- Помню… - Сова суеверно сплюнул через левое плечо. - Лучше, когда все нормально.
- Кто бы спорил… - согласился Тараканов. - Красные не активизировались? Посматривайте, могут появиться машины-пеленгаторы.
- Да нет, у нас пока, слава богу, все тихо, - снова сплюнул через плечо Сова. - Вас проводить?
- Нет. Пароль остается прежний. В группе никого, знающих вас в лицо или где вас отыскать, не будет. Учтите. Прощайте.
- Удачи, - кивнул Сова. Прощально приподнял кепку и исчез в зарослях.
Тараканов вновь направился в сторону границы.
…Спускаясь вниз с помоста на сосне, Дымша мысленно репетировал оправдательную тираду, которую он будет произносить перед Таракановым, если тот, конечно, выберется, или перед Ругге, когда придется отчитываться за сегодняшний выход на границу. Ничего, отболтается - не в таких переделках приходилось бывать. Главное, все валить на Тараканова. Стоит, пожалуй, обдумать и досконально проработать вариант с его переходом к красным: не слушал сигнала опасности, поданного Дымшей, пошел напропалую и сдался. А у него, Алоиза, нет винтовки, чтобы принять меры, хотя подозрения появились сразу же, как только перебежчик попер прямиком на русский пограничный наряд. Из пистолета не попасть - далеко! Конечно, после этого Ругге устроит хитрые проверки, потреплет нервы, будет делать вид, что ему все известно… Потом волнении улягутся, жизнь войдет в привычную колею, а на помощь, сооруженный в кроне сосны, Дымше наперника придется лазить уже с винтовкой, снабженной оптическим прицелом. Но это но страшно, это лучше, чем ползать по болоту на другую сторону.
Пан Алоиз посмотрел на часы. Придется еще посидеть здесь некоторое время. Потом он объяснит, что ждал, не вернется ли Тараканов.
Дымша видел, как тот погружался в болото, выжидая, пока пройдут пограничники, потом резво побежал к роще. Есть ли гарантия, что русские его не заметили во время обхода? Нет, такой гарантии никто не даст. Мужички в зеленых фуражках тоже не простаки, они специально могли пройти мимо, чтобы потом устроить засаду и сцапать нарушителя границы уже на своей территории. Правда, не было слышно выстрелов: Тараканов стрелял быстро и довольно точно - Дымша имел возможность убедиться в этом на занятиях, которые устраивал Шмидт. Однако русские вряд ли дали ему обнажить ствол - к чему им перестрелка? - навалились сзади, скрутили… Или повели под угрозой оружия.
Ничего, можно и подождать немного, хуже не будет. По крайней мере не заявишься в замок прямо перед возможным возвращением Тараканова - это рискованно. Дымша представил себе холодные, недоверчивые, прищуренные глаза Ругге, его кривую золотозубую улыбочку и передернул плечами от внезапного озноба. Нет, уж лучше подождать, чтобы наверняка.
- Пан Езус! - невольно помянул имя божье неверующий Дымша, увидев мокрого и грязного Тараканова, неслышно вышедшего из кустов прямо на него.
- Промокли? - как ни в чем не бывало сочувственно поинтересовался он, быстро доставая заветную фляжку с коньяком и протягивая ее Владимиру Ивановичу.
- Не ожидал? - криво усмехнулся тот. - С глазками плохо стало, русских не видел? Или решил меня угробить, скот!
Ударом ноги Тараканов вышиб фляжку из рук Дымши. Алоиз быстро вскочил на ноги. Видно, драки не миновать. Если пан Тараканов намерен выяснить отношения - пожалуйста!
Драться Дымша не боялся и умел. В свое время он настойчиво изучал приемы рукопашного боя, чтобы уметь защищаться даже от вооруженного противника, помня, как страдал от раны в простреленной ноге, лежа один в темноте на чужой земле. Тогда Дымша поклялся, что больше подобное не повторится. Тараканов моложе, но легче весом, а пан Алоиз только прикидывался слабаком. Оставаясь один в комнате, он часами проделывал специальные упражнения, тренируя тело, работая до седьмого пота. Ну, подходи, Тараканов, получи свою пайку! Видно, мало тебе сидения по горло в болотной жиже?!
