- Пентесилея, отпусти эту женщину, - спокойно сказал Гектор. - Мы стоим вокруг нее, и у нее вряд ли получится сбежать или что-нибудь против нас сделать. А ты скажи мне, Цирцея, неужто тебе и вправду кажется, что ты такая всемогущая? Ведь ты не богиня. - Я не ниже богов! - воскликнула колдунья, гордо выпрямившись, едва рука амазонки разжалась на ее горле и острый, как бритва, нож исчез в ножнах на ремне боевой сандалии. - Я научилась древним магическим заклинаниям, знаю тайный язык и тайные знаки, которые даруют власть над смертными. Великие подземные демоны и духи воздуха служат мне и исполняют мою волю!
- Это ты служишь им и исполняешь их волю! - проговорил Ахилл, слушавший волшебницу с отвращением. - Коварные и злобные духи умеют пробудить в нас, слабых и глупых, тщеславие и внушить, что мы могущественны. Они любят, когда мы любуемся собой и в этом самолюбовании забываем о добре и справедливости. Наверное, им ничего не стоит и убедить человека, будто они ему повинуются и выполняют его волю, хотя творя зло, он сам выполняет их волю. Они помогают нам тешить свои страстишки, и мы за это по их воле населяем мир смертью и страхом. Ведь демоны сами ничего не могут - чтобы зло обрело плоть, им нужны мы! И мы охотно творим пакости, чтобы только думать, что мы лучше других и больше можем. Дураков они из нас делают, а мы этому радуемся!
- Кто научил тебя так думать? - быстро поворачиваясь к нему, спросила Цирцея. - Откуда ты все это взял?
- Сам понял, - пожал плечами герой. - Правда, меня воспитал великий мудрец, который многое рассказал мне о Боге и о демонах, но потом вся моя жизнь стала для меня хорошим уроком. А ты живешь, видимо, много дольше меня, но ничего не понимаешь. Людей я убил не меньше, чем ты, колдунья - это, увы, очевидно. И многие из этих смертей не к моей чести. Но я ни разу в жизни не убивал для своего удовольствия!
Волшебница рассмеялась.
- Меня радует власть. Радует, когда в моей власти оказываются сильные мужчины, и я могу делать с ними все, что захочу! Обычно мужчины владеют женщинами, а я сама владею ими!
- И что, они от тебя рожают? - спросила Пентесилея так спокойно и небрежно, что все трое мужчин подавились от смеха, хотя до того были совершенно серьезны.
Глаза колдуньи налились злобой, из бледно-серых они вдруг стали по-кошачьи желтыми, и в красивом лице явилось внезапно нечто жуткое, совершенно не человеческое.
- Вы все можете сильно пожалеть… - прошипела красавица. - Я… Я не привыкла, чтобы меня судили!
- А я не привык, чтобы мне угрожали. - спокойно сказал Гектор. - Думаю, мы все же покинем остров без твоего разрешения, Цирцея, потому что едва ли с тобой договоримся. Другое дело, что мне страшно не хотелось бы убивать женщину.
- Зато мне страшно хочется ее убить! - вмешался Одиссей. - На моих глазах погибали мои спутники. Так, что если позволите…
Троянцы невольно взглянули на итакийского базилевса. И в это мгновение ловкие пальцы волшебницы раскрыли оправу крупного перстня на ее левой руке, и небольшая зеленоватая горошина, выкатившись из этой оправы, упала в стоявшую на столе чашу с водой. Раздалось пронзительное шипение, и из чаши тотчас повалил густой сизый дым, точно вода вдруг загорелась.
- Осторожнее! - крикнул Одиссей, шарахаясь в сторону, как от змеи. - Это может быть яд!
Трое путешественников отпрянули, и колдунья, стремительно проскочив между ними, как стрела понеслась к выходу из зала.
- Ах ты, тварь!
Пентесилея, сорвавшись с места, первой бросилась в погоню, на ходу вновь обнажив нож.
- На выходе надо задержать дыхание! - предупредил Одиссей, бросаясь следом. - Там еще курится дурман!
Однако Цирцея не выскочила, как они думали, из пещеры. Отбросив какой-то полог, казавшийся просто драпировкой стены, она устремилась в открывшийся за ним боковой проход.
