Когда братина сделала полный круг, ярл подал знак, и тут началось… Слуги принялись метать на столы заготовленные яства, под дикие окрики дружины. На столах мгновенно вырастали большие блюда с гречневой кашей, от которой исходил приятный дурман обжаренных куриных потрошков. Следом появились деревянные тарелки с соленьями – с грибами, огурцами, с квашеной капустой, приправленной клюквой. В глубоких тарелках внесли нарезанный лук, обильно политый маслом и присыпанный мелкорублеными кореньями. Возникли посудины, доверху набитые вареными яйцами. Еды было много, очень много… а ее все продолжали выносить. Вдоволь было и сметанных соусов – с луком, с чесноком, с травами, с орехами…
И главное – мясо! Тяжелые подносы несли по двое и шумно водружали на столы. Мясо вареное, жаренное, копченое, на кости и вырезкой… И пиком всеобщего ликования стало появление…
Обе створки дверей широко распахнулись, и в зал одну за другой внесли три дымящиеся, с румяной корочкой овечьих туши. Воины внесли их прямо на вертелах и прошествовали с ними к ярлу.
Тут же на столы громыхнулись объемные кружки, доверху наполненные пенным напитком. Викинги оживились не в меру. Кружки тут же сдвинулись, выплескивая пену на стол и одежды…
– Скрёль!!!
– Давай, Атли, отрежь нам мяса!
– Давай, Атли!
– Смотри не промахнись, га-га-га…
Атли вышел из-за стола, ему подали секиру, а первую тушу уложили на широкий чурбан.
– Руби ее, Атли!
– Во славу богов!
– Руби…
Ярл обвел зал взглядом, замахнулся и с единого удара перебил туше хребет. Затем Атли отделил окорок и во всеуслышание огласил:
– Это новому херсиру! Пусть набирается силы перед походом! – ярл широко улыбнулся, а зал содрогнулся от дружного хохота.
Окорок, передаваемый по рядам, быстро оказался перед Сигурдом.
– Если я сожру его весь, то задавлю всех чудинов своим пузом! – быстро нашелся Сигурд, держа окорок в руке.
Воины громыхнули так, что чуть кружки не полетели на пол.
– Молодец, Сигурд – хорошо сказал!
– Клянусь Одноглазым, хорош будет у нас херсир!!!
– Скрёль!!!
– Я верю тебе, Сигурд! – ответил Атли и, махнув рукой новоиспеченному херсиру, продолжил разделывать мясо.
Тем временем воины ловко переворачивали куски туши, а ярл рубил, измельчал, да с умом, так, чтобы досталось всем. Отделенные куски тут же раздавали пирующим под нескончаемый гомон одобрения.
Когда ярл разрубил все три туши, хирдманы уже успели пропустить по две, а кто и про три кружки, и дабы Атли не отстал от них, ему подали полный ковш пива. Ярл не замедлил опустошить его до дна, и в подтверждение тому перевернул емкость.
– Пусто!
– Ай да ярл!
– Ай да Атли!
Меж тем хозяин Альдегьюборга занял свое прежнее место, и только теперь пир начал настоящий разгон. Некоторое время не было слышно речей, утихли пререкания, хирдманы утоляли голод и жажду, активно ворочая челюстями.
* * *
По прикидкам Сигурда, пир продолжался уже более двух часов. Все успели наесться и немного захмелеть. Пиво быстро кончилось, и его заменила медовая брага. Многие уже откинулись, распустили ремни и громко переговаривались с соседями. Воины вспоминали былые походы и сражения, добычу, взятую на меч. А пуще всего похвалялись своими ратными подвигами, не забывая добавлять красок в описание. Много славных героев сегодня собралось за столом хозяина борга – послушать их, то каждый сразил не менее дюжины врагов, при этом не получив и царапины. Послушать их, то… И Сигурд слушал, смотрел – это было то немногое развлечение на пиру, которое хоть как-то разгоняло сытую тоску… усталость от всего съеденного и выпитого. Но тоска мгновенно улетучилась, когда речь зашла о будущем походе на чудинов. Хмель придал азарта, и Сигурд подключился к разговору, который активно вели Олаф и его сыновья, бурно обсуждая предстоящий поход на меря. Все желали участвовать, никто не хотел сидеть без дела в борге. Больше всех рвался молодой Хрольв, который уже успел изрядно захмелеть.