Чуть согнув руки в локтях, опустив подбородок к широкой груди, Дымша шагнул к противнику и неожиданно ударил его ногой в живот. Второй удар должен был прийтись в голову, когда Тараканов согнется от боли…
Но от боли скорчился сам Дымша. Ловко увернувшись, Тараканов врезал ему по почкам, жестко, вложив в удар силу накопившейся злости. Не дав Дымше опомниться, он подскочил к нему, потянув за плечо, приподнял с мягкого настила из мха, на который упал Алоиз, и снова ударил. В солнечное сплетение. Перед глазами у Дымши поплыли радужные круги, горло словно перехватило жесткой рукой.
Так ему не доставалось уже давно.
Немного отдышавшись, он осторожно приоткрыл глаза: Тараканов сидел в стороне, отвинчивая крышку у фляжки с коньяком.
Дымша поднялся, вынул из кармана нож. Щелкнула пружина, выпросив остро отточенное лезвие, тускло блеснувшее в слабом свете рождающегося дня.
- Я зроблю з вас пиль! - прошипел он, делая шаг к Тараканову.
Глаза у того потемнели.
- Тебе что, мало? - угрюмо поинтересовался он, кладя фляжку.
Дымша, но отвечая, прыгнул на него, целясь ножом под ребра, чтобы, ударив, провернуть клинок в ране, и конец! О последствиях он уже не думал - затоптать этого россиянского босяка без роду и племени, заставить лизать сапоги, убить, разодрать на части… Тараканов едва успел перехватить руку Алоиза с ножом.
Когда Дымша пришел в себя, то увидел серое, низкое небо с медленно плывущими по нему дождевыми облаками. Свет заслонило лицо Тараканова, в губы ткнулось горлышко фляги. Дымша жадно глотнул спиртное, закашлявшись, сел. Все тело болело, ломило отбитую поясницу, плохо слушалась вывернутая правая рука.
- Ну как вы? - спросил поддерживавший его под спину Тараканов.
- Дайте еще… - Алоиз, кряхтя и стеная, потянулся к фляге.
- Будет… - отвел его руку Владимир Иванович, - Не то опять впадете в бешенство.
Дымша сел, ощупывая лицо, - оно было цело, если не считать ссадины около уха. Видно, содрал кожу о сучок, когда боролись на земле.
- Где вас так научили драться? - поляк полез за сигаретами, закурил. - Слава деве Марии, что мы оба живы. Даже не разбили мне физиономию. Спасибо.
- Не хватало еще, чтобы выясняли, почему мы подрались, - хмыкнул Тараканов. - Или хотите сами доложить Ругге, что не подали сигнала тревоги при появлении русских?
- Зачем же? - быстро ответил Дымша. - Мы оба в одной лодке, и ни к чему ее раскачивать… А насчет сигнала. Я слишком перебрал вчера, а вы меня оскорбили…
- Конечно, вернувшись, я должен был лобзать вас в зад за то, что чуть было не отправился на тот свет или в гости к энкавэдэ. Впрочем, это равносильно.
- Помогите встать, - попросил Дымша.
- А вы опять полезете в драку?
- Хватит уже… - вполне искренне признал Алоиз. - Пора возвращаться. И… я могу на вас надеяться?
- Можете… - буркнул Тараканов, подавая ему руку. - Ну вас к дьяволу, Дымша. Идите впереди. Мне надоело от вас отбиваться. Хоть бы извинились.
Дымша, не отвечая, собрал разбросанные по полянке вещи и, прихрамывая на когда-то раненную ногу, пошел обратно к замку. Сзади тяжело шагал Тараканов, хлюпая носом.
Мысли в голове у пана Алоиза теснились невеселые. Ему очень не нравилось умение Тараканова драться - ну где его могли так распрекрасно обучить? От бога такие вещи не даются - это Дымша знал по собственному опыту. И не донесет ли он? Дернул же черт сегодня рискнуть. Показалось, что это шанс, да только показалось. Подождать другого случая или самому, не дожидаясь разворота событий, пойти к Ругге и поделиться сомнениями, сдав со всеми потрохами милого Владимира Ивановича. Что он ему, в конце-то концов, родственник?
