- В ближайшие дня два, думаю, мы будем отсиживаться на этом дереве. Если не дольше. Слышишь, как ревет река? Кругом нас - вода. И, думаю, там глубоко. Как только закончится дождь, и солнце начнет жечь по-старому, русло восстановится - на это здесь иногда нужно всего сутки или двое. Когда спустимся - осмотримся. Я за то, чтобы отдохнуть дней семь-восемь - важно, чтобы хоть немного зажила твоя нога и раны Пентесилеи. За это время смастерим луки, хотя бы самые простые, поохотимся, сделаем себе одежду из шкур. Этакими дикарями станем!.. А после двинемся вдоль горной цепи на юг. Постараемся найти перевал. Египтяне говорили, что в этих горах есть несколько перевалов.
Ахилл чуть слышно хмыкнул.
- Интересно, проклятые карлики водятся и южнее?
- Вот этого мы угадать не можем. Но если будем держаться все вместе и ночью нести дежурство, думаю, пройдем. Возможно даже идти ночами, при свете факелов, а отдыхать днем. Эти твари явно не выносят дневного света.
- Послушай, Гектор! - в шепоте Ахилла послышалось напряжение. - Как ты думаешь, кто они такие, карлики эти? Откуда они взялись? Почему так мало похожи на людей? Я никогда ничего не слышал о таком племени!
- Я тоже не слышал, - ответил старший брат задумчиво. - Ни в рассказах путешественников о Черной земле, ни в преданиях, ни в описаниях различных племен нет ничего такого. На людей они и в самом деле мало похожи, но они все же люди, коль скоро обладают разумом, хотя бы и примитивным. И демонами из Тартара они тоже не могут быть, иначе бы ни тебе, ни Авлоне не удалось их убить. Судя по всему, их предки были неграми из какого-то низкорослого племени. Живя в недрах горы, они постепенно выродились, и их внешность изменилась - эти блеклые полуслепые глаза, согнутые фигуры, - все это от того, что они живут без света и ползают по узким подземным норам.
Ахилл изумленно посмотрел на брата.
- Ты что, хочешь сказать, что люди меняются, когда меняется их жизнь?
- Да, - Гектор чуть слышно рассмеялся и тут же оправился: - Нет, ты не так понял: я не говорил, что можно измениться, прожив много лет в пещере. Однако, когда это происходит из поколения в поколение, долгими столетиями, то постепенно начинают рождаться люди, все более и более приспособленные к новому миру. Мне это Кей объяснял, наш придворный врач. Он говорил, что люди, как и животные, меняются в течение многих веков, если живут в каких-то особых условиях.
- То есть, по-твоему, племя горных карликов не появилось в этой самой пещере, а пришло туда из нормального мира?
- Скорее всего, так. Вспомни, как возник народ амазонок. Мужчин истребили враги, а женщинам пришлось создать особый уклад и изменить своим привычкам, чтобы отомстить, а потом чтобы просто выжить. И за долгие века появились другие женщины: развитые не хуже мужчин, очень сильные и невероятно выносливые.
- Ну ты и сравнил! - возмутился Ахилл, глянув на красавицу-жену, мирно спавшую на его коленях. - Горные карлики что же, похожи на амазонок?!
На этот раз Гектор едва не рассмеялся громко, но вовремя зажал себе рот рукой.
- Я забыл про твою привычку понимать слова слишком прямо. Нет, что ты, я и не думал сравнивать. Но истории их могут быть похожи. Давай представим, что две-три тысячи лет назад поблизости от гор жило какое-то племя, занималось охотой и, конечно, воевало с другими племенами - они здесь очень любят истреблять друг друга. И вот, допустим, их стало теснить, преследовать, уничтожать какое-то более сильное племя. Может, не хватало мест для охоты, либо возникла вражда по каким-то другим причинам - словом, враги стали их выживать с этих земель, возможно, окружили и прижали к горам. Низкорослые отступили в горы, преследователи доставали их и там. Тогда они ушли в пещеры и, чтобы жить спокойно, стали изобретать всевозможные ловушки.
- А паук? Не могли же они и его изобрести! - прошептал Ахилл.
- Пауки, само собою, жили в этих пещерах с незапамятных времен, - ответил старший брат. - Именно пауки, а не один паук - раз он смертен, то был кем-то рожден. Думаю, их очень мало, иначе они попадались бы где-то еще, и о них знали бы больше. Возможно, карлики каким-то образом смогли приручить одного или нескольких пауков, возможно, просто хорошо изучили их привычки и приноровились к ним. Я уверен, что для них это чудовище действительно было божеством, и ему приносили жертвы. Так как он вряд ли мог насытиться только летучими мышами, а звери и, тем более, люди в этих местах теперь появляются нечасто, то, скорее всего, карлики и в самом деле временами жертвовали кого-то из своих. Чтобы не делать этого часто, они ночами стараются ловить на поверхности неосторожных животных или людей, как пытались поймать Авлону и Патрокла. Поэтому все живое избегает этих гор. А пауки, быть может, выжили и сохранились именно благодаря карликам - скорее всего, это очень древние существа, повсеместно давным-давно вымершие.
