- Я смутно помню моего деда. Когда он умер, мне было не больше пяти лет. Он был знаменитый охотник и путешественник, и ему случалось бывать в далеких землях, за пределами Египта и Нубии. Бывал он и в тех местах, где живут племена желтых негров. Они малы ростом и очень некрасивы, но это ловкие охотники и звероловы. Дед как-то рассказал, и я запомнил его рассказ… Он рассказал, как эти желтые охотились на страусов.
- Это что за звери? - прервал Ахилл египтянина.
При всей напряженности положения он не сумел, как всякий страстный охотник, подавить любопытства, услыхав название незнакомого животного. При этом герой, слушая Яхмеса, расправлял у себя на коленях шкуру ящера, ощупывая ее внутри и определяя, в каких местах придется набивать ее травой и как приделать незаметные снаружи застежки.
- Страус не зверь, а птица, - Яхмес улыбнулся. - Хотя на зверя он похож куда больше. Высоченная такая тварь с длинными, как у жеребца, ногами и такой же длинной шеей, а голова у него маленькая и глупая. Но у самцов страуса великолепные хвостовые перья, которые желтые отдают соседним, более богатым и менее диким племенам в обмен на всякие пустые безделушки из кости и глины. Кроме того, мясо страуса съедобно, а яйца у него огромные и очень вкусные. И вот что делают эти самые маленькие негры. Убив одного страуса, охотник снимает с него шкуру и надевает ее на себя. Ноги у страусов белые, поэтому свои ноги охотник красит мелом от бедер до пят. И, превратившись таким образом в страуса, он подходит к другим птицам, при этом так искусно подражая их движениям и повадкам, что те ничего не подозревают. Оказавшись рядом, негр незаметно выпускает в страусов отравленные стрелы, и все птицы одна за другой гибнут. Так рассказывал мой дед. Я вижу, ты задумал нечто подобное, да, Ахилл?
- Ну да, что-то вроде того! - и герой тоже усмехнулся. - Пожалуй, с той разницей, что я не надеваю на себя шкуру ливийца и не буду выдавать себя за одного из них. Но в облике этого чудовища я, возможно, покажусь им достаточно страшным, кроме того, эту шкуру стрелой не пробьешь, разве что с очень близкого расстояния, да и не всякое копье ее одолеет. Кстати, мое копье я возьму: когти ящера - хорошее оружие, но не одними же когтями драться… А чтобы ящер с копьем не выглядел уж слишком нелепо, надо обмотать древко травой и вьюнами, чтобы выглядело просто как ствол дерева, что-то вроде дубины. Ну что же, Яхмес, ты пойдешь с нами?
- Я уже сказал один раз, - ответил юноша с некоторой обидой.
- Тогда за дело! - и Ахилл встал, пригнувшись, чтобы не пробить головой потолок хижины. - Сейчас я это надену, и мы определим, где нужно сделать подкладки. Затем ты и Авлона займетесь этими подкладками и пришиванием застежек, а я пойлу к Моа и скажу, что пора настала, и он должен дать мне обещанных верблюдов и проводника. Мы отправимся с рассветом. Потом проводника и верблюдов оставим вблизи крепости, а сами… Впрочем, дальше уже понятно.
В двух словах он повторил все то же девочке, на этот раз на критском наречии и, оставив Яхмеса и маленькую амазонку исполнять порученное, поспешно вышел из хижины.
Глава 13
- Неужели это было так просто?
В недоумении и изумлении Ахилл оглядывался вокруг себя, переставая понимать, что происходит.
Просторный двор крепости, сплошь покрытый мертвыми телами, вытаращенные, полные дикого ужаса и с этим ужасом в зрачках угасшие глаза, и дальше снова - тела, тела, тела…
По сути, это была самая короткая в его жизни битва. Он впервые дрался с таким неимоверным количеством врагов в таком узком, замкнутом пространстве, где, казалось, нельзя было уйти от их натиска со всех сторон, но вышло так, что они лишь какие-то мгновения нападали, потом беспорядочно защищались, а после в смятении бежали от него, давя друг друга, сшибаясь и сталкиваясь, ибо им некуда было бежать…
Да, он на это и рассчитывал. Он так и думал, он верил в то, что увидав чудовищного ящера, ливийцы растеряются и не сумеют слаженно нападать и дружно обороняться.
