- Но ни одного слова, не так ли, отец мой, ни одного упрека? - сказала Лизхен.
- О, будь спокойна, дитя мое, - сказал ей пастор. - Без этого в чем же будет заслуга моего поступка?
Но, подняв голову, чтобы позвать капитана Ришара, он заметил молодого человека, прислонившегося к перилам лестницы. Вся кровь прилила к его сердцу.
- Вы были тут, сударь? - спросил он.
- Да, - ответил молодой человек. - Я все слышал и должен повторить то, что сейчас сказала ваша дочь. О господин Штиллер, как вы добры, какое у вас великое сердце!
- А! Так вы знаете, кто я такой?
- Этот портрет в простенке меж двух окон…
- Вы узнали ее, сударь?
Молодой человек вытащил из кармана медальон.
- Благодаря этой миниатюре, которую мой брат взял на память, - проговорил он, - и которую он оставил мне, умирая, поручив найти пастора Штиллера и его дочь Маргариту; он завещал ей все свое состояние, и не для того, чтобы исправить причиненное ей зло, а чтобы искупить его.
- Но тогда, сударь, - задыхаясь, воскликнула Лизхен, - капитан Ришар?..
- Нас было два брата, дорогая Лизхен, два брата-близнеца, мы оба были военными, оба капитанами, и так походили друг на друга, что нас различали лишь по разным мундирам. Шлик был знаком с моим братом, как вы только что видели, но спутал меня с ним… Это мой брат был виновником вашей трагедии, Лизхен, а умирая, он поручил мне просить у вас прощения.
- О отец, отец! - прошептала Лизхен, опускаясь к ногам старика.
* * *
Неделю спустя пастор Штиллер получил из Амстердама письмо, в котором были только эти слова:
"Приезжайте ко мне как можно скорее вместе с Лизхен, отец мой! Я в безопасности.
Луи Ришар".
XXIV
АВГУСТ ШЛЕГЕЛЬ
В 1838 году я ездил по берегам Рейна и собирал там легенды и национальные предания, превращающие старую немецкую реку в самую поэтичную из всех рек, и вот однажды, во время одной из остановок - в Бонне - я имел честь быть представленным поэтом Зимроком старому профессору Августу Вильгельму Шлегелю, основателю журнала "Атеней", автору "Параллели между "Федрой" Расина и "Федрой" Еврипида", переводчику "Рамаяны", близкому другу г-жи де Сталь, Гёте и Шиллера.
Это был красивый семидесятилетний старик, который, занимаясь всю свою жизнь только критикой, не истощил так своих сил, как это могло бы произойти с поэтом или романистом, вынужденными постоянно черпать идеи в себе самих. Он полностью сохранил ум, ученость и свежесть суждений.
Понятно, что, оказавшись перед одним из самых образованных людей Германии, я изложил ему цель своего путешествия и попросил предоставить мне имеющийся у него запас легенд и преданий.
- Что бы вы сказали, - ответил он мне, - если бы я рассказал вам одну французскую историю вместо немецкой легенды?
- Я был бы рад ее услышать, сударь, как и все, что исходит от вас.
- Мне хотелось бы создать небольшой роман или трогательную повесть страниц так в пятьдесят; но наступает возраст, господин Дюма, когда человек уже не уверен в том, что успеет написать роман даже в пятьдесят страниц! Вы молоды (тогда мне было тридцать пять лет, ровно половина возраста Шлегеля), у вас впереди много времени: именно вы сумеете создать из моих пятидесяти страниц роман в два или три тома.
- Я охотно сделаю это.
- Но, однако, при одном условии.
- Каком же?
- Так как я был знаком с этими людьми, а двое из главных героев еще живы, вы ничего не будете менять ни в их характерах, ни в ходе событий.
- Согласен.
- Вы мне обещаете это?
- Обещаю.
Он попросил принести чаю; я взял свою дорожную тетрадь, чтобы помочь моей памяти записью некоторых событий, в случае если между этим рассказом и написанием романа пройдет долгое время, и Шлегель начал рассказывать мне историю, которую вы только что прочли.
