- Молчание - согласия признанье, - довольно кивнул д’Обинье. А молчания с противной стороны хватало с избытком, это даже немного действовало на нервы. Должно быть, поэтому д’Обинье и болтал без умолку. Или они молчали тем угрюмей, чем больше он болтал. - Что ж. Господа… - он выдержал эффектную паузу. - Не сочтите за назойливость, но должен вас спросить: - Не угодно ль вам примириться?
- Не угодно ль вам признать?.. - начал было я, обращаясь к своему нынешнему рыжеватому противнику.
- Нет, сударь, не угодно! - отрезал он, сердито топорща усы. - И да будет это бой во славу Божию!
- Слава Божия - есть истина, - лениво, не разжимая зубов, произнес Сидни, очень картинно поворачивая свою рапиру, будто раздумывая, в каком ракурсе она смотрелась бы наиболее совершенно.
- А истина - есть дама, - подмигнул Роли. - Никак невозможно опорочить ее честь.
- И Земля есть дама, - сказал я. - Не будем же клеветать на нее.
- Вот-вот, - сказал насмешливо д’Обинье, - она совсем не плоская, она очень даже кругленькая и полненькая!..
- Стыдитесь, - с тихим смешком проронил Сидни.
- Что позволено Юпитеру…
- Да к делу же! - воскликнул Роли, блестя глазами, нетерпеливо топая ногой и со свистом взмахнув сверкнувшим на солнце клинком. - Сколько можно?!
Д’Обинье кивнул.
- В позицию, господа… - мы выстроились напротив друг друга в два ряда и отсалютовали. - К бою!.. - но его слова оказались заглушены.
- Во имя земли и Неба, приступайте! - звучно воззвал свидетель-патриарх.
- Черт!.. - сердито воскликнул д’Обинье оттого, что его перебили, но дружно зазвеневшие клинки уже всполошили всех окрестных птиц.
Роли вступил в бой со здоровяком, д’Обинье с щуплым типом из заговоривших только сегодня, Сидни - с тем скандалистом, чья шпага вчера улетела в угол картографической лавки, и не могу сказать, что последнему сегодня повезло намного больше, разве что длилось все несколько дольше и с большей помпой. Сидни дрался так же картинно, как он делал все прочее, бровью не поводя, и одновременно - столь же успешно и блестяще, чисто и красиво, будто расчеркивая воздух гравюрными штрихами - без злости, всего лишь из любви к искусству. Роли нападал на здоровяка азартно и энергично, так, будто не здоровяк надумал сперва атаковать Роли в манере быка на корриде. Д’Обинье, обежав вокруг противника полукруг, испытывая его, принялся валять дурака, устроив что-то вроде показательной тренировки - проводил различные приемы, но как-то не зло, и хотя оставил в одежде противника несколько прорех, пока явно не пытался нанести ему никаких увечий серьезней случайных царапин.
Я немного успокоился. Жажда крови уже поутихла, и возможно, дело действительно не пахло почти ничем серьезным, больше походило на шутку с театральным грозным размахиванием клинков. Разве может быть что-то личное в том, круглая ли земля? Ни от каких прочих утверждений плоской она не станет. А раз уж и оппоненты как оппоненты не сильны в собственных же силовых аргументах… Кстати, да, кажется, я напрочь забыл о собственном противнике, выпады которого отражал совершенно рефлекторно, засмотревшись по сторонам.
Правда, кажется, и он больше беспокойно посматривал по сторонам, почувствовав, что я пока не пытаюсь его достать.
- Начнем? - невпопад спросил я, наконец обратив на него внимание.
- Я давно начал, - огрызнулся он сердито.
- Послушайте, - завел я разговор, так как хотелось еще чем-то заняться, помимо ничего не стоящей драки. - Вы же не можете утверждать это всерьез.
- Довольно! - насупился он, пытаясь сосредоточенно отражать удары, которые я останавливал сам, чтобы они чуть-чуть не достигали цели.
- Бросьте, кто в это на самом деле верит в наше время? В это не верят даже ваши единоверцы. Признайте, это был только предлог.