- Факелы! - закричал Гектор.
Ахилл и Одиссей одновременно сорвали пылающие факелы со стены центрального коридора. В то же время Пентесилея первой проскочила в проход следом за колдуньей. Она понимала опасность и выждала несколько мгновений, пока свет факелов догнал ее, чтобы видеть дорогу и заметить любую возможную ловушку. Пол бокового коридора был ровно выложен каменными плитами, стены и своды тоже были каменные. Возможно, проход был естественным ответвлением горной пещеры, возможно, был пробит руками людей, так или иначе, он, сворачивая, шел в глубь горы и постепенно все круче уходил вверх.
- Если ведьма убежит из пещеры, нам ее не поймать! - задыхаясь от стремительного бега, крикнул Одиссей. - Пещер и расщелин там, наверху, сколько угодно, и она их все знает! А тогда нам нелегко будет отсюда выбраться: у этой твари в запасе сколько угодно гнусных ловушек!
Все понимали, что итакиец прав. Однако колдунья выиграла не менее двух сотен шагов, и догнать ее было нелегко, она неслась, как безумная, высоко подобрав подол своего воздушного платья, уверенно прыгая по каменным плитам. Если бы Пентесилее, когда она изображала ревность, не пришлось бросить добытый на тропе лук, она живо положила бы конец этому бегству, но лука не было - амазонка не успела подобрать его. Правда, расстояние между беглянкой и преследователями все равно быстро сокращалось, и они надеялись вот-вот настичь ее.
Проход еще круче пошел вверх, стал расширяться, и в конце его замерцал дневной свет - коридор выходил на поверхность, вероятно, где-то на горном плато.
- Быстрее! - вновь закричал Одиссей.
И тут произошло то, чего нельзя было ни ожидать, ни предвидеть. Пентесилея была уже в десятке шагов от колдуньи. И внезапно, ступив на одну из плит, по которой Цирцея только что промчалась, амазонка ощутила, как эта плита уходит вниз… Если бы колдунья на бегу перескочила через эту плиту, Пентесилея сделала бы то же самое. Но Цирцея на нее наступила! То ли ловушка была рассчитана именно на второй толчок, то ли касаться плиты можно было лишь в одном каком-то месте, так или иначе, плита встала на ребро и затем перевернулась, заняв прежнее место, с такой стремительностью, что никто не успел бы сделать спасительного шага ни вперед, ни назад… Быстрота реакции на этот раз не выручила царицу амазонок. На глазах своего мужа, бежавшего в двух шагах за нею, на глазах Гектора и Одиссея Пентесилея, не вскрикнув, провалилась в разверзшуюся под ней черноту и исчезла. Миг, и плита вновь была вровень с другими, гладкая и незыблемая…
- Пентесилея! - не закричал, а взвыл Ахилл, кидаясь на колени, отбрасывая факел и пытаясь просунуть пальцы в щели между плитами. - Нет, не может быть! Пентесилея!!!
Щели были слишком узкими, и хотя Гектор, подскочив к брату, тут же попытался всунуть в одну из щелей меч, обоим стало ясно, что плиту не повернуть: даже сумей они поддеть ее мечом, лезвие просто сломалось бы - плита была слишком тяжела…
- Бросьте! - завопил, подбегая, Одиссей. - Может, Пентесилея и жива, но спасти ее можно, только если мы поймаем ведьму! Может быть, эту штуку возможно снова повернуть.
Гектор, не говоря ни слова, перепрыгнул ловушку и вновь кинулся следом за колдуньей, удиравшей теперь с торжествующим визгом и хохотом.
Еще несколько скачков, и Цирцея выбежала в новую просторную пещеру, ярко освещенную, потому что она выходила широким отверстием на поверхность, и за этим отверстием сверкало солнечное небо. Посреди пещеры, будто провалившись сквозь ее свод, возвышался огромный каменный валун, похожий на уснувшего быка.
Миновав проход, волшебница повернулась и дернула за какое-то кольцо в стене пещеры. И перед самым лицом Гектора, уже почти настигшего беглянку, со скрежетом рухнула толстая железная решетка. Герой едва успел отпрянуть, не то она могла расшибить ему голову. Бегущий позади Одиссей налетел на него, и оба с силой ударились о толстые прутья.