– Меня возьми, херсир, – бил он себя в грудь, – не пожалеешь, клянусь Асгардом! Я метко бью из лука, ик… ик… Скажи, отец!
– Верно! – тут же подтвердил Олаф. – Не сомневайся, Сигурд, мой Хрольв белке в глаз кладет…
– Верю! – Сигурд обнял обоих. – Верю!
Народ ликовал. Дружинники продолжали хвалить поваров и хвалили друг друга, особенно тех, кто стоял с вертелом у костров – мясо вышло на славу!
– Когда выступаем?! – врезал по столу кулаком старший Олафссон.
– Да хоть сейчас! – натянув хмельную улыбку, ответил молодой херсир. – Хоть завтра, Оттар, выступаем… если ярл не будет против…
– Да мы его уговорим, – вставил средний Трюггви. – Не желаю больше сиднем сидеть в борге. Пора на волю!
– Верно, сыны – пора погулять… кости размять. Ха! Клянусь Молотом Тора! – Олаф высоко поднял кружку, при этом изрядно пролив на стол. – За поход!
– За поход!!! – тут же подхватили викинги.
– На меря!!!
– Сожри их Гарм…
Все, кто услышал эти возгласы в общем потоке шумного праздника, поддержали идею, выпив за успех начинания.
– О тебе, Сигурд, скоро скальды начнут слагать саги…
– Да брось ты, Олаф, – перебил викинга Сигурд, – что, кроме меня больше не о ком? Полно славных мужей, а в чем моя слава?
– Лукавишь, херсир, ох, лукавишь…
– Нет, ну правда… Вот про Атли не грех и сагу сложить… Он храбрый и умелый ярл. Пришел в чужую землю, взял ее на меч вместе с крепким боргом. С ходу взял!
– Две битвы в один день… – вставил Хрольв.
– Опять же, – подмигнул ему Сигурд, – две битвы выиграл – это вам не пуп чесать!
– Точно, – кивнул Хрольв.
– И дружине добыча и слава, и ему почет и уважение. Вот о ком надо песни петь!
– А вот скажи, Сигурд, – водрузив кружку на стол, вопросил средний Олафссон, – ты у нас в дружине почитай три месяца как, а мы не знаем твоего рода?
Сигурд оттер усы после браги:
– Никому не говорил… а тебе, Трюггви, так и быть расскажу, – херсир лукаво улыбнулся. – Родом я из здешних мест…
– О как! – поразился Оттар, тоже прислушиваясь к разговору.
– Да, друзья мои! Отец мой – Бьерн, пришел в эти края вместе с ярлом Гутрумом.
– Да ну?
– Вот те и ну! – Сигурд пригубил браги. – Правду говорю!
– Это здешний Гутрум, что ли?
– Он самый! По прозвищу Тур.
– Пообломали мы этому туру рога-то! – заржал в голос Оттар.
– А сам он так и не сыскался, – Олаф сжал кулаки. – Мы у него борг отобрали и земли его… дружина его вся тут легла, а он даже не явился на бой! Трус он! – Викинг сплюнул в сторону. – Трус, а не воин!
– А может, он сгинул? – предположил юный Хрольв, и его слегка качнуло на скамье.
– Да брось ты гадать! – отрубил Трюггви. – Мы не бабы и не гадалки…
– Так вот, – продолжил херсир, – мой отец Бьерн долго служил у ярла Гутрума в дружине, был во многих битвах и никогда не показывал врагам спину…
Олафссоны одобрительно загудели, мол, хороший воин твой отец.
