Джондалар прикидывал, стоит ли расспросить о Нории, начал было раскачивать руками, как будто убаюкивал ребенка, но, посмотрев на Эйлу, сразу же остановился. Он ничего не рассказывал ей о Нории и о заявлении, сделанном Хадумой на следующий день, когда она сказала, что Великая Мать благословила церемонию и что молодая женщина родит ребенка, мальчика по имени Джондал, у которого будут глаза такого же цвета, как у Джондалара. Он знал, что Эйла хочет ребенка от него… от его духа. Что бы она почувствовала, узнав, что у Нории есть ребенок от него? Если бы он был на ее месте, он бы ревновал.
Эйла показала жестами, что охотники могут спать возле костра. Охотники согласно кивнули, встали и пошли за спальными скатками, которые оставили ниже по течению реки. Почувствовав запах костра, они не были уверены, что это дружественный костер, хотя и надеялись на это. Но когда Эйла увидела, что они, обойдя шатер, направляются к месту, где стояли лошади, она выбежала вперед и подняла руку, чтобы остановить их. Они вопросительно переглянулись. Джондалар тоже дал сигнал, чтобы они остановились. Мужчины нехотя подчинились.
Но тут глаза их расширились от страха, так как из темноты вышла Эйла, ведя на поводу лошадей. Эйла встала между животными и попыталась объяснить знаками и даже жестами на языке Клана, что это особые лошади и что на них не надо охотиться, однако ни она, ни Джондалар не были уверены, что Хадумаи поняли их. Джондалару даже показалось, что они могли подумать, что она обладает каким-то сверхмогуществом и потому вызвала лошадей специально для них, чтобы они их убили. Он сказал Эйле, что надо показать, какие это лошади.
Он пошел к шатру и вытащил копье, затем, размахивая им, стал приближаться к животным, но Эйла преградила ему путь, подняв и скрестив руки, и отрицательно покачала головой. Джерен почесал голову, другие выглядели озадаченными. Наконец Джерен кивнул, взял свое копье, прицелился в Удальца и воткнул копье в землю. Джондалар не понял, решил ли охотник, что нельзя охотиться на этих двух лошадей или вообще на них не надо охотиться.
Охотники спали ту ночь у костра. Они проснулись с первыми проблесками рассвета. Джерен сказал несколько слов Эйле, и, как понял Джондалар, то были слова благодарности за еду. Охотник улыбнулся, когда Волк обнюхал его и дал себя погладить. Эйла пригласила их позавтракать, но они быстро ушли.
- Хотелось бы знать их язык, - сказала Эйла. - Это были хорошие гости, но вот поговорить с ними не удалось.
- Да, общий язык не помешал бы. - Джондалар подумал о Нории, о ребенке и его глазах.
- Когда в Клане использовали слова, другие кланы не могли понять, о чем идет речь, но все понимали язык жестов. Общение всегда было возможно, - сказала Эйла. - Плохо, что Другие не обладают понятным всем языком.
- Да, это очень помогало бы в пути, но мне трудно представить язык, понятный всем. Ты думаешь, что люди из кланов, где бы они ни жили, понимают язык жестов?
- Это не язык, который надо учить. Они с ним рождаются. Этот язык настолько древний, что содержится в памяти со дня рождения, а память эта уходит к началу начал. Далеко в глубь веков. Ты даже не можешь представить, как далеко. - Она с содроганием вспомнила, как Креб, чтобы спасти ее, унес ее прочь из прошлого, и это было вопреки всем традициям, так как по неписаным законам Клана он должен был позволить ей умереть. Но для Клана она теперь была мертва. Когда Бруд приговорил ее к смерти, он не мог достичь желаемого, так как у него не было веской причины. У Креба причина была: она нарушила самое сильное табу Клана. Возможно, он мог бы сделать, чтобы она умерла, но не сделал.