- Что, поймали?! - заверещала Цирцея, отбегая шагов на пятьдесят, оборачиваясь и скорчив гнусную гримасу. - Взяли меня, да?! Лягушки тупоголовые! Ваша красотка, думаю, уже подохла, и скоро вы будете с нею вместе! Ха! С кем вздумали тягаться! Со мной, Цирцеей! С великой Цирцеей! Ну, что?! Возьмите меня, если сможете! Тупые бараны! Вот я, вот! Что?! Не достать?!
В бессильной ярости Гектор и Одиссей искали глазами хотя бы пару камней чтобы попытаться через прутья решетки метнуть их в колдунью, но камней не было, а решетка, в этом они убедились тотчас, была невероятно прочна.
- Ну как, поняли, что я сильнее вас всех?! - продолжала вопить колдунья, прыгая, хохоча и гримасничая, как обезьяна. - Вам отсюда не уплыть, так и знайте! Я вас не выпущу! Что смотрите?! Возьмите меня, ну!
Однако Цирцея напрасно решила, что она в безопасности. Дальнейшее произошло с той же стремительностью, как и роковой поворот плиты-ловушки. Ахилл, до того еще пытавшийся, обрывая ногти, просунуть пальцы в щели меж плитами, вскочил с колен и, испустив страшный, совершенно не человеческий вопль, пятью прыжками достиг решетки. Гектор и Одиссей вжались в стену, видя его безумные глаза и понимая, что он сейчас ничего не видит, кроме беснующейся в диком восторге Цирцеи. Ахилл не ударился, как можно было ожидать, о железную решетку - он с разбега ухватился обеими руками за ее прутья и, с тем же чудовищным криком, рванул… Каменный свод содрогнулся, вниз дождем посыпались камни, и вырванная из гнезд решетка с погнутыми прутьями оказалась в руках троянского богатыря.
Цирцея, мгновенно опомнившись, отпрянула, пытаясь скрыться за громадой камня-быка, но было поздно. Ахилл запустил тяжеленную решетку вслед колдунье, словно простой метательный диск. Раздался короткий отчаянный визг, и Цирцея забилась под искореженным железом, раздавленная им, будто муха.
Глава 6
Подбежав к волшебнице, герои увидели, что она еще жива, но, скорее всего, вот-вот испустит дух. Ее ноги, бедра и грудь были придавлены и, судя по всему, переломаны. Она с воем корчилась под тяжелой решеткой, и на глазах остолбеневших людей с нею происходило превращение, настолько страшное и отвратительное, что даже закаленные множеством испытаний мужчины задрожали от ужаса. В считанные мгновения молодость и красота Цирцеи исчезли. Гладкая нежная кожа ее лица, плеч и рук потемнела, увяла, сморщилась, стала сухой и желтой, покрытой буграми и морщинами, как кожа ящерицы. Глаза обрели мерзкий желтый цвет, поблекли и провалились в синеватые, окруженные складками ямы. Раскрытый в крике рот стал беззубым и тоже как будто провалился, волосы исчезли, обнажив лысый морщинистый череп. Красавица Цирцея стала похожа на мумии, которые братьям Приамидам доводилось видеть в Египте, только эта страшная мумия еще жила, извиваясь под тяжестью железной решетки, воя и выкрикивая какие-то несвязные проклятия.
Ахилл, нагнувшись, поднял искореженную решетку и отшвырнул с такой силой, что она влетела обратно в темный подземный коридор.
- Говори, тварь, как поднять плиту?! - крикнул герой. - Как открыть подземелье, куда упала моя жена? Ну?!
- Ты его не откроешь! - прохрипела беззубым ртом колдунья. - Ты меня убил, проклятый, но и вы сдохнете… Все, все сдохнете здесь!
- Раньше нас сдохнешь ты, старуха! - голос Ахилла был так же страшен, как в тот миг, когда он испустил свой дикий вопль. - Но у тебя еще есть полчаса жизни, и я сделаю так, что ты и в Тартаре будешь вечно помнить эти полчаса. Я выдерну твои ноги и руки, раздавлю каждый твой позвонок! Или говори, как попасть в подземелье, или, клянусь, я впервые в жизни буду убивать медленно! Говори!