Он был знаком со всеми ее героями, начиная с Наполеона и кончая шпионом Шликом, только его имя он попросил меня изменить.
Я слушал знаменитого профессора с таким же вниманием, как и его ученики. Затем он, закончив свой рассказ, продолжавшийся полчаса, и увидев, что я улыбаюсь, спросил меня:
- Ну и что вы думаете об этой истории?
- Что я о нем думаю?.. Черт побери! - ответил я. - Я не осмеливаюсь заниматься критикой перед первым в мире критиком.
- Говорите, говорите! Ваш баснописец (а баснописцы - это переодетые критики) написал притчу о человеке, который видит соломинку в глазу своего соседа, не замечая бревна в своем собственном.
- Так вот, - сказал я ему, ободренный этим разрешением, - я полагаю, что из всей военной части рассказа можно многое сделать: всякий раз, как в рассказе появляется Наполеон, этот исполин побед, как называет его Гюго, рассказ становится возвышенным и принимает размеры великой эпопеи; эпизод со Штапсом интересен и любопытен; смерть Поля Ришара драматична; но…
Я заколебался.
- Давайте! Давайте! - сказал профессор. - Я готов все услышать.
- Но разрешите сказать мне, что с того мгновения, когда Луи Ришар попросил гостеприимства у пастора Штиллера, мне кажется, вы впали в пасторальный стиль.
- Что вы хотите сказать?
- Что ваша французская история превращается в немецкую идиллию.
- Хорошо.
- По моему мнению, - продолжал я, - в этом самое большое несчастье немецкой литературы; ей не хватает золотой середины: либо она поднимается до возвышенного, либо падает до крайней наивности.
- То есть вы считаете, что мы отступаем от естественного хода событий?
- Вот именно!
- А диалоги в "Разбойниках"?
- Чистая выдумка! В них нет ни простоты, ни правды.
- Таким образом, на ваш французский вкус, сцены между Лизхен и Луи…
- …представляют из себя образчик вычурности, доходящей иногда до ребячества.
- Приведите мне пример.
- О! Выбрать есть из чего! Так, например, букет фиалок: у нас есть десятка два водевилей, которые начинаются с преподнесения букета, а заканчиваются его возвращением.
- Таким образом, во Франции больше не берут и не возвращают букетов? На мой взгляд, всегда существовал один символ, который не стареет, потому что возрождается каждый год, - и это цветы.
- О! Я вовсе не утверждаю, высокочтимый критик, что цветы стареют, я говорю, что испрашивать букетик кажется мне слишком простым приемом, достойным либо поэта, сочиняющего свой первый сонет, либо клерка из нотариальной конторы, впервые влюбившегося; но речь идет об офицере, тридцатилетием мужчине, солдате, принимавшем участие в войнах Империи, прошедшем через битвы при Аустерлице, Йене, Ваграме, на Москве-реке, испытавшем страшное отступление, потерявшем таким ужасным образом горячо любимого брата, последовавшем за императором на остров Эльба, вернувшемся с ним, размышлявшем о сражении под Ватерлоо - сражении, которое более других подталкивает к философским раздумьям, - и вы полагаете, что такой человек влюбляется в девушку, когда та обрывает и пускает по ветру лепестки роз, а вынужденный покинуть эту девушку, просит у нее при расставании в качестве талисмана букетик фиалок?
Шлегель следил за моими критическими замечаниями с глубочайшим вниманием, а когда я закончил, спросил меня:
- Господин Дюма, вы любили, когда были молодым?
- Очень молодым, сударь.
- Любили вы так, как полюбил капитан Луи Ришар?
- Да, потому что я был крестьянином, но не солдатом; потому что мне было пятнадцать, а не тридцать лет.
- Послушайте, так как теперь я вам отвечу в свою очередь.
- Слушаю.
- Вы говорили со мной с философской точки зрения; я же буду говорить с вами с точки зрения реализма.