– А потом моему отцу приглянулась словенка Видана, – продолжал на ходу сочинять Сигурд. – И он ей глянулся…. Полюбили они друг друга, стало быть, поженились – и меня народили!
– Так ты хольмгардец?! – отрыгнув, спросил Оттар.
– Мой отец викинг и я викинг! – с хмельной яростью бахнул Сигурд кулаком по столу.
– Оно конечно, – тут же унялся Оттар.
– А чего ты это… ик… в погребе сидел? – Хрольв выпучил глаза, остекленевшие от выпитого.
Сигурд рукой прикрыл рот, провел по рыжей бороде.
– Ссора у меня вышла с ярлом Гутрумом. Вот он и велел меня под запор посадить…
– Собака! Сожри его Ёрмунганд, – Трюггви мотнул головой и отпустил в адрес бывшего владельца Альдегьюборга еще парочку крепких северных выражений. – Он недостоин быть ярлом! Посадить воина в погреб, как треля, вместо того чтобы дать ему право на поединок!
Младший Олафссон пытался было узнать причину ссоры, но Сигурд жестом остановил расспросы.
– А чего стало с Бьерном? – неожиданно поинтересовался Олаф.
– Погиб он как воин, с мечом в руке, в битве с чудинами, – херсир соврал, не моргнув и глазом.
– О! Выпьем за Бьерна! – предложил Трюггви. – Он достоин пировать у Одина!
– Водитель дружин всегда рад видеть в своих… ик… Чертогах храбрецов! – с пафосом заявил Хрольв и его вновь качнуло.
– Однако мы в его Чертоги пока спешить не будем! – отрезал Сигурд. – У нас еще здесь полно дел! На меря!
– На чудинов!
– Скрёль!!!
Кружки сдвинулись и разом опустели.
– Скрёль!!!
* * *
Не сразу во всеобщем шуме многоголосого веселья пирующие заметили, как ярл вскочил со своего места. Он вскинул обе руки, призывая воинов к тишине. Атли потребовалось несколько минут, пока, наконец, все заметили его жест и притихли.
Взор ярла был направлен к входу, он явно приметил там кого-то. Неожиданно для всех хозяин Альдегьюборга заговорил стихами:
– Дающим привет!
Гость появился!
Где место найдет он?
Торопится тот,
Кто хотел бы скорей
У огня отогреться.
Многие узнали эти слова и с любопытством повернули головы к дверям. Там стоял старик в изношенном одеянии, припорошенном снегом, с посохом в руках и худой калитой на плече.
– Дорог огонь
Тому, кто с дороги,
Чьи застыли колени;
В еде и одежде
Нуждается странник
В этих краях, – ответил вошедший, делая несколько шагов вперед, к очагу.
Ярл кивнул кому-то в сторону и продекламировал:
– Гостю вода
Нужна и рушник,
Приглашенье учтивое,
Надо приветливо
Речь повести
И выслушать гостя.
Гостю тут же подали умыться.
– Я рад видеть тебя, Вемунд Сказитель! – во всеуслышание объявил Атли. – Мы ждали тебя!
Скальд утерся поданным рушником и ответил:
– Твой гонец, ярл, нашел меня.
– Рад! Поди сюда, Сказитель, сядь подле меня! Мои хирдманы будут счастливы услышать твои песни!
Вемунд неспешно двинулся вдоль столов.
– Но сперва, – продолжил Атли, – испей меду и отведай угощенья.
– Благодарю, добрый хозяин, – скальд поклонился и сел на указанное место, слева подле ярла.
Хозяин борга хлопнул в ладоши, и слуги мигом поставили перед Сказителем полную кружку и тарелку с вареным мясом, обильно посыпанным луком.