- Туда можно попасть! - колдунья чуть привстала и левой рукой указала на громадный камень посреди пещеры. - Раз ты выломал решетку, то, возможно, сумеешь сделать и это… Вход в подземную пещеру под этим камнем. Подними его и, быть может, найдешь свою жену… Или то, что от нее осталось!
Ахилл не стал медлить. Отчаяние утроило его силы, и он, бросившись к огромному валуну, ухватился за него в том месте, где был выступ, похожий на бычью голову.
- Гектор, Одиссей, помогите! - закричал он. - Камень подается! Помогите мне!
Действительно, от рывка неимоверной силы темный валун пришел в движение, его край приподнялся, отрываясь от земли. И в тот же миг из образовавшейся щели с жутким шипением вырвались белые, плотные струи и устремились вверх. Ахиллу, продолжавшему с чудовищным напряжением толкать камень, вдруг показалось, что некая сила толкает глыбу снизу, и сила эта не меньше его собственной.
- Стой! - отчаянно закричал Гектор, до которого вдруг дошло, что происходит, - Ахилл, стой! Это не вход в пещеру! Это…
Он не успел договорить. Свист и шипение, став оглушительными, оборвались звуком, подобным удару грома. Каменный валун вздыбился, будто спящий бык вскочил на ноги, затем отлетел в сторону. Столб горячего пара ударил в свод пещеры, и затем вверх рванулся фонтан камней. Пещеру наполнил запах серы.
Толчок вставшего на дыбы валуна отшвырнул Ахилла к стене, и это спасло ему жизнь - пар был раскален, как в печи, камни, летевшие из открывшейся в полу пещеры дыры, тоже были горячее, чем незатухшие угли, и окажись герой на пути страшного фонтана, то был бы мгновенно убит. Удар оглушил Ахилла, он упал, и тут же Гектор, рискуя попасть под раскаленные камни, подбежал к брату и подхватил его на руки. В это время волна горячего пара накрыла визжащую в злобном восторге Цирцею, и ее вопли тут же умолкли.
- Огнедышащая гора! - выдохнул Гектор, вместе с Одиссеем вбегая обратно в коридор. - Проклятая ведьма хотела, чтобы мы все сварились живьем… Мне бы, ослу, сообразить сразу, что неспроста на такой каменистой земле растет виноград!
- Пусти, брат! - опомнившись, Ахилл вырвался из железных рук Гектора. - О боги, что я наделал!
- Скорее прочь отсюда! - воскликнул Одиссей, силясь перекричать невероятный грохот. - Чувствуете, как содрогается гора? Нас может в любое мгновение завалить!
- Бегите! - голос Ахилла вновь стал твердым. - А я попытаюсь все же поднять плиту…
Итакиец покачал головой.
- Если там, внизу - огненное жерло горы, то твоя жена погибла, Ахилл…
- Она жива. Я знаю. И ведь из того отверстия не вырвался пар, значит там, быть может, нет огня и серы.
- Давай попробуем, - Гектор взял брата за руку. - Я помогу тебе, хотя и не представляю, как повернуть проклятую плиту. Кстати, все плиты одинаковые. Мы ее найдем?
- На нее упал мой факел, - ответил Ахилл.
- Вот сумасшедшие! - вырвалось у Одиссея.
Гектор посмотрел на него и пожал плечами.
- Тебя ведь никто не держит. Беги.
Итакиец усмехнулся, хотя ему вовсе не было весело.
- Да не потому вы сумасшедшие, Гектор. К чему вам поворачивать эту плиту? Ее же ничем не поддеть! А вот разбить ее вы могли бы. И я бы помог. Это, наверное, известняк, а он не такой уж твердый.
- Разбить? - живо откликнулся Ахилл. - Но чем? Не кулаками же?
- Лбом легче! - не удержался итакиец. - А еще легче прутом от этой решетки. Вон она валяется! Ты ведь сможешь выломать два-три прута, Ахилл?
- Ну и голова у тебя! - выдохнул Гектор, кидаясь к железной решетке.
