3
– Я во второй сектор! – сказал Петров, усаживаясь рядом с водителем в потрепанную "эмку", борта которой испещрены царапинами от осколков и пулевыми дырками.
Командующий Приморской армией установил себе правило: если позволяет обстановка, каждый день или через день обязательно побывать в одном из секторов обороны Севастополя. Появлялся без предупреждения, чтобы своими глазами увидеть работу подчиненных войск и на месте оценить боевую обстановку.
С раннего утра день выдался ясный, солнечный. Весна в Крыму наступила рано и своим теплом, безоблачным, бездонно синим небом и молодой зеленью напоминала Ивану Ефимовичу родную с юности ташкентскую, такую же раннюю, солнечную. Щедрая южная природа Крыма, несмотря на войну, расцветала в свои, издавна заведенные, сроки. Весенний день радовал, а на душе у командующего было пасмурно. Короткое затишье на всех секторах обороны настораживало. Враг что-то замышляет. Надежда на то, что Приморская армия скоро соединится с войсками Крымского фронта где-нибудь у Бахчисарая или на внешнем обводном рубеже, постепенно отодвигалась и отодвигалась в будущее, особенно после оставления Феодосии. Наши войска топчутся и топчутся на Ак-Монайском рубеже, не делая решительного шага вперед.
От севастопольского плацдарма до Ак-Монайских позиций по прямой каких-нибудь неполных двести километров, но у командующего порой возникало ощущение, что Крымский фронт где-то очень далеко. Со штабом фронта, который разместился в Керчи, нельзя было связаться ни по телефону, ни по прямому телеграфному проводу. Штаб Крымского фронта не имел в Севастополе своих представителей. И если обстановку в Восточном Крыму он, Петров, знал плохо в январе, то такое же положение продолжает оставаться и сейчас, спусти три месяца…
"Да, слишком затянулось это ак-монайское сидение! – в который раз с горечью мысленно произнес Иван Ефимович и, грустно вздохнув, поджал губы. – У нас только одна армия, нам приказано оборонять Севастополь, прочно оборонять, сковывая силы гитлеровцев, что мы и делаем. А им приказано наступать! У них там, на таком же по протяженности фронте, сосредоточены целых три армии, да еще тылы рядом, прямая связь с Большой землей. И никакого движения вперед…"
На армейской конференции фронтовых снайперов, которую провели несколько дней тому назад, адмирал Октябрьский во всеуслышание объявил:
"Освобождение Крыма возложено на войска Крымского фронта, которые пойдут с керченского направления!"
Да и так каждому севастопольцу было понятно, – для чего же еще там высаживались, накапливали силы? Но не понятно одно – длительное бездействие. И стоит только Петрову на передовой заговорить с командирами и бойцами по душам, то тут же слышит первый вопрос:
"Скажите, товарищ командующий, если не секрет, почему наши на Керченском полуострове остановились?"
Вполне естественно, что это волнует всех защитников Севастополя. А что он мог ответить?
И Петров в который раз с тревогой подумал от том, что наши слишком долго топчутся на одном месте и, судя по времени, готовятся к большому наступлению, но не начинают его, а противник опытный, и как бы этот хитрый лис Манштейн не опередил, как уже было в январе под Феодосией… Если сейчас все дело в весенней распутице, в вязком грунте, плохих дорогах, то они ведь подсыхают быстро как для нас, так и для немцев…
И здесь, в Севастополе, положение может круто измениться в любой момент.
Петров предполагал, что Манштейн повторит свой главный удар там, где наносил его в прошлый раз, по ялтинскому шоссе и снова танковым клином. По первому сектору или встык первого со вторым сектором. А в донесениях из второго сектора, как ему казалось, было не все точно, возможно, что-то недоговаривали. В последние дни во втором секторе разгорелась борьба за гору Госфорта, важную высоту с Итальянским кладбищем, которая господствует над долиной Черной реки. Склоны этой горы переходили из рук в руки.
Начальник разведки штаба армии подполковник Василий Степанович Потапов накануне доложил:
– Наши разведчики добыли документы, которые подтверждают сведения о том, что перед фронтом второго сектора обороны, в районе Итальянского кладбища, появился один полк 170‑й немецкой дивизии…
Петров кивнул. Вот оно как! Знакомая 170‑я пехотная дивизия возвращается на тот же участок, где вводилась в бой еще в декабре, в прошлое наступление. И разумеется, основательно пополненная и доукомплектованная; в прошлый раз ее здесь здорово потрепали. Появление старой знакомой дивизии подтверждало, что немцы готовятся к весеннему штурму Севастополя. "Допустим худшее: немцам удастся прорваться к Северной бухте, – размышлял Иван Ефимович. – Будет тяжело, но все-таки это еще не конец, держаться можно… А вот если танки прорвутся с юга куда-нибудь к Дергачам, то можно считать, что они уже в городе". Мысленно он снова и снова просматривал оборону первого и второго сектора, особенно стык этих двух секторов.