Но это сумасшедшее, ни с чем не сравнимое зрелище всеобщего, всепоглощающего, сшибающего с ног ужаса, это дикое бегство, это отчаяние, - такого герой не предполагал, он всегда думал, что дикари в схватке даже более отважны, нежели воины великих стран.
Разглядывая мертвые тела, Ахилл с недоумением и почти со страхом понимал, что некоторые погибли не от его неотвратимых ударов и не от стрел, которые успела выпустить из полуоткрытой пасти ящера спрятавшаяся в его башке Авлона. Не менее полусотни храбрых мятежников умерли просто-напросто от страха… Герою говорили, что такое случалось с его врагами и прежде, но он не верил в это. Мужчина, погибший от испуга?! И вот он видел: это не выдумка - от страха действительно можно умереть!
За небольшими воротами с северной стороны крепости, там, где ее стены примыкали к горной цепи, отделенные глубоким ущельем, проходила узкая тропа, и часть ливийцев кинулась туда, ища спасения от чудовища, когда оно, ударом неимоверной силы выбив южные ворота, ворвалось во двор крепости. Они бежали, сломя голову, и срывались с тропы, обезумев, не сознавая, что бегут от одной смерти к другой…
- Похоже, здесь никого нет, Ахилл! - раздался рядом с героем голос Яхмеса. - Я осмотрел все постройки - везде пусто. Твоего брата нет в крепости, да, похоже, и не было: до нашего появления тут не было битвы, во всяком случае, в ближайшие двое-трое суток - это видно хотя бы по оружию ливийцев. Или египетское войско сюда еще не дошло, или его истребили до того, как оно подошло к крепости.
Расстегнув застежки, Ахилл выбрался из шкуры ящера и уже сам, неторопливо и спокойно, обошел весь внутренний двор крепости и обследовал все помещения возведенных во дворе построек. Да, они были пусты - там не было никого, ни живого, ни мертвого.
- Что все это значит? - глухо проговорил троянец, еще раз обводя взглядом груды устилавших двор тел. - Для чего, спрашивается, я устроил эту бойню, если в ней не было никакого прока?
- Так или иначе, - заметил Яхмес, - эти мятежники напали бы на египтян, а значит, и на твоего брата. У тебя не было выбора. Но, клянусь Изидой, даже с крепостной стены страшно было смотреть, как ты бушевал среди них, как знойный вихрь среди колосьев проса…
Авлона, давно спрыгнувшая с плеч героя, так легко и неслышно, что он даже не заметил этого, тоже обошла всю крепость вдоль и поперек, всюду осмотрела землю и стены и уверенно заявила, что в ближайшее время здесь не содержали пленных.
- Как ты это определила? - спросил Ахилл, зная, что девочка действительно может узнать по еле уловимым следам все, что угодно.
- Но ты же и сам видел! - ответила лазутчица амазонок. - Запоры у большинства помещений никудышные, да и двери не так уж прочны. Если держать здесь в плену такого богатыря, как твой брат Гектор, надо его к чему-то привязать или приковать. Столбов внутри крепостного двора нет, и всего в трех помещениях есть в стенах железные кольца - для привязи лошадей или верблюдов. Ну вот… И все кольца покрыты пылью и даже ржавчиной! К ним никого не привязывали, по крайней мере, недавно. Ну и еще: запасное оружие у этих дикарей валялось где попало и как попало, а если бы в крепости был такой опасный пленник, а может быть, и еще кто-то из египетского войска, то уж ливийцы, какие они ни тупые, прибрали бы подальше мечи и ножи - всякое ведь бывает… Но прочные сети и веревки у них заготовлены и сложены были вблизи ворот - наверное, они в самом деле думали, что будут брать пленных. Может, кто-то предупредил Гектора?
- Хотел бы я, чтобы это было так, - все сильнее хмурясь, произнес троянец.