- Развращенные времена, развращенные нравы! - пробубнил он.
- И именно в эти времена и появилась ваша церковь, - сказал я. - А есть ведь мнение, что она более совершенна, гуманистична, дает больше возможностей для развития… духовного развития человечества, - уточнил я дипломатично, - а также умственного, больше возможностей для прогресса…
"Помолчал бы лучше, - укоризненно сказал мне внутренний голос. - Слушать тошно. Обязательно терзать несчастных аборигенов рассуждениями из школьного учебника, даже если кажется, что они сами напрашиваются?.."
- А? - растерянно переспросил мой противник. - Для про…
"Ага, - снова прозвучал внутри ехидный голос, - А теперь еще скажи что, по мнению Честертона, в мире не было ни одной революции, а только реакции, и объясни, кто такой Честертон…"
- Разумеется! - сказал я, и странно развеселился от услышанной в собственном голосе уверенной фальши коммивояжера. - Ваш принцип - Sola Scriptura приведет к изучению не только Писания, но и к тому, чтобы докопаться до истины во всем остальном. К тому, чтобы прочесть целиком книгу мира, кем бы она ни была написана. Вы же не верите старым догматам, не правда ли?
Мой соперник неуверенно отступил, кажется, слегка бледнея. Все-таки, не каждый день доводится поговорить с настоящим сумасшедшим.
- И в один прекрасный день, - продолжал я, - это приведет к логичному безверию!
"Заткнись!.. - снова сказал внутренний голос. - Если уж разговариваешь сам с собой, совершенно необязательно делать это вслух".
- Мир полон парадоксов. Никогда не знаешь, что и к чему приведет, - подытожил я и услышал вскрик - Роли проткнул здоровяку руку.
Воспользовавшись тем, что я слегка отвлекся, мой противник кинулся вперед и, оттого что я действительно отвлекся, напоролся на выставленный клинок и тоже вскрикнул.
- Черт… - пробормотал я, отдергивая на себя рапиру. Раненый поскользнулся и хлопнулся, морщась, на булыжники.
"Жить будет", - подумал я, переводя дух - успел понять, что клинок прошел под ребрами навылет под самой кожей - должно быть, жутко неприятно, но неопасно.
- Не ушиблись? - поинтересовался я.
Рядом что-то зазвенело - Сидни захватил шпагу противника и отбросил ее в сторону. Тот попытался было доблестно отмахнуться от его рапиры кинжалом, но дага Сидни предупреждающе уперлась ему в живот.
- Ладно, хватит, - громко объявил д'Обинье, и нанес своему противнику легкий укол в бедро, а когда тот дернулся, приставил ему шпагу к горлу. Так или иначе, мы закончили!
И тут наш мрачный свидетель и "суровый судия" вдруг сорвался с места и кинулся прочь, под арку.
- Он что, спятил? - удивленно вопросил д'Обинье. - Неужели бы его кто-то тронул?..
- Стража! Стража! - гулко завопил под аркой старый пуританин, и ему в ответ так же гулко раскатились вопросительные возгласы и лязг - должно быть, он просто заметил проходящий мимо отряд.
- Ну какого черта, Роли!.. - в сердцах прошипел Сидни, кивнув на наши брошенные вещи. Его обычное спокойствие на мгновение подернулось рябью.
- Ладно, - с досадой отмахнулся д’Обинье. - Разве это дуэль? Так, недоразумение.
- И вообще, - ухмыльнулся Роли, покручивая в воздухе клинком. - Главное, не переставать отбиваться. Вот только пленных тогда лучше не брать, а добить!
- Э… - протянул д’Обинье задумчиво.
Я перевел взгляд на раненого, и тот принял злодейскую шутку Роли (если, конечно, это была шутка) близко к сердцу.
- Сдаюсь, - сказал он поспешно, протянув мне шпагу, что все еще была у него в руке, эфесом вперед. Судя по тому, что происходило вокруг, сдались все, но я уже не отвлекался.
- А что земля круглая - признаете? - спросил я.
Кальвинист не то, чтобы побагровел, а начал переливаться всеми цветами радуги.
- Да…
- Ну что ж, тогда… - я протянул ему руку и помог подняться.