В штабе второго сектора обороны Севастополя, который был оборудован в просторной пещере на склоне оврага, шла обычная работа, но коменданта сектора, командира 172‑й дивизии полковника Ласкина на месте не оказалось.
– Полковник Ласкин в морском полку на наблюдательном пункте, – доложил дежурный офицер штаба.
Полком, сформированным из моряков, командовал майор Николай Таран, фамилия которого соответствовала его активной, напористой натуре.
– Проведите меня на НП, – велел Петров.
– Командира дивизии и там нет, – признался дежурный офицер, – он за передовой.
– Как за передовой?
– Как доложили, что полковник Ласкин сам полез на нейтральную полосу выяснять обстановку.
– Этого еще не хватало! Как вернется, мне доложить! – приказал Петров. – Я буду рядом, в первом севастопольском, у полковника Горпищенко.
4
Командира дивизии полковника Ивана Андреевича Ласкина в штабе Приморской армии называли командиром переднего края. Он действительно не мог руководить боем издалека. И на этот раз он прибыл в морской полк, чтобы лично разобраться, почему днем моряки не смогли удержать небольшую высотку и какие последствия могут быть, если там укрепится противник.
В штабе полка вместе с майором Тараном внимательно изучил обстановку по оперативной карте. По всем параметрам выходило, что потеря высотки у Итальянского кладбища может дорого обойтись в ближайшем будущем, она торчит, как заноза. И Ласкин вслух высказал свой вывод:
– Высотку надо как можно скорее вернуть и восстановить положение!
– Я тоже такого же мнения, – сказал командир полка, – но у меня сил маловато и опасаюсь, чтобы зря не положить людей.
Ласкин снова внимательно посмотрел на карту. Задач нереальных, невыполнимых он никогда не ставил.
– Сейчас разберемся, – ответил командир дивизии и потребовал: – Быстро маскхалат!
Майор Таран, не понимая задумки полковника Ласкина, велел разведчикам принести маскировочные халаты.
– Этот подойдет, – Иван Андреевич, выбрав один, натянул на себя маскхалат.
– Я с тобой, – Таран тоже надел маскхалат.
– Отставить! – приказал Ласкин. – Полезу один.
– Без сопровождения?
– Да! – ответил Ласкин. – До передовых немецких позиций всего полтораста метров нейтральной полосы. У одного больше шансов остаться незамеченным.
По неровной, пересеченной местности, заросшей мелкими кустами, Ласкин благополучно дополз до бугорка, который себе наметил. Отдохнул и стал осматривать лощину и овраг, и изучать возможные подходы к потерянной высотке, прикидывать места накопления и сосредоточения сил перед броском, чтобы обойтись без лишних потерь и поддержать атаку артиллерией.
Довольный своей разведкой, Иван Андреевич повернул обратно и стал ползти к своим окопам, как мысленно подумал, "вытирать землю своим пустым брюхом". Неожиданное шевеление в ближайших кустах его насторожило. Остановился. Неужели немцы? По спине пробежал холодок. Ласкин пожалел, что не взял автомата. Облизнул пересохшие губы. Затаился. Вынул пистолет.
В тишине послышался шепот:
– Товарищ командир дивизии, свои… Не бойтесь!
– Ты кто? – так же шепотом спросил Ласкин.
– Старшина первой статьи Лященко… Иван Лященко, – представился тот. – Имею приказание командира полка не упускать вас, товарищ командир дивизии, из виду. Защищать, а если что, так вынести.
Ласкин облегченно вздохнул. Улыбнулся. Майор Таран все же не утерпел и нарушил его приказ: не сопровождать!
– Ползем обратно! – велел Ласкин.
– Я за вами, товарищ командир дивизии.
Старшина Лященко оказался крупным бойцом, вооруженным автоматом и обвешанным гранатами, он был подвижным и юрким, как ящерица. Когда они добрались до своих окопов, командир дивизии уже знал, что старшина до недавних пор служил на крейсере "Червона Украина", увлекался боксом, занимал призовые места в тяжелом весе, в числе других добровольцев пошел защищать Севастополь.