И уже по-египетски обратился к Яхмесу:
- Послушай, мы подождем здесь на всякий случай, а тебя я попрошу сходить за нашими проводниками и верблюдами - я не хочу, чтобы их заметили на равнине, если кто-нибудь подъедет к крепости с западной стороны. Пускай заедут внутрь двора. Только предупреди проводников, что здесь творится, не то они еще упадут без памяти, увидав столько мертвецов!
- Они же по-египетски знают слов пять, а то и меньше, эти проводники! - презрительно воскликнул юноша. - Что я смогу им объяснить? Впрочем, если тебе угодно, Ахилл, я попробую, - тут же добавил египтянин, заметив, как тень раздражения скользнула по лицу героя.
Яхмес ушел.
- Что теперь делать? - после недолгого молчания проговорил Ахилл, спрашивая как будто не у Авлоны, а у самого себя. - Как узнать, куда делся египетский отряд? И где тот отряд ливийцев, что должен был напасть на войско фараона? Вообще, так ли все было, и не помрачение ли случилось у старого Пенны? Стоп! А вот это нет… Если бы он все это придумал - измену, проход ливийского отряда через египетские земли, то его бы не убили. И в крепости на самом деле были ливийцы, значит, ее действительно захватили уже давно. Эх, был бы жив хоть один из этих трусов! Кое-кто наверняка удрал через северные ворота в горы, да где их теперь сыскать? Они, думаю, и сами позабыли сюда дорогу… Послушай, Авлона, что ты там слушаешь?
Девочка в это время, присев на корточки, приложила к земле ладонь и вся напряглась.
- Сюда идут! - сказала она.
- Само собой, - согласился Ахилл. - Сюда идут Яхмес и проводники с верблюдами.
- Нет! - маленькая амазонка подняла к Приамиду напряженное личико. - Сюда идет много людей - больше сотни, пожалуй, несколько сотен. И еще что-то едет, повозки какие-то…
Ахилл нахмурился.
- Египтяне, как думаешь?
- Не знаю.
- А как они идут? Строем?
- Нет. Толпой и без всякого порядка.
- С оружием?
- Пока не слышно. Земля не говорит этого.
- Они далеко?
- Не очень. Еще немного, и их станет видно.
Герой глубоко вздохнул и тронул ногой лежащую на земле шкуру ящера.
- Живо взберись на стену, Авлона, и помаши Яхмесу, чтоб шли сюда быстрее. И потом лезь снова ко мне на плечи. Если это враги, придется встречать их.
- Ливийцы! - объявил Яхмес, спустя некоторое время поднявшийся на стену и долго пристально разглядывавший темную массу людей и повозок, приближающуюся к крепости. - Я различаю их дикарские доспехи и оружие. Идут нестройно, и вообще вид такой, будто они сильно потрепаны после схватки. Кажется, среди них раненые. А впереди, сдается мне, знаменитый разбойник, предводитель прежнего мятежа. Позабыл его имя, но таких верзил, да поразит меня меч Изиды, в наших местах больше не сыскать! И Пенна рассказывал, что ливийский лазутчик говорил с предателем Нехебом об этом человеке, сообщил, что именно он возглавляет нынешний поход против египтян. Ну, Ахилл, если это он, и если ты убьешь его, фараон сделает для тебя все, о чем ты ни попросишь!
- Слезай, Яхмес! - крикнул троянец, поправляя на плечах свое громоздкое одеяние так, чтобы прорези, сделанные в шкуре ящера, оказались точно против глаз. - Не надо, чтобы тебя заметили. Спрячьтесь вместе с проводником и верблюдами в одной из пристроек.
- И снова не участвовать в битве, а только смотреть, как ты их громишь? - в голосе юноши, послышалась обида. - А нельзя ли на этот раз тебе помочь?
Он ловко спустился со стены и стал напротив "ящера", непроизвольно обращая свой взгляд к его голове, хотя и знал, что за полуразверстой пастью гигантской твари скрывается маленькая амазонка, а Ахилл смотрит сквозь прорези, сделанные у основания мощной шеи чудовища.
- На этот раз мне очень нужна помощь, - ответил герой, направляясь к пустым крепостным конюшням. - Когда завяжется бой, ты должен будешь выйти из убежища и скрутить парочку ливийцев, связать и затащить в какое-нибудь помещение. А не то, если одних придется убить, а другие повалятся и помрут со страху, нам не у кого будет узнать, что стало с войском фараона… Сможешь?