Отряд был уже совсем близко, и все-таки, мы бы еще успели попросту уйти через другой выход со двора, если бы этот второй выход не оказался вдруг занят еще одной, только-только показавшейся оттуда компанией.
- Кажется, назревают военные действия, - пропыхтел д’Обинье, с двумя шпагами в руках, в едва наброшенном незастегнутом колете. - Мне уже смешно, господа, а вам?..
- Разумеется… - согласился Роли.
- Разве что Уолсингэм будет немного недоволен, - пробормотал Сидни.
- Именем!.. - начал было сержант стражи.
- Только не адмирала Колиньи! - перебил я его. Мои секунданты развеселились так, как будто не имели к упомянутой персоне ни малейшего отношения. Впрочем, эти ребята явно были из тех, что всегда скорее сами по себе. Может, за своего друга Генриха Бурбона д’Обинье еще и мог бы оскорбиться, да и то неясно, не счел бы он подобное сравнение действительно хорошей шуткой?
- А?.. - переспросил сбитый с толку сержант.
- Постойте, - раздался властный, даром что молодой, голос, и компания, появившаяся от ворот монастыря, подошла к нам ближе. Стража отчего-то смутилась, правда нельзя было сказать точно, скуксилась или скорее оживилась, а пожилой пуританин немного отступил назад.
- Мой господин герцог… - воодушевленно воскликнул сержант, и его подопечные с готовностью подхватили воинский салют, приветствуя появившегося.
И кто появился, было ясно прежде, чем мы наконец оглянулись и как следует обратили внимание на подошедших, то есть на герцога Гиза и его свиту, среди которой - вот забавность - как ни в чем не бывало обретались и мой старый приятель Фонтаж, и еще более старый - и даже, в некотором роде, "дважды приятель" - Рауль д’Эмико-Левер.
- Что происходит? - осведомился герцог Гиз почти что светски. Собственно, его лицо и поза не выражали ничего, кроме легкого удовлетворения. - Надеюсь, это всего лишь недоразумение?
И вот тут уж вся компания, участвовавшая в этой, с позволения сказать, дуэли, неуловимо подобралась и насторожилась, будто завидев волка. Разумеется, кроме меня, взгляд, который герцог остановил на мне, больше всего смахивал на одобрительный, а под тонкими усами отчетливо обозначилась улыбка, которой формально там не было, но каждый мог бы поклясться, что она там была. Не распознать, с кем мы дрались, было по их виду попросту невозможно, как невозможно было и спутать, какая именно сторона осталась в выигрыше.
- Полагаю, что именно так… - поспешно вставил сержант, опередив любого из нас.
- Вы совершенно правы, господин герцог, - подтвердил я с вежливым дружелюбным поклоном.
- Ай-яй, - сказал герцог со сдержанным весельем. - Но нам следует быть такими осторожными! Мы ведь вовсе не хотим нарушить едва воцарившийся в королевстве прочный мир.
- Вовсе нет! Взгляните, почти никто и ничто не пострадало, кроме одного довольно сомнительного мировоззрения.
- Сомнительного мировоззрения? - удивленно переспросил герцог Лотарингский.
- Крайне сомнительного. Но истина восторжествовала, и теперь всякому здесь известно, что земля отнюдь не является плоской.
- Плоской? - на лице герцога нарисовалось полнейшее изумление, а мои секунданты совершенно расслабились. Истина обещала восторжествовать и здесь. - Никогда еще не слышал о таком предлоге… - он покачал головой.
- И разумеется, он никоим образом не затрагивает интересов ни одной из партий.
- Но кажется… - он переводил взгляд с одного участника дуэли на другого, - вы разделились…
- Нет, - улыбнулся я, - и это не так. - Вы ведь, должно быть, уже знакомы с господином д’Обинье? По крайней мере, вы могли быть о нем наслышаны, он прекрасный поэт. - Д’Обинье покосился на меня с легким изумлением и тут же бессознательно расправил плечи и довольно порозовел. - Господа Роли и Сидни - наши гости из Англии, что собираются принять участие в нашей войне с Испанией. Так что, мы как раз вовсе не нарушаем мир, ведь мы все - на одной стороне.
