- Не знаю. Ни с того, ни с сего вдруг почувствовал дурноту - и все. Больше я в каньон ни ногой. Думай обо мне что угодно. Не иначе это козни злых духов.
Через некоторое время Гарри сел. Но был он необычайно бледен. Пенелопа дала ему воды, и его тут же вырвало.
- Теперь надо действовать быстро, - обратился я к своим спутникам. - Проваландаемся - кто-нибудь другой найдет золото. Может, мне самому за ним отправиться? Возьму вьючную лошадь, часть погружу на своего коня…
Пенелопа в упор посмотрела на меня:
- Мистер Сэкетт, вы, должно быть, считаете меня совсем дурой, если полагаете, что я позволю вам уехать за золотом одному.
- Нет, мэм. Если хотите, поезжайте за ним сами. Только кто-то должен остаться с мистером Мимсом.
- Со мной ничего не случится, - запротестовал старик. - Можем отправляться все вместе.
Ехать в этот чертов каньон да еще с Пенелопой, за которой пришлось бы постоянно приглядывать, мне никак не улыбалось. Я понимал, что найти и откопать золото и без того будет очень сложно, и мне не хотелось иметь дополнительные трудности. Я так и сказал.
- Приглядывайте лучше за собой, - парировала она резко и вспрыгнула в седло. Я последовал ее примеру.
По нашему виду нельзя было определить, что мы едем за тремястами фунтами золота. И чем ближе мы подъезжали к устью каньона, тем медленнее становился шаг лошадей. Слишком много возникло вопросов, на которые никто из нас не мог ответить.
Гарри Мимс был железный старикан, но что-то вывело его из игры. Мы так и не поняли, почему он упал в обморок. Может, какой-то ядовитый газ?
В западню нас занесло у самого устья каньона.
Для Пенелопы это было бы простительно, но какое оправдание мне? Кто, как не я, должен был это предвидеть? Неожиданно прямо перед нами появилась Сильвия, а когда мы с Пенелопой натянули поводья, из-за камней и кустов начали выходить люди.
Мы оказались у них в руках. Полностью, с потрохами. А на такое сборище бандитов стоило посмотреть. Здесь стояли Бишоп, Ральф Карнс и Стив Хукер с рукой на перевязи. А также Чарли Хэрст, Текс Паркер и парни Бишопа.
- Ну, мистер Сэкетт, - зло улыбаясь, произнесла Сильвия, - кажется, игра окончена, и не в вашу пользу.
- Трудно оказать, - ответил я неопределенно.
Ухмыльнувшись, она перевела взгляд на Пенелопу.
- Наконец-то мы встретились, - в ее голосе прозвучала открытая угроза.
- Где каньон? - спросил Бишоп, которому, видно, надоела уже ее болтовня.
На первый взгляд вопрос был идиотский, поскольку оттуда, где мы стояли, в каньон можно было забросить камень, но именно здесь огромный валун преграждал вход, к которому наш маленький отряд приближался сбоку, и им могло показаться, что мы собирались проехать мимо.
- Они повсюду, Нобл. Выбирай на вкус. - Я махнул рукой в сторону тупикового каньона. - Вот этот, например.
Он усмехнулся.
- Этот вы уже проверили. Мы нашли ваши следы, и если вы уехали отсюда пустыми - золота здесь нет. Покажите на тот каньон.
- Жаль, но нам не известно, какой.
- Тебе будет лучше, если выберешь сам и сейчас, - с угрозой сказал Бишоп.
- Не будь дураком, Нобл. Подумай, мы уже несколько дней кружим возле горки. Сколько нужно времени, чтобы выкопать пару сотен фунтов золота и убраться отсюда? Если бы мы знали, где оно закопано, мы были бы уже далеко. Где-то в этих местах Натан Хьюм спрятал сокровище. Была резня. Говорят, что спаслись двое. А может, и не двое…
- Двое? - переспросила Сильвия. Новость ее удивила.
- Ну да. Один из них мексиканец, он был погонщиком в караване. Губернатор Нью-Мексико приказал арестовать всякого, кто работал на Хьюма. Кто-то донес ему, что Хьюм перевозит контрабандное золото и не платит пошлин правительству или процент от доходов или что-то еще, что они там платили в то время. Этот мексиканец сбежал в Мексику, но сломал спину и не смог вернуться. Однако это не значит, что не вернулся кто-то из его родственников.
