обруча, между которыми располагались золотые фигурки, скреплявшие их между собой. Тут были кони, какие-то непонятные звери, деревья и люди с оружием. Когда-то Артем листал альбом с фотографиями скифского золота. Так вот эта штука, которую он держал в руках, здорово смахивала на продукцию скифских золотых дел мастеров. Понятно, что глупо было бы думать, будто они наткнулись на могилу скифского вождя, а древний народ этой земли и есть скифы, каким-то ветром занесенные в эти края. Просто уровень развития здешнего ювелирного ремесла был сопоставим со скифским, вот и все.
"А ведь это что-то вроде короны, – подумал Артем, продолжая вертеть в руках двойной обруч. – Символ власти древнего вождя".
Он поднес находку к голове. На миг душу господина посла прошил суеверный страх.
"А ну как шкелет вдруг возьмет да поднимется, да задвигает челюстью, да метнет молнии. Да ну, какая чушь!"
Артем водрузил обруч себе на голову. Тот, представьте себе, пришелся впору, на глаза не провалился и на макушке не застрял.
"А вождь-то тоже был головастый", – хмыкнул про себя цирковой гимнаст и не стал снимать сей головной убор. Факел догорал. Впрочем, осмотреть то, что Артем еще не видел, можно было быстро.
Он прошел между постаментами. Прямо за ними на полу лежала какая-то металлическая груда. Артем наклонился… А, ну ясно, посуда, утварь, сбруя, еще какое-то оружие и прочие предметы, которые пригодились бы вождю на том свете. Копаться в этой груде Артем не стал, факел вот-вот мог погаснуть. Ну а больше ничего интересного в гробнице не было.
Артем вернулся к постаментам и призадумался. Золотишко следовало прикарманить. Моральных терзаний на сей счет он не испытывал. Ну чего тут, спрашивается, драгметаллу валяться без дела? Все можно было и не брать, что-то, ежели рассудить по справедливости, следовало оставить этим пенсионерам, которые давеча пытались убить айна. Вполне вероятно, что они имеют на это золотишко какое-то право, а может, и не имеют, но как тут наверняка дознаешься.
"Вот только лучше бы ни Хидейоши, ни айну до поры золото не показывать, – подумал Артем. – И вовсе не потому, что у них ум за разум может зайти. Не зайдет, это не пираты какие-нибудь. Однако эти ребята вполне могут проникнуться какими-нибудь суеверными страхами, начнут себя накручивать, мол, то да се, духи, призрачная конница!.. Боевой дух у них может погаснуть на этой почве, как свеча под дождем. А ежели вдруг чего, не дай Будда, случится плохого, то эти средневековые мыслители сразу начнут душу рвать разговорами, мол, не надо было то проклятое золото трогать, вот беду и накликали. В самый раз будет продемонстрировать им сие богатство попозже, когда мы доберемся до спокойных мест, где, кстати, это золотишко ой как пригодится. Ладно, решено. Благо утаить есть где".
Как и ко всем остальным косодэ, к изнанке этой парадной посольской одежки были пришито два внутренних кармана. По ним Артем и рассовал что помельче. Головное дамское украшение в карман не влезало, и ему пришлось его чуть-чуть погнуть. Ничего страшного, после можно будет и разогнуть. Нагрудное дамское украшение он надел себе на грудь, спрятав под одеждой. А вот здоровый и наверняка дорогущий камень из рукояти меча Артем выковыривать не стал. В Ямато он научился относиться к оружию с величайшим почтением. Ну все…
Артем выбрался наружу, так и не сняв с головы золотой обруч. Нет, он не забыл про него. Господин посол, добрейшей души человек, собирался торжественно отдать эту вещицу пленным, сделать эффектный благородный жест. Он и своих впечатлит, и местных, глядишь, малость утешит. Все-таки они потеряли двух человек в стычке с айном.
К нему шагнули айн и Хидейоши, глядя вопросительно и нетерпеливо.