Они начали собираться, упаковывая шкуры шатра, кухонные принадлежности, спальные меха, веревки и другое. Эйла уже наполнила мешки для воды, когда вернулись Джерен и другие охотники. Улыбаясь и явно произнося слова благодарности, охотники поднесли Эйле сверток из шкуры зубра. Она развернула его и обнаружила кусок свежего мяса.
- Спасибо, Джерен. - Эйла подарила ему такую улыбку, от которой обычно Джондалар просто млел. Казалось, она оказала свое действие и на Джерена. Джондалар ухмыльнулся, увидев изумленное выражение на его лице. Но через мгновение тот пришел в себя и, повернувшись к Джондалару, начал что-то говорить, потом замолчал, видя, что его не понимают. Затем, переговорив с другими охотниками, он снова повернулся к Джондалару.
- Тамен, - сказал он и пошел на юг, жестами приглашая их следовать за ним. - Тамен, - повторил он и добавил что-то.
- Думаю, он хочет, чтобы ты пошел с ним, - сказала Эйла, - увидеть человека, которого ты знаешь. Того, кто говорит на языке Зеландонии.
- Тамен, Зел-ан-дон-ии, Хадумаи, - сказал Джерен.
- Он, должно быть, ждет нас. Что ты думаешь по этому поводу? - спросил Джондалар Эйлу.
- Ты прав. Хочешь прервать путь и навестить его?
- Это значит, что нам придется вернуться, и не знаю, как далеко. Если бы мы встретили их еще там, на юге, я не возражал бы против того, чтобы побывать у них, но я жутко не люблю возвращаться, особенно сейчас, когда уже столько пройдено.
- Ты должен сказать ему об этом.
Джондалар улыбнулся Джерену и покачал головой.
- Сожалею, но нам нужно идти на север. Север, - повторил он, указывая направление.
Джерен явно расстроился и, закрыв глаза, задумался. Затем подошел к ним и вытащил из-под ремня какой-то предмет. Джондалар заметил, что на верху предмета что-то вырезано. Он вспомнил, что однажды видел нечто подобное. Джерен расчистил место на земле, провел предметом линию, затем другую, которая пересекала первую. Внизу под первой линией он нарисовал фигуру, отдаленно напоминающую лошадь. У конца второй линии, указывающей на реку Великой Матери, он нарисовал круг с лучами. Эйла пригляделась.
- Джондалар, - возбужденно проговорила она, - когда Мамут показывал мне символы и рассказывал, что они означают, то это был знак солнца.
- И эта линия - закат солнца. - Джондалар указал на запад. - А там, где он нарисовал лошадь, - юг. - Он указал на юг.
Джерен кивнул и начертил линию на север, нахмурившись при этом. Затем прошелся вдоль нее, встал лицом к ним и, подняв руки, скрестил их так, как это делала Эйла. Затем отрицательно покачал головой. Эйла и Джондалар посмотрели друг на друга, а потом на Джерена.
- А не хочет ли он сказать, что нам не следует идти на север? - спросила Эйла.
Джондалар понял, что хотел сообщить Джерен.
- Эйла, кажется, он не только хочет нас пригласить в гости, но пытается сказать что-то еще. Он пытается нас предупредить, чтобы мы не шли на север.
- Предупредить нас? Что может быть на севере такое, чего следует опасаться?
- Может, огромная стена ледника?
- Мы знаем про лед. Мы охотились на мамонтов вблизи него. Там холодно, но не опасно.
- Ледник движется и иногда ломает деревья, но он движется так медленно, что легко избежать этой опасности.
- Не думаю, что это ледник. Он предупреждает, что нельзя идти на север, и очень серьезно предупреждает.
- Ты права, но я не представляю, что же за опасность нас поджидает. Иногда люди, которые редко покидают свою территорию, считают, что все, что за ее пределами, представляет опасность, потому что там все по-другому.
- Не думаю, что Джерен может быть трусом.