- Ты хочешь сказать, что золота нет? - зло и недоверчиво спросил Ральф.
- Да, именно это я и хочу сказать, - ответил я. - Спроси у Фрайера, он работал в шахтерских поселках в Неваде и Колорадо и может тебе подтвердить, что спрятанное золото обычно не находят: либо его вообще не существует, либо кто-то успевает к нему раньше других. Некоторые всю жизнь тратят на поиски закопанных сокровищ, но так и остаются ни с чем.
- Ерунда, - сказал Ральф. - Золото тут. Мы точно знаем.
- Желаю удачи. Меня лишь наняли проводником. Найдете сокровище - оно ваше. Место узнаете по костям.
- По костям? - впервые вступил в разговор Феррара.
- Ну да. Вместе с Хьюмом здесь погибло много народа, а с тех пор умерло еще больше. Команчи и юты говорят, что каньон проклят. Ни один индеец не осмелится заночевать в нем, и ни один без надобности в него не заедет.
- Поняли? - выдвинулся вперед Хукер. - А что я вам говорил!
- Отберите у них оружие, - приказала Сильвия. - Мы развяжем им языки.
- Нобл, - остановил я готовых броситься на нас бандитов, - оружие у меня никто не отберет. Думаешь, я так просто расстанусь с револьвером, зная, что меня ожидает? Хотите попытать счастья - вперед! Но это вам дорого обойдется.
- Не валяй дурака! - завопил Ральф. - Мы разнесем тебя в клочья!
- Возможно. Вот только Нобл меня знает и не станет испытывать судьбу, потому что умру я не один. Однажды мне довелось видеть человека, который продолжал стрелять после того, как в него всадили шестнадцать пуль. На таком расстоянии мне ничего не стоит пристрелить по крайней мере двоих, а вероятнее всего троих или четверых. При первых признаках опасности я скачком пошлю коня прямо на вас, а когда в этой куче все начнут палить, тут уж не разберешь, в кого чья пуля попадет.
Нобл Бишоп был опытен и не глуп. Он всю жизнь пользовался оружием и знал, что убить одним выстрелом почти невозможно. Чтобы остановить противника, который взбешен и лезет на тебя, надо попасть ему в сердце, либо в мозг, либо в большую кость. С другой стороны, как говорится, пуля - дура, - неожиданный выстрел уложит кого-то наповал; любой искушенный человек может поведать немало историй о том, как непредсказуемо ведут себя люди во время перестрелок.
Бишопу было известно, что характер у меня неукротимый и отчаянный, что меня считают быстрым и метким стрелком, но прежде всего он сознавал, что, если начнется заварушка, погибнут многие - это однозначно. А в такой неразберихе, которая намечалась, легко подставиться любому. К тому же золота, как я им намекнул, может и не оказаться.
Бишоп, Фрайер, Феррара и, вероятно, Паркер были достаточно сообразительными, чтобы догадаться: такая перестрелка не в их интересах. В конце концов зачем затевать стрельбу, если они могут убрать нас по одному с минимальным риском для себя? Либо подождать, пока мы отыщем золото, а затем отобрать его? Я знал, что они думали, потому что на их месте думал бы точно так же.
- Он прав, - спокойно произнес Бишоп. Значит, он не собирался устраивать дикую бойню, в которой мог погибнуть сам и в результате которой никто ничего не добился бы.
Численное преимущество безусловно на их стороне. Но и мои спутники, хоть это были девушка и покалеченный старик, могли успеть выпустить кучу свинца, который на таком расстоянии в кого-нибудь обязательно попадет.
- Стрельба ничего не решит, - подвел итог разговора Бишоп. - Поезжайте своей дорогой, а мы - своей.
Сильвия хотела протестовать, но потом заявила:
- Пусть едет. Только убейте девчонку. У нее все права на золото. - Поразительно, что такая красивая нежная девушка столь спокойно могла произнести такие слова.
- Стрельбы не будет, - отрезал Бишоп. - Поворачивайте и валите отсюда.
