- Кстати, о тех ребятах! - вставил Гавейн, - осушив рог наполовину и оторвавшись от негромкого обсуждения чего-то кулинарного с Кеем. - Может, ты помнишь, а может, нет. Их ведет женщина. Та самая, Маха - дождалась своих, и с небольшим отрядом решила присоединиться. Только жалеет, что пропустила битву на Дугласе.
- Которую?
- Да шут ее знает.
- А о Саксонском порте она не жалеет?
- Кажется, в морском деле она все-таки ничего не понимает, - безосновательно порадовался Гавейн.
- А Бедвир был бы рад по уши, - с усмешкой заметил Кей.
- Я уж понял, судя по разговорам в дороге, - кивнул Галахад. - Жаль, что его здесь нет, да и ей, наверное, обидно. Кстати о Дугласах… Эборакум меня все-таки беспокоит.
Я пристально посмотрел на его правую руку. Я уж начал забывать… лубка на ней не было, да и времени прошло уже немало. И все-таки…
- Как рука? - спросил я. - Ты не слишком лихо отправился сюда в одиночку?
Кей пропыхтел что-то вроде, "ах да!" и тоже с любопытством и приятельским сочувствием уставился на Галахада. Гавейн, кажется, слегка удивился - видно, и он уже подзабыл кое-что из того, что случилось до того, как мы выступили в поход.
- Ерунда, - Галахад беспечно улыбнулся, - трещина, конечно, дело неприятное, но уже почти прошло. - Знаем мы эту трещину, ну да ладно. Тем более что дело происходило с нами, а у нас и стальные мечи быстро срастаются, не то что кости. - В одиночку - тоже неверно, я почти все время ехал то с одной компанией, то с другой. В конце концов, не застревать же из-за таких пустяков на одном месте. И потом, ты же знаешь, я и левой рукой неплохо управляюсь.
- Верю, - согласился я. Рог он держал сейчас как раз левой. - Ну а Эборакум - конечно беспокоит.
- Не удивлюсь, если Ланселот именно из-за него так быстро вернулся в Камелот из Малой Британии, - прибавил Галахад.
- Ну, делать ему больше нечего, если так, - проворчал Гавейн. - К тому, же, пока его не было, в Камелоте был ты. А вот теперь, почему-то, передумал.
Галахад пожал плечами.
- Вообще-то, Малая Британия ему и так без надобности. Настучал лично по макушке Хлодвигу, оставил несколько ценных советов, прославился почем зря, так что бретонский король вздумал его усыновить, да и сбежал оттуда.
Мы уже были в курсе.
- Конечно, ясно, что с Эборакумом все спокойно не будет. Но если бы мы сейчас стали разбираться с ним вплотную, дело вылилось бы в долговременную осаду, и нам бы ни за что не удалось так далеко продвинуться на север, как теперь. И разве у Эборакума нет ни шанса соблюсти договор? История не всегда повторяется. - Особенно, если это легенда. Гавейн и Галахад восприняли эту фразу так, как должны были. А остальные приняли как общее место. Что было, в общем-то, почти равноценно.
- Но если он все-таки нарушит договор?
- Тогда он окажется в клещах. Мы просто накатим на него с двух сторон. Это ведь только кажется, что Камелот в наше отсутствие ослаблен и почти безобиден. Помимо прочего, там полно колдунов.
Кей шумно выдохнул. Трудно сказать, то ли от восторга, при мысли о колдунах, то ли при некотором ином оттенке схожих чувств.
- И Кантиум пока, кажется, исполняет договор исправно? - уточнил он.
- Более чем, - подтвердил Галахад. - Похоже, им куда больше нравится иметь дело с известным злом, то есть с нами, чем с неизвестным, то есть с пришлецами, пусть даже и одной с ними крови, которым хотелось бы потеснить и их. - На самом деле, и это ненадолго. Настроения внутри Кантиума не могли быть столь же безмятежны. Какая-то часть населения не могла долго одобрять подобную политику, неважно, что там думала верхушка.