Отверстое жерло продолжало изрыгать раскаленные пар и камни, и проход уже наполнялся жаром. Когда герои, вооружившись железными прутьями, добежали до плиты-ловушки, там тоже вились белые клубы, и серная вонь вызывала кашель и удушье. Не задерживаясь, все трое стали с двух сторон плиты и обрушили на нее удары железных таранов. Ахилл бил с такой силой, что уже после второго его удара плита треснула посередине, а следующий удар расколол ее, и одна половина, разломившись на три части, провалилась вниз.
Все трое взглянули в пролом и ничего не увидели - должно быть, там была глубокая пропасть. Ахилл опустил вниз свой еще не погасший факел, но осветил только уходящую бесконечно вниз каменную стену. Снизу, из невидимой бездны, тоже поднимался густой серный пар.
- Нет… - глухо произнес Гектор. - Там не выжить! Все кончено.
И тут из-под уцелевшей половины плиты, будто в каком-то страшном сне, протянулась рука. Мокрая от пота, с растопыренными пальцами, она замерла и рванулась вверх, вслепую хватая воздух.
- Пентесилея! - отчаянно вскрикнул Ахилл и, поймав руку, дернул.
Это, действительно, была его жена, но на нее страшно было смотреть - лицо желто-белое, будто воск, губы посинели, глаза закатывались. Она хрипела, не в силах выговорить ни слова. Тело ее, как тряпочное, повисло на руках героя.
- Невероятно! - прошептал Гектор. - Как она удержалась?!
Он стал на колени и тоже сунул внутрь пролома факел. И сразу все понял. Под уцелевшей частью плиты в стене колодца виднелись уходящие вниз железные скобы. Должно быть, когда-то они служили лестницей. За одну из этих скоб и успела ухватиться амазонка, но, скорее всего, держалась она уже из последних сил и последние мгновения - серный туман, исходивший со дна пропасти, отравил ее, и когда плита-ловушка разломилась, молодая женщина была уже почти без сознания.
- Жрицы амазонок знают секрет временной остановки дыхания! - прошептал царь Трои. - Должно быть, цариц тоже учат этому, и только это ее спасло. Любой из нас уже погиб бы в этом колодце. Однако проклятая гора дрожит все сильнее. Нас и вправду может завалить в любой миг. Бежим скорее!
Ахилл понимал, что медлить нельзя. Он вскинул на плечо бесчувственное тело жены к груди и вслед за братом и Одиссеем бросился по коридору назад, в горный чертог Цирцеи. По счастью, никаких новых ловушек на их пути не оказалось. Их преследовал по пятам лишь неистовый грохот вырвавшегося из плена пара и камней. Со свода пещеры-дворца, когда они туда вбежали, сыпались камни, в самом своде обозначилось несколько трещин, и эти трещины все более увеличивались.
- Наружу, наружу, быстрее! - закричал Гектор.
Каменный козырек, украшавший вход в пещеру, рухнул, когда бегущие были в начале тропы. Вслед за тем земля дрогнула так сильно, что все трое попадали ничком. И тотчас раздался такой чудовищный грохот, будто гора разломилась надвое. В ужасе герои обернулись и увидели, как над горным склоном поднимается невиданных размеров багрово-черное облако. Оно разрослось, обволокло половину плато, испуская удушающий запах, и затем из него вырвался и ударил в небо высокий столб огня. Град раскаленных камней и пепла дождем полетел на склон. Должно быть, свод пещеры разрушился, и огонь, камни, пепел не встречали на пути никакого препятствия.
- Прочь отсюда! Вниз! - голос Гектор сорвался на хрип. - Что вы стоите и смотрите? Если помедлим, сгорим! К морю, быстрее!
- Что это, Гектор? Что это такое? - Ахилл расширенными глазами смотрел на рвущееся вверх пламя. - Я выпустил демонов Тартара?!
- Почти так. Это извержение огненной горы. Твой учитель тебе не рассказывал про такие горы?
- Да. Рассказывал. Но мне и в голову не приходило, что это и в самом деле так страшно.
- Да уж, зрелище! - вырвалось у Одиссея. - Будь я один, я бы мог спятить от страха. И что теперь будет? Остров сгорит?