- Гм, - сказал герцог несколько ошеломленно, в то же время с легкой иронией покосившись на наших недавних врагов. - Тогда я даже подумать боюсь, кто пытается его нарушить!..
Пожилой пуританин стал белее собственного воротничка от искреннего негодования, затем покраснел, но благоразумно не выдавил ни слова.
- Ну что вы, - возразил я, как ни в чем не бывало, возвращая шпагу тому, у кого совсем недавно забрал ее как традиционный трофей. - Это был всего лишь дружеский диспут. Не так ли? - поинтересовался я у своего визави.
Мой экс-противник с готовностью кивнул.
В свите герцога послышались смешки.
- А жаль, - довольно громко заявил скучающим голосом наш записной забияка Бюсси. Я посмотрел на него с улыбкой, и продолжать он не стал, после одного случая он предпочитал, по крайней мере - прилюдно, не нарываться, и вообще, кажется, полагал, что мы скорее друзья. Окончательно я его не разубеждал, но кое-какие черты его характера не одобрял совершенно. Рауль шагнул к герцогу поближе и что-то шепнул ему на ухо. Герцог чуть ухмыльнулся и слегка кивнул, глянув на меня почти заговорщицки, затем прибавил:
- Что же, раз так, полагаю, мы все можем мирно разойтись по своим делам.
Стражники снова отдали честь, мы раскланялись с герцогом и компанией, и он элегантно удалился, не тем путем, что пришел сюда, а через арку, оставив с нами, чтобы мы не скучали, Рауля и Фонтажа - невысокого, белокурого, жизнерадостно улыбчивого молодого человека с озорными очень светлыми глазами. Стража отправилась вслед за герцогом, давним любимцем всего Парижа, как почетный эскорт, но на почтительном расстоянии.
Я крепко пожал руку Фонтажу, выразив радость по поводу встречи, представил его и Рауля остальным и заключил:
- Ну что же, раз в королевстве воцарился мир и порядок, не отправиться ли нам всем вместе куда-нибудь это отпраздновать?
Пуритане, как я и надеялся (и полагаю, они знали, на что я надеюсь) приглашение отклонили. Зато все прочие шумно согласились.
- Давайте выйдем в разные ворота, - предложил им Рауль. - Вы куда предпочитаете?
Пуритане молча двинулись к выходу, ведущему к монастырю. Столь странный для них выбор наверняка обусловливался тем, что они не желали выходить вслед за Гизом в арку.
- Прекрасно! - весело сказал Фонтаж. - Я уж испугался, что опять придется проходить через ту помойку… - и все рассмеялись.
Мы прошли под аркой, которая явно была не лучше второго прохода во двор, и оказавшись снова на солнечной улочке, отправились в "Пьяного фонарщика".
Немного позже мы сидели в приятно-тенистом зале, а в открытую дверь весело врывались воздух и солнце. Оставляя от цыплят только косточки, мы с удовольствием перемывали кости Фландрии с Испанией вместе взятым, оставляя прочее, со всей деликатностью, без внимания. Правда, помянули еще немного стихосложение и географию. Сидни завел разговор о новых формах и классическом наследии. Роли заворчал, что у Испании следовало бы отобрать не только Фландрию, но и полмира, дарованные ей по недоразумению Ватиканом, который он тоже сам по себе в гробу видел. Впрочем, для начала сойдет и Фландрия.
- А что потом? - спросил Рауль ничего не выражающим голосом.
- Потом? - переспросил Роли. - Там видно будет.
- Будет, - зловеще кивнул Рауль. - Вам ведь ни к чему будет затем и Франция, с Фландрией вместе. За что же вы хотите воевать?
- За слабейшего, - вставил я.
Сидни слегка улыбнулся, почти дежурно. Роли хмыкнул. Фонтаж подозрительно покосился на Рауля.
- В конце концов, кто сказал, что мы выиграем? - поинтересовался я. Роли засмеялся.
- Ну а если все-таки выиграем?