Мы развернули лошадей и направились на равнину. Проезжая рядом с Бишопом, я тихо ему сказал:
- Нобл, если отыщете золото, не пей кофе, приготовленный этой красоткой.
Когда я через некоторое время оглянулся, то увидел, что Бишоп все еще смотрит нам вслед. Потом он поднял руку и помахал.
- Я была уверена, что без пальбы не обойдется, - сказала Пенелопа.
- Там не было пьяных, - сухо произнес Мимс, - и не было сумасшедших. Мы бы перестреляли друг друга и только.
Итак, все остались при своих. Но придет день, и нам с Бишопом придется встретиться в поединке.
У меня было подозрение, что день этот не так уже и далек.
Глава 11
Сильвия Карнс, должно быть, познакомилась с Бишопом в Ромеро. Будь Нобл хоть тысячу раз убийцей, он нападал на свою жертву с ружьем или револьвером. По моему разумению, это было во много раз честнее, чем яд в кофе. Скорее всего я заблуждался на сей счет.
- Как вы удрали от Лумиса? - спросил я.
Пенелопа пожала плечами.
- Кто сказал, что я удрала? Просто мы потеряли друг друга, вот и все.
Я не очень-то ей поверил и подумал, что еще встречусь с этим чванливым мерзавцем.
- Времени теперь в обрез, - сказал я, сознавая, что мне страшно не хочется возвращаться в каньон. Лучше с револьвером в руке встретиться с Бишопом один на один. К тому же Мимс явно чувствовал себя плохо. Он потерял много крови, ослабел, а тут еще этот обморок. Нет, не только от слабости он отключился в каньоне.
Тени стали длиннее, когда мы, проехав вдоль ручья, пересекли его и попали на невысокий островок, поросший ивняком, футов шестидесяти-семидесяти в длину и тридцати в ширину. Здесь было какое-никакое укрытие и росла трава.
Спрыгнув с седла, я помог спуститься Гарри и почувствовал, что он весь дрожит. Расстелив одеяла, уложил его, и Мимс растянулся на траве с глубоким вздохом облегчения.
- Сварю кофе, - решила Пенелопа. - Нам всем надо взбодриться.
Пока я собирал сушняк вдоль низкого берега, на небе обозначились звезды. Ласково журчала вода, за толстым стволом упавшего тополя весело плясал маленький костерок. Поднимался ветер, и это меня беспокоило. Его неумолчный шум мешал различать ночные звуки.
В лагере царило молчание. Мы все устали и нуждались в отдыхе, особенно старик. Взглянув на него, я ощутил острый приступ жалости к пожилому, много вынесшему человеку. Пусть я сейчас молодой, сильный и крепкий, но меня ожидает такое же будущее. Я смотрел на Гарри и видел свою старость.
Он выпил кофе, но есть отказался, и скоро заснул беспокойным сном.
- Все золото тайника не стоит страданий этого старика, - шепнул я Пенелопе. - Он хороший человек.
- Знаю, - согласилась она и замолчала. Я отхлебывал черный кофе, стараясь представить, что принесет нам завтрашний день.
- Мне нужны деньги, Нолан, - сказала Пенелопа, - очень нужны. Можете думать, что я эгоистка, но, если мы не найдем золото, я - нищая и на всем свете нет никого, кто бы позаботился обо мне. Совсем никого.
Я не знал, что на это ответить, поэтому промолчал.
Хоть я и устал, мне хотелось как можно скорее покончить с делами и убраться прочь. Мы находились недалеко от тупикового каньона. Но смогу ли я в темноте найти туда дорогу? Наши противники наверняка оставили наблюдателя.
Мысли о каньоне не давали мне покоя. Человек, живущий в дикой природе, учится доверять своим инстинктам. Его чувства становятся острее. Я не суеверен, однако в этом каньоне было что-то необъяснимое. Нет, ночью там делать нечего. И днем-то найти закопанное сокровище будет совсем не легко, а сейчас-то как рыскать в темноте среди валунов и каменных оползней, где того и гляди свалишься в какую-нибудь яму?
