Глава четвертая
Мы ехали на запад.
Однако вскоре стали забирать к югу, в те места, о которых я ничего не знал. Тут преимущество оказалось на стороне Тома, ибо он ездил в Бристоль этой дорогой, и даже в Корнуолл.
- Чудной они тут народ, - заметил он, имея в виду местных крестьян. - Некоторые - прекрасные люди, приветливо встречают путника, зато другие для него ничего не найдут, даже словечка. Можно бы подумать, что они должны быть любопытны, расспрашивать о новостях - ну так ничего подобного! Им вполне хватает того, что вокруг них делается. А все же с этим понемногу меняется, - продолжал он. - Двадцать лет назад куда хуже было, но теперь, с Дрейком, Гаукинсом и всеми разговорами о них, много кто из деревенского люда наслышан о происходящем не меньше, чем лондонцы.
Через некоторое время наш курс изменился к югу. В мыслях моих было только робкое начало плана, одна деталь, о которой упоминал отец в своих диковинных рассказах, хоть ни разу он не говорил ничего просто так, без смысла и цели. Уж слишком долго он прожил среди войн и бунтов, чтобы думать, что такие дела больше никогда не повторятся, а потому знал: бывают времена, когда человеку необходимо найти убежище. Вот с этим на уме он и рассказывал мне о разных потаенных местах - пещерах, руинах, бухточках - всевозможных местах, куда может кинуться человек, когда надо спрятаться.
Когда я сказал Питеру, чтобы передал на корабль указание подобрать меня у Портлендского мыса, я думал именно о таком месте, ибо на обращенной к морю стороне острова Портленд имеется грот, о котором мало кому известно, достаточно большая пещера, где можно спрятать приличного размера судно - как оно и бывало при всяких оказиях.
Даже местные рыбаки мало что знают об этом гроте. Хоть некоторые и видели черный зев пещеры, у них хватало занятий получше, чем рыскать там среди опасных скал. Если я туда доберусь, то смогу отсидеться вдали от чужих глаз, пока у берега не появится мой корабль. А тогда - быстрый рывок, и если повезет, мы попадем на борт незамеченными.
Том много болтал, пока мы ехали, но я слушал его вполуха, ибо чутье мне подсказывало, что нас ожидают беспокойные времена. Если и в самом деле поверили, что я нашел погибшее сокровище короля Джона, то искать нас будут по всей Англии. Разошлют всадников во все порты и города и тем вынудят нас держаться укромных путей. Ну, мы это и так делаем.
На следующий вечер мы остановились в какой-то деревне и купили сыру, хлеба и эля. Потом оказались в лачуге лесорубов в Памберском лесу, развели в очаге небольшой огонь и устроились спать на полу, завернувшись в плащи.
Внезапно я услышал слабый треск. Сколько я спал? Глаза мои мгновенно раскрылись. Кто-то был за дверью. Вот она медленно отворилась внутрь, появилась голова, за ней рука, за рукой - клинок.
Внутрь вошел неизвестный человек. За ним - второй. Левой рукой я отбросил плащ, правой поднял пистолет, предусмотрительно прихваченный из седельной кобуры.
Услышал, как шевельнулся Том.
- Входите, джентльмены! - проговорил я. - Только, пожалуйста, никаких резких движений, у меня вовсе нет желания соскребать со стен разбрызганные мозги, и пистолет мой никогда не путешествует в одиночку. У него есть напарник.
У стены поднялся на ноги Том с абордажной саблей в руке.
- Если хочешь, Барнабас, я отрежу тебе ломоть мяса, - сказал он.
- Ладно-ладно! - Человек, застывший в дверях, сделал еще шаг в лачугу. - Нет нужды зубы показывать.
- Стой где стоишь! - спокойно проговорил я. - Ну-ка, Том, подбрось чего-нибудь в огонь. Не повредит разглядеть наших гостей при более ярком свете.
Том левой рукой бросил на едва тлеющие угли пригоршню мелкого хвороста. Когда огонь вспыхнул, добавил веток.
Человек в дверях был светловолосый и улыбался, хотя внешний вид его как будто к тому не располагал: кожаный джеркин весь исцарапан и потерт, от рубашки почти ни следа, и на том, и на другом - кровавые пятна. Но в глазах прыгали веселые огоньки.
- Ай-яй-яй! - проговорил он. - Что за счастливый случай! Ты, значит, Барнабас Сэкетт - ну и кучу дьявольских хлопот ты нам доставил!
- Вам? И кому ж это - вам?
