* * *
Майор Роланд Форрестер, дядя нашего капитана Форрестера и Эдиты, был главой богатого семейства и старшим из двух братьев. Младший должен был после смерти своего отца, как это обыкновенно бывает в Виргинии, сам добывать себе средства к жизни, тогда как старший унаследовал владения своих предков. Между братьями вспыхнула вражда, когда Америка стала вести борьбу за освобождение от владычества англичан. Младший брат взялся за оружие в защиту интересов народа, тогда как старший был всецело на стороне короля. Он никогда не мог простить своему младшему брату того деятельного участия, которое тот принимал в борьбе; из злобы он составил духовное завещание в пользу приемыша, которого он воспитывал в своем доме.
Этот ребенок, однако, скоро умер, а точнее, сгорел в доме своей матери, где был в гостях. Это несчастье нисколько не изменило отношения Роланда к брату, и только тогда, когда его брат погиб в честном бою с оружием в руках, взял он к себе оставшихся сирот. Это были - молодой Роланд, который в то время был пятнадцати летним юношей, и десятилетняя Эдита. Старый дядя, до сих пор такой суровый, полюбил сирот и не раз высказывал намерение сделать их своими наследниками. Но судьба устроила так, что Роланд Форрестер прогневил своего дядю тем же, чем когда-то его отец: он покинул дом своего покровителя через два года после того, как вступил в него, и поступил корнетом на службу в полк, который вел борьбу с Англией. После этого он никогда больше не видал своего дяди и не тревожился о его гневе, будучи уверенным, что он оставит наследство сестре. Но он ошибся. Когда умер дядя, и Роланд покинул армию, чтобы сделаться защитником сестры, он не нашел Эдиты ни в доме дяди, ни в родовом имении их предков: она находилась в чужом доме, как бездомная сирота.
Дядя не оставил никакого духовного завещания, кроме когда-то составленного им в пользу приемыша; это завещание было предъявлено Бракслеем, адвокатом умершего: Бракслей назначался в этом завещании опекуном девочки, которую считали погибшей в пламени.
Предъявление этого духовного завещания и все последующие действия Бракслея вызвали всеобщее удивление. Он предоставил от имени наследницы иск на наследство, утверждая при этом, что малютка жива и вскоре появится, чтобы заявить о своих правах. Он вызвался доказать, что наследница не погибла при пожаре, а была похищена неизвестными людьми; пожар же в доме ее матери был только предлогом, чтобы убедить всех в смерти девочки. Он также уверял, что не знает, кто похитил ребенка, хотя и делал такие намеки, которые для Эдиты и Роланда были тяжелее, чем потеря самого наследства. Он старался возбудить против Роланда подозрения в том, будто он постарался скрыть ребенка, чтобы упрочить за собой и своей сестрой право на богатое наследство после дяди.
Бракслей так правдоподобно представил дело, что капитан Роланд Форрестер оставил надежду выиграть тяжбу.
Приняв быстрое решение, он вышел в отставку, так как в то время окончилась война, продал все свое имущество, кроме самого необходимого, и направился в западные леса со своей сестрой, счастью которой он решил посвятить себя с этой минуты. Его намерением было, как уже сказано раньше, купить земли и сделаться колонистом.
Положение юноши, который был настолько великодушен, что пожертвовал всей своей будущностью, своей надеждой на славу, отличия и почести, благополучию любимой сестры, в высшей степени заинтересовало полковника Бруце. Он с силой и от всего сердца пожал руку юноше и сказал ему с чувством:
- Послушайте, капитан, я люблю и уважаю вас, как будто вы были моим собственным сыном. Что же касается Бракслея, то в сущности он ни более ни менее, как мой простой знакомый, которого я только по старой привычке назвал своим другом. По правде сказать, я теперь считаю его настоящим мошенником и не сомневаюсь, что в основе предъявленного им духовного завещания лежат подлость и ложь. Помяните мое слово, что правда еще выйдет наружу; а до тех пор считайте меня своим другом, который с радостью пожертвует за вас душу и тело, когда он вам понадобится.
Телия Доэ, которая оставалась в комнате, тогда как остальные женщины удалились еще в начале разговора между полковником Бруце и капитаном, только теперь была замечена первым из них. Она прислушивалась с напряженным вниманием к рассказу капитана и теперь устремила на него взгляд с таким глубоким и жгучим интересом, что это сейчас же было замечено полковником.
- Что ты тут делаешь, Телия? - воскликнул он. - Иди к женщинам, там твое общество. Незачем тебе оставаться с нами.
Телия покраснела и тотчас же исчезла.
Как только она удалилась, в комнату вошел молодой Том Бруце с таким радостным видом, как будто он принес с собой хорошие вести.