Глава III
Крепкие, с тщательно подпиленными ногтями, пальцы Ругге быстро пробежали но торцам карточек, стоявших в узком деревянном ящичке.
- По-моему, даже ящичек прежний? Не находите?
- Вы правы. Позвольте? - пан Викентий небрежно подвинул к себе картотеку. Абверовцу пришлось убрать руку; пес, лежавший у его ног, поднял голову и глухо зарычал.
- Тихо, Дар! - прикрикнул на него Ругге. - Видите, даже он считает себя хозяином картотеки.
- Но здесь только часть ее… - откликнулся быстро просматривающий материалы Марчевский. - Причем, как мне кажется, не самая лучшая.
- Не это главное. Надо попробовать - подойдет ли ключ, которым вы владеете, - довольно равнодушно сказал Ругге.
Марчевский не сумел удержаться от быстрого взгляда на него: "Играет или вправду равнодушен? А может быть, затевает очередную проверку?"
- Попробуем, - согласился он, помолчав. - Прямо сейчас?
- Конечно… - показал в улыбке золотые коронки Генрих. - Зачем тянуть? Начнем хотя бы вот с этой? - он выдернул одну из карточек и положил перед поляком. - Попытайтесь расшифровать.
- Это может быть уже не действующий агент, - спокойно сказал паи Викентий. - Не забудьте, что нами не менялась система предварительной сигнализации, могли быть и индивидуальные осечки самих агентов. Все-таки они оказались на чужой территории.
- Мы это учитываем, дорогой Викентий, - снова улыбнулся немец. Он сегодня был в штатском: белая рубашка, двубортный томно-коричневый пиджак, серые брюки. И совершенно безвкусный, на взгляд Марчевского, галстук. Какие планировались потери на случай, подобный происшедшему?
- Имеете в виду оккупацию?
- Скажем мягче - войну, которая привела к поражению. - Ругге закурил и подвинул к Марчевскому коробку сигарет. Тот отрицательно мотнул головой.
- В лучшем случае потери должны были составить не менее двадцати процентов.
- А в худшем? Кто-то же должен остаться? Не могут же всех их, - немец похлопал крепкой ладонью по стоящему рядом массивному сейфу, - выловить русские или взять на связь англичане. К тому же им далековато добираться сюда со своего Острова.
- Вы прекрасно знаете, Генрих, что дли хорошо поставленной разведывательной службы не существует расстояний. А у Интеллидженс сервис вековой опыт и традиции. - Марчевский развел руками.
- Их традиция - совать в пасть льву чужую голову. Но с нами этот фокус не пройдет! - жестко и зло сказал Ругге. - Надеются отсидеться за Ла-Маншем? Пустяк, минута полета авиации! Пролив - не Атлантика и не Тихий океан. Я бы еще понял, если бы так вели себя американцы. Впрочем, не будем отвлекаться. Итак?
- Вы куда-то собрались? - неуверенно спросил Марчевский, вертя в руках карточку. - Может быть, я вас задерживаю?
- Пока нет, - буркнул Ругге, - собирался поехать по делам на пару дней: надо кое-что уточнить на местности, но машина еще не готова к дороге.
- Расстроены, что не смогли выехать в назначенное время?
- Да, расстроен, - не стал скрывать абверовец. - Расстроен потерями. Потерями с в о и х людей, не ваших. Честно говоря, я не ожидал, что они будут столь велики. Иногда приходит в голову крамольная мысль, что наши успехи на Западе прямо пропорциональны неудачам на Востоке. Я имею в виду только чисто разведывательную работу.
- Она никогда не была простой и не обходилась без потерь, - заметил пан Викентий. - Это, надеюсь, знают в Берлине?