- Позволь мне подсесть поближе к огню, тогда я охотно поговорю. Нас тебе нечего опасаться, хоть мы, может, единственные люди в Англии, кто может так сказать. Ну и шум ты поднял, дружище! Еще бы, леса и дороги так и кишат людьми, и все ищут Барнабаса Сэкетта! Что ж ты такого наделал, парень, а? "Драгоценности Короны" спер, так, что ли?
- За вами гонятся? - спросил Том. - Говори, парень!
- Нет. Мы от них оторвались, от этих мошенников проклятых. Но, должен сказать, не очень далеко, потому лучше, чтоб к утру вас тут не было. Они всю страну подняли вас искать.
Он присел на корточки у огня.
- Еще и четырех часов не прошло, как они внезапно ворвались, набросились на нас со своими алебардами и шпагами, некоторые даже с вилами. Ну, затеялась у нас тут веселая драчка, и мы потеряли одного парня, но рассчитались с двумя или тремя, а нескольких ранили. Отогнали их, а после пролезли через дыру в стене старого аббатства и смылись, - он засмеялся с явным удовлетворением. - А они-то думали, что окружили нас, плотно и крепко! Ладно, ты нам скажи, Барнабас, ты и вправду виновен?
Врать не имело никакого смысла.
- Почти год назад, - начал я объяснять, - подвернулся мне гнилой кожаный кошель, в иле на дне Чертовой Канавы, почти у самой Излучины. Внутри было несколько золотых монет. Я их продал.
Светловолосый пристально посмотрел на меня, глаза его чуть прищурились.
- А они думают, ты нашел королевскую казну! А ты и в самом деле нашел? - он попытался поймать мой взгляд.
- Только золотые монеты - и все, и думается мне, что потеряли их в другое время и при других обстоятельствах, - ответил я. - Но они меня запрячут в самую глубокую темницу Ньюгейта и попытаются что-нибудь вытянуть из меня пытками - а у меня совсем другие планы.
Он протянул мне руку:
- Меня зовут Пиммертон Берк, для друзей - просто Пим, а вы, надеюсь, будете в их числе. Боюсь, не могу поручиться, что у моего напарника нет ничего на совести, но он славный парень, просто попал в беду. Его зовут Сэм Коббетт. Ему крепко досталось по башке дубинкой, так с тех пор он малость отупел.
- Отупел? Кто сказал, что я отупел? - заворчал Коббетт. - Я и сейчас не такой тупой, как ты, Пим, хотя, надо признаться, временами голова жутко болит.
Снаружи поднимался ветер. Вот он ворвался в дымоход и взъерошил пламя. Мы подбросили дров и придвинулись поближе. Это были безземельные люди и, наверное, воры. Возможно, разыскиваемые властями. Или, еще хуже, никому не нужные.
Пим казался неплохим человеком, но мне хотелось проверить его.
- Ты знаешь местность в здешней округе?
- Знаю, - он поднял кусок земли с пола. - Видишь? Есть тут одно старое место, ров и земляной вал, вроде крепостного. Недалеко отсюда - миля, может, две мили с ближней стороны деревни.
Я поднялся с места.
- Думаю, мы двинем на запад, - резко сказал я. - И отправимся прямо сейчас.
- Сейчас? - недовольно отозвался Пим.
- Сейчас, - повторил я.
Сэм Коббетт поднял на нас глаза.
- Покинуть такую нору? Снаружи дует, и дождь надвигается. Отправляйтесь, коли есть желание. А мне тут уютно, я здесь останусь.
Пим пожал плечами:
- Ладно, я с вами двину.
Мы вышли и быстро оседлали лошадей. Пим повел нас, но когда мы отъехали всего с полмили, я остановил его.
- А теперь веди к своему земляному валу.
Он пристально посмотрел на меня, потом рассмеялся:
- Да ты, гляжу, не из легковерных!
- Что нет, то нет, - согласился я.
- Ну ладно тогда. Может, так и надо, - сказал он и свернул; теперь ветер с дождем бил нам в лицо, плащи надувались пузырем, тропа под копытами стала скользкой.
Мы выехали к месту, о котором он говорил; невысокие зеленые бугры и деревья покрывали несколько акров. Все вместе мы поднялись к гребню вала и остановились, так что только наши головы высунулись над ним. Пим показал на спускающуюся вниз дорожку, которая уходила, извиваясь между деревьями, - на этой дороге не будет много людей, разве что попадется случайный проезжий.
- От меня было бы больше толку, - сказал он, - если бы я точно знал, куда вы направляетесь.
И я решил рискнуть. Этот человек может помочь мне - он знает здешнюю местность и людей, чего мы о себе сказать не можем.