– За радость у нашего очага! За скальда Вемунда! Пусть его память не истощится, пока тьма не опустится на Мидгард и не наступит день Рагнарёк! – торжественно произнес Атли и поднял кружку.
– Скрёль!
– За Вемунда!
– Слава скальду!!!
Дружина разом опрокинула кружки. Выпил и Сигурд. Он сразу узнал своего врачевателя, да и как же было забыть его. Он первый, кому Сигурд-варяг смог довериться и рассказать правду…
Мысли молодого херсира прервал оклик ярла:
– Эй, херсир! Довольно твои друзья наслушались твоих сказок! Иди сюда! Отныне твое место подле ярла!
Хирдманы ободряюще заулюлюкали, мол, давай, иди!
– Ступай! – хлопнул херсира по плечу Олаф, хлопнул, словно благословил. – Давай, парень!
Сигурд поднялся и, прихватив с собой кружку, направился к ярлу.
– Садись! Вот твое место! – Атли сверкнул своим одиноким глазом и указал на стул с резной спинкой, справа от себя.
* * *
Пирующим пришлось ждать довольно долго, прежде чем скальд утолит жажду и голод. Он ел не спеша, явно смакуя блюда, ибо в последнее время его желудок отвык от подобных изысков. Вемунд отведал мяса, попробовал каши с куриными потрохами и выпил совсем немного меда. Гости ждали…
Наконец, Сказитель повернулся к ярлу и, поблагодарив за угощение, изрек:
– Славные воины Альдегьюборга! Я вкусил от вашего стола и теперь готов усладить ваш слух песней.
Это были слова, которых все ждали. Тут же со всех сторон стали сыпаться пожелания и заказы.
– Про дисов давай!
– Сагу про Торира Босоногого!
– Про йотунов!
– Да!
– Давай про великанов! Пусть про йотунов расскажет!
– Уваж, скальд, расскажи про йотунов!
– Как их обхитрил Тор!
Вемунд поднялся и воздел руки к потолку. Практически тут же смолки голоса – гости притихли. И скальд начал:
Встал Тор-метатель,
глянул, взъярился:
где, мол, мой молот
запропастился;
брадою метет,
власами трясет
сын матери – Йорд -
всюду искал.
И первым делом
тогда он молвил:
"Слушай-ка, Локи,
тебе открою,
о чем не знает
никто ни на небе,
ни на земли:
асов молот украли!"
Тут кто-то не выдержал и произнес:
– Вот пакостники!
На нарушителя тишины разом цыкнули соседи, и тот умолк.
Скальд набрал в легкие побольше воздуха и повел свой сказ дальше:
Вошли они к Фрейе
в дом распрекрасный,
и первым словом
тогда он молвил:
"Дашь ли мне, Фрейя,
наряд пернатый?
Авось мой молот
сыщу где-нибудь".Фрейя сказала:
"Дам, даже будь он
золототканый,
ссужу, даже будь он
из серебра".Локи взлетел -
перья запели -
и в путь пустился
из мира богов,
а опустился
в земле великанов.Трюм на пригорке,
йотун-владыка
ошейники псам
из золота плел
и сам расчесывал
гривы коням.Трюм сказал:
"Что слышно у асов?
Что слышно у альвов?
Зачем ты явился
к нам в Йотунхейм?"
"Худо у асов!
Худо у альвов!
У Хлорриди молот
не ты ли украл?""Я Хлорриди молот
украл и укрыл -
на восемь поприщ
в землю вкопал, -
никто не достанет
оттуда его,
покуда не станет мне
Фрейя женой".
– Нет, ну ты погляди…
Звонкая оплеуха скинула горлопана со скамьи.
– Ах ты… Меня бить?!
Трое викингов оказались рядом с нарушителем, и его быстро скрутили.