– Это гробница, друзья мои. Там похоронены вожди. У главного было вот это. – Посол щелкнул по обручу, сиявшему на его лбу. – Впрочем, чего я рассказываю, забирайтесь сами и смотрите.
Хидейоши и Косам разными жестами, но поразительно синхронно показали – нет-нет, чур меня.
"Духов боятся, черти средневековые!"
– Теперь что касается оружия, Хидейоши. Оно…
– Мне их успокоить? – вдруг перебил Артема айн, показывая ему за спину.
Артем обернулся. А это как понять?
Пенсионеры-оборванцы вели себя до крайности странно. Они все как один на коленях продвигались в их сторону, глядя на Артема и что-то слаженно бормоча.
Он наконец-то смог если не понять, то хотя бы расслышать отдельные слова:
– Уммелло, иссайеди! Уммелло, иссайеди!
– Назад, назад!
Артем замахал рукой, давая пленным понять, чтобы они возвращались обратно в угол. Тогда на ноги вскочил старик со связанными за спиной руками, тот самый, что недавно бросился на самурая, и быстро заговорил, вертя головой столь энергично, что Артем всерьез стал беспокоиться, как бы она не слетела с его тощей шеи.
– А ведь он по-китайски бормочет, – пораженно проговорил Хидейоши, который, как и всякий самурай из хорошего семейства, отлично владел китайским.
– По-китайски? Не может быть! – в свою очередь поразился Артем. – Ты уверен, Хидейоши?
– Да, конечно!
Самурай обратился с каким-то вопросом к старику, тот ответил, закивав и при этом не отрывая взгляда от Артема.
– Говорит, – подтвердил самурай. – Только не слишком правильно и с большим акцентом.
– А что же он раньше-то молчал?
Хидейоши тут же спросил об этом старика и перевел ответ Артему:
– Старик раньше думал, что мы – подлые джамени, разговаривать с которыми он не стал бы и под пытками. Джамени?.. Я не знаю этого слова.
– Вероятно, что-то типа бандитов, – предположил посол. – Ну а теперь-то что он думает?
– А теперь он думает, что ты, Ямомото-сан, и есть сам Уммелло.
– Кто я?
– В твоем теле к ним вернулся сам Уммелло.
– Так-так, – задумчиво пробормотал господин посол. – Уммелло, говоришь… Кажется, я начинаю о чем-то догадываться. Ну-ка развяжи ему руки. Раз у нас нашелся общий язык, потолкуем с ним как следует. Пусть и остальные сюда подтягиваются. Будут дополнять.
Руки старику освободили. Затем всем пенсионерам по приказу господина посла дали воды. По доброте своей он расщедрился настолько, что предложил аборигенам даже жареной баранины, но старички и старушки от еды отказались.
Вскоре обнаружилось, что по-китайски лопочет только один старик, и это было не очень-то хорошо, потому что дедок изъяснялся на языке Поднебесной, мягко говоря, хреновенько. Правда, постепенно, как сообщил Хидейоши, старичок, видимо, по ходу дела вспоминал подзабытые китайские слова и говорил все лучше. Но все равно его познаний в китайском не всегда хватало. Многие слова он мог произнести только на своем языке. Тут самураю, а по совместительству и толмачу, приходилось либо догадываться, о чем толкует дедок, либо выяснять, что к чему, с помощью жестов. Но слово за слово, жест за жестом диалог цивилизаций наладился. Конечно, на выяснение даже самых простых вещей уходило в два раза больше времени, чем потребовалось бы в нормальной обстановке, но Артем не жаловался. Главное, что он получал крайне нужную информацию, пусть и медленно, шаг за шагом. Сведенья-то поступали прелюбопытнейшие, такие, что время летело незаметно, не жаль было угрохать лишний час, два часа, сколько потребуется часов, лишь бы во всем разобраться.