- Немец-реалист, дорогой господин Шлегель, это нечто новое.
- Сердце переживает четыре времени года, как жизнь и как природа, не так ли?
- Есть даже такие люди, которые переживают всего лишь одно.
- Весну?
- Вот именно! Пусть я проживу до ста лет, но я уверен в одном: мое сердце и в сто лет будет цвести как свадебный букет.
- Так вот тут я вас и поймал, господин критик! Эта весна сердца для одних начинается в пятнадцать лет, для других - в двадцать, для третьих - в тридцать; Руссо, начавший писать в сорок лет, делает это так же свежо, быть может, даже более, чем Вольтер, начавший писать в восемнадцать!
- Я понимаю, куда вы клоните!
- Это нетрудно! Для Луи Ришара, у которого не было юности, который до тридцати лет знал только эти кровавые, страшные игры войны, весна сердца - это первая встреча с девушкой, внушившей ему любовь, а раз это его первая любовь, то для его сердца начинается весна. Какое значение имеют все его военные треволнения, все те страны, что он повидал! Какое значение имеют все те сражения, что он выигрывал и проигрывал, будучи их стотысячной частицей! Это шум, движение, слава, позор, стыд, преданность - все что угодно, но не любовь! Любовь - это весна, весна рождает цветы, а любовь их срывает.
- Почему же тогда вы не довели ваш букетик фиалок до конца? Почему не превратили его в развязку, как это сделал Скриб в "Валерии"?
- Вы желаете целиком погрузиться в истину?
- О милостивый государь, с тех пор как я взял в руки перо, я хочу только этого.
- Что ж, сделайте развязку сами, используя этот букетик.
Я улыбнулся.
- Господин Дюма, - серьезно продолжал Шлегель, - как я вам уже сказал, я был знаком с главными действующими лицами рассказанной мною истории.
- И с Луи Ришаром?
- Да, с Луи Ришаром. По обеим сторонам камина у него висели две рамки: в одной из них крест офицера Почетного легиона, который он снял с тела своего брата и который император отдал ему… Догадываетесь, что было в другой?
- Нет.
- Тот знаменитый букетик фиалок, что дала ему Лизхен в вечер его отъезда.
Я наклонил голову.
- Ну а теперь, - добавил он, - напомнить ли вам о том обещании, которое вы мне дали?
- Я дал вам обещание?
- Да, обещание - или не публиковать моей истории, или, если вы опубликуете ее, ничего не менять в характерах персонажей.
Я свято сдержал обещание, данное мною известному писателю. И теперь пусть нас обоих рассудит читатель.
КОММЕНТАРИИ
Роман Дюма "Капитан Ришар" ("Le capitaine Richard"), по существу, состоит из нескольких самостоятельных новелл, объединенных личностями главных героев - братьев-близнецов Ришаров. Интрига романа тесно связана с событиями некоторых военных кампаний Наполеона, изложенных автором с большой точностью.
Время действия романа: 13 апреля 1809 г. - 16 октября 1815 г.
Впервые он был опубликован в еженедельной парижской газете "Иллюстрированный мир" ("Le Monde illustré") в 1854 г. В том же году роман был выпущен в Бельгии (Meline, Canset Сº, Bruxelles, 1854, 16mo, 2 v.).
Это издание имело подзаголовок: "Военные сцены". Первое книжное издание во Франции: Cadot, Paris, 1858, 8vo, 3 v.
По мотивам романа была написана пьеса "La veillée allemande" ("Тревожный вечер в Германии"), премьера которой состоялась 21 ноября 1863 г. в театре Бельвиль.
Перевод был сверен с оригиналом по изданию: Michel Lévy frères, Paris, 1860, 2 v.
К главе I
… в восемнадцати льё от Мюнхена… - Мюнхен - крупный город в Южной Германии на реке Изар; основанный в XII в., был столицей герцогства, а в 1806–1918 гг. - королевства Бавария, ныне центр земли Бавария в ФРГ.