- Было бы, что смочь! - бросил Яхмес и, махнув рукой перепуганным проводникам-туарегам, подхватил под уздцы одного из верблюдов.
А потом все, казалось бы, повторилось. Только на этот раз не он ворвался в крепость, ударив всем телом и, как щепку, сломав ворота. На этот раз вошли воины в ливийских доспехах и, войдя, в изумлении и недоумении остановились, увидав тела убитых. Они бродили меж этих тел, что-то говорили друг другу… И вдруг один из них побежал, помчался сломя голову, стремясь добежать до северных ворот. И… миновав первый ряд построек, налетел прямо на Ахилла!
Раздался дикий, нечеловеческий крик. В руке бегущего был меч, он взмахнул им, должно быть, совершенно обезумев. Ахилл не ударил его, лишь поднял навстречу когтистую лапу ящера, и человек побежал обратно, вопя и визжа, а затем рухнул лицом вперед.
И тогда герой вышел навстречу толпе заполнивших двор людей, и те с криками кинулись в стороны. Только двое остались стоять против него - гигантский воин в кожаном доспехе с медными бляхами и второй, среднего роста, одетый так же и с таким же копьем в руке.
Ахилл шел на них, готовый ударить, вновь испытывая не сравнимое ни с чем ощущение волнующей злости, дрожи и трепета всех мышц и нервов, великого и страшного порыва схватки. Лишь на миг его сознание затуманила мысль, что вот этот чудовищного роста дикарь в шлеме с дырами для глаз недавно, быть может, убил его брата… И явилось одно всепоглощающее желание - уничтожить его, убить сию секунду!
Рука под чешуйчатым покровом твердо сжала древко "пелионского ясеня", напряглась, поднимаясь…
И тут глубокий и звучный голос воскликнул на критском наречии:
- Гектор, берегись! Это не дубина, это копье - я вижу, как в траве сверкает наконечник!
Пентесилея!!!
Ее голос нельзя было спутать ни с каким другим. И она назвала… назвала имя Гектора! Ахилл выпрямился, точно получив удар в спину.
Что-то звонко и пронзительно выкрикнула Авлона, привставая на его плечах. Он этого не услышал и не почувствовал.
Мгновение, все перевернувшее, все изменившее, длилось бесконечно. И в какую-то долю этого бесконечного мгновения громадный воин метнул свое копье.
Потом Ахилл с трудом мог вспомнить, что с ним произошло. Сработало что-то, идущее уже не из сознания. Когда-то, в юности, упражняясь в воинском искусстве, он учился ловить на лету дротики. Ему, одному из немногих среди всех фтийских юношей, это удавалось. Но он никогда не думал, что поймает на лету тяжелое копье, пущенное с близкого расстояния и с невероятной силой.
Древко ободрало ему ладонь, но он сжал его так яростно, что едва не расплющил. Наконечник все же пробил чешуйчатый панцирь и на палец вонзился под левую ключицу. Боль была несильной, он ощутил скорее простой толчок.
И тотчас кожаный колпак громадного воина упал, отброшенный в сторону.
- Что это?! - крикнул тот, кого несколько мгновений назад Ахилл считал ливийским разбойником. - Кто это?! О, боги, нет, нет!!!
Ахилл отбросил оба копья - свое и то, которое только что едва на пронзило его тело, и рванул застежки на груди. Шкура ящера, треща, скользнула по его плечам и скомкалась у ног серо-зеленой бесформенной кучей. Все тело героя струями заливал пот. От левой ключицы медленно стекала тоненькая струйка крови.
- Гектор… - чуть слышно выдохнул он. - Пентесилея… Жена моя!
- Ахилл!!!
Два крика прозвучали одновременно, сразу заполнив все вокруг, заглушив изумленный возглас появившегося откуда-то Яхмеса, радостные вопли Авлоны. Два голоса, роднее которых он не знал, которые столько времени мечтал услышать снова…
- Ахилл!
И тотчас какой-то пронзительный звон возник в ушах, и тьма, густая, как небытие, поглотила сознание.