- Ну, это-то как раз зло более известное, - усмехнулся Гавейн. - Но менее приятное.
Галахад пожал плечами и с насмешливым сожалением прибавил:
- Пожалуй что. А старина Дубриций еще так радовался, благословляя ваше столкновение с Кольгримом. Похоже, Артур, он надеялся, что ты его уничтожишь.
- Дубриций? - переспросил я рассеянно.
- Ну да. Забыл? Архиепископ Карлионский. Он прочел такую проповедь, что впору было бы выступить в крестовый поход.
- Куда выступить? - не понял Кей.
- Это я так называю идею военного похода ради высшей духовной цели, во славу божью и на благо своей души, и так как речь идет о христианстве, то я и называю такой поход крестовым - из-за символа, - заумно пояснил Галахад.
На его месте я бы лучше помолчал, чем безответственно сыпать футуристическими терминами, впрочем, не приживаться же всем в пространство сказанным словам. Пока сами явления не накопятся и не потребуют для себя определенных слов. Впрочем, если и приживутся, не беда. Сущая мелочь среди всего прочего. И никто потом не помешает исследователям будущего приписать какие бы то ни было слова к любому удобному раннему или позднейшему периоду.
Кей призадумался.
- Стало быть, ты был в Карлионе, когда Дубриций так воодушевился? - заинтересованно переспросил Гавейн. - И многие его вообще слышали?
- Приличное количество писцов, чтобы внести эту речь в анналы, - серьезно ответил Галахад.
Мы рассмеялись. На этот раз Кей оказался полностью способен оценить шутку.
- Пожалуй, он считает себя сейчас обманутым.
- Ну, может ему еще и повезет, - дипломатично предположил я.
- Это будет уже потом. Не после его пламенной речи.
- Не страшно, писцы все запишут по-своему. А в жизни ничего не бывает вовремя.
- Как бы и он что-нибудь не выкинул не вовремя, - заметил Галахад, предупреждающе на нас поглядывая. - Иногда ему, должно быть, кажется, что ты нарочно над ним издеваешься.
- Не сгущай краски, - улыбнулся я. - Я знаю, что ты это любишь. Разве он единственный, над кем я издеваюсь? И в конце концов, если я и послан небесами, то не для него же лично.
Гавейн с усмешкой закатил глаза.
- О Господи, не могу я слушать эту ахинею…
- Не волнуйся, - смеясь заверил я. - Я тоже.
- Глори Аллилуйя, - сказал Галахад. - А как Леодегранс? По-прежнему никаких вестей?
- По-прежнему, - проворчал Гавейн, глядя вниз, на склоны.
Галахад кивнул.
- Я тоже попытался напасть на его след по дороге, так, мимоходом. Думаю, он просто уже мертв.
Я неопределенно пожал плечами.
- Просто пока никто из нас не может себе позволить поиски ради самих поисков. Да и кто сказал, что он пропал так уж бесследно? На самом деле, приходят иногда сообщения, что он побывал в том или ином селеньи, запасся продуктами, и снова исчез. Последний раз, правда, это было довольно давно, но мы же не обшарили пока все мелкие деревушки, где он мог бы побывать. Так что, как видишь, у нас сведений даже немного больше, чем совсем уж никаких. Но вот обстоятельства…
- Да… И все-таки удивительно, что у вас не было никаких проблем с проходом до самой Каледонии.
Гавейн поперхнулся вином. Кей и Гарет воззрились на Галахада как на инопланетянина. Великая вещь - интуиция.
- Ничего себе не было! - воскликнул я. - Хотя, конечно, если иметь в виду, что все это время с нами не было тебя - это истинная правда.
- Все познается в сравнении, - упрямо сказал Галахад.
Тут уж не поспоришь.
Мы прикончили запасы из корзинки, потом устроили хорошее сражение на мечах на радость Гарету, в ходе которого выяснилось, что у Галахада с рукой все более чем в порядке, а Гарет делает поразительные успехи, на страх любому, кто вздумал бы с ним потягаться.