- Согласен. - Джондалар повернулся к Джерену: - Джерен, я хочу понять тебя.
Джерен посмотрел на них. Он понял по выражению их лиц, что они поняли смысл его предупреждения, и ждал ответа.
- А не пойти ли нам к Тамену, чтобы поговорить с ним? - спросила Эйла.
- Не хочу возвращаться и терять время. Мы должны добраться до ледника прежде, чем кончится зима. Если мы продолжим наш путь, то легко выполним нашу задачу даже с некоторым запасом времени, но, если что-либо нас задержит, наступит весна, все будет таять, и идти через ледник будет опасно.
- Итак, мы идем на север.
- Мы пойдем, но надо быть очень осторожными. Все же хотелось бы знать, чего надо опасаться. - Он посмотрел на охотника. - Джерен, друг мой, спасибо за предупреждение. Мы будем осторожными, но нам нужно продолжать путь. - Он показал на юг, отрицательно покачав головой, и затем показал на север.
Джерен отрицательно закачал головой, но затем кивнул в знак согласия. Он сделал все, что смог. Он переговорил с другим охотником в капюшоне с лошадиной мордой, затем повернулся и показал, что они уходят. Эйла и Джондалар помахали им на прощание. Затем, закончив сборы, пустились в путь.
По мере продвижения на север обширной центральной равнины они видели, что местность изменяется: ровная степь переходила в предгорья. В новых условиях им пришлось часто возвращаться, обходя глубокие расщелины и скальные выступы. Эйла заметила, что земля здесь была бесплодной, хотя, может быть, так было потому, что наступала зима. Посмотрев назад с высоты, на которую они уже поднялись, они увидели равнину, которую пересекли, с новой точки зрения. Деревья и кусты сбросили листву, но равнина желтела осенними травами, которые могли служить кормом в течение зимы.
Они видели пасущихся животных. Лошади были наиболее близки сердцу Эйлы, и потому казалось, что их очень много, но здесь собрались и многочисленные стада гигантских и благородных оленей, были и северные олени. Бизоны объединялись в стада, чтобы мигрировать на юг. Как-то на протяжении целого дня огромные горбатые животные проходили по пологим холмам. Над огромной движущейся массой висели облака пыли, под их копытами дрожала земля, и рев их походил на гром. Реже встречались мамонты, и даже на большом расстоянии гигантские волосатые звери привлекали к себе внимание. Вне периодов гона самцы собирались небольшими группами. Изредка какой-нибудь самец присоединялся к стаду самок и шел с ними некоторое время. Вообще мамонт-одиночка непременно был самцом. Более многочисленные постоянные стада состояли из самок, связанных узами родства: старая и хитрая самка-вожак, затем шли ее отпрыски с их детьми и внуками. Самок было легко узнать - их бивни были короче, чем у самцов, менее закрученные, к тому же их всегда сопровождали малыши.
Большое впечатление производили и шерстистые носороги, но они встречались редко и никогда не создавали стад. Лишь самки имели небольшую семью. Ни мамонты, ни носороги не боялись четвероногих хищников, даже пещерных львов. Самцы могли прожить и одни, а вот самкам нужно было стадо, чтобы защитить малышей. Овцебыки, которые были меньше по размерам, держались друг друга. Когда их атаковали, они образовывали круг, выставляя рога наружу, а молодежь пряталась в середине этого круга.
Чем выше поднимались Эйла и Джондалар, тем чаще встречались серны и горные козлы, которые с приближением зимы спускались с гор вниз. Многие мелкие животные зарывались в норы, где у них уже были припасены семена, орехи, луковицы, клубни, коренья, на всякий случай рядом с норами лежали кучки сена. Кролики и зайцы меняли окраску. На лесном холме они увидели белок и бобра. Джондалару удалось добыть его, так как, кроме мяса, особо ценился хвост бобра, поджаренный на вертеле.