Глава 14
- Я думал, что убил его! - воскликнул Гектор, ладонью стирая пот с бледного, как воск, лица брата.
- Сумасшедший! Как ты мог такое подумать, когда мы оба видели, что он перехватил древко! - голос Пентесилеи был хриплым и дрожал. - Никогда бы не поверила, что возможно рукой удержать тяжелое боевое копье, пущенное с тридцати шагов…
- Да, ранка совсем неглубокая… - прошептал царь Трои, вновь проводя рукой по лицу и спутавшимся волосам Ахилла. - Он потерял сознание не от нее. Боги! В то мгновение, когда копье полетело, я услышал крик Авлоны и понял, что совершаю нечто ужасное, но было поздно!
Пентесилея склонилась к мужу, голову и плечи которого Гектор положил к себе на колени, и прикоснулась к его лбу сухими потрескавшимися за время похода губами.
- У него жар, - тихо сказала она. - Что с ним?
- Лихорадка! - подала голос стоявшая немного в стороне Авлона. - Он от нее чуть не умер. А началась она от ран, конечно. Он был сильно изранен.
- Это видно, - проговорил Гектор. - Шрамы еще свежие. Ахилл, родной мой! Ты слышишь нас?
Молодой человек открыл глаза и улыбнулся.
- Здравствуй, брат! Пентесилея, а кто у нас родился?
- У нас родился сын.
- Я так и знал! Как его зовут?
- Патрокл.
Губы Ахилла дрогнули.
- Спасибо, Пентесилея! Спасибо, что сохранила его и что дала ему это имя!
Она по-прежнему стояла на коленях, склонившись к лицу Ахилла так, что прядь ее волос, выбившаяся из тугого узла на темени, падала на его влажную от пота щеку. Глаза были близко-близко, и оба видели друг у друга слезы…
- Амазонка не может дать имя сыну. Только дочери… - глухо произнесла женщина в ответ на слова мужа. - Это Гектор его так назвал.
Герой крепко сжал руку брата.
- Ты знал, что я захочу назвать его именно так, да, Гектор?
- Да, - кивнул тот. - И знал, что ты жив, и что тебя это обрадует. Прости меня, братец! Я не успел удержать руку и ранил тебя!
- Это не рана. Пустяки! - Ахилл засмеялся и, сделав над собою усилие, привстал на локте. - Мне за последнее время так крепко попало, что подобные царапины можно и не замечать…
В это время к ним стали медленно подходить египетские воины, только что в ужасе бежавшие от явившегося им чудовища, но быстро понявшие, что ничего ужасного не произошло и устыдившиеся своего страха и бегства. До многих из них еще не вполне дошло, в чем же все-таки дело, куда пропал гигантский ящер и откуда взялся молодой великан, так необычайно похожий на их военачальника. Главным образом, воинов успокоило появление Яхмеса, в котором они сразу признали соотечественника, и который своим совершенно невозмутимым видом дал им понять, что все так и было задумано… Анхафф и Харемхеб, подошедшие первыми, негромко отдали несколько распоряжений, и египтяне совершенно пришли в себя. Послышались удивленные, смущенные и радостные возгласы, кто-то засмеялся, на землю полетели щиты и копья, и большинство воинов принялись с наслаждением сдирать с себя грязные и липкие от пота ливийские доспехи.
Но Гектор, Ахилл и Пентесилея не замечали ничего вокруг. В эти бесконечно растянувшиеся мгновения они видели и слышали только друг друга.
- Я тоже знал, что вы оба живы! - сказал Ахилл, переводя взгляд с бледного лица старшего брата на лицо Пентесилеи. - Я каждый день молился за вас!
- Наверное, это и спасло нас! - просто сказал Гектор и, не выдержав, обнял Ахилл и прижал к себе с силой, от которой у обычного человека затрещали бы кости.
Герой ответил брату такими же могучими объятиями и затем, разжав их, проговорил тихо и очень серьезно:
- Думаю, ваши молитвы помогли мне не меньше, Гектор! Но если уж говорить честно, то после Бога, того, кто всех выше и сильнее, я прежде всего обязан жизнью этой девочке, сестре твоей жены, брат!