Остаток дня мы с Серым провели в поисках тупикового каньона, который, как мне было известно, находился севернее двойной вершины Кроличьих Ушей. Сведения, скажем прямо, весьма расплывчатые. В течение всего дня я старательно объезжал стороной лагерь Карнсов. Теперь, когда они объединились со Стивом Хукером и парнями из банды Коу, мое положение резко ухудшилось. Но все же я не был таким жестокосердным, чтобы злорадствовать по поводу того, что шайка Коу связалась с Сильвией. Когда эта дама найдет золото, она, без сомнения, постарается потихоньку отправить на тот свет всю свою компанию.
Если, конечно, найдет.
К ночи я постарался убраться подальше, взяв направление к северу от горы. Лагерь разбил на маленьком ручейке, впадавшем в Норт-Канейдиан. Поскольку до Кроличьих Ушей было миль семь-восемь, я посчитал себя в безопасности и развел крохотный костерок, который уместился бы у меня в шляпе. Приготовил кофе и сварил кусок мяса, которого у меня теперь было хоть отбавляй, потому что по дороге сюда я застрелил годовалого теленка бизона.
Только собрался налить себе кофе, как мустанг, пивший у ручья, вдруг вскинул голову и настороженно уставился в темноту противоположного берега. В мгновение ока я отскочил от костра, держа наготове взведенный винчестер.
- Полегче с винтовкой, сынок. Мне нужна помощь.
Голос показался знакомым, и пока я, затаившись во тьме, пытался вспомнить, кому он принадлежит, человек снова заговорил:
- Этот конь знает меня лучше, чем тебя. Я дал его тебе.
- Тогда выходи. Покажись.
- Погоди маленько. Меня ранили.
Решив выйти из темноты, я здорово рисковал, но голос действительно был знакомым, и только один человек знал, как мне достался жеребец. Потому спустился к ручью, перешел его и нашел старика, лежащим в траве на другом берегу потока. Подняв его, на руках отнес в лагерь. Он весил не более ста тридцати фунтов, даже в худшие дни я мог поднять втрое больше.
Мой спаситель, а это был он, оказался в плохом состоянии. В него несколько раз стреляли, а левая рука представляла собой окровавленное месиво, на распухших пальцах - ни одного ногтя. Такое не могло быть несчастным случаем.
- Команчи? - спросил я.
- Законопослушные граждане, - хмуро ответил он. - Иногда они хуже индейцев.
- Ты случаем не про Карнсов?
- Встречался с ними?
- Ага.
Первым делом я наполнил кружку черным горячим кофе и протянул ее старику. Он дрожал от слабости, и ему нужно было взбодриться. Он пил кофе, держа кружку в правой руке, а я тем временем поставил подогреть воду, чтобы промыть ему раны.
- Похоже, все родственники кинулись за золотом Натана Хьюма, - сказал я.
- У меня на него больше прав, чем у всех остальных вместе взятых.
- Больше, чем у Пенелопы Хьюм?
- Неужто и она здесь?
- Здесь, если ее еще не прикончили. Вчера она спасла меня. Хорошая девушка.
Выпив кофе, старик лег, и я промыл ему пару пулевых ран, ни одна из которых не была серьезной. Правда, он потерял много крови. Я всегда возил с собой несколько перевязочных пакетов - человек, скрывающийся от закона, не может обратиться к врачу. Перевязал его, как смог, и занялся рукой.
Ногти ему сорвали несколько дней назад, но, ползая по кустам, мой гость повредил и порвал нежную кожицу на пальцах.
- Ты, должно быть, не хотел поделиться с ними каким-нибудь секретом?
- Не смешно. Я знаю, где спрятано золото и где находится тупиковый каньон.
- Странно, что они оставили тебя в живых.
- Они связали меня по рукам и ногам, затащили в дом и подожгли его, а сами уехали. Я был без сознания, они и не думали, что мне удастся выбраться. Стало быть, я их одурачил.
- Ты тоже, как и все, решил отправиться за золотом?
