- Ответил, два дня назад письмо пришло. Он сейчас в Америке, занялся какими-то финансовыми делами, - Амундсен снова вздохнул. - Считает, что так ему удастся заработать больше, чем в путешествиях.
- Жаль, - в глазах капитана промелькнуло осуждение. - Променять океан на какие-то денежные махинации!..
- По-своему он прав, - возразил Руал. - Да и неизвестно еще, что труднее - я вот во всех этих акциях, курсах и прочем почти не разбираюсь, братец Леон меня постоянно дураком обзывает. Но что Фреда с нами не будет - это действительно очень жаль…
- А еще кто-нибудь из тех ребят, с которыми ты Северо-западный проход открыл? Больше никто не согласился?
- Не трави душу! Годфрид из Дании вообще не ответил - наверное, письмо не получил, а Вик и Риствед сейчас плавают, а потом вроде как жениться собираются, - Руал вздохнул, с грустью вспоминая товарищей. Этих троих, а также умершего перед самым возвращением в Норвегию Лунда он взял бы на Северный полюс, не раздумывая, но это было не в его власти.
- А женитьба - это не отговорка! - фыркнул Нильсен. - Нечего цепляться за бабьи юбки и упускать такой шанс! Вон, Нансен, когда в плавание ушел, тоже женат был, а когда вернулся, его дочка уже бегала вовсю - и ничего!
- Не у всех такие жены, как у Нансена, - покачал головой Руал, вспомнив мимолетное знакомство с теперь тоже уже покойной супругой своего кумира. - Госпожа Ева - вообще была женщина удивительная, пока Фритьоф плавал, она своими делами занималась, пела, выступала… Наверное, поэтому она его и не удерживала около себя: понимала, что для него походы - то же самое, что для нее - музыка. Но обычно бабы так не могут.
- Обычно они, дай им только волю, готовы нас к себе вот такой вот толстой цепью привязать и никуда не отпускать! - горячо воскликнул Нильсен, широко разводя пальцы, чтобы показать толщину этой воображаемой цепи. Капитан, как было известно Амундсену, неженатый, явно говорил о чем-то личном, что не позволяло ему быть беспристрастным. Но расспрашивать, кто же из женщин попытался привязать Торвальда к себе и не пустить его в море, Руал не рискнул: это могло здорово ухудшить их и без того немного натянутые отношения.
- Вот поэтому полярникам и нечего жениться, - сказал он примирительно. - Если только не встретишь такую, как жена Фритьофа. А с обычными - или придется самому дома со скуки с ума сходить, или они без тебя будут сходить с ума от беспокойства. И так плохо, и так нехорошо!
- Это точно! - довольно согласился капитан. Руал поднялся с койки:
- Ладно, я пошел, если что - ищи меня на складе!
Спускаясь с корабля, он перебирал в памяти остальные запланированные на этот день дела и не сразу услышал, как его окликнул знакомый низкий голос. И только когда окрик повторился, Амундсен вскинул голову и увидел, что к "Фраму" со всех ног несется его старший брат Леон.
- Руал, ты что, оглох?! - возмущенно накинулся он на знаменитого путешественника, для него по-прежнему остававшегося несмышленым мальчишкой, которого нужно было защищать от старших ребят, но зато можно было сколько угодно ругать за его многочисленные шалости. - Я тебя зову-зову, а ты хоть бы ухом повел!
- Привет, Леон! - младший из братьев протянул ему руку. - Извини, я думал. Что-то забыл и никак не могу вспомнить…
- Руал… - старший брат посмотрел ему в глаза, и его раздражение внезапно сменилось каким-то другим, непонятным младшему чувством. Неужели жалостью?!
- Леон, что-то случилось? Что-то со старшими..? - Руал заметил, что брат комкает в руках длинную бумажную ленту, очень похожую на ту, которую он держал перед своими близорукими глазами четыре года назад и которая сообщила ему самую главную новость в его жизни - новость о том, что он стал одним из самых известных первооткрывателей. Но он прекрасно понимал, что телеграфные ленты не всегда приносят счастливые известия…
- Да нет, ничего плохого ни с кем не случилось, - ответил Леон, старательно отводя глаза в сторону. - Просто… вчера Роберт Пири вернулся из своей экспедиции… Руал, ты помнишь, что в наше время гонцов, которые принесли плохую весть, убивать не принято?