Больше всего мне не хотелось встретиться с Лумисом, Сильвией и Ральфом. Эти люди с Востока не предсказуемы. Когда находишься среди тех, кто вырос и живет на Западе, знаешь, чего от них ждать. Все в них открыто, все на виду. Скрыть поступки и чувства невозможно. Народу мало, городишки маленькие, и что бы человек ни сделал, все становится известным. Хотя в последние годы многое стало меняться. По железным дорогам на Запад ринулись господа совсем другого сорта. Мошенники и слабаки, которых бурное и тяжелое время освоения выкинуло прочь, теперь ехали сюда с удобствами, на мягких подушках вагонных купе.
Лумис был из тех, кто мог появиться на Западе в любую эпоху, хотя и не стал бы ценным приобретением. Если бы не жажда золота, которое они считали легкой добычей, Сильвия и Ральф вообще никогда не поехали сюда. Я знал, что Бишоп будет стремиться разделаться со мной в поединке, Фрайер постарается убрать предательским выстрелом в спину, но это более или менее можно предвидеть. Здесь, на Индейской Территории надо быть начеку каждую минуту. Другое дело яд… в Сильвии и Ральфе было что-то сатанинское, они представляли зло, с головами у них было явно не в порядке.
Наконец я заснул. Завтра меня ждал трудный день - бой или пуля, пущенная из тайного укрытия. Прежде чем снова зайдет солнце, прольется чья-то кровь. Так все сошлось.
Когда я открыл глаза и прислушался, на небе догорали последние звезды. Легкий ветерок трепал листья тополей. Тихо журчал ручей, мирно щипали траву лошади. В воде плеснула рыбешка.
Ночью сороконожки и скорпионы имеют скверную привычку забираться в обувь. Поэтому прежде чем обуться, я вытряс сапоги, натянул их, встал и для верности притопнул. Шляпа, естественно, была уже на месте. Любой ковбой, проснувшись, первым делом надевает шляпу. Затем нацепил оружейный пояс, поправил кобуру и подвязал ее под бедром.
Рассвет только занимался. Костер превратился в пепелище. Я потянулся, разгоняя сонное оцепенение, вытер ночную росу с винчестера и спустился к ручью умыться и почистить зубы расщепленной ивовой веточкой.
Стараясь двигаться бесшумно, подошел к своему мустангу и почесал ему за ушами, разговаривая с ним тихо, ласково. Потом оседлал Серого, скатал одеяла и приготовился к дороге.
Мимс спал, ровно дыша. Этот старик, состоящий из одних костей и сыромятной кожи, выдюжит, наверняка выдюжит. Что же касается Пенелопы… Тут я обнаружил, что она исчезла. Одеяла лежали на траве. Не было и ее лошади.
Мой мустанг не встревожился, когда она покинула лагерь, Пенелопа была одной из нас и могла спокойно уйти. И на свое несчастье я спал так крепко, что не услышал, как она встала.
Ее уход возмутил меня. Вот так взять и ускользнуть. Она не имела на это права! Я же не имел права слишком крепко спать. По правде говоря, страшно злился на себя. Ведь от того, как чутко я сплю, зависела моя жизнь.
Наклонившись, я тронул за плечо Мимса. Он моментально открыл глаза, ясные и проницательные, словно он и не спал.
- Ваша родственница сбежала. Что с ней, не знаю.
Он сел и потянулся за шляпой.
- Она поехала в этот проклятый каньон. Нам лучше поспешить ей на помощь.
Пока он приводил себя в порядок, я оседлал его коня, и всего через несколько минут мы полностью свернули лагерь и направились через лес к горе, которая громадным черным силуэтом закрывала полнеба. Где-то в кустарнике закричал перепел. Мы держались низин, выискивая любое укрытие, которое прятало бы нас от чужих глаз, и выбрались на открытое пространство, только приблизившись к устью каньона. Следов здесь было множество, но они нам ничего не сказали о Пенелопе. Как и прежде, мустанг перед входом заупрямился, но после моих понуканий неохотно пошел вперед. Я обратил внимание на то, что вчера после нас в каньон заходило несколько лошадей.
Первое, что мы увидели, распростертое на земле тело Стива Хукера. Он был мертв и лежал в неестественной позе с подогнутым коленом. Револьвер был в кобуре, ременная петля застегнута на куртке.