- А чего ты от меня хотел? - Несмотря на все невзгоды, старик не думал сдаваться. Он этого не умел, и, едва придя в себя, как матерый бык попер вперед. - Я еще мальчишкой работал с Натаном и знаю, где закопано золото, но пока жива была вдова, считал, что у меня нет на него прав. Конечно, за золотом охотились, но не ведали, где искать. Я представляю, как рассуждал старик Хьюм, и уверен, что смогу найти клад. Натан мой двоюродный или троюродный брат, я единственный родственник, который на него работал. Много раз ходил в горы Сан-Хуан на встречу с торговцами золотом. Эти Карнсы ничего не знали обо мне, пока ты не побывал возле их фургона. Тогда они и увидели клеймо на жеребце "НХ" - клеймо старика Хьюма. Вот и догадались, что я где-то поблизости. Ты тоже попал в ловушку - теперь они хотят разделаться и с тобой.
- Почему же ты не выкопал золото?
Он искоса взглянул на меня.
- Ты еще не видел того места и наверняка не слышал, что о нем рассказывают. Ни один индеец не остановится на ночь в этом каньоне и лишь немногие осмеливаются зайти в него. Они говорят, там живут злые духи. Что ж, может так оно и есть.
- Ты так и не сказал, как тебя зовут?
- Гарри Мимс. Но я не смог пробраться в каньон не из-за каких-то там привидений, а из-за команчей. Пару раз они угоняли у меня лошадей с припасами, а еще пару раз чуть было не сняли скальп. Однажды мне повезло, и я дошел до каньона. Но тут-то они на меня и напали и захватили вьючных лошадей. Команчи с таким азартом занялись дележом добычи, что мне удалось улизнуть. Я прятался, пока вокруг не стало поспокойней. Две недели добирался до Лас-Вегаса, а когда туда попал, у меня не хватило денег даже на еду. Пришлось наняться убирать салун, потом стал барменом. Только через шесть месяцев разжился деньжатами, чтобы купить новых лошадей и снаряжение. И это при том, что играл и выигрывал.
- А как ты попал сюда сейчас?
- На лошади, как же еще? Они нескольких украли, остальных разогнали, но лошади возвращаются домой, я поймал парочку, оседлал и приехал. Это заняло много времени, но вот я здесь.
Мимс улегся, отдыхая. Он потерял много сил и был в плохом состоянии. Страшно подумать, что испытал этот старик.
- Что ты собираешься делать?
- Дурацкий вопрос! Конечно, выкопать золото или по крайней мере не дать им выкопать его. И клянусь Господом Богом, я убью Ральфа Карнса.
- А как насчет девушки?
Гарри Мимс с минуту молчал, потом посмотрел на меня.
- Сэкетт, я знаю, что она заслуживает смерти не меньше Ральфа, но я не могу заставить себя убить женщину. Хотя в этой компании она хуже всех. Когда дело дошло до пыток, Сильвия придумала вырывать ногти, и сама взялась за дело.
Я подумал, что знакомая мне девица на такое способна.
Через некоторое время Мимс уснул, и я укутал его одеялами. Он не сказал, где его лошади и снаряжение, наверное, оставил их на другом берегу в кустарнике. Пешком ему не удалось бы добраться до моего лагеря.
Смерть вдовы Натана Хьюма в Виргинии послужила началом веселого представления здесь, в западной части Техаса. Все, кто знал о золоте Хьюма, одновременно кинулись на его поиски. Мне как всегда повезло - очутился в самом центре заварушки со стариком на руках, который отчаянно нуждался в помощи и уходе, и возможно с девушкой, если удастся ее отыскать.
А индейские истории? Я никогда не смеялся над тем, что рассказывали мне индейцы. Говорят, что они суеверны, однако за их верованиями и предрассудками часто стоит простой здравый смысл. Однажды в Мексике индейцы перестали посещать одно из селений, потому что в нем якобы живут злые духи. А позже выяснилось, что там люди часто болели оспой, и суеверие оказалось своего рода карантином. Дикари считали, что злые духи вызывают оспу. Может, и в этом тупиковом каньоне было что-то необычное.