- Леон, черт тебя побери, что там?! - младший Амундсен схватил старшего за руку и принялся отбирать у него телеграмму, едва не разорвав ее. Убивать брата за неприятное известие он, может быть, и не стал бы, но вот бока бы ему сейчас намял с огромным удовольствием.
Леон разжал кулак, и смятая телеграмма оказалась в руках у Руала, который, впрочем, и так уже предчувствовал, что он в ней прочитает. Четко пропечатанные чернильные буквы лишь подтвердили его догадку. Американский полярный исследователь Роберт Эдвин Пири, однажды уже сделавший неудачную попытку дойти до Северного полюса, а год назад отправившийся туда вторично, на этот раз сумел достичь своей цели. Северный полюс был открыт. На Северном полюсе побывали люди.
Руал шумно выдохнул и разразился такой руганью в адрес Пири, его спутников и всего мира вообще, что отдыхавшие на ящиках с пеммиканом грузчики изумленно засвистели, а один из них начал шевелить губами, повторяя про себя особенно изысканные выражения, чтобы как следует их запомнить. Леон, в первый момент отшатнувшийся от разгневанного младшего брата, выслушал его тираду с сочувственным видом и, когда Руал выдохся, успокаивающе положил руку ему на плечо.
- Были бы живы отец с матерью - ты бы, братец, после этого неделю не смог сидеть! - усмехнулся он. - Не стоит так убиваться, ты же все равно собирался идти на полюс другим маршрутом.
- Да что ты понимаешь?! - Руал сбросил его руку, продолжая мысленно желать Роберту Пири всевозможных неприятностей, от качки и морской болезни во время плавания до требований жены прекратить путешествовать и сидеть дома. - Какая разница, каким маршрутом я пойду к полюсу, если я теперь все равно приду туда не первым?! Да чтоб этому Пири..!
Леон Амундсен стойко выслушал и второй шквал выражений, неприемлемых в обществе приличных людей, убедился, что на этот раз брат успокоился быстрее, да и словечки использовал уже чуть менее крепкие, и снова взял обиженного первооткрывателя за плечи.
- Давай-ка серьезно, - потребовал он. - Ваши ученые что, теперь действительно будут менее довольны результатами экспедиции? Им же не первенство твое нужно, а измерения всякие, шкурки пингвиньи, игрушки эскимосские…
- Какие еще пингвиньи шкурки? - хмыкнул Руал, на время забыв о только что постигшей его неудаче. - Пингвины на севере не живут, они водятся только в Антарктиде! На прямо противоположном конце Земли, где Южный полюс!
- А, не все ли равно - Северный, Южный? - легкомысленно махнул рукой Леон. - Ты по делу отвечай: как открытие Пири может сказаться на твоей экспедиции?
- Да не то чтобы оно сильно сказалось… - младший Амундсен снова погрустнел. - Ученым, конечно, все равно, первым я бы туда попал или десятым - им научные данные нужны. Фритьоф тоже не расстроится, он теперь почему-то считает, что первенство - не главное, хотя Гренландию тоже стремился первым на лыжах пересечь и, между прочим, опередил в этом чертового Пири, мать его…
- Стоп! - прикрикнул Леон на брата, предчувствуя новый виток "теплых слов" в адрес американского исследователя. - Я уже понял, что вы, путешественники-романтики очень сильно друг друга любите и уважаете. Говори по делу, а ругать Пири будешь потом со своими матросами!
- С матросами я не выражаюсь, они все равно меня переплюнут, - буркнул Руал, однако его желание рвать и метать, а также поносить своего американского соперника уже несколько поутихло, и он кивнул на один из еще не погруженных на "Фрам" ящиков. - Пошли присядем, а то стоим тут на дороге, докерам мешаем!