… одним из самых развитых городов… в Баварии… - Бавария - историческая область в Южной Германии, в бассейне Дуная; во время действия романа независимое государство, которое образовалось из герцогства немецкого племени баваров, входившего в империю Карла Великого; в XII в. стала герцогством, а затем курфюршеством в составе Священной Римской империи; участвовала в войнах против революционной Франции; в 1801–1813 гг. выступала на стороне Наполеона, в 1806 г. стала королевством и вошла в Рейнский союз, значительно увеличив свою территорию; в 1813 г. выступила на стороне антифранцузской коалиции; в 1871 г. вошла в Германскую империю, сохранив некоторые свои особые права.
… в девяти льё от Аугсбурга, прославившегося сеймом, на котором Меланхтон в 1530 году провозгласил формулу лютеранского закона… - Аугсбург - город в Южной Германии, в 40 км к югу от Донаувёрта, важный узел местных сообщений; основан в кон. I в. до н. э. как римская военная колония; с кон. XIII в. вольный имперский город, в 1805 г. вошел в состав Баварии; в средние века играл большую роль в транзитной торговле между Северной и Южной Европой; был крупным культурным центром.
Сейм (точнее: имперский сейм, или рейхстаг) - собрание феодальных владетелей (духовных и светских), а с XIII в. и представителей городов, входивших в состав Священной Римской империи; заседал по усмотрению императора для обсуждения вопросов войны, мира, финансов и наиболее важных законодательных актов; по мере ослабления связей между членами Империи значение сейма постепенно слабело и в конце концов утратило реальное содержание. Меланхтон, Филипп (настоящая фамилия - Шварцерд; 1497–1560) - немецкий протестантский богослов, педагог и филолог, ближайший сподвижник основоположника немецкой реформации М. Лютера (1483–1546); после его смерти стал во главе немецкого лютеранства; был автором богословско-политических трактатов, отразивших союз верхушки немецких протестантов с княжеской реакцией; крайне враждебно относился к борьбе крестьян против феодалов и к прогрессивным идеям, призывал к беспощадной расправе с еретиками; был составителем школьных учебников, в его школьной программе на первое место выдвигалось изучение богословия и древних языков.
Сейм в Аугсбурге в 1530 г. был этапом в борьбе имперских князей под флагом протестантизма (в его немецкой форме - лютеранстве) за свою независимость от императора и абсолютную власть. На этом собрании Меланхтон представил императору Карлу V (1500–1558; правил в 1519–1556 гг.; в 1516–1556 гг. - испанский король Карлос I) т. н. "Аугсбургское вероисповедание", содержавшее систематическое изложение основ лютеранства. Главными его положениями были: признание главами местных церквей не папы, а князей, что усиливало их власть и облегчало захват церковных земель; упрощение католического богослужения и обрядности; толкование в протестантском духе некоторых религиозных догм. Император и католические князья отклонили Аугсбургское вероисповедание, что послужило толчком для нагнетания религиозной, политической и военной борьбы в Германии.
… в двадцати двух льё от Регенсбурга, где с 1662 по 1806 год в мрачных залах ратуши заседали чины Германской империи… - Регенсбург - город в Юго-Западной Германии, на Дунае, в 100 км к северо-востоку от Донаувёрта; входил в состав Священной Римской империи; с XIII в. ее вольный город, в средние века крупный торговый центр; в 1810 г. вошел в состав королевства Бавария; в 1663–1806 гг. там заседали германские имперские чины (т. е. рейхстаг).
Германская империя (точнее: Священная Римская империя германской нации) - государственное образование в Европе, существовавшее в 962–1806 гг. и включавшее в себя Германию, Северную и Среднюю Италию, Нидерланды, Швейцарию, Чехию и ряд других земель; считалась правопреемницей Римской империи и империи Карла Великого; к XVIII в. объединение этих территорий в большинстве случаев было чисто формальным, а входящие в Империю государства стали самостоятельными. Фактическая власть императоров, принадлежавших к правящему в Австрии дому Габсбургов и продолжавших сохранять свой пышный первоначальный титул, распространялась лишь на их наследственные владения; в 1806 г. собрание чинов Империи приняло решение об ее упразднении, а ее государь принял титул императора Австрийского.