Найдя лошадей Мимса - их было четыре: две вьючные и две под седлом, - я вернулся в лагерь, пил кофе и смотрел, как угасает пламя в костре. Затем, когда взошла луна, перенес свои одеяла в ночную темень под деревья, откуда видел старика, угли костра и где меня не заметил бы любой незваный гость, обнаруживший наш лагерь.
Несколько раз просыпался и вслушивался в ночь. Наконец перед рассветом решил больше не засыпать. Мне и прежде не раз приходилось бодрствовать сутками. А тут все же удалось немного поспать. Долго я лежал, думая о других ночах, когда вот так же лежал без сна, слушая темноту. Все время скрываться от людей и закона - жизнь трудная и безрадостная.
Внезапно что-то привлекло мое внимание. Вначале это был даже не звук, а так, легкий шорох, будто невдалеке кто-то осторожно пробирался. Но кто?
В костре тлело лишь несколько красноватых углей. Возле него лежал завернутый в два одеяла Гарри Мимс, слышно было его слабое дыхание.
Я осторожно откинул край одеяла. Мокасины на ночевке всегда рядом. Держа в правой руке револьвер, левой натянул их, затем поднял маленький камушек и запустил им в Мимса. Камешек попал ему в плечо, и мне показалось, что дыхание его на секунду стихло. Мимс проснулся? Я чувствовал, что старик проснулся и теперь лежал, готовый действовать, если человек в его состоянии может действовать.
По-прежнему кругом было тихо, но тишина стала другой. К северу от нашего лагеря умолкли даже ночные животные. Затем вновь донесся легкий шорох, но теперь я угадал происхождение звука: так трется ветка о джинсы идущего человека. Кто-то приближался, возможно, не один.
Мягко и бесшумно я поднялся и отступил на шаг под ветви дерева. Теперь, даже если пришелец заметит мою постель, у меня будет время, чтобы принять решение.
Револьвер я убрал в кобуру и достал нож.
На близком расстоянии нож удобней, а главное, действует бесшумно.
Глава 10
Я ждал в темноте с острым ножом в руке, держа его низко, лезвием вверх.
В ручье журчала вода, на легком ветру тихо перешептывались тополя. До меня доносился еле заметный запах костра, тонкий аромат трав и цветов. Кто бы там ни приближался, он двигался умело и осторожно.
Ноги устали, но я не решался изменить положение. Тот, кто так беззвучно крадется в темноте, наверняка тоже настороженно прислушивается, стремясь уловить даже самый слабый треск или шум, звучащий диссонансом в органичном хоре голосов природы. Умение вслушиваться и определять слушающих - качества неразделимые.
Внезапно я заметил тень на земле там, где ее прежде не было. Мне пришлось как следует присмотреться, чтобы понять, что глаза меня не обманывают. Я шагнул вперед и услыхал свое имя, произнесенное шепотом:
- Мистер Сэкетт!
Это была Пенелопа.
Я так обрадовался, что не придумал ничего лучшего, как заорать:
- Где вы были?
Она не ответила, но быстро подошла ко мне.
- Кто там у костра?
- Гарри Мимс. Вы о нем слышали?
- Слышала. Разбудите его. Нам нужно уходить, прежде чем рассветет.
- Что случилось?
- Вы знаете человека по имени Том Фрейер? Или о Нобле Бишопе?
- Они тоже тут?
- Их наняла Сильвия. Не знаю, где она их откопала, но судя по всему, нам нельзя терять времени.
- Феррара с ними?
- Такой худощавый, смуглый? Я не знаю, как его зовут. Они приехали в лагерь прошлым вечером. Вас, похоже, знают.
Еще бы им не знать! Однако дела - хуже не придумаешь. К западу от Миссисипи не было более опасных людей, чем эта троица.
- Вы правы, - сказал я. - Нам лучше уходить.
Мимс сидел. Когда мы подошли к костру, он тяжело поднялся, опираясь на здоровую руку.
- Я все слышал. Давайте убираться отсюда, и поживей. Заберем золото, и ищи ветра в поле.
Чтобы скатать одеяла и привести лошадей, понадобилось несколько минут. Пенелопе предложили запасную лошадь Мимса, так как своей у нее не было.