Они уселись на ящик с собачьими консервами, Руал бросил тоскующий взгляд на возвышавшийся рядом с причалом "Фрам" и заговорил:
- Понимаешь, Леон, сейчас все географические открытия очень быстро забываются. Франклина помнили лет тридцать, Нансена уже знают, в основном, не как путешественника, а как ученого, а мое последнее плавание не забывают только потому, что я сейчас готовлюсь к новому путешествию. И это новое путешествие помнили бы, если бы я открыл Северный полюс - а так о нем будут говорить только в научных обществах…
- А тебе хочется славы? - чуть насмешливо спросил Леон. - Знаешь, братец, в пятнадцать и даже в двадцать лет это простительно, но вот в тридцать семь как-то пора уже взрослеть.
- Нет, Леон, тут дело не только в славе. Хотя и в ней тоже, - не стал отпираться Руал. - Дело в том, что финансировать экспедицию, которая откроет Северный полюс, и экспедицию, которая просто побывает на полюсе - это разные вещи. Ты же сам - коммерсант, подумай, в каком случае твоя контора станет более известной? Мне нужна слава, ты прав, но она мне нужна не только для славы, а еще для того, чтобы выколачивать из таких, как ты, кредиты, чтобы покупать у них по дешевке снаряжение, чтобы выклянчивать подарки! Она мне нужна, чтобы потом, после полюса, отправиться куда-нибудь еще, чтобы снарядить новую экспедицию, чтобы это плавание не было последним, понимаешь?
Леон выслушал брата и серьезно кивнул:
- Да, насчет негоциантов ты прав. Но все-таки, возьми себя в руки и перестань жаловаться! Для этой экспедиции у тебя ведь уже почти все готово?
- Не совсем все, мне еще людей надо набрать. И закуплены не все вещи.
- Но деньги на остальные покупки уже есть? Если будет не хватать, я помогу. Эту экспедицию ты в любом случае проведешь. А о том, куда плыть дальше, будем думать, когда ты вернешься. Может, вы там что-нибудь такое откроете, что Пири от зависти сдохнет!
- Хорошо бы, - проворчал Руал и встал с ящика. - Ладно, Леон, спасибо тебе, что сразу дал знать про Пири, и за помощь спасибо. Разумеется, эту экспедицию я не отменю, она обязательно состоится. Но все-таки этот Пири вернулся очень некстати!
- Плюнь на него! - посоветовал Леон, тоже вставая. - Куда ты сейчас?
- На склад, - Руал мотнул головой в сторону одной из приземистых портовых построек. - У меня там лекарства непроверенные.
- Ага, иди, конечно, - улыбнулся старший Амундсен, еще раз внимательно вглядевшись младшему в глаза и убедившись, что тот хоть и расстроен, но основной пар уже выпустил и вряд ли будет переживать слишком сильно. Братья попрощались, и Руал зашагал к складу, пиная попадавшиеся на пути обломки досок и небольшие камни и повторяя про себя одну и ту же фразу из телеграммы: "Северный полюс открыт Робертом Пири, Северный полюс открыт Робертом Пири…"
Говоря с Леоном о славе, он здорово покривил душой. То, что путешественнику, собиравшемуся первым прибыть на полюс, и путешественнику, выполнившему этот план, было бы легче брать кредиты и организовывать следующие экспедиции, не было самой главной причиной, по которой Руал так стремился стать именно первым. И даже его желание стать еще более известным, чем после открытия Северо-западного прохода, было вовсе не таким сильным, как казалось Леону - что бы он ни думал о младшем брате, на самом деле тот уже давно повзрослел. Больше всего ему хотелось открыть Северный полюс не ради денег, не ради будущих путешествий и не ради известности - ему просто безумно жаль было расставаться со своей детской мечтой. С той самой мечтой, которая пришла к нему с книгами Франклина, которую он многие годы так тщательно скрывал от всех, которая помогала ему в его первых лыжных походах, в дрейфе у берегов Антарктиды, в селении эскимосов и на лекциях в университете. Он хотел быть первым, кто ступит на Северный полюс, пусть бы даже никто, кроме него, никогда об этом не узнал. Он мечтал об этом с детства - прекрасно понимал, что в этой мечте нет никакой логики, но все равно мечтал. А теперь с этой последней детской мечтой пришлось распрощаться.