- И ты думаешь, - тут голос Ахилла стал совсем глухим, - что карлики обитают в горе уже тысячи лет? Почему так долго?
- Потому что за меньшее время они бы так не изменились, не превратились бы в таких чудищ.
- Сколько же живут люди на земле, а, Гектор? - Ахилл смотрел на брата с детским любопытством. - Как-то я спросил об этом Хирона, а он засмеялся и сказал, что это знает только Бог. Но предположить-то можно, да?
Гектор вновь усмехнулся.
- Я тоже все время задаю себе этот вопрос. Постоянно натыкаюсь на доказательства того, что люди явились в мир очень давно. А наша история открывает только пару тысяч лет жизни Ойкумены… Хотя многие даже известные нам государства куда древнее. И ведь мы знаем не весь мир - люди могут жить и там, где никто из наших предков еще никогда не бывал. Скорее всего, человеческое сознание так устроено, что мы способны видеть и оценивать только определенный объем времени, а то, что за его пределами, кажется нам недоступным. Некоторые летописцы уверены, что пару тысяч лет назад все племена и пароды еще были дикими. Очевидная чушь. Но так проще. Потому что, если представить себе, сколько на самом деле жили и пережили люди, сколько раз рушились государства, гибли народы, исчезали языки целых племен, сколько раз ливни вроде того, что сейчас бушует, только еще сильнее, смывали с земли города и селения, сколько раз войны или болезни уничтожали целые страны, - если все это просто вообразить, разум начинает меркнуть. Куда проще думать, что мы молоды, чем осознать, как страшно давно мы живем!
Он умолк, и некоторое время слышны были только рокот ливня да рев взбесившейся реки, огибавшей гигантский ствол дерева, будто остров.
Потом Ахилл спросил:
- И как ты думаешь, сколько еще жить людям на земле?
- А вот это уж точно, только Бог и знает! - прошептал в ответ Гектор и добавил задумчиво: - Мне почему-то кажется, что все самое главное с людьми еще произойдет… Что-то такое Он задумал, этот Бог, чего мы не можем сейчас угадать.
- И я так думаю! - отозвался младший брат. - И хорошо, если это так. А то иногда становится страшно.
- Да? - Гектор улыбнулся. - Страшно? Тебе?
- Еще как… Бродим в мире будто слепые, как в этой самой пещере… Фу, какой вздор я несу! Прости, брат, я кажется засыпаю…
- И мудро поступишь, если, наконец, заснешь! - твердо сказал Гектор. - Прости, но вид у тебя сейчас далеко не самый лучший. Добрых тебе снов!
- А тебе не слишком измучиться за ночь…
- Да не хочу я спать! - сердито буркнул Гектор. - Правда, не хочу.
- Моя совесть шепчет обратное, но мое тело уверяет, что это правда, потому что ему нужен отдых! - чуть слышно рассмеялся Ахилл. - Доброй ночи, брат! Прости…
Молодой человек со всей осторожностью, чтобы не разбудить жену, полусогнул колени и поудобнее уселся на подстилке из сухих листьев. Почти тотчас его глаза закрылись, и он окунулся в сон, как в чистую темную воду.
Гектор тоже переменил позу, но только для того, чтобы его члены не затекли и не онемели. Ему, действительно, не хотелось спать.
Настала ночь, тьма сгустилась, и гул ливня, звучащий монотонно, как и рокот вышедшей из берегов реки, стал еще явственнее. Ничто не звучало в мире, кроме грозного шума воды, казалось, даже крона гигантского дерева не шелестела, сотрясаемая дождевыми потоками. Гром умолк, но голубые вспышки еще мелькали время от времени в проеме дупла - где-то вдали гроза продолжалась.
Молодой царь Трои видел в скудном свете чадящего светильника лишь смутные очертания тел своих безмятежно уснувших спутников и светлые пятна их лиц. Он смотрел на них и вновь, заново и по-новому переживал свою вину перед ними. Он понимал, что они его ни в чем не винят, но от этого становилось только горше. Все, что он сказал Ахиллу, стоя с ним плечом к плечу на каменном выступе в пещере горных карликов, когда они думали, что погибнут, - все это снова терзало его душу, может быть, сильнее, чем тогда, потому что теперь он знал, что будет жить дальше и все ошибки, как это ни трудно, нужно будет исправить, и оправдаться перед людьми, которых он любил всеми силами души и сердца.
ЧАСТЬ V
ЛЕСТРИГОНЫ
Судно развернулось левым бортом к причалу, и гребцы с этого борта дружно подняли весла. Теперь египтяне оказались совсем близко от причала, и Сети смог рассмотреть как следует того, с кем говорил. Это был мужчина лет сорока пяти, коренастый, но не тяжелый, на вид не могучий, но довольно крепкий и мускулистый. У него было необычайно интересное лицо: живое и подвижное, насмешливое, умное, оно казалось бы веселым, не будь при этом глубокие темные глаза такими задумчивыми. Правильность этого лица портил длинный кривой шрам - он шел сверху вниз, от конца правой брови, через правую щеку, почти до подбородка. Мужчина был гладко выбрит, а каштановые вьющиеся волосы острижены по плечи и подхвачены широкой полосой мягкой кожи.