Хотя они не охотились на мелкую дичь, но в глаза бросалось изобилие выдр, барсуков, хорьков, куниц и норок. За ними охотились лисы, волки, рыси и большие коты. Хотя путники теперь рыбачили редко, но Джондалару было известно, что в реках есть окуни, щуки и очень большие карпы.
* * *
Под вечер они обнаружили пещеру и решили исследовать ее. Приближаясь к ней, лошади вели себя спокойно, что было хорошим знаком. Волк обнюхал местность и при входе в пещеру не выказал тревоги. Видя поведение животных, Эйла решила, что пещера пуста и что можно устроить здесь стоянку. Когда костер разгорелся, они сделали факел, чтобы посмотреть, что там внутри. Многочисленные следы возле входа свидетельствовали о том, что пещера когда-то была обитаемой. Джондалар подумал, что царапины на стенах оставил медведь или пещерный лев. Они нашли кости, и по следам на них Эйла поняла, что здесь побывали пещерные гиены. Она вздрогнула от отвращения. Гиены были не хуже других животных. Они ели падаль или остатки добычи хищников, но так поступали и волки, львы и люди. Гиены и сами были хорошими охотниками. Однако это не имело значения для Эйлы, ее ненависть к гиенам была необъяснимой. Для нее они были воплощением всего худшего.
В пещере давно уже никто не бывал. Все следы, включая костровище, оставленное каким-то человеком, были старыми. Эйла и Джондалар прошли немного в глубь пещеры. Казалось, что она бесконечна. Ее единственными обитателями, похоже, были только сталагмиты и сталактиты, потому что, кроме следов у входа, других они не нашли. Вскоре пришлось повернуть назад, поскольку факела надолго не хватило бы, а им не хотелось оставаться в темноте; они пошли обратно и обрадовались, увидев вновь желтую траву и золотистый отсвет облаков на западе.
* * *
Углубляясь в предгорья к северу от центральной равнины, Эйла и Джондалар заметили большие перемены. Местность изобиловала пещерами и расщелинами. Этот специфический пейзаж навевал мрачные мысли. Иногда они слышали глухой гул воды под землей, но на поверхности не было ни рек, ни озер.
Ландшафт этот возник на месте, где когда-то было древнее море, на дно которого опускались раковины, скелеты рыб и морских животных. За миллионы лет образовался мощный известняковый слой, и после исчезновения моря благодаря тектонической деятельности земли возникли известняковые горы. Обыкновенно чистая вода не растворяет известняк, но если в ней содержится хоть малое количество кислоты, то в нем образуются пустоты. И потому нередко реки, текущие по поверхности, вдруг исчезали и продолжали свой путь под землей по давно прорытым руслам.
* * *
Все тяжелее становилось добыть воду, так как та в основном скрывалась в подземных полостях скалистой местности. Даже после ливня вода исчезала почти мгновенно. Раз путникам пришлось спускаться в узкую расщелину к маленькому озерцу на дне. А в другой раз из-под земли вдруг пробился ручей, некоторое время он тек по поверхности, а затем вдруг исчез.
Земля была скудной и каменистой, с тонким слоем почвы. Скуден был и животный мир. Кроме муфлонов с их густой шерстью и тяжелыми закрученными рогами, они видели еще только горных сурков. Быстрые умные зверьки легко спасались от своих преследователей, будь то волки, песцы, ястребы или коршуны. По свистку сторожа сурки сразу же исчезали в норах. Волк пытался охотиться на них, но напрасно. Эйле, правда, удалось подстрелить несколько сурков из своей пращи. Эти жирные грызуны по вкусу напоминали кроликов, но были гораздо меньше.
Впервые после лета они ловили рыбу в реке Великой Матери. По карстовой поверхности с ее странными образованиями, пещерами и дырами Эйла и Джондалар продвигались с большой осторожностью. Они шли, стараясь не утомлять лошадей. Джондалар вел Удальца на длинном поводу, чтобы тот мог по пути прихватывать сухую траву. Уинни самостоятельно шла за Эйлой, питаясь по дороге.