Мы вывели коней к ручью и отправились. Мимс возглавлял кавалькаду, поскольку был уверен, что знает, как быстрее выйти к тупиковому каньону.
Мне не нравилось даже само название - "тупиковый". Это означало западню - каньон только с одним входом и наверняка отвесными стенами. Он изначально таил в себе опасность. Впрочем, опасностью здесь уже был наполнен воздух. Я снова пожалел, что у меня не хватило здравого смысла унести ноги, пока бешенная гонка за золотом Хьюма не достигла своего апогея.
Пенелопа ехала рядом.
- А вы молодец, - сказал я. - Не каждый смог бы так ловко подобраться к лагерю.
- Я выросла в виргинских лесах и охотилась на оленей с десяти лет.
"Так какого же дьявола она прикидывается беззащитной? - подумал я. - В лесу ориентируется не хуже меня и стреляла неплохо, вытащила меня из беды".
- Вы спасли мою шкуру, мэм, спасибо, - выдавил я из себя смущенно. - Не привык, чтобы мне помогали женщины.
- Не за что, - ответила она.
- Где Лумис? - спросил я.
- Где-то здесь. Я его потеряла.
Мне показалось, что она об этом не жалела. Может, уже разгадала его игру? Но почему она пришла ко мне? Почему уверена, что я не захвачу все золото и не скроюсь с ним? Я встревожено посмотрел на нее. Не исключено, что я вообще ее недооценивал. Однако в одном я был убежден: Пенелопа совсем не похожа на Сильвию Карнс.
Затем я вспомнил о Ферраре, Фрайере и Нобле Бишопе и почувствовал неприятный холодок. Мне не хотелось связываться с любым из них, а со всеми тремя - и подавно.
Нобл Бишоп был ганфайтером. Ходили слухи, что он убил в поединках двадцать человек. Если уменьшить число вдвое, все может оказаться правдой… во всяком случае, человек десять он убил при свидетелях. Сколько уложил выстрелом в спину, сказать трудно, хотя такие штучки скорее в характере Фрайера, чем Бишопа. Что же касается Феррары, то он всегда полагался на нож.
Это были известные наемные убийцы, люди, готовые на любое насилие ради денег. Сильвия, без сомнения, прознала о них через Хукера или его дружков и тут же наняла.
Гарри Мимс быстро вел нас через лес, словно видел в темноте. Когда он остановился около устья каньона, мы подъехали ближе.
- Не нравится мне все это, - сказал он. - Место какое-то странное.
- Ты дрейфишь? - Я удивился. Старик казался мне крепким орешком. В любое другое время за такой вопрос мне пришлось бы отвечать на поединке.
- Суди как знаешь. Может, индейцы правду говорят? Не люблю я бывать в этом каньоне, и никогда не любил.
- Ты приезжал сюда раньше?
- Да… Он усеян костями. Там умерло много людей.
- Ясное дело. В каньоне погиб караван Натана Хьюма, или его большая часть. Их кости там и лежат. Что еще ты хотел увидеть?
- Там есть и другие, - спокойно заметил он. - Повторяю, не нравится мне это место. Неспокойно как-то на душе.
- Ну так давай поскорее выкопаем золото и смотаемся. Если мы не сделаем этого сейчас, потом будет поздно. Сюда заявятся все, кому не лень.
И на мустанга каньон явно произвел плохое впечатление. Он захрапел, попытался развернуться, кусал удила и если бы на нем не было всадника, тотчас удрал бы. Остальные лошади тоже нервничали, но не так, как мой жеребец.
Мы въехали в каньон. Вокруг нас сомкнулась темнота. Впереди закашлялся и остановился Гарри Мимс.
- Хотим мы или нет, придется ждать рассвета. Где-то здесь пруд и в земле полно дыр. Бог знает, что в них, но мне не улыбается переломать ноги.
Мы не стали спешиваться, хотя ни один из нас не мог бы сказать почему. Нас удерживало какое-то тяжелое предчувствие и то, как вели себя лошади. Я понимал, что мустанга можно оставить без седока только крепко-накрепко привязанным.