Здоровенный моряк приглянулся Ивану Андреевичу, и он взял его к себе адъютантом. Прежнего, лейтенанта Иванова, пару дней назад, не имея никого под рукой, отправил командовать ротой, взамен погибшего командира.
А на следующий день высотка была отбита.
Глава тринадцатая
1
В Сиракузах, в штабе 11‑й германской армии, состоялось секретное совещание, на которое были приглашены высшие офицеры штаба и командиры дивизий, а также майор Вернер Отто фон Хентин, ведущий сотрудник Министерства иностранных дел, который прибыл из Берлина и представлял МИД в штабе 11‑й армии.
Майор фон Хентин – высокий, худощавый, в очках, в серо-голубом мундире, – пришел вместе со своим новым адъютантом и переводчиком обер-лейтенантом Рудольфом фон Штейнгартом.
Татарин Султан Османов, как и обещал, появился в назначенные часы, но не один, а в сопровождении двух бородачей, и под покровом ночи они скрытно вывели Рудольфа из Феодосии, а потом, посадив верхом на коня, тайными лесными дорогами по отрогам гор доставили в Саракузы, в штаб 11‑й армии. Султан Османов поручил обещанное вознаграждение в две тысячи немецких марок.
На секретном совещании под руководством командующего армией Эриха фон Манштейна обсуждалась сложившаяся обстановка в Крыму и определялось будущее солнечного полуострова.
Первым выступил Альфред Фрауенфельд, начальник гражданского управления, – невысокого роста, полный, с брюшком, обтянутый, как шар, форменным френчем, с крупной головой и резкими чертами лица. Он сообщил, что Адольф Гитлер принял решение о создании на первом этапе Генерального комиссариата Тавриды, включая Крым и Мелитополь с прилегающими к нему землями, в составе рейхскомиссариата Украины, что работа с местным населением, особенно с крымскими татарами, одобрена фюрером.
– Задача, которая была поставлена, а именно: вооруженными силами татарского населения вести борьбу с партизанами Крыма, чтобы свои боролись со своими, успешно выполняется!
Он также сообщил, как идет вербовка татар-добровольцев. В результате уже набрано 9255 человек, причем наибольшее количество добровольцев – более 1000 человек, – пришло в Красубазаре. Из числа этих добровольцев в части 11‑й армии направлено 8684 человека, остальные признаны негодными к строевой службе. Признанные годными разведены маленькими группами по 3-10 человек и распределены между ротами, батареями и другими войсковыми частями, дислоцирующимися под Севастополем и на Керченском полуострове. Кроме этого сформировано восемь отдельных батальонов, в каждом от 500 до 800 человек, которые расквартированы в следующих населенных пунктах: в Симферополе два батальона под номерами 147-й и 154-й, и по одному батальону в Карасабазаре 148‑й, в Бахчисварае 149‑й, Алте – 150‑й, в Алуште – 151‑й, Джанкое – 152‑й, в Феодосии – 153‑й. В каждом батальоне девять немцев, один офицер и восемь унтер-офицеров.
Одновременно с этим по линии айнзатценгруппы "Д" подразделения СС, завербованы 1632 человека, которые сведены в 14 рот самообороны и расквартированы в Симферополе, Биюк-Онларе, Бешуе, Баксане, Молбае, Бий-Еле, Алушке, Бахчисарае, Коуше, Ялте, Таракташе и две роты в Джанкое. Каждая рота состоит из трех взводов и насчитывает от 150 до 300 человек. Ротами командуют немецкие офицеры.
– Вербовка ведется только среди татарского населения? – спросил фон Хентин.
– Не только. К примеру, создан азрбайджанский батальон, в его составе 1090 азербайджанцев и 60 немецких офицеров. Батальон несет охрану побережья от поселка Коктебель до Феодосии. Создана отдельная рота из грузин в составе 150 человек, рота несет охрану железной дороги от Владиславовки до Ислам-Терека. Все эти новые воинские подразделения в организационном и оперативном отношении подчинены бригаденфюреру СС, начальнику полиции Тавриды фон Альвенслебену, здесь присутствующему.
– Ваша деятельность заслуживает одобрения, – сказал Манштейн.
– По нашему замыслу, – сказал в заключение Альфред Фрауенфельд, – партизаны в ближайшее время должны увязнуть в борьбе не с немцами, а с формированиями из местного населения.
– Еще вопрос! – поднял ладонь вверх фон Хентин. – А как ведется работа с другими слоями местного населения?