… возвышается, подобно часовому, просматривающему течение Дуная, маленький городок Донаувёрт. - Дунай - вторая по длине (после Волги) река Европы, длиной 2850 км; протекает по территории ФРГ, Австрии, Чехословакии, Венгрии, Югославии, Болгарии, Румынии и Украины; впадает в Черное море; одна из важнейших европейских транспортных коммуникаций.
Донаувёрт - город и крепость в Баварии, на левом берегу Дуная, при впадении в него реки Вёрниц.
… где Людвиг Строгий по несправедливому подозрению в неверности приказал обезглавить несчастную Марию Брабантскую… - Людвиг II Строгий (1228–1294) - герцог Верхней Баварии и Пфальца из династии Виттельсбахов, правивший с 1255 г.; проводил политику союза с императорским домом Габсбургов; его прозвище связано с тем, что в припадке ревности он велел в 1256 г. утопить в Дунае свою первую жену Марию Брабантскую.
… две из них - нёрдлингенская и диллингенская - идут из Штутгарта, - то есть из Франции, и две - аугсбургская и айхахская - идут из Австрии. - Нёрдлинген - небольшой город в Баварии, в 25 км северо-западнее Донаувёрта.
Диллинген - небольшой город в Баварии, к юго-западу от Донаувёрта, в 30 км выше его по Дунаю.
Штутгарт - крупный город в Западной Германии, упоминается в хрониках начиная с 1229 г.; с 1482 по 1918 гг. столица курфюршества и королевства (с 1806 г.) Вюртемберг; ныне в составе земли Баден-Вюртемберг; лежит в 140 км к западу от Донаувёрта и в 80 км восточнее Рейна - франко-германской границы; от него идет путь на французский пограничный город Страсбур.
Айхах - город в Южной Баварии, в 45 км к юго-востоку от Донаувёрта; через него и Аугсбург проходит путь на юг в западные районы Австрии.
… пароходы спускаются по Дунаю от Ульма до Черного моря… - Ульм - город в Южной Германии, в верховьях Дуная, на левом берегу реки, в 80 км к юго-западу от Донаувёрта; важный узел шоссейных дорог, первый пункт судоходства вниз по Дунаю; во время действия романа принадлежал Баварии, ныне в составе земли Баден-Вюртемберг; известен в истории как место позорной капитуляции австрийской армии перед Наполеоном в октябре 1805 г.
… победитель при Маренго и Аустерлице… - То есть Наполеон Бонапарт (1769–1821) - французский государственный деятель и полководец, реформатор военного искусства; второй сын Карло Буонапарте и Летиции Рамолино; родился в Аяччо (Корсика); окончив военное училище в Бриене, служил в королевской армии; за взятие Тулона (17 декабря 1793 г.) произведен в бригадные генералы; приобрел особенную популярность после Итальянской кампании 1796–1797 гг.; вернувшись из Египетской кампании, произвел государственный переворот 18 брюмера (9 ноября 1799 г.) и установил режим личной власти - Консульство; в 1804 г. был провозглашен императором Наполеоном I; одержал ряд блестящих побед: при Маренго (1800), Аустерлице (1805), Йене и Ауэрштедте (1806), Ваграме (1809); проиграл войну с Россией (1812); потерпев поражение в кампании 1813 г. против антифранцузской коалиции, отрекся от престола в апреле 1814 г. и по договору с союзниками получил в управление остров Эльба; попытался вернуться к власти, высадившись во Франции 1 марта 1815 г. (в истории этот период называется "Сто дней"); после битвы при Ватерлоо (18 июня 1815 г.) снова отрекся от престола, сдался англичанам и провел остаток дней у них в плену на острове Святой Елены.