- Давай, Гарет, давай! - подначивал Гавейн нападавшего на меня Гарета. - Помни, малыш - "остаться должен только один!"
- Плохому ты детей учишь! - укоризненно сказал я, выбивая у Гарета меч из руки. - Этак же и на земле никого не останется. Придется помирать от скуки. Так что не слушай всякие глупости, Гарет. Главное - не остаться одному, главное - просто остаться. И еще лучше, когда в хорошей компании. Верно?
- Верно! - восторженно завопил Гарет и с легким сердцем пошел подбирать меч.
Наконец пришло время сходить с небес на землю - в лагерь, расположенный ниже по склону.
- "В горах мое сердце, а сам я внизу…" - вздохнув, уныло пропел Галахад строчку из знаменитой песни Бернса, едва мы начали спускаться.
- Какое же это "внизу"? - возразил я. - Ты еще скажи: "Прощай, моя родина! Север - прощай!" Мы еще никуда не уходим. Ты вообще только что прибыл. И кстати, кому это из нас Север - родина?
- Мне! - тут же ответил Гавейн.
- И мне! - сказал Гарет.
- Кто бы сомневался…
- Между прочим, - несколько ревниво заметил Кей, - Регед находится за Стеной, и тоже считается Севером.
- А Малая Британия, к вашему сведению, - серьезно добавил Галахад, - находится на севере континента. Так что, о чем вообще речь?
- О том, что вся Британия севернее континента! - заключил я, откровенно веселясь.
- А что это за песня? - поинтересовался Гарет.
Галахад с готовностью спел ее целиком - все равно до тех пор, когда ее придумают, ее еще сто раз забудут.
- Здорово! - заключил Гарет. - А погоня за призраками сегодня будет?
- Погоня за призраками? - слегка ошарашено переспросил Галахад. Кажется, он тут же припомнил, что видали мы и настоящих призраков. Неужто нам мало?
- Гарет называет так ночной объезд постов, с небольшим отрядом, - объяснил Гавейн. - И не только объезд, но и разъезды, выборочно, подальше в сторону от территории лагеря, с исследованиями некоторых местных достопримечательностей. Все это обычно сопровождается еще беседами о всякой мифической дребедени. Гарет обожает такие штуки. А во время нашего морского похода было как-то недосуг.
- Понятно, - рассмеялся Галахад. - Я против таких штук тоже ничего не имею. Так сегодня будет погоня за призраками?
- Почему бы и нет. Раз больше гоняться пока не за кем. Только попозже. В кромешной тьме!
Мы окунулись в дымы разожженных костров и омут самых разнообразных запахов, начиная с конского пота и затхлого душка отсыревших шатров и кончая веселыми ароматами жареной свинины, еще утром носившейся по лесу в поисках прошлогодних желудей, но после встречи с человеком павшей смертью храбрых. На запахах, содержащихся в промежутке между упомянутыми, если опустить запахи трав, земли и вереска, я почел бы за благо не заострять внимание. Тем более, что и в реальности они быстро приедаются, а потихоньку и вовсе перестают замечаться.
Я встретился с Махой и некоторыми другими предводителями, и когда Гарет с Кабалом ввалились вечером в шатер, уже почти начисто забыл, что мы куда-то собирались. Но раз погода была отличная, грех было бы терять такую ночь.
Итак, мы выехали в почти кромешной тьме. Луна еще не взошла, и кроме пятен света вокруг костров, похожих на стеклянные шары фонарей, чьи прозрачные стенки не давали расплескаться наполнявшей их светящейся жидкости, все вокруг было окутано мягким, плотным и тяжелым как одеяло мраком. Впереди оживленным белым пятном маячил Кабал. Усыпанная хвоей земля мягко пружинила. Откуда-то сверху, пролетев через переплетение ветвей, что-то глухо шлепнулось на землю, справа от нас.
- Еще одной вороной меньше, - заметил я. Их тушки то и дело падали с ветвей, явление было самым что ни на есть обычным. - Кабал, а ну брось.
- Чем же вы так воронье привлекаете? - ехидно спросил Галахад.
- Угадай с трех раз.