- Интересно, не об этой ли скудной, полной пещер и провалов земле хотел предупредить Джерен? - спросила Эйла. - Мне очень не нравится здесь.
- Мне тоже не нравится. Не знал, что здесь будет так.
- Разве ты не был здесь? Я думала, что ты шел этим путем. - Она удивленно посмотрела на него. - Ты говорил, что шел вдоль реки Великой Матери.
- Мы шли вдоль нее, но по другому берегу. Мы переправились через нее, зайдя далеко на юг. Я думал, что, если мы пойдем по этому берегу, дорога будет легче. Мне было любопытно, что здесь за местность. Недалеко отсюда река делает очень крутой поворот. Мы свернули от него на восток.
- Надо было сказать мне об этом раньше.
- Какая разница? Мы все еще идем вдоль реки.
- Но я думала, что тебе знакомы эти места, а ты знаешь столько же, сколько и я. - Эйла не отдавала себе отчета, почему это так ее волнует. Может быть, потому, что она рассчитывала на Джондалара, думая, что он знает, что их ждет впереди. Оказывается, он понятия не имел. И это взбудоражило ее.
Они продолжали диалог уже на грани ссоры. И потому не обращали внимания на то, куда идут. Внезапно Волк рыкнул и прижался к ноге Эйлы. Они остановились и огляделись. Эйла почувствовала приступ страха, а Джондалар побелел.
Глава 24
Женщина и мужчина посмотрели вперед и не увидели ничего. Именно ничего, потому что впереди ничего не было, в том числе и самой земли. Там была бездна. И они едва не очутились там. Джондалар почувствовал, как защемило в паху, когда он глянул вниз, стоя на самом краю провала, и удивился, увидев далеко на самом дне зеленый луг, по которому текла река.
На дне больших провалов обычно есть значительный слой почвы, а сами они иногда соединяются вместе, и благодаря почве и воде там развивается буйная растительность. В данном случае проникнуть на этот луг, расположенный на дне пропасти, было невозможно.
- Джондалар, мне не по душе это место. Здесь, наверху, сухо и скудно, внизу же прекрасный луг с рекой и деревьями, но до него не добраться. Любой, кто захочет спуститься туда, найдет верную смерть.
- Да, здесь что-то не так. Возможно, ты права, Эйла. Может быть, именно об этом предупреждал нас Джерен. Охотникам в этих местах делать нечего, к тому же находиться здесь опасно. Никогда не встречал подобного: идешь, ни о чем не подозревая, и вдруг проваливаешься в бездну.
Эйла наклонилась, обняла Волка, прижавшись лбом к его морде.
- Волк, спасибо, что предупредил нас. Он взвизгнул и лизнул ее в лицо.
Молча они отошли назад и стали обходить провал. После пережитого страха Эйла даже не могла припомнить, о чем они спорили. Она лишь подумала, что они никогда не были так увлечены разговором, что не видели, куда шли.
Продолжая двигаться на север, они обнаружили, что река входит в ущелье среди высоких скал. Джондалар поинтересовался, смогут ли они пройти ущелье, держась берега реки, или им придется идти поверху. Все же он был рад, что выбрал этот берег: здесь не было глубоких долин и широких речных пойм. В карстовой местности большие реки прятались в глубоких известняковых ущельях, и берега были четко обозначены.
Вспомнив ущелье на юге, где вдоль реки двигаться было невозможно, Джондалар выбрал путь поверху. Он с облегчением разглядел вдали нитку воды, падавшую со скалы. Хотя водопад был на той стороне реки, это все же обозначало, что вода в этих местах есть, хотя большая часть ее исчезала под землей. К тому же здесь было множество пещер, так что в следующие две ночи им не пришлось ставить шатер. Осмотрев некоторые из них, путники начали понимать, какие пещеры им подходят.