- О, да! - закивал Ругге. - Знают. Но кто-то должен все-таки отвечать за неудачи? Если есть кому получать ордена, должны быть и те, кто получает оплеухи. Наша задача, дорогой альтергеноссе, расконсервировать ваших людей. Не ваших лично, конечно, а вашей прежней службы, влить их в новую систему, заставить работать в несколько ином направлении, чем прежде. В конце концов, коммунисты наши общие враги. И не только они… Работы хватит: каждого надо будет проверять, строя мосты на ту сторону, по которым пойдут… - подполковник оборвал себя на полуслове, выразительно сделав рукой энергичный жест полководца, посылающего в бой свою армию. - Но мы опять отвлеклись.
- Да. Вот эти пометки в верхнем углу означают, что данный человек является радистом, - Марчевский показал группу цифр на карточке, - Здесь же закодированы частоты, позывные, отзыв и время связи. А тут резервные волны, на которых он может работать в случае каких-либо осложнений. Трудно сказать, сохранилась ли у него рация. А вот эти пометки внизу, - он указал абверовцу на закорючку, сделанную зеленым карандашом в нижнем углу карточки, - говорят о том, что данные радиста зашифрованы с помощью журнала "Доокола свята" за тридцать шестой год. Так, минутку… Да, все верно, пометка сделана хвостиком вверх, значит, журнал номер пять, вторая страница, читать нужно снизу вверх. Вполне возможно, что вместо города Лида, указанного здесь, на самом деле радист находится во Львове, и не на Школьной улице, а на Церковной. Идя по отметкам, сделанным цветными карандашами, мы с вами доберемся до каждого из этой картотеки.
- Я распоряжусь достать подшивку журнала, - заверил Ругге.
- Да, будьте так любезны… - лукаво усмехнулся Марчевский. - И еще закажите комплекты за тридцать пятый и тридцать седьмой год. Кроме того, понадобятся Евангелие тридцатого года, обязательно изданное в Лодзи, сборник сказок Божены Немцовой в переводе Модзинского, выходные данные я вам назову, подшивки краковских газет, справочник Львовского университета, сборник псалмов, энциклопедия, романы Дюма-отца… Не записывайте, я подготовлю перечень.
Ругге был потрясен: оказывается, поляки применяли весьма сложную систему шифровки, причем одна карточка могла быть закодирована двумя, а то и тремя шифрами одновременно. Например: имя - одним шифром, место жительства агента - другим, а явка и пароль - третьим. Предстоит колоссальная работа! Какое счастье, что он сумел отыскать Марчевского; теперь тот, ориентируясь но малопонятным пометкам, приведет его к нужному результату. Подполковник подвинул ближе к поляку лист плотного картона, расчерченный аккуратной сеткой.
- Мы разработали сводные таблицы для каждого раздела картотеки, Начнем с агентов, находящихся на Украине и в Белоруссии. По мере расшифровки будем вписывать сюда данные и получим свою, более компактную, полностью расшифрованную картотеку. Наша задача - достигнуть этого как можно скорее, - он с трудом спрятал в углах губ довольную улыбку. Сработано! Полковник действительно владеет тайной ключа. Всего он, конечно, может и не помнить, но большую часть картотеки наверняка расшифрует. Черт побери, без него трудновато было бы добраться до истинных данных агентов разведки, хотя, зачем лицемерить, практически невозможно! Кто знает, кроме пана Викентия, конечно, как и на какой странице надо читать журнал или книгу - задом наперед, снизу вверх или по диагонали, чтобы получить искомое. Нет, поляка стоит поберечь. Очень стоит.
- Вы говорили о позывных, - напомнил немец. - Может быть, вызовем радиста на связь? Вдруг откликнется?
- По крайней мере, никто нам не помешает это проверить, - улыбнулся пан Викентий. - Судя по радиомачте, у вас есть радиоцентр. Если станция не обладает достаточной мощностью, можно попробовать из другого радиоцентра абвера. Когда рация нашего человека откликнется, мы вытянем следом за ним цепочку людей, с которыми он связан.
Ругге встал, прошелся по кабинету, искоса поглядывая на свое отражение в стеклянных дверцах шкафов с винтовками. Чувствовалось, сколь непривычно ому штатское платье. Мысль о вызове радиста на связь была крайне заманчивой. Откуда тому знать, кто именно будет давать ему задания: поляки, англичане или… абвер?! Красивое решение. Даже в том случае, если радист будет гнать дезинформацию, по ней тоже можно судить о многом. Поэтому стоит, видимо, начать с радистов, сразу включая их в работу.