- Вот тогда - горе победителю. Разве не на него должен затем ради собственного благополучия ополчиться весь свет? Посмотрите-ка на Испанию.
Все засмеялись, Роли приподнял брови.
- Горе победителю - это звучит любопытно.
- Этот мир - вообще место любопытное, - согласился я.
- С этим не поспоришь, - усмехнулся Роли.
- В сущности, - с ленцой сказал Сидни, - все это - bellum omnium contra omnes, так какая разница, где мы воюем в данный момент?
- Минутку, - возмутился д’Обинье, - как это - какая разница? Господа, мы сражаемся за свободу веры и совести, если кто-то вдруг забыл!
- И за то, что Земля круглая! - весело вставил Роли.
И мы дружно выпили еще раз за шарообразность Земли, после чего Сидни вспомнил что-то о делах посольских, д’Обинье спохватился, что его давно ждут где-то еще, и мы ненадолго остались втроем с Фонтажем.
- Что-то грядет, - сказал Фонтаж, глядя на нас ясным взором. - То есть, что грядет-то понятно, но грядет что-то еще. Слишком много планов, а кончатся они в лучшем случае ничем. - Мы вздохнули - многие знания умножают скорбь… - Помните, как мы шутили на войне? Лучше сразу сжечь пару деревень, чем потом двадцать.
- Добрые мы все-таки люди… - заметил Рауль.
- Как герцог? - поинтересовался я.
Фонтаж пожал плечами.
- Делает вид, что все замечательно. Как все мы.
Рауль вдруг устремил на меня пристальный взгляд, будто хотел что-то сказать, но позже, с глазу на глаз. Я слегка кивнул ему.
- А вообще, - вяло пробормотал Фонтаж, - не дотянем мы ни до какой Фландрии. А печально. - Он качнул кружкой в сторону двери. - Есть ведь среди них вполне разумные ребята. Жаль, не все. Впрочем, как и наши.
- Закон гармонии, - сказал я. - Чтобы никому не было обидно.
- Бред какой-то, - вздохнул Этьен. - Может, скоро всерьез придется воевать за то, круглая земля или нет. Становится даже как-то не смешно… - он хохотнул. - Хотя нет, это, по крайней мере, было действительно смешно. Да еще с такой забавностью - стравить одних протестантов против других, это тебе удалось на славу.
- Стравить?.. - натянуто переспросил я.
- Разумеется, - усмехнулся Рауль. - Герцог решил то же самое, тем более что я подсказал ему это на ухо…
- Да вы что?..
- Да брось, - вздохнул Рауль. - Неужели мы не знаем, как у тебя порой с досады работают мозги. И все оценили шутку.
- Рауль… - мой голос непроизвольно понизился до угрожающего.
- Брось, - повторил он со спокойной небрежностью. - Я знаю, что ничего плохого ты против этих ребят не замышлял, по крайней мере, не против собственных секундантов. Но согласись, в глубине души тебе это показалось страшно забавным.
- Спасибо, - сказал я с сарказмом. - Я рад. Чудно. Значит, не я один в курсе, какая я скотина. Как же это порой "греет душу"…
- В конце-концов, - усмехнулся Фонтаж, - это сейчас единственный способ подраться по-человечески и выйти сухим из воды.
Он поднял кружку левой рукой - Фонтаж был левшой, и взглянул на меня в упор.
- И ты это сделал.
Рауль тоже поднял кружку - мне показалось, что он смеется, но его глаза горели слишком зловещим и тоскливым огнем.
- Не буду я с вами пить.
- Ты же нашел безопасный способ не только для себя, - примиряюще сказал Рауль. - Никто не пострадал. Разве только достоинство глупости. Но кого это беспокоит? Только не нас. - Это можно было бы принять за пустую болтовню, если бы я не знал, что Раулю есть с чем сравнивать, как и мне. Что мы и делаем теперь ежеминутно. Пока все не случится. Хотя мы прекрасно знаем, что это будет далеко не все…
- Когда мы бываем пьяны, мы бывает чувствительны, - с улыбкой промолвил Фонтаж, хоть мы были еще вовсе и не пьяны. Но мало ли, что именно нас опьяняет.