Главным говоруном был старик, но зачастую он не мог ответить на вопросы чужеземцев, и тогда ему помогали другие пенсионеры. Это еще больше удлиняло беседу, но дело того стоило. Вскоре старички и старушки заметно устали, но Артем не намеревался давать им передыха, пока он все не выяснит. И выяснил…
Итак, если собрать в кучу все услышанное и кое-как его систематизировать, то выходило следующее. Они называли сами себя иссами. Их народ некогда был многочисленным, могущественным, непобедимым. Рассказы о тех временах, когда в подлунном мире никто не мог сравниться с иссами ни в богатстве, ни в ратном искусстве, ни в учености, передавались от поколения к поколению, звучали они и теперь. Достаточно вечером подсесть к большому костру любого племени иссов, и ты их услышишь. Покуда жив будет хоть один исс, память о былом могуществе этого народа не исчезнет с лика земли. А покуда жива память, жива и надежда на возрождение той самой славы и величия. Но, увы, все меньше в степи по вечерам зажигалось больших костров, все меньше оставалось иссов. Только четыре рода еще продолжали кочевать по степи, а пятый недавно отправился на вечный постой в бескрайние заоблачные земли.
Услышав это, Артем поведал своим новым знакомым о том, как они нашли этот город. Он рассказал им о собаке, о ее мертвом хозяине и об уничтоженном кочевье с обезглавленными трупами. Велико же было горе стариков, когда они услышали об этом. Да, это их соплеменники были так подло убиты. Они ждали людей из рода Красных Лисиц, именно к ним и направлялся охотник, но так и не дошел, погиб под камнепадом. Поистине черные дни настали для народа бога Наисси!В эти земли иссы пришли очень давно, еще в то время, когда боги не брезговали нижним миром, переодевались в одежды смертных и подолгу живали среди них. Иссы пришли сюда с юга, где они жили на самом краю земной тверди и видели, как вода стекает с земного панциря вниз, в бездну вечных туманов, видели прямо перед собой небесные жилища богов. Покинуть те райские края их заставил гнев богов, когда люди возомнили себя равными им, перестали приносить на алтари дары, стали закрывать храмы и наконец принялись грозиться, что они завоюют заоблачные жилища, а самих богов низвергнут в бездну вечных туманов.
Боги разгневались, но в тот раз еще не так сильно. Они всего лишь прогнали людей из края вечного тепла и тишины, где слишком легко им все давалось, где от сытости и лени животы заплывали жиром, а сами люди делались все глупее и наглее.
Боги были тогда добры и снисходительны к людям, поэтому они отправили вместе с ними путеводную птицу Кчу. Она и привела людей сюда, в край, лишь немногим уступающий земле, граничащей с владениями богов. О да, раньше здесь все было не так, как сейчас, после дня великого гнева. Раньше здесь шумели полноводные реки, по берегам которых росли густые леса, полные непуганой дичи. Те леса были совсем не такие, какие окружают соседний Дайвьет, сквозь которые не продраться ни конному, ни пешему, где человек задыхается от влаги, висящей в воздухе, и смрадных болотных испарений, где темным-темно от гнуса и вся земля под ногами завалена гниющими скользкими стволами. Леса здесь были сухие, светлые, просторные, деревья в них росли сплошь высокие, толстоствольные, с густыми кронами.
Да и степь в те времена выглядела по-другому. Это были плодородные земли, где не переводилась сочная трава, где зерно, брошенное в почву, прорастало чуть ли не глазах. Ну а про пернатую дичь, порхавшую по той степи, и говорить не приходится. Ее было столько, что люди могли бы прокормиться только ею одной.
Горы тоже тогда не были такими пустыми и бесплодными, как теперь. Они ломились от железной и медной руды, были полны золотыми жилами и залежами самородного серебра. Горные духи, издревле обитавшие здесь и хранившие богатства этих гор, были поначалу настроены к людям дружелюбно, открывали им свои хранилища, указывали к ним путь и вообще всячески помогали. Словом, настоящие молочные реки в кисельных берегах!
Ясное дело, слушая эту оголтелую мифологию иссов, Артем делил все на пятьдесят пять или даже на сто пятьдесят шесть, но дыма же без огня не бывает. Наверное, и вправду раньше здесь жилось повеселее. Как он давеча предполагал, вряд ли древние переселенцы остановили бы выбор на этих краях и построили бы здесь город, если бы не нашли тут ничего полезного. Ну а выгнали иссов с обжитых мест, конечно, не боги, а какие-нибудь воинственные соседи, набравшиеся сил. Обычное дело. Итак, иссам здесь понравилось, они тут прочно обустроились, возвели на новых землях города, главным из которых был вот этот Ойсимион, что в переводе, как понял Артем из путаных объяснений туземцев, означало что-то вроде "Город вечной славы иссов".
Жизнь на новом месте налаживалась. Урожаи снимались богатые, дичь не переводилась, страшные болезни обходили город стороной. Табуны лошадей множились, иссы успешно торговали с соседями, кузницы работали на полную катушку, все воины иссов были отлично вооружены и защищены великолепными доспехами. Словом, в этих местах царило настоящее процветание, ну а своего настоящего величия империя иссов достигла при вожде Уммелло.
Боги, довольные тем, что люди снова почитали их как положено, не стремились соперничать и подносили небожителям щедрые дары, опять стали благосклонны к людям и снова стали их навещать. Они делали это по той же схеме, что и прежде, то есть принимали облик смертных, переодевались в их одежды и приходили к людям.
Бог гроз и ветров Наисси в одну из таких вылазок в народ полюбил смертную женщину, одну из дочерей правившего тогда вождя, и наградил ее своим божественным семенем. Так на свет появился полубог-получеловек Уммелло. Ему суждено было прожить жизнь, помереть и только затем отправиться в небесную обитель богов, к своему любвеобильному отцу.
Земную жизнь Уммелло прожил с пользой для народа. Он сверг неумело правившего вождя и занял его место. При нем народ иссов полностью изничтожил все враждебные племена, которые еще болтались по окраинам их владений и развлекались разбойничьими набегами, расширил свои владения с одной стороны до Дайвьета, с другой до Китая, развил ремесла до такой степени, что за изделиями здешних мастеров приходили караваны из самых дальних земель, научился "читать небо". На берегу моря строился величайший из городов. Он должен был стать базой флота, самого могучего во всех соленых водах. Короче, много чего хорошего совершил народ иссов под предводительством вождя, в котором текла кровь бога гроз и ветров.
Уммелло прожил долгую жизнь и умер своей смертью. Жители Ойсимиона похоронили его в гробнице, над которой или, лучше сказать, вокруг которой они воздвигли храм в честь бога Наисси, который стал самым почитаемым на всей земле иссов.
За величием, как оно зачастую и бывает, последовал закат. Аристократы, горящие желанием унаследовать власть Уммелло, все испортили. Сперва они, как и положено, передрались за трон, в маленькой гражданской войне положив ни за что ни про что кучу иссов, потом самый удачливый из них уселся на престол, но оказалось, что он умеет на нем только сидеть. Прошло немного времени, и вот уже иссы перессорились со всеми своими соседями. Ссоры, как это заведено в эпоху мечей и феодалов, мгновенно перерастали в войны, а где войны, там повышение налогов и ропот в народе, зачастую переходящий в бунты. Подобные мероприятия всегда с радостью поддерживал какой-нибудь затаившийся претендент на престол. Ну а когда начиналась такая свистопляска, то на подходе каждый раз оказывался какой-нибудь мор, все сметающая чума и прочие беды да напасти.
Известно, что ни один правитель не то что иссов, а вообще любого народа в любую наугад взятую эпоху никогда не скажет, покаянно приложив руки к груди: "Простите, братцы, это я, сволочь такая, во всем виноват. Это я довел нашу страну до сами видите какого плачевного состояния". Этот самый отец народа обязательно постарается свалить вину на кого-то другого, срочно отыскать козлов отпущения.
В своих неудачах тогдашний правитель обвинил не кого-нибудь, а самих богов. Дескать, неправильные у нас боги, злые, равнодушные, зажравшиеся. Вот у соседей боги так боги, любо-дорого на них поглядеть. А не начать ли и нам поклоняться тем богам? Или, может, в еще более дальних землях поискать совсем правильных, по-настоящему могучих богов? Глупый народ и не подумал решительно восстать против такого оборота событий, подхватил вброшенную идею, отступился от своих богов, перестал подносить им дары и чуть ли не пошел громить храмы. Это была главная и, увы, непоправимая ошибка иссов.
Богам, ясен перец, зело не понравилось такое к себе отношение, и грянул день великого гнева. Грянул он так, что отзвуки этого безобразия были слышны и до сих пор.
В один далеко не прекрасный для иссов день земля вдруг затряслась как проклятая, горы зашатались, сдвинулись со своих мест. В небо ударили фонтаны огня, кипящей воды и лавы, вырвавшиеся из раскаленных недр. Сверху обрушился каменный дождь. Люди бежали из рассыпающихся городов, охваченных пожаром, не успевая взять с собой ничего. Города исчезали под падающими и сдвигающимися горами, гиб скот, гибли люди, леса горели и проваливались в бездонные щели, разверзшиеся в земле. Куда ни глянь, до самого горизонта земля вставала на дыбы, изрыгала камни и огонь. Гнев богов был силен и страшен.
Только один из пяти иссов пережил этот день. Города погибли почти полностью. Уцелела только небольшая часть Ойсимиона, как раз та, где находился храм бога Наисси. Словно боги показывали перстом и говорили: "Вот кому вам следовало хранить вечную верность, вот кто не дал бы вас в обиду! А вы что наделали?"
Иссы бежали с гор на равнину, мало что захватив с собой. Но это было только начало страшных бед. Прознав о случившемся, на иссов набросились соседи, отнимая у них то, что не отняла стихия, и убивая тех, кто смел им противиться. Для пущего вразумления боги привели к сузившимся границам иссов племена злобных тунгусов, чтобы ни в чем и никогда не было покоя оступившемуся народу. Если соседи довольствовались грабежом, то тунгусы хотели только одного – истребить всех иссов под корень.
Тунгусы были уверены в том, что иссы – не люди и не звери, а гораздо хуже. Это порождение черного колдовства. Они считали, что именно иссы насылали мор на их стада, болезни на их людей болезни, смерчи, ураганы и прочие ненастья на их земли. Иссы похищали их младенцев и из их крови готовили черные снадобья. Даже если у тунгуса хромала лошадь, он винил в этом иссов. Шаманы тунгусов, ссылаясь на своих духов, уверяли соплеменников в том, что убитому иссу надо непременно отрубить голову, чтобы он не возродился с помощью черного колдовства, а брать вещи иссов нельзя, на них лежит черное проклятье. Их надо ломать, резать, разбивать, чтобы выпустить из них злых духов. Уже много лет тунгусы охотились на иссов, уничтожали всех, кого настигали, рубили головы и сжигали их на кострах. Поэтому иссы, разделившиеся на роды, чтобы легче было выжить, старались держаться подальше от земель тунгусов. Ясное дело, Артем напрягся, услышав слово "тунгусы". Уж больно оно знакомое. Первым делом ему пришел на ум Тунгусский метеорит, который шлепнулся где-то в Сибири. Вроде бы там протекает река Тунгуска, отсюда и название метеорита. И вроде бы даже в его прежнее время существовал такой народ – тунгусы, и проживали они в России. Между прочим, до Сибири отсюда не так уж и далеко.
"Ну и что из того? – сам себя спросил Артем, сам себе же и ответил: – Да ничего, собственно. Не из всех же знаний, в конце концов, можно извлечь пользу".
Разговор тем временем продолжался. Туземцы сказали, что их соплеменникам-иссам иногда приходилось приближаться к землям тунгусов. Например, когда наступала пора провождать стариков в город Ойсимион.