– Эту работу пропагандистский отдел армии начал оперативно. Как вам известно, с первых дней войны среди солдат вермахта в большом количестве распространялись листовки с фотографиями советских солдат с резкими и грубыми азиатскими лицами и текстом: "Вот каковы татаро-монгольские твари!". Органами пропаганды СС в качестве справочного материала для немецких солдат была издана брошюра "Недочеловеки" ("Дер Унтерменш"), в которой призывали смотреть на местное население, как на вредных микробов, которых нужно уничтожать, а народы России именовались "грязными татаро-монголоидами, скотскими ублюдками".
– Все эти листовки и брошюры были нами изъяты у солдат перед вступлением в Крым, – уточнил бригаденфюрер СС Родель.
– Это был первый шаг. А второй сделал наш мудрый командующий, – Фрауенфельд сделал кивок в строну Манштейна. – Он издал два жестких приказа, в которых пояснил, что в Крыму проживают татары, этнически близкие туркам, а Турция – давний друг Германии, и потребовал от солдат уважительного отношения к религиозным обычаям татар-мусульман, к женщинам, призывал не допускать каких-либо неоправданных действий против мирного татарского населения и обязательно расплачиваться за все, что будут брать. Все это и сыграло положительную роль. В Бахчисарае, бывшей столице Крымского ханства, и в небольшом горном селе Оттузы, к примеру, немецкие войска встречали с цветами, подносили лепешки, фрукты, виноград, благодарили за освобождение от ига советской власти.
– Расскажите о работе Мусульманского комитета, – попросил фон Хентин.
– С приходом в Крым служба безопасности создала Мусульманский комитет, который ныне преобразован в Татарский комитет с центром в Симферополе; его отделения создаются по всему полуострову. Возглавляет комитет Джелял Абдураимов. Комитет имеет шесть отделов: по комплектованию добровольцев для немецкой армии, по оказанию помощи семьям добровольцев, отделы культуры, религии, пропаганды и агитации, административно-хозяйственный и свою канцелярию. Издается газета на татарском языке "Азат Крым" ("Свободный Крым") и журнал "Анна-Юрт" ("Родина-мать").
– О деятельности Татарского комитета, пожалуйста, дайте более подробную информацию в письменном виде, – попросил фон Хентин. – Перешлем ее в Берлин, в МИД, оттуда в германское посольство в Турции.
– Как ведут себя другие национальные общины? – спросил генерал фон Салмут, командир 30‑го корпуса.
– В Крыму проживают многие национальности, наиболее крупные – общины русских, украинцев и немцев, которые поселились в Крыму еще двести лет назад, а также, греков, караимов, армян и других. Немцев, к сожалению, почти поголовно насильственно вывезли из Крыма еще в августе в глубь России. Русские и украинцы, обиженные Советами, активно сотрудничают с немецкими властями, особенно в городах и крупных поселках, служат в управах и полиции.
Генерал Манштейн поблагодарил начальника гражданского управления Альфреда Фрауенфельда за интересное сообщение и представил следующего докладчика.
– А сейчас, господа, перенесемся из настоящего в далекое прошлое. Свое сообщение сделает известный ученый, профессор, доктор наук по археологии полковник Адольф Баумельбург.
Адольф Баумельбург тоже был невысокого роста, плотный телом, с огромной, как львиная грива, копной седых волос, широколицый, загорелый и в крупных очках.
– Мы перенесемся не только в прошлое, господа, из далекого прошлого в солнечное будущее! – голос археолога звучал громко, раскатисто, уверенно. – А вначале хочу сказать вам, чтобы вы знали и сказали каждому солдату вермахта главную истину: мы пришли в Крым не как завоеватели, а как законные наследники этих земель, земель наших далеких предков, воинственных германских племен готтов! Мужественные готты пришли сюда, в Крым, с берегов Балтики, еще тысячу лет тому назад, принесли германскую культуру, обосновались, построили города и непреступные укрепления!
Пока он рассказывал, солдаты развесили на стене две карты, на которых в ярких красках были изображены прошлое и будущее Крыма. Полковник взял указку и подошел к первой карте.
– Взгляните, господа, на эти фортификационные укрепления, на контур и расположения! Это чистый образец германской фортификации! Наша экспедиция обследовала руины Феодоро, столицы греческого княжества, которое было разгромлено войсками турецкого султана Махмеда в 1475 году. Везде, как свидетельствуют сохранившиеся фундаменты, образцы и следы трудолюбивых готов, и я смею утверждать, что Алушта – это город готов Алустон, а Инкерман – это Каламита, Гурзуф именовался Гурзувитай. Все они построены нашими предками! Вполне естественно, господа офицеры, Крым на вечные времена присоединяется непосредственно к Великой Германии!
Баумельбург подошел ко второй карте.