– Отнесите его! – грозно скомандовал Атли. – Напировался – хватит, пусть проспится! Дружина загудела, мол, конечно, правильно, нечего мешать. Нарушителя выдворили из зала, и Вемунд продолжил:
Локи взлетел -
перья запели -
и в путь пустился
из земли великанов,
а опустился
в мире богов;
Тор поджидал его
в мире богов
и первым словом
тогда он молвил:"Какие вести?
Удача есть ли?
Скажи мне сразу,
прежде чем сесть,
ибо сидящий
все забывает,
ибо лежащий
врать горазд"."Удача есть
и добрая весть:
у турса-владыки,
у Трюма твой молот,
никто не добудет
оттуда его,
покуда не будет
женой ему Фрейя".Вошли они к Фрейе
в дом распрекрасный,
и первым словом
тогда он молвил:
"Покров невестий
надень-ка, Фрейя, -
мы вместе поедем
с тобой в Йотунхейм".Взъярилась Фрейя,
так расфырчалась,
аж закачались
асов дома,
и гривну Брисингов
бросила на пол:
"Меня же ославят
бабой распутной,
коли поеду
с тобой в Йотунхейм!"Сходились тут боги
все для совета,
сходились богини
все для сужденья,
судили-рядили
могучие асы,
как бы им Хлорриди
молот вернуть.Тут молвил Хеймдалль,
светлейший из асов,
а был он провидцем
таким же, как ваны:
"Наденем на Тора
покров невестий
и Брисингов гривну
на шею повесим;бренчала бы сбоку
связка отмычек,
под бабьим подолом
упрятать бы ноги,
на грудь нацепить бы
камней драгоценных,
а на макушку -
приличный убор".
Хирдманы содрогнули стены зала молодецким смехом. Сказитель остановился и переждал, пока страсти улягутся.
– Выпей, скальд, – протянул ему кружку ярл, широко улыбаясь, – клянусь мечом, давно я так не веселился.
– Благодарю, – степенно молвил скальд.
Он отпил из кружки и повел свою историю дальше:
Тор промолвил,
сильнейший из асов:
"Меня же асы
бабой окличут,
коль я надену
невестий убор!"
Вторая волна смеха накрыла гостей, да так, что лучины задули на столах. Сигурд наравне со всеми смеялся до слез. Викингов было не унять. Вемунд выждал немного и вновь начал, не дожидаясь, когда смолкнут последние смешки:
Локи промолвил,
сын Лаувейи:
"Тор! Не стоит
молоть пустое,
коль йотуны скоро
Асгард захватят,
коль скоро твой молот
мы не вернем".Надели на Тора
покров невестий,
на шею повесили
Брисингов гривну,
сбоку бренчала
связка отмычек,
под бабьим подолом
упрятались ноги,
на грудь нацепили
камней драгоценных,
а на макушку -
приличный убор.Локи промолвил,
сын Лаувейи:
"А я при невесте
буду подружкой,
поедем-ка вместе
мы в Йотунхейм".
Скальд на секунду застыл, обводя зал взглядом. Воины насилу сдерживали смех…
– Ой, постой, скальд! – хохоча, не выдержал Атли. – Постой ради богов! Дай передохнуть!
Как по отмашке дружина прыснула слезами радости. Поднялся басистый переполох. Воины принялись шумно обсуждать отрывок и смеялись, смеялись…
– Давай дальше, скальд! – махнул рукой Атли и зычно добавил: – Всем тихо!
Сказитель прикрыл глаза…
Домой немедля
козлов пригнали,
впрягли в упряжку -
резвые скачут,
падают горы,
земля горит,
к йотунам едет
Одинов сын.Трюм промолвил,
йотун-владыка:
"Йотуны! Встаньте,
лавки поставьте!
Едет ко мне она,
Фрейя-жена,
Ньёрдова дочка
из Ноатуна.Много у Трюма
коров златорогих
и черных быков
и всего в преизбытке:
именье имею,
каменья имею,
одной только Фрейи
еще не имел!"