"Леону этого не объяснишь… - вздохнул про себя Руал, останавливаясь неподалеку от входа на склад. - Для него ведь действительно, что Северный полюс, что Южный - никакой разницы… Ну, разве что теперь я ему рассказал, что на Северном нет пингвинов. Или что Южный пока еще не открыт… Черт побери, а ведь это - мысль!!!"
Выходившие со склада портовые рабочие не без удивления посмотрели на высокого широкоплечего мужчину, который сначала неподвижно стоял с крайне скорбным выражением лица, а потом вдруг просиял, с силой хлопнул себя по лбу и решительно бросился к складской двери, что-то еле слышно бормоча себе под нос.
Глава XII
Великобритания, Лондон, 1909 г.
Когда Роберт вернулся домой, на улице было совсем темно, и он надеялся, что и Кэтлин, и все домашние уже спят. Полутемная гостиная в первый момент подтвердила эту мысль, однако когда он собрался пройти через нее в свою спальню, из дальнего угла послушался тихий оклик:
- Фолкон, это вы?
- Вы не спите? - он со вздохом повернулся на голос жены. Она встала с кресла и двинулась к нему навстречу - одетая в свободный светлый капот, который все равно не мог скрыть ее огромный живот, бледная и слегка растрепанная, всем своим видом напоминающая привидение. Роберт в очередной раз отметил про себя, как же сильно его жена располнела и ссутулилась и какой некрасивой теперь стала ее когда-то прямая и статная фигура.
- Я хотела вас дождаться, - тихо прошелестел в холодной гостиной ее шепот.
- Не стоило, - Роберт взял Кэтлин за руку, усадил ее обратно в кресло и поспешно подкинул несколько поленьев в почти совсем погасший камин. - Я ведь предупредил, что приду очень поздно, а вам надо больше лежать.
- Мне было не заснуть, - произнесла молодая женщина оправдывающимся тоном и, немного помолчав, осторожно спросила. - Вы сегодня что-то решили? Вы собираетесь организовывать новую экспедицию в Антарктиду?
"Откуда ей это известно?! - изумился про себя Скотт. - Как, от кого она могла об этом узнать, ведь это было всего пару часов назад! Кто-нибудь из наших проболтался своим домашним, а они сообщили Кэт?.."
- Да, и в самое ближайшее время, - произнес он, твердо глядя в ее блестящие в темноте глаза. - Наше Географическое общество, наконец, дало на это добро. Экспедиция Пири только что вернулась с Северного полюса. Американцы теперь в полном восторге. Если я открою Южный - это будет прекрасный ответ Соединенным Штатам от Британии, понимаете? Они открыли Северный, а мы - Южный, более далекий, до которого гораздо тяжелее дойти! Кстати, Пири тоже зовут Робертом, - добавил он, чуть улыбнувшись, чтобы разрядить напряженный разговор. - Вы не находите, что это добрый знак?
- Да, возможно, - Кэтлин тоже попыталась улыбнуться, и ее освещенное языками пламени лицо показалось Роберту еще более уродливым. Он уселся в кресло напротив жены и продолжил рассказывать:
- В этот раз все будет не так, как в прошлый. У меня теперь есть опыт, и мы отлично все подготовим. Не будет никаких собак, будут самоходные моторосани - это просто удивительное изобретение, я вам потом о нем подробнее расскажу! Мы домчимся до полюса с комфортом в самое короткое время. Нами будет гордиться весь мир. И вы, Кэтлин, тоже сможете, наконец, гордиться своим ленивым супругом.
- Фолкон, - прошептала Кэт с какой-то странной интонацией в голосе, - вы же знаете, что я и так вами горжусь. Мне для этого вовсе не нужно, чтобы вы открыли Южный полюс или еще что-нибудь…
Она оперлась руками о подлокотники кресла и с заметным усилием поднялась на ноги. Ужасаясь ее теперешней неуклюжести и полному отсутствию былого изящества, Роберт подал ей руку.