- Что же… - помолчав, ответил абверовец. - Попробуем. Правда, я не слишком склонен верить в успех, но.. Сейчас многое зависит от выигрыша в инициативе. На картотеке есть другие данные радиста? Фамилия, адрес?
Ответить Марчевский не успел. Приоткрыв дверь, в кабинет заглянул Шмидт.
- Они вернулись, - как всегда лаконично, обратился он к шефу.
- Хорошо! - кивнул Ругге и, обращаясь уже к пану Викентию, добавил: - Придется на некоторое время прерваться. Подождите меня.
Он сложил карточки в ящик и, закрыв своей спиной от Марчевского замок, набрал комбинацию цифр на дверце сейфа. Убрал ящик и, захлопнув массивную дворцу несгораемого шкафа, пошел к выходу. Собака тут же вскочила и побежала следом.
- Ну, ну, дурашка! - ласково потрепал овчарку по холке немец. - Останься здесь. Пан Викентий не будет возражать против твоего общества?…
- Нисколько…
Ругге вышел. Овчарка, зевнув, улеглась между сейфом и заинтересованно поглядывавшим на нее Марчевским.
…Вечером, незадолго перед наступлением полицейского часа, в небольшое кафе в центре города зашел прилично одетый светловолосый молодой человек. Спросив у хозяина кружку пива, он устроился за столиком в углу, наслаждаясь тишиной и сигаретой. Посетителей было немного, и молодой человек успел за несколько минут рассмотреть каждого: пожилую пару пенсионеров, двух молоденьких девиц, торопливо допивавших плохонький кофе, мрачного полицейского, хлопнувшего около стойки рюмку сивухи и с явной неохотой отправившегося на улицу.
Докурив, молодой человек направился в туалет. Войдя и кабину, плотно прикрыл за собой дверь, накинул проржавелый крючок, прислушался. За ним никто не шел, ни звука шагов, ни сопенья ожидавшего своей очереди. Дернув за ручку унитазного бачка, молодой человек под шум льющейся воды запустил длинные пальцы в щель дверного косяка и выудил оттуда тугой шарик стеарина. Быстро обтерев его платком, он кинул шарик под язык и вышел. Вернувшись за свой столик, допил пиво и, небрежно кивнув хозяину, покинул кафе. Догнал на повороте трамвай и вскочил на подножку задней площадки на передней ездили только немцы.
Проехав несколько остановок, он, так же на ходу, соскочил и, пройдя проулком, вышел к старому многоквартирному дому. В своей комнате он вынул изо рта шарик, разогрел его на пламени спички и, размяв в пальцах, извлек тонкий листок бумаги, испещренный колонками цифр. Достав из тайника портативную рацию, молодой человек проверил замок на входной двери и надел наушники. Длинные пальцы быстро закрутили верньер настройки. В эфир полетели позывные…
Расположенный на территории Белоруссии радиоцентр принял телеграмму и передал ее дальше, в Москву. Шифровальщик проставил на бланке необходимые входящие и исходящие номера и принялся за расшифровку, пометив время: 21 час 40 минут.
"По сведениям Грома, абвер располагает если не всей, то значительной частью интересующей командование картотеки. В настоящее время начата ее дешифровка и сведение в специальные таблицы. Первыми для расшифровки подготовлены разделы, содержащие сведения об агентуре на территории Западной Украины и Белоруссии. Одновременно проводится работа по созданию опорных баз немецкой военной разведки вдоль линии новой границы с СССР, для чего готовятся специальные группы из числа кадровых сотрудников абвера, белорусских и украинских националистов. Предположительно, завершение этой работы запланировано на лето сорокового года. Во всех округах генерал-губернаторства: Краковском, Варшавском, Люблинском и Радомском, усилена подготовка к расквартированию новых немецких частей, создаются польские рабочие батальоны, куда насильно сгоняется местное население. Продолжается конфискация собственности, в первую очередь - имеющей военное значение. Особое внимание обращается на ремонт и укрепление шоссе и железных дорог, ведущих к советским границам.