- Что случилось, Том? - спросил его отец, несколько удивленный.
- Необыкновенные вещи творятся, отец, - ответил юноша. - Дшиббенёнозе опять бродит в лесу.
- Где же? - с поспешностью воскликнул отец. - Неужели в нашем околотке?
- Нет, - возразил Том, - на северной окраине штата Кентукки, неподалеку от нас. Он оставил там такие знаки, как будто все свершилось сегодня утром.
- А ты точно знаешь, что тут нет ошибки? - спросил отец с любопытством.
- Точно. Правильный крест на груди и череп раскроен ударом томагавка! Все до последней йоты верно!
- В таком случае нечего и сомневаться, что Дшиббенёнозе бродит по лесу, - сказал полковник.
- Нам, без сомнения, предстоит борьба.
- Кто же этот Дшиббенёнозе? - спросил удивленный Роланд Форрестер.
- О, это лесной дух… одним словом, лесной дьявол! - воскликнул Том.
- Это мне ничего не объясняет, - сказал Роланд Форрестер. - Кто же этот лесной дьявол?
- Это не так легко объяснить, - ответил Том. - Одни думают о нем одно, другие - другое, а есть такие, которые считают его за воплотившееся божество.
- А что это за знаки, о которых вы сейчас так таинственно упомянули? - спросил снова Роланд.
- Это легче объяснить, - ответил Том. - Это один или два крестообразных надреза ножом на груди того дикого, которого он убивает. Так отмечает он каждого убитого им. Но вот уже прошел целый год с тех пор, как мы в последний раз что-либо о нем слышали.
- Капитан, - сказал старик Бруце, - если бы вы предложили Тому еще тысячу вопросов относительно Дшиббенёнозе, он не мог бы ответить вам ничего больше того, что вы сейчас слышали. В лесах живет существо, которое бродит от крепости к крепости и охраняет всех нас; оно убивает всякого индейца, попадающегося ему на пути, скальпирует его и отмечает своим особенным знаком. Индейцы называют его "Дшиббенёнозе", что означает привидение, и если верить их преданиям, то это существо - не зверь и не человек, а могущественный дух, которому не могут причинить вреда ни нож, ни ружье. Во всяком случае, мы должны быть благодарны ему, так как он избавит нас на долгое время от дикарей.
- Но как можно верить таким сказкам? - воскликнул Роланд.
- А почему бы и не верить им, раз мы испытываем на себе их действительность? - возразил полковник. - Все индейские племена, особенно шавнии, так боятся его, что ни один из этих дикарей не приблизится к крепости на протяжении трех лет, так как он особенно усиленно бродит в ближайших к нам лесах и убивает диких, где бы ни повстречал их. Так как он, по-видимому, особенно преследует шавниев, то другие племена называют его "Шавневанновином", т. е. жалобным криком шавниев, потому что он всегда схватывает их за горло и заставляет выть. Во всяком случае, вы должны же допустить, что раз вы находите убитого и скальпированного индейца, должен же быть кто-нибудь, кто убил и скальпировал его.
- Без сомнения, - ответил Роланд, - но убийцей его мог быть и человек, а не сверхъестественное существо.
- Чужестранец! - сказал полковник, улыбаясь и покачивая головой. - В наших местах нет обычая, убив индейца, отказываться от этой чести. Во всем штате Кентукки не найдется человека, который не испытал бы особого удовольствия, убив в честном бою дикаря, показать его скальп своим соседям. И все-таки никто никогда не показывал скальп индейца, труп которого найден в лесу со знаками Дшиббенёнозе. А кроме того, капитан, - добавил совершенно серьезно почтенный полковник, - есть люди, которые собственными глазами видели привидение.
- Это действительно доказательство, против которого я ничего не могу сказать, - согласился капитан Форрестер, который заметил, что его недоверчивость была неприятна его новым друзьям.
- Да, конечно, видели, - повторил полковник. - Вениамин Джонс, Самуил Шарк и многие другие видели его бродящим в лесу, и все утверждают, что он высок, а голова, с рогами и густо поросшая волосами, похожа на голову буйвола, и что впереди него бегает какое-то существо, похожее на медведя, указывая ему дорогу. Его встречали только в чаще девственных лесов и поэтому его прозвали лесным дьяволом. Он по-доброму относится ко всему живому, кроме индейцев, и никто никогда не слышал, чтобы он причинил какой-то вред белому. Я не суеверен, капитан, но что касается Дшиббенёнозе, то я уверен в его существовании, хотя собственными глазами никогда не видал его. Увидеть его в лесу - верный признак того, что индейцы появились где-нибудь поблизости; если же он оставил след за собой, то это хороший знак, и можно почти с уверенностью рассчитывать, что кровожадные воющие существа опять удалились, потому что индейцы не выносят присутствия Дшиббенёнозе и исчезают, как только он появится. Он для них слишком хитер и силен. Прежде он никогда не уходил далеко от нашей крепости, но несколько лет тому назад он начал расширять границы своих набегов. В прошлом году, летом, его видели в низовьях Соленой реки, в Джефферсоне, а потом он опять появился на севере штата Кентукки. Да кроме того, рассказывают, что он преследует шавниев до самого их лагеря, хотя я не могу утверждать это с уверенностью. В сущности, кто же принес известие о Дшиббенёнозе? - обратился полковник к Тому.