- Погляди! - хрипло сказал Гарри, показав на отпечатки сапог Хукера.
Шаги Стива казались короче тех, что оставляют мужчины его роста, это доказывало, что он пришел сюда ночью. По незнакомому неровному месту да еще в темноте человек идет осторожно, поэтому шаг его делается короче. Хукер был один, его никто не преследовал. Неожиданно ноги у него стали заплетаться и после нескольких неверных шагов он упал на четвереньки. Затем встал, продолжал идти, потом упал опять. На этот раз он поднялся ненадолго и через несколько футов рухнул навсегда.
- Сэкетт, я сматываюсь отсюда к чертовой матери, - тихим, исполненным благоговейного ужаса голосом произнес Мимс.
- Подожди немного, - сказал я. - Нет смысла уезжать пустыми.
Со вчерашнего дня в каньоне ничего не изменилось, если не считать появления тела Хукера. Я спешился и перевернул его. На трупе не оказалось ни ран, ни крови. Лицо опухшее и того же синеватого оттенка, что был у Мимса, однако это могло быть игрой предутреннего света, либо моего разыгравшегося воображения.
Над Кроличьими Ушами с рассвета повисли низкие облака, под которыми клубились клочья тумана. Каньон и без того был мрачен, но сегодня среди темных базальтовых скал царила глухая, настороженная тишина. Кругом ничего живого.
Что же рассказал мне мексиканец в ту ночь на Ньюсесе?
Золото бросили в яму рядом с валуном и закидали камнями. На скале начертили крест. С тех пор прошло больше сорока лет. В каком году караван Натана Хьюма попал в ловушку и погиб, мне было не известно.
- Ищи белый крест, Мимс, - сказал я как можно тише, словно боясь, что нас могут подслушать. - Или нечто похожее, что человек может нацарапать на камне, когда у него нет времени.
Его мы увидели одновременно и направили к нему коней.
Мне показалось, что серые облака стали темнее и опустились еще ниже, в воздухе стоял густой запах сырости.
Бросив винчестер в чехол, я спрыгнул с седла и крепко привязал жеребца к росшему поблизости кусту. Затем, освобождая револьвер, сбросил с кобуры петлю и спустился к валуну. У его подножия под нацарапанным крестом лежала куча камней.
Я огляделся.
- Будь настороже, Гарри, - попросил я. - Смотри не на меня, а по сторонам.
- Интересно, куда сбежала девчонка? И зачем ей было от нас уходить? - откликнулся старик.
- Выкопаем золото, потом найдем девочку. Подозреваю, она и сама может о себе позаботиться.
Вполне логично было спрятать золото именно здесь. Люди, защищавшиеся от нападения индейцев, сделали правильный выбор. Каньон был удобен для обороны, хотя открыт сверху для винтовочного огня.
Один за другим я вынимал из ямы обломки скал, булыжники размером с человеческую голову и больше. Работал быстро, но старался производить как можно меньше шума, и не столько из-за боязни привлечь внимание врагов, сколько потому, что в этом каньоне хотелось ходить на цыпочках и разговаривать шепотом.
В голове, прекратившей болеть лишь вчера, снова застучало, я начал задыхаться, чего раньше со мной не случалось. Через некоторое время вылез из ямы, подошел к коню и прислонился к нему. Удивительно, сколько сил отнимает у человека скользнувшая по черепу пуля.
Мимс выглядел обеспокоенным.
- Как ты себя чувствуешь? Вид у тебя неважный.
- Голова еще не прошла после пули Ральфа, - сказал я.
Он задумчиво посмотрел на меня.
- А ты мне не рассказывал, что случилось с твоей головой.
Рядом с конем дышалось легче - а разница была всего несколько футов. Отдышавшись, я снова спустился в яму и опять начал выкидывать камни, но не успел сдвинуть пару булыжников покрупнее, как в голове загудело, я почувствовал странное головокружение. Пришлось прекратить работу.
- Если бы здесь были топи, - сказал Мимс, - я бы подумал, что ты надышался болотного газа. От него такое бывает. Он сбивает человеку дыхание.