Через некоторое время заскрипело седло.
- Я слезаю, - сказала Пенелопа. - Хочу осмотреться.
- Подождите! - резко остановил я. - Здесь можно попасть в западню. Оставайтесь в седле.
В ответ я ожидал какой-нибудь резкости, но Пенелопа промолчала. Она села на лошадь и примолкла. Постепенно небо стало сереть. Скоро станет светло.
Осмотревшись, Мимс произнес:
- Если хочешь, можешь считать, что я трушу, но мне не терпится уехать отсюда.
Камни и кусты начали приобретать очертания, постепенно проступали и стены каньона. Выбраться из него, кроме как через устье, наверно, действительно невозможно. Во всяком случае так я тогда думал.
- Мне бы не помешала кружка свежего кофе, - сказал я.
- Не сейчас. Давай заберем золото и поскорее смотаемся.
- Это не так-то легко, - ответил я. - С золотом всегда проблемы.
Теперь мне хотелось выбраться отсюда не меньше, чем Мимсу. Каньон производил гнетущее впечатление. Вокруг белели кости, и не все они были достаточно старыми, чтобы остаться от каравана Натана Хьюма.
Наконец мы увидели пруд - неподвижная, мертвая вода, покрытая зеленой пленкой слизи. Пенелопа наклонилась и сухой веткой взбаламутила поверхность. Вода под пленкой была темной и маслянистой.
- Вы заметили? - вдруг спросил Гарри Мимс. - Здесь нет птиц. Насекомых тоже не видно. Может, индейцы и правы.
От его слов у меня по коже пробежали мурашки.
- Ладно, - сказал я, - по моим сведениям, золото спрятано чуть дальше.
Петляя между обломками скал, мы пробрались к заветному месту. Костей там было еще больше. Побелевший от времени череп мула лежал рядом с продавленной грудной клеткой. Примечательно, что скелеты никто не растащил на части, как бывает, когда над трупами попируют волки и койоты.
Стены каньона круто вздымались к небу. Лошади здесь не подняться, даже для человека они кое-где непроходимы. И вдруг я увидел отпечатки копыт диких лошадей. Совсем недавно прошел небольшой табун. Потом встретились и более старые следы. Они вели к задней стене. Повинуясь внутреннему импульсу, я развернул коня.
- Ищите золото, - сказал я, - мне надо кое-что проверить.
Не дожидаясь ответа, я направил коня по следам диких мустангов, и можете мне поверить, Серый сразу взял с места в карьер. Ему не хотелось стоять в тупиковом каньоне, совсем не хотелось.
Отпечатки копыт уходили в глубь каньона в нагромождение свалившихся со скального откоса валунов. Они извивались между камнями и зарослями кустарника, и внезапно я обнаружил, что нахожусь на тропе, круто поднимающейся по узкой трещине в склоне. По ней с трудом, но мог пройти и всадник на лошади. Тропа вела вверх, затем поворачивала. У меня не осталось сомнений, что она заканчивается на верхнем плато.
Значит, все же есть еще один выход!
Слабый крик заставил меня обернуться. Я не представлял, что заехал так далеко и так высоко. Отсюда машущая мне фигурка Пенелопы казалась совсем маленькой.
Вернувшись, увидел, что Мимс лежит на земле без сознания, а когда перевернул его, заметил, что лицо старика приобрело синюшный оттенок. Сердце немного частило. Я понятия не имел, что с ним, отчего он упал в обморок.
- Его срочно надо вывезти отсюда, - сказал я. - Если появятся остальные, нам несдобровать.
Я взвалил Мимса на седло и привязал, потом повел его лошадь в поводу к входу из каньона. Мы сразу же направились к лагерю. К счастью, не встретив никого по пути, скоро были среди тополей и ив на берегу ручья. Свежий воздух, равномерное покачивание в седле сделали свое дело - Мимс очнулся. Сняв его с коня, я не знал, как ему помочь, однако через минуту он уже мог говорить.
- У тебя часто бывают обмороки? - спросил я. - Что с тобой случилось?