Мы объехали дозоры, порой спугивая их неожиданностью своего появления, и делясь с часовыми шутливыми советами, вроде пожелания беречься крокодилов, и не спрашивать, что это за твари такие, а то накаркают. А потом отправились подальше, на то, что Гарет, собственно, и называл погоней за призраками. Хотя ничего действительно похожего на погоню в ней не было.
Мы углубились в поросшую редким лесом лощину, попутно рассуждая о том, где может на самом деле находиться долина теней, а где - страна вечной юности, забредя в которую, можно вернуться назад через несколько столетий, проведя там лишь минуту, и наоборот. Потом забрались на соседний склон, исследовали какое-то нагромождение камней, вслух размышляя, являются ли эти камни каким-нибудь древним курганом, и Кабал поднял шум только один раз, когда какая-то птица с неуклюжим шорохом, больше напоминающим грохот, вылетела из своего замаскированного сухими ветками гнезда. Предполагаемый курган, раскапывать на предмет проверки было что-то лень, и мы выехали затем на небольшую ровную площадку на утесе, нависающем над тропой внизу. Ночной воздух был свеж и веселящ, как легендарный вересковый эль. Взошедшая луна превращала его в струящийся, переливающийся серебряный шелк.
- В черном небе - белый лик, - произнес я. - Черный дол и пуст и дик. Воет ветер над холмом, волчий глаз горит огнем! - Обернувшийся Кабал продемонстрировал в лунном свете фонари глаз, достойные самой собаки Баскервиллей.
- Свет серебряной луны, К жизни пробуждает сны… - сказал Гарет, кивая на поднимающиеся в стороне темные вершины. - Древний город вновь рожден, из развалин возведен.
- Недурно, - одобрил Галахад. И понизив голос до намеренно-жуткого, добавил, посматривая в сторону того то ли кургана, то ли не кургана, что мы оставили позади:
- Что курганы, что холмы - всюду обитаем мы. Кости дремлют, мы не спим - злато древнее храним…
Гарет поежился с нервным смешком.
- Та-ак! - весело воскликнул Гавейн. - Я знал, что без костей и прочей похоронщины ты ну никак не обойдешься!
- А при чем тут я? - удивился Галахад. - Не я предлагал раскопать и посмотреть, что там на самом деле.
- Да где тут смотреть? Ночь на дворе, тьма непроглядная! - сказал я.
- Вернемся днем? - предложил Галахад.
- А днем неинтересно, - вздохнул Гарет.
Лунный свет чуть поблек, потом опять засиял с полной силой, затем снова померк. Тяжелыми клубами принялся наплывать туман, то скатываясь с соседних склонов, то поднимаясь из долины. Тропа внизу, частями, то исчезала, то снова появлялась.
- Там что-то движется, - заметил Гарет.
- Весь мир - движение, - наставительно сказал Гавейн. - Наверняка там что-нибудь да движется, куда деваться?
Мы тоже присмотрелись к лежащей внизу тропе, кусты то в одном, то в другом месте рядом с ней отчаянно колыхались. Наплывший туман заволок тропу. И распавшись на пряди, стал снова развеиваться.
Мы еще немного понаблюдали, потом в разрыве серых занавесей в лунном свете на тропу, как на сцену, выскочил показавшийся огромным вепрь, огляделся, покрутившись из стороны в сторону, и снова нырнул в заросли, по другую сторону тропы. Кабал, беспокойно пометавшись, напряженно застыл на краю обрыва, но как реагировать на слишком далекую добычу, по-видимому не знал, я отозвал его, от греха подальше, от края.
- Какой здоровяк, - заметил Гавейн, - если только это был не оптический обман.
- Не обман, - серьезно сказал Галахад. - Я даже знаю, кто это был. Это был легендарный каледонский вепрь.
- Возможно. Но пожалуй, пора возвращаться, - решил я. - Вопреки всем ожиданиям, король Леодегранс из кустов так и не выскочил. А вот если начнут выскакивать какие-нибудь каледонцы помимо вепрей, это будет как-то не вовремя.