- Я отведу вас в спальню, вам давно уже пора лечь, - он почувствовал, что Кэтлин мелко дрожит, хотя в гостиной уже было достаточно тепло, и еще раз попытался сказать ей что-нибудь ободряющее. - Вы ведь рады, что я скоро смогу отправиться в Антарктику? - спросил он. - Я всю жизнь мечтал добраться до Южного полюса - и теперь, кажется, смогу это сделать!
- Я очень рада за вас, Фолкон, - улыбнулась ему Кэт и внезапно словно бы споткнулась и начала медленно оседать на пол. Он мгновенно нагнулся, чтобы помочь ей подняться, но в следующую секунду непроизвольно отшатнулся от нее в сторону, потому что Кэтлин вдруг закричала - дико, пронзительно, как могло бы кричать подстреленное животное, но никак не настоящая британская леди.
- Лайза! - испуганно позвал Скотт сиделку, но в этот момент Кэтлин издала еще один сумасшедший крик, и он с ужасом обнаружил, что не слышит собственного голоса. - Лайза, кто-нибудь!!! Сюда!
Он мог бы и не звать ее - Лайза уже бежала в гостиную на крик Кэтлин. Испугать ее было не так-то просто: увидев скорчившуюся на полу хозяйку дома и стоящего рядом бледного хозяина, она мгновенно оценила ситуацию и наклонилась над Кэтлин, одновременно отпихивая от нее Роберта:
- Уходите отсюда! И пошлите за доктором, быстрее!
Скотт и сам понимал, что нужно позвать врача и вообще как-то помочь сиделке, но не мог двинуться с места и даже просто шевельнуться. Он вообще ничего не мог сделать в тот момент - только стоять и со все возрастающим ужасом смотреть на катающуюся по полу Кэтлин. Хотя нет, это уже была не Кэтлин, это было какое-то жуткое, потерявшее разум, нечеловеческое существо, не осознающее ничего, кроме собственного страха и боли. Уродливое существо, умеющее только кричать.
- Ну что же вы?! - накинулась на него сиделка, когда миссис Скотт на какой-то короткий миг перестала кричать и попыталась оглядеться вокруг и отдышаться. Роберт потряс головой и медленно отступил назад. Взгляд его по-прежнему был прикован к жене, и он вдруг заметил, что на подоле ее капота расплываются темные пятна. Они становились все больше и больше, и Скотт не сразу понял, что это такое, а когда понял, с него, наконец, слетело все это странное оцепенение, и он со всех ног бросился вон из гостиной. На улицу, к доктору, куда угодно - лишь бы подальше от дома, где происходит такое, лишь бы не видеть и не слышать всего этого!
А потом он, вернувшись домой вместе с акушером, сидел в той же самой гостиной, бездумно смотрел на тлеющие в камине угольки и слушал доносящиеся из спальни Кэтлин крики. Иногда они становились тише, иногда - громче, время от времени сиделка выскакивала из спальни и куда-то убегала, чтобы вскоре вернуться обратно, но в остальном все оставалось по-прежнему, и ночь тянулась бесконечно долго, как полярная ночь в Антарктике, и Роберту казалось, что теперь так будет всегда: дни и годы будут сменять друг друга, а он так и будет сидеть перед камином, дрожать от холода и слушать, как кричит то, что еще недавно было его любимой женщиной.
- Мистер Скотт, это мальчик, - прозвучал у него над головой усталый голос.
Роберт вздрогнул и обернулся. Акушер стоял за его креслом, и на его одежде тоже темнели кровавые пятна. А еще вокруг что-то неуловимо изменилось, и Скотт с удивлением завертел головой, пытаясь понять, что именно произошло. За окном стало светлее? Последние огоньки в камине погасли? Да нет же, вот в чем дело - в соседней комнате кричит не взрослый человек, а ребенок, младенец! Его крик тоже был невероятно громким и пронзительным, но это было уже не так страшно. Скорее, неприятно - слишком Роберт устал от всех этих криков, слишком сильно ему сейчас хотелось тишины.
- Это мальчик, - повторил врач и улыбнулся ему. - Очень крупный, здоровый - сразу видно, что сын героя! И с миссис Скотт все хорошо, не волнуйтесь. Только она пока очень слаба, так что вам к ней нельзя.