- Я собираюсь в Новый Свет, - сообщил я. - Англию я люблю, но мое место там, за морями. Поехали со мной, Пим.
- Подумывал я об этом. Вроде соблазнительно, когда все остальное для тебя закрыто и кончилось. Только у меня за душой ничего, кроме силы да смекалки, - ни ремесла, ни земли.
- Страна далекая, - напомнил я, - и опасная.
- Я бы решился, - отозвался он, - хотя мне по нраву пришлось бы чего попроще.
Он помолчал, потом показал рукой:
- Нам вон туда. Этой дорогой мало кто ездит, а мы по ней далеко продвинемся на своем пути. - Он поднял на меня глаза. - В Бристоль, значит?
- Подходящее место, - согласился я, - корабли уходят во все края, и самое удобное для тех судов, что плывут на запад.
Мы снова сели на лошадей. Одолевала усталость - мы ведь с Томом почти не спали, веки словно свинцом налились. Пим Берк ехал первым, замедляя шаг время от времени, когда приближался к повороту, - чтобы осторожно выглянуть.
Когда начало светать, мы подъехали к дверям гостиницы в деревне Оудихем; это было приятного вида бревенчатое строение не старше пятидесяти лет. Том повел наших лошадей на задний двор, в конюшню, а Пим Берк открыл дверь и первым вошел внутрь.
У огня возился крепкий краснолицый человек. Он повернулся глянуть на нас.
- А-а, снова ты, мошенник? Слышь, Пим, неужели ж люди королевы тебя никогда не поймают?
- Надеюсь, - весело отозвался Пим, - хоть, может быть, Ньюгейт оказался бы получше тех мест, где мне приходилось приклонить голову за последние две недели. Слушай, Генри, ты бы не нашел для нас что-нибудь, а? Мы с друзьями дня два уже во рту крошки не имели… Ну, во всяком случае, ощущение такое.
- Садитесь. - Генри показал на стол в углу, возле второй двери. - Друзья, говоришь? Значит, не этот один, а кто-то еще?
- Еще один. Он сейчас ставит в конюшню лошадей.
- Мы заплатим, - добавил я.
- О-о? Слышал, Пим? Ты внимательно слушал? Такие слова - музыка для ушей трактирщика. Ты, возможно, думал, мы тут держим открытый дом, судя по тому, как заваливаешься сюда пожрать каждый раз, как окажешься поблизости.
- Может, это последний раз, Генри. Я отправляюсь в Землю Рэли, за море.
Генри повернулся и посмотрел на него.
- Ну что ж. Мне будет жаль, если я не увижу тебя больше, но ты парень неплохой, уж во всяком случае слишком хороший для веревки на Тайберне - а именно тем ты и кончишь, если останешься здесь.
Генри отправился на кухню и вернулся с большим мясным пирогом, который ловко разрезал тесаком приличных размеров.
- Пирог холодный, - сказал он, - но хороший. Есть еще чечевица и кусок пудинга. По виду судя, за вами немалый путь, так что лучше вам поесть как следует, пока можете.
Он уперся руками в бока.
- И еще я бы на вашем месте управился с этим всем побыстрее, потому как заходят сюда двое-трое местных, очень любопытные ребята.
Он повернулся было уходить, потом вспомнил:
- У меня есть эль и пиво, но если хотите, найдется молоко и сливки. Мы тут народ деревенский, у нас молока полно.
- Молоко, - сказал я, - обязательно молоко. Пиво всегда найдешь.
Он глянул на Пима.
- Позови сюда и третьего вашего. Мне больше понравится, если вы отчалите, пока местных нет.
Когда Пим исчез за дверью конюшни, трактирщик вернулся и положил на стол большие кулаки, в одном из которых все еще сжимал тесак.
- Пим - он хороший парень, - начал он втолковывать мне. - Я его уже двадцать лет знаю. Сильный, кулачный боец просто отчаянный - на ярмарках и все такое. Вечно он попадает в какие-то неприятности, но ничего плохого, нет. В нем нет злой жилки. Он - брат моей жены, и я люблю его, как своего родного брата, только боюсь за него. Это он с вами собирается в Америку?
- Вероятно. У меня корабль туда отправляется.
Он снова взглянул на меня, ибо после нескольких неуютных ночлегов и путешествия под дождем и ветром я не был похож на человека, который может владеть кораблем.
- Как видите, - сказал я спокойно, - не все идет хорошо. Пим - не единственный, с кем случаются неприятности, но корабль действительно ждет, а я уже побывал за морем.
- Вы не из здешних мест. В голосе у вас что-то такое слышно.
- Я бы сказал то же самое о вас.