Мы без приключений вернулись к самому сердцу лагеря. До самого утра все было спокойно.
X. Охота на Каледонского вепря
Когда мы вошли в Каледонию, нас, конечно, не встречали с распростертыми объятиями. Не хотелось бы слишком задерживаться на этом, так как хотя политически этот ход был оправдан и даже необходим, удовольствия от него было мало. В войну с так называемым мирным населением мы старались не вступать и вообще с ним не связываться, так как себе дороже. А вот вышедшие нам навстречу отряды горящих негодованием горцев без зазрения совести разбили, причем не утруждая себя маневрами по одержанию победы малой кровью. Нам требовалось лишить Каледонию ее наиболее подвижной и активной боевой силы, что мы и сделали. К сожалению, иного варианта удержать их в границах при возобновлении войны с саксами шансов не было. Далеко заходить мы не стремились - учитывая рельеф местности, это было бы делом долгим, нудным и малополезным, пострадали лишь банды, собравшиеся у границы и всегда готовые либо сами к грабительским походам на юг, либо в компании, скажем, Бальдульфа. В конце концов, скотты сами решили обратиться к дипломатии и стали присылать послов с целью узнать наши требования, лишь бы мы убрались восвояси и перестали мозолить им глаза. Мы некоторое время раздумывали, провоцируя еще имеющиеся их более-менее крупные силы на нападение и расправляясь с ними так же как с предыдущими, потом наконец выразили согласие уйти - при выплате отступного, в малой степени компенсирующего их прошлые набеги, но являющегося достаточно тяжким бременем для единовременной дани, а также выдаче Бальдульфа, живого или мертвого. Через несколько дней эти условия были в целом приняты, часть дани выплачена, оставалось только найти Бальдульфа, впрочем, вовсю уже гуляли слухи, что бросив большую часть своих людей, последний скрылся и скорее всего уже покинул Каледонию, устремившись вновь к своему брату Кольгриму.
Судя по рассказам местных вождей, с которыми мы вели переговоры, Бальдульф обещал им обширные территории до стены в случае поддержки. Но, как говорится, предлагал он не свое, а вот чужую месть на союзников навлек запросто. Похоже, симпатии к нему за последнее время несколько поубавились. Наконец мы договорились, что удовлетворившись выплаченной данью пробудем здесь еще два дня и никого не тронем, если и на нас не будет никаких нападений - в противном случае, пеняйте на себя, - а затем оставим Каледонию в покое, но всегда будем готовы повторить урок, если кому-то он пошел не впрок. На том и порешили. Интересно, что два дня прошли совершенно спокойно, и никаких провокаций не последовало. Должно быть каледонцы и впрямь притомились. Итак, впереди осталась только одна ночь, а наутро мы должны были возвращаться. Разумеется, никаких погонь за призраками на вражеской территории мы не устраивали, поэтому причина ночного пробуждения оказалась неприятным сюрпризом.
Уснул я на редкость крепко. Трудно сказать, что именно меня так успокоило - то ли, что завершался особенно не нравящийся мне период кампании, то ли просто беспечное пребывание последнее время поблизости Галахада с его байками о Камелоте и всем прочем на свете. Наверное, все вместе.
Но спокойной ночь не выдалась.
Гавейн растолкал меня ни свет ни заря, то есть, кажется, примерно через полминуты после того, как я уснул.
- Что, неужели нападение? - вопросил я с неподдельным любопытством, первое, что пришло в голову.
- Гарет пропал! - приглушенно выпалил Гавейн, совершенно сбив меня с толку.
- Что значит - пропал?
- Исчез, - мрачно пояснил Гавейн, в скверном свете чадящей масляной лампы было видно, что он не на шутку обеспокоен, - испарился, растаял в темноте.
- Это-то понятно, - проворчал я, и со стоном схватившись за голову, сел на походной кровати. Мысли вяло расползались по темным углам. - А что именно случилось? Кто-нибудь видел, как он уходил? Или испарился, или растаял? Может, он просто гуляет по лагерю, ищет призраков.