- Рыкающий Ральф, Ральф Стакполь! - ответил улыбаясь Том.
- Как, Рыкающий Ральф? - воскликнул полковник. - Поди-ка позаботься, чтобы лошади были целы, голубчик!
- Конечно, конечно, - согласился Том с отцом. - Необходимые предосторожности уже приняты. Как только стало известно, что показался капитан Ральф, так шесть регуляторов (т. е. людей, которые добровольно взяли на себя обязанность судей в тех малозаселенных странах) сошлись и приняли решение караулить всю ночь напролет. Среди лошадей вновь прибывших есть такие, а в особенности благородный конь капитана Форрестера, которого негр называет Бриареусом, которые покажутся Ральфу Стакполю достойными его внимания, а поэтому надо принять все меры предосторожности.
- Кто же этот Ральф Стакполь и что он будет делать с моим Бриареусом? - спросил капитан Форрестер.
- О! Он бравый молодец! - воскликнул Том. - Однажды, например, он, совсем один, убил двоих индейцев на медвежьем лугу и украл у злодеев очень много лошадей, чего они никак не могут ему простить. Но у него есть большой недостаток, а именно то, что он иногда принимает лошадь честного христианина за клячу индейца и уводит ее с собой.
- И таких-то воров производят в офицеры в колониях? - невольно вырвалось у Роланда.
- В общем, нет, - возразил полковник Бруце. - Здесь речь идет не о настоящем звании капитана. Нашим людям, когда они отправляются за лошадьми и у них появляется желание угнать у индейцев табун (что считается вполне дозволенным грабежом, так как мы при этом отбираем у дикарей то, что они у нас похитили), необходим опытный предводитель, а опытнее и ловчее Ральфа нигде не найдешь. Он с головы до пят конокрад, и никто не может сравниться с ним в изобретательности, с которой он выдумывает хитрости, чтобы провести индейцев. Правда, нехорошо то, что он иногда не делает различия между белыми и дикарями, и поэтому его не везде охотно принимают.
После разговора мужчины вышли на улицу, где довольно большая толпа любопытных с большим удовольствием слушала рассказы Ральфа о новых делах Дшиббенёнозе. Этот Ральф был коренастый, широкоплечий человек с грубым лицом; но все его существо дышало таким хвастливым и при этом веселым самодовольством, что он скорее возбуждал смех, чем неприязнь. Его одежда состояла из грубого, грязного полотняного сюртука, кожаных брюк, которые по грязи и затасканности не уступали сюртуку. Старая круглая, разорванная меховая шапка покрывала его черные, растрепанные волосы, придавая его лицу еще более смешное выражение тем, что с одной стороны полей у шапки недоставало, а с другой стороны обрывок полей болтался по лицу. Он был вооружен ружьем, ножом и томагавком. Потрясая ружьем, он делал при этом такие удивительные жесты, гримасы и прыжки, что слушатели его не раз принимались хохотать над ним до упаду.
Когда он увидал коменданта крепости, то подскочил к нему и схватил его руку прежде, чем тот успел додуматься спрятать ее.
- Радуюсь, что вижу вас, полковник, - воскликнул он. - И вас также, чужестранец. Какие новости привезли вы из Виргинии? Знайте, друг, я - Ральф Стакполь, аллигатор с Соленой реки.
- Ну так делайте свое дело и оставьте меня в покое, - ответил капитан Форрестер, которому не особенно понравилась фамильярность этого человека.
- Разрази меня гром! - воскликнул Ральф Стакполь, - я джентльмен и жажду боя! Кулаком и всей рукой, зубами, ногтями или лапой, ножом, ружьем или томагавком уложу я своего противника! Кукареку!
И, произнеся эти слова, он подпрыгнул высоко и захлопал руками, как петух, который хлопает крыльями перед боем. Полковник Бруце, смеясь, смотрел на него, а потом сказал:
- Скажите-ка, Ральф, где вы украли гнедую кобылу?