Он не стал выражать вслух своих сомнений, но я их видел совершенно ясно. Впрочем, значения это не имело. Он не рвался дознаваться, я - рассказывать.
А потом мы поели, и поели хорошо. Не прошло и часа, как мы исчезли.
Мы двигались дальше и дальше, избегая оживленных дорог, избегая гостиниц. Наконец въехали в красивую деревушку, раскинувшуюся в низине между холмами - называлась она Рокборн.
Здесь мы сняли комнаты на ночь. Отряхнули с себя пыль, почистили одежду.
Пим сидел на полу у окна, следя за мной.
- Что-то тебя тревожит, Барнабас.
- Да.
- Знаешь такое место - Дердлова Дверь?
- Да.
- Ну, значит, как рассветет.
Мы проехали уже много, но все же продвигались не так быстро, как хотелось бы, потому что огибали деревни и городки вместо того, чтобы проезжать их напрямую.
Где окажется наш корабль? Уж не попал ли в руки Ее Величества? Вполне могло быть…
Я подошел к окну, посмотрел вниз, на мощенную булыжником улицу.
- Том!
Что-то в моем голосе насторожило его, он подошел поближе и тоже выглянул в окно.
На другой стороне улицы стоял человек в плаще и сапогах. Статный мужчина с хорошей осанкой. Он поднял глаза - и мы увидели друг друга отчетливо. Он помахал мне рукой и двинулся через булыжную мостовую к двери гостиницы.
Я где-то видел этого человека!
Глава пятая
Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы угадать, что это действительно тот человек. Уверенный вид, твердая походка - все говорила о целеустремленности.
- Что будем делать? - спросил Том.
- Если он хочет со мной поговорить - поговорю.
- Только поосторожнее, - предупредил Том.
- Нам понадобится приличная лодка, - сказал я Пиму, - с парусом, мало-мальски ходкая.
Пим - он сидел, задрав ноги на стену, - поднял на меня глаза.
- Куда плыть?
- В море, очевидно, - сказал я. - Если придется, мы ее купим. Если найдешь, что нам надо, возвращайся сюда, только по сторонам поглядывай, тут может завариться каша.
Я пошел вниз.
Человек в плаще дожидался в общей комнате с кружкой в руке. Вторая стояла на столе - для меня. Причем стояла так, что если я сяду на то место, то окажусь спиной к двери.
Я перенес кружку на другое место, откуда мог, сев за стол, видеть дверь.
Он улыбнулся с неподдельным одобрением.
- Отлично! Осторожные люди мне по душе! - и наклонился вперед. - А теперь, Барнабас Сэкетт, давайте поговорим.
- Ну так говорите. А я буду наслаждаться элем, уютом этой комнаты и видом на реку.
- Ты оказался в щекотливом положении, Барнабас.
И принялся излагать дело королевы против меня. Я терпеливо слушал - пусть выговорится. А сам гадал, чего ему надо. Когда он закончил, я рассказал ему о кожаном кошеле и его содержимом.
Он улыбнулся:
- А другие монеты?
- Какие другие?
Он улыбался, но это не была веселая улыбка.
- Не считай меня дураком! Я принимал тебя за смышленого молодого человека, но такую историю мог рассказать только дурак.
- И тем не менее, она правдива.
- Хватит уже этих глупостей! - он хлопнул рукой по столу. - Ты нашел сокровище. Королева желает его получить. Оно принадлежит Англии, - он сделал паузу. - Желают его получить и другие люди. Если тебя поймают, королева все у тебя отберет, можешь не сомневаться. Да еще тебе придется расплачиваться за причиненные хлопоты в Ньюгейте или Тайберне.
- Или?..
- Есть и другие. Такое сокровище может дать человеку целое состояние, а такое состояние означает силу и власть. Если сговоришься с этими, другими, можешь и сам получить кое-что… Достаточно, чтобы стать богатым. А кроме того, тебе будет предоставлена возможность жить в какой-нибудь другой стране.
- Кто ты? - внезапно спросил я.
Он умолк всего на миг, потом поднял глаза на меня - до сих пор он смотрел себе на руки.
- Я - Роберт Малмейн.
Это имя я знал.
На мгновение все у меня внутри похолодело, ибо он был человек известный, но в то же время загадочный, обладавший тайной властью, человек, незаметно скользящий в тени фигур, окружающих королеву, но некоторые голоса шептали, что он иезуит. И еще шептали, что он секретный агент самой королевы и правая рука папы. Такие истории - дело обычное, переплетение сплетен, лжи и слухов. Но одно оставалось фактом: он обладал властью.
- Ты доставишь сокровище ко мне, