Артем приложил ухо к стене. Даже само строение отчаянно скрипело, не говоря уж о завываниях, шуме и треске, стоящем вокруг. Разумеется, при этом ты ни черта не услышишь, хоть вдавливай ухо в стену.
– Господин. – Айн тронул его за рукав кимоно.
Артему понравилось это вроде вполне обыкновенное обращение, потому как назвал его так не кто-нибудь, а сын свободолюбивого, непокорного народа.
"Будем надеяться, что это означает полное признание верховенства господина посла Ямато и полную готовность подчиняться, – подумал Артем. – Хотя это может быть и изощренная варварская хитрость – усыпить мою бдительность мнимой покорностью, а потом исподтишка ножом под лопатку!"
– Что ты хочешь делать, господин?
– А что тут делать! Прокрасться к двери, снять часового, если он есть, войти тихо, бесшумно. Лучше вообще все делать бесшумно. Чем позже мы переполошим весь дом, тем лучше. Потом нам придется освободить моих людей и перебить всех остальных.
– Темно там. Как ты отличишь своих от чужих?
"Хм, а ведь верно говорит айн. Начнется переполох, все забегают. Как разобрать, где кто? Да и меня самого верные товарищи – кстати, не исключено, что оружие у них пока еще не отобрали, – могут принять за пирата, повалить на землю, отобрать меч, да тем же мечом и отправить в края вечной охоты".
Аккомпанируя мыслям Артема, грянул гром. Наконец-то он бабахнул не глухо, а во всю мощь небесных легких, с раскатами и перекатами.
– Господин, а ты знаешь, сколько там чужих? – переждав громыхание, спросил айн.
– Не знаю.
– А твоих сколько?
Артем сказал.
– Я – охотник на медведей, господин.
Артем подумал, что айн, не иначе, спятил. Какие, в бога Сусаноо мать, сейчас медведи?! Циркач был настолько ошарашен сменой темы, что не решался перебивать дикаря, явно тронувшегося умом.
– Я знаю язык медведей, – продолжал бредить айн.
Он объяснил, что может сделать. Оказалось, что этот парень вовсе не спятил. То, что он предложил, отдавало отчаянным первобытным полубезумным дикарством, поэтому могло и сработать. К тому же у самого Артема путевых идей не нашлось, а генерировать их было некогда, и он принял план варвара-эдзо.
– Но сперва надо убрать часового, стоящего у дверей, – сказал айн. – Хочешь, сам убей его, хочешь, я это сделаю. Я умею ходить бесшумно.
– Ты уберешь его, – распорядился Артем.
Любому понятно, что у товарища дикаря это получится лучше, не так ли?
Айн сей же момент взмыл на ноги и заскользил вдоль дома. Пластика у дикаря была абсолютно кошачья. Он походил на этакую двуногую хищную кошку, ступающую будто бы и не босыми ногами, а мягкими подушками лап. Такую пластику – уж поверьте акробату – практически невозможно поставить. Она приобретается только образом жизни, когда само сохранение этой жизни впрямую зависит от того, хрустнет ли под ногой сучок, заденешь ли ты нечаянно ветку, вспугнешь ли резким движением какую-нибудь лесную мелочь, которая клекотом или свистом вскинет на лапы всех хищников на несколько верст окрест.
Айн, ватари-эдзо, охотник на медведей… откуда он взялся здесь, на пиратском острове, в страшной дали от Хоккайдо? Да еще один-одинешенек, без айнов-товарищей? Или были товарищи? Почему пираты швырнули его в яму? Неужели они и вправду проводят тут гладиаторские бои с тигром? Может, слова той женщины означали что-то другое? Артему вдруг пришла на ум мысль, что он может так и не получить ответы на эти вопросы, если один из них погибнет в эту ночь.
Айн, скрывшийся за изгибом стены дома, появился через несколько секунд. Он волок за собой тело человека со свесившейся набок головой, ухватив его за ворот куртки. Герой-одиночка подтащил труп под ноги Артему и присел рядом на корточки.
– Он был один, – сказал айн.
Караульный не успел выдернуть из кожаных ножен широкий китайский меч. Скорее всего, он вообще ничего не успел понять, стоял еще совсем живой, глядел в ночь, потом раз – и все померкло.
– Бери. – Артем показал айну на китайский меч.
Дикарь сделал отстраняющий жест. Не надо, мол. Артем подумал и засунул меч себе за пояс. Запас карман не тянет. Айн между тем заметил, что господина посла нисколько не заинтересовал нож убитого, и забрал его себе. Дикарь, похоже, не жаловал длинные клинки.
Артем поднялся на ноги:
– Пошли. Начинай, айн.
Артем побежал вдоль стены дома. Ветер лупил ему в спину, придавая ускорение, а вот дождь совсем некстати перестал. Лишняя завеса полезна при внезапном нападении.
Вот и крыльцо… То есть никакого крыльца, конечно, тут не было, просто вход в дом. Проем закрывала дверь, сделанная все из того же бамбука. Никаких ступенек, навесиков и прочей лабуды. Люди тут жили предельно просто, предельно утилитарно.
Артем занял позицию слева от двери. Когда она распахнется, он окажется под ее прикрытием. Циркач сжал ладонями рукоять катаны. Он держал клинок опущенным, лезвие меча касалось земли.
Он был спокоен. Сердце, конечно, билось учащенно, точно так же, как перед выходом на арену. Ну так это нормально, это вполне естественное возбуждение перед началом непростой работы. Но липкого парализующего страха, который как обручами сковывает тело, Артем теперь не испытывал. Раньше – да, он боялся. Иначе и быть не могло. Артем был человеком другой эпохи, привычным к чему угодно, только не к выяснению отношений с помощью стали. Страх выходил из него по капле. Этому помогали все те передряги, в которые швыряла бывшего циркача его японская судьба. После сражения на мосту через ущелье Бомо страх вышел окончательно, как та пресловутая вода из набившей оскомину бочки с пробитым днищем. Бывшего циркача удручало лишь то, что он вряд ли сможет достичь совершенства во владении клинком.
Артем стоял и ждал, когда в дело вступит дикарь. Тот так и сделал. Хижину сотряс славный такой удар. Наверное, айн с разбегу прыгнул на стену дома, мощно перед этим оттолкнувшись. Тут же раздался утробный рык разъяренного медведя. Артему доводилось слышать голоски цирковых медведей. Ревели они впечатляюще, и айн им, пожалуй, не уступал. Артема аж передернуло от эдаких звуков. Но он-то знал, что их издает человек, а каково же пришлось тем, кто не в курсе?!
Все обитатели хижины должны были проснуться, хотя Артем с трудом мог себе представить, как можно спать под завывания надвигающегося урагана, способного снести крышу и даже повалить весь дом. Разве что пираты могли дрыхнуть, они люди привычные. Но сейчас и эти ребята должны были повскакивать и схватиться за оружие.
Что они должны подумать, услышав звериный рев за стенами и чувствуя, как эти самые стены сотрясаются? Вряд ли пираты поймут, что это господин посол вырвался на свободу и пожаловал к ним в гости. Туземцы подумают, что это и вправду медведь, огромная дикая тварь, примчавшаяся, или спишут все на проказы демонов. Но айн, автор данной идеи, ничуть не сомневался в том, что наружу должны повыскакивать все пираты, которые там есть. Они должны испугаться, что лесная тварь или демон вот-вот завалит дом. Дверь распахнулась от толчка изнутри. Сквозь щели в ней Артем разобрал мельтешение теней. Зашлепали по влажной земле ноги, зазвенел металл, и вот уже один пират промчался, огибая дом слева. Он мог бы, кстати, заметить тень, притаившуюся за дверью, если бы вовремя оглянулся, но этого не случилось. По удаляющемуся крику, доносившемуся справа, Артем догадался, что кто-то из пиратов помчался вдоль другой стороны дома. Айн говорил, что пусть бегут к нему все, сколько их там будет, он справится.
Артем выступил из-за двери, очень спокойно, без прыжков и прочих резкостей обогнул ее и сразу же увидел перед собой спину одного из врагов. Он не стал поступать так, как поступали в подобных случаях положительные герои кинофильмов, которые ввиду своей положительности никак не могли нападать на врага сзади, а потому непременно окликали его. Артем без всяких окликов с размаху рубанул пирата по шее. Тот коротко вскрикнул и повалился на землю. Двое других, торчавших возле входа, тут же бросились мстить за него. Артем отбежал в сторону, чтобы пираты повернулись спиной к входу, и закричал:
– Хидейоши! Садато! Сюда!
Он подставил катану под рубящий удар китайского клинка, отбил его и тут же отпрыгнул в сторону. Артем понимал, что он не великий фехтовальщик, и решил по возможности уходить от схватки сразу с двумя противниками, то есть попросту убегать, благо места для этого хватало. Он рассчитывал дождаться подмоги.
Второй пират размахивал топором, здорово похожим на мясницкую секиру, а в другой руке держал двузубец на коротком деревянном черенке, предназначение которого стало ясно Артему вмиг – поймать клинок противника между зубцами и вырвать его, крутанув сие оружие.
Артем даже сам не понял, как так получилось. Подвернулась возможность, и он ее использовал, почувствовал, что достанет, и перерубил черенок двузубца.
"На железо надо было сажать, бестолочь", – подумал он.
Артем кружил перед пиратами и вокруг них в замысловатом танце, здорово похожем на вольные упражнения в спортивной гимнастике. Впрочем, что тут удивительного, когда он и есть гимнаст. Ему пришлось упасть, перекатиться, вновь вскочить на ноги, сделать сальто назад, изобразить полушпагат, вновь упасть и перекатиться. Пираты явно были сбиты с толку подобной тактикой. Зуб можно было дать за то, что ни с чем подобным раньше им сталкиваться не доводилось. Артем же, ни на мгновение не останавливаясь, беспрерывно перемещаясь, старался, чтобы они мешали друг другу, чтобы один постоянно оказывался перед другим. Он не выпускал из виду топор. Пират, который им орудовал, наверняка умел его метать. Заполучить в лоб такую серьезную железку Артему никак не хотелось.
Наконец-то! Из двери хижины сперва вылетел какой-то незнакомый Артему человек, попятился, зажимая двумя руками живот, и рухнул на колени. За ним следом выскочил Хидейоши, взмахнул катаной и снес ему голову.
А вот дальше самурай Хидейоши поступил в точности так, как тот самый положительный киношный герой. Он повернул меч плашмя, хлопнул им по спине пирата с топором, когда тот обернулся, дал ему еще секунду на изготовку и двумя взмахами меча покончил дело.
Артем мог бы подождать, когда освободится Хидейоши, тем более что и Садато выскочил из дома, но ждать он не стал. Заметив, что пират, вооруженный китайским мечом, отвлекся на появление новых лиц и на миг потерял из виду прежнего противника, Артем прыгнул вперед, сделал кувырок и, выходя из него, вонзил клинок в живот противника. Катана вошла в плоть по самую рукоять.
Артем выдернул меч. Тугая горячая струя крови хлестнула из раны, обдала край штанов и таби Артема и заставила его отступить назад. Пират завалился боком на землю. Он был еще жив и умирал бы мучительно, если бы не Артем. Посол отвел катану, примерился. Пират поднял глаза, кивнул, благодаря за милосердие, выпрямился, как уж смог, и отвел голову назад. Артем взмахнул катаной и подарил пирату хорошую смерть от меча, достойную воина.
Адреналин еще бушевал в его крови, но все было закончено. По крайней мере здесь, перед входом. Хидейоши отправил меч в ножны, Садато расхаживал взад-вперед и явно был несколько недоволен тем, что на его долю не досталось врагов. Теперь уже можно было сказать наверняка, что противников не осталось и за домом, так как оттуда показался айн. На туловище дикаря виднелись темные стекающие подтеки. Это была кровь тех пиратов, которые бросились за дом, желая посмотреть, что там происходит. При айне по-прежнему были только кинжал восточного вида и нож. Он не польстился ни на какое другое оружие, которое имелось у погибших пиратов.
– Это свой! – поспешил крикнуть Артем, показав на айна.
Из дома тем временем выбежали все остальные, никого внутри не осталось. Даже раненый Абуэ кое-как выбрался наружу.
– Он свой, – еще раз проговорил Артем, снова показал на айна, усмехнулся и добавил: – Он нам помогает.
Айн ни на кого не обратил внимания и молча вошел в дом.
– Хорошо придумано, Ямомото-сан! – подошел к Артему Садато.
Кстати, еще какие-то два месяца назад Кумазава-старший наверняка простецки хлопнул бы Артема по плечу. Сейчас этого делать было уже нельзя, поскольку он находился в подчинении у господина посла.
– Отлично вы их выманили! С этими дикарями и свиньями нельзя поступать благородно. Так что случилось в доме вождя?
– Меня взяли в плен, – повысив голос, чтобы слышали все, произнес Артем.
Он подошел к входу в дом, где ветер задувал чуть меньше и говорить было проще.
– Посадили в яму, я сбежал. Это сиккэн Ходзё Ясутоки нанял пиратов, чтобы они убили меня и всех вас.
– Проклятый выродок! – воскликнул Садато.
– Два выродка, и оба проклятые, – поправил Артем. – Но об этом мы потом потолкуем. Сперва надо сбежать отсюда. Вы все целы?
– Целы, – отозвался Садато.
– Так что же, у вас даже оружие не отобрали? И монеты на месте?
– Все на месте. Нам сказали, что ты задержался в гостях, да и нас они приняли как гостей. Если бы эти грязные свиньи попробовали что-нибудь у меня отобрать, то здесь к твоему приходу уже валялись бы их трупы!
– Понятно, – сказал Артем. – Теперь вот что. Хидейоши! Ты поведешь всех к лесу, – для пущей ясности Артем показал направление рукой. – Потом пойдешь вдоль леса до берега. Мы будем уходить отсюда на нашем корабле.
Артем даже сделал паузу, ожидая, что кто-нибудь непременно с ужасом воскликнет: "В такой шторм!" Но, к его удивлению, никто никак не прореагировал на сказанное. Странный все же народ эти японцы. Ведь они искренне верят, что господин посол знает, что делает.
– Самое сложное для нас – добраться до корабля. Хидейоши, ты видел сегодня на берегу тяжелые весельные лодки? Мы можем отправиться на них, но тут все будет зависеть от того, где наш корабль, где лодки, что там с ветром. Посмотришь на месте, что и как.
– Почему я? А ты сам?.. – не выдержал молчун Хидейоши.
– Позже, позже. Сперва запомни то, что я скажу. Возьмешь всех людей, захватите лодку и плывите на корабль. Не забудь, что на корабле остались двое вако, хотя для вас это мелочь. Справитесь. И вот еще. Если ничего не выйдет с лодками, то добирайтесь до корабля вплавь. Деньги в случае чего бросайте, еще не хватало из-за них пойти ко дну. Захватишь корабль, жди нас. Если не дождешься, то уходи в море. Куда плыть, решай сам. Думаю, разумнее всего будет вернуться в Ямато. Я возьму с собой нашего нового друга, и мы с ним вернемся в дом вождя. Я должен забрать посольские грамоты и свои мечи.
– Правильно! – рубанул воздух кулаком Садато. – Нельзя оставлять собакам самурайское оружие!
Никто не воскликнул: "Как, из-за грамот, из-за мечей?!" – хотя Омицу, как приметил Артем, на секунду прикрыла глаза и что-то пробормотала себе под нос. Скорее всего, она высказывалась в его адрес и вряд ли имела в виду что-то доброе и похвальное. Он и сам понимал, что собирается поступить, скажем так, не совсем разумно, если подходить к данному вопросу с позиции здравого смысла и нормальной человеческой логики. Однако та же Ацухимэ, дочь самурая, воспитанная на примерах героического эпоса, скорее всего, одобрит его выбор. Хотя поди-ка скажи хоть что-то наверняка, когда дело касается женщины.
– А кто этот новый человек? – вывел Артема из легкой задумчивости Хидейоши, кивнувший в сторону дома. – Он похож на айна.
– Обо всем потом, Хидейоши-сан. Вам пора. Выносите сундук и уходите.
– Думаю, в соседнем доме все переполошились, – сказал Такамори, который поднял с земли пиратский топор и разглядывал его, вероятно, прикидывая, сгодится он или нет. – Возможно, проснулись и люди в доме, стоящем по ту сторону дороги.
– Ты так думаешь? – озабоченно переспросил Артем.
– А на что вы рассчитывали, когда так орали?
Артем пожал плечами:
– Но никто же не прибежал.
– Подожди немного, и прибегут. Тем более что в доме могут быть не вако, а рыбаки или земледельцы. Они побегут за подмогой. Может, уже побежали. Вы уходите, а я останусь.
– Почему? – опешил Артем.
– Когда сюда нагрянут пираты, я уведу их в лес, подальше от моря. Ты не забыл о боряку-дзюцу, учении о том, как управлять событиями, которым я владею, как мало кто?.. Я умею вводить врагов в заблуждение. Они подумают, что в ту сторону бежим все мы, а не один старик. Я опишу круг по лесу и выйду к морю, к вам, с другой стороны. Я – лесной человек, я не заблужусь. Все, уходите.
Такамори говорил дело. Сбить погоню со следа – это важно. И лучше него с этим никто не справится. Пусть так и будет. Да и вообще некогда было разводить сопли, трогательно и долго прощаться друг с другом, обнимаясь и приговаривая: "Ты уж побереги себя". – "Ты уж сам побереги". Все и так понятно.
Малочисленное посольство под водительством Хидейоши двинулось в штормовую ночь, прихватив с собой сундук с дорожной казной. Возле дома остались Артем и Такамори.
– Может, стоит все тут пожечь? – задумчиво проговорил старый яма-буси.
Из дома вышел айн, которого Артем уж хотел было позвать. За его спиной висел колчан со стрелами, в руке он сжимал лук. Хотя лицо айна вроде бы выглядело таким же невозмутимым, как и прежде, но глаза его теперь радостно блестели.
– Смотри, господин. Теперь я смогу служить тебе лучше. Это не лук айнов, но он тоже хорош. Ты увидишь, что такое лук в руках айна. Куда мы идем?
Айн неуловимо быстро вскинул лук, натянул тетиву, прищурив один глаз, затем медленно ослабил натяг и довольно улыбнулся. Оказывается, он тоже живой человек, который может чему-то радоваться. Артем подошел к Такамори:
– Поджигай, не поджигай – делай как знаешь, дружище. Мы уходим. Ты это… уж извини, Такамори-сан, что я так вот ворвался в вашу жизнь. Видишь, как все вышло, куда нас занесло.
– Очень хорошо вышло, – серьезно сказал Такамори. – Последние шесть лун стоили целой жизни. А ты, если что, береги дочь.
– А как же! Она – мать моего будущего ребенка. Кого же мне еще беречь, Такамори-сан?
Они вернулись к дому атамана тем же путем. Артем несколько раз оглядывался, но пожара не увидел. Это означало, что Такамори все-таки отказался от идеи поджога. Не заметил он и мелькания факелов, но это ничего не означало, потому как пираты запросто могли нагрянуть и в темноте. К тому же в такую погоду факелы запросто могло задувать. Может, они вообще не нагрянут?
Между тем Артем вынужден был признать, что пиратское бюро прогнозов погоды сбоев не давало. Ветер не остановился на отметке "шквальный с порывами", а явно пер по шкале по направлению к отметке "ветер охренительной силы, плавно переходящий в тайфун со всеми прилагающимися удовольствиями". Деревья уже не просто мотало и пригибало к земле, как степные ковыли. Треск некоторых из них уже был слышен даже сквозь всю эту круговерть. Недалек был тот час, когда ветер станет вырывать их с корнем.
Они с айном перелезли через частокол в том же самом месте. Веревка, разумеется, висела на бамбуковом заборе, никем не обнаруженная.
На заросших задворках обширного атаманского подворья было пустынно, как и до того. Никаких пиратов, шныряющих в штормовой ночи, им не попалось… на счастье, в первую очередь, самих же этих пиратов.
"Еще немного, и я изучу это атаманское логово как свою собственную квартиру", – подумал Артем, скользя в темноте за айном.