Возбуждение, которое, казалось, только что воодушевляло Ральфа, мгновенно исчезло, и он стал смущенно оглядываться кругом, что вызвало всеобщий громкий смех. Но он тотчас же пришел в себя и возразил:
- Я не крал никакой гнедой кобылы. Посмотрите-ка на нее. Я краду лошадей только у индейцев, и если кто осмелится утверждать противное, я разделаюсь с ним по-свойски, разрази меня гром!
- Тише, тише, Ральф, успокойтесь! - сказал полковник холодно. - Я знаю эту лошадь: это старая кобыла Петра Гарпера, который живет на противоположном северном берегу.
- Да, вы правы, конечно, - сказал Ральф, еще более смутившись, чем прежде. - Но я все-таки взял ее у него только на время, и, если хотите, вы можете оставить лошадь здесь, у себя. Скажите только, где бы мне достать другую лошадь, так как я еще до заката солнца должен ехать дальше.
- Куда? - спросил полковник.
- В крепость Св. Асафа, в 15-ти часах езды отсюда.
- Слишком далеко, чтобы регуляторы могли уследить за вами! - возразил полковник и вызвал этим новый взрыв смеха у слушателей.
Ральф Стакполь, чтобы скрыть свое смущение, вел себя в это время очень глупо: хлопал руками, кричал петухом, фыркал и ржал как лошадь, ревел как бык, лаял как собака, кричал как индеец, рычал как пантера, выл как волк и закричал, наконец, что вызывает на бой:
- Где тот человек, который обвиняет меня? Кто хочет бороться со мной? Я буду драться с каждым, будь он так же силен, как буйвол, или ловок, как кошка!
Все знали, что этот вызов не что иное, как хвастовство, которым Ральф хотел замять дальнейший разговор с полковником Бруце, а поэтому никому из молодых людей не пришло в голову поднять брошенную конокрадом перчатку. Они, напротив, дразнили Рыкающего Ральфа и старались еще больше возбудить нараставшую в нем ярость, упрекая его и перечисляя тех лошадей, которых он в своей жизни увел, никогда не помышляя об их возвращении.
Капитану Роланду вся эта комедия уже надоела, и он хотел вернуться в дом, как вдруг на сцене появилось новое лицо, и появление его обещало вызвать еще большее веселье.
- Послушайте, Рыкающий Ральф, - сказал молодой Том Бруце, - если вы действительно очень хотите бороться, то вот идет человек, который как раз подходит для борьбы с вами! Смотрите, вот идет кровавый Натан!
При этом страшном имени поднялись хохот, крики, рукоплескания.
- Где он? - воскликнул Ральф Стакполь, высоко подпрыгивая и испуская громкий, торжествующий крик. - Разрази меня гром, если я не поколочу его! Выходи на бой! Кукареку!
- Вот так, Ральф Стакполь! - говорили окружавшие конокрада молодые люди, хлопая его по плечу. - Покажи свою храбрость и докажи нам, что ты настоящий мужчина.
Внешность вновь прибывшего не шла ни в какое сравнение с внешностью конокрада. Но Роланд, видя необыкновенную веселость кентуккийцев, сразу понял, что в кровавом Натане заключалось нечто большее, чем можно было судить по первому впечатлению. За спиной пришедшего он увидел старую, хромую белую лошадь и маленькую собачку с длинной, темной шерстью, которая бежала за лошадью, робко озираясь и поджав хвост.
- Да, да, - воскликнул полковник Бруце. - Это старый кровавый Натан. Он тащится со своей старой клячей и со своей трусливой собачонкой! Замечательно милосердный человек: несет свою поклажу на спине, а лошадь ведет на поводу, дурак!
Когда Натан подошел ближе, Роланд заметил, что его длинная, тощая фигура сверху донизу была закутана в кожаные одежды. Даже головной убор его состоял из каких-то кожаных полос, сшитых вместе. Верхняя же одежда, перехваченная поясом, походила на обыкновенный охотничий костюм, ей только недоставало одного украшения, которое обыкновенно надевает каждый охотник. Одежда была слишком широка для тщедушной фигуры кровавого Натана и так же ветха, как и кожаные панталоны, а кроме того, на ней было множество кровяных и других грязных пятен, что придавало ей крайне неопрятный вид. Наружность Натана на первый взгляд была крайне суровая и дикая, и это впечатление еще более усиливалось благодаря длинному ружью, которое он носил через плечо, и ножу, торчавшему из-за пояса. Оружие Натана было также старо, служило, очевидно, давно и было неказисто; особенно приклад ружья был такой грубой работы, что можно было подумать, не был ли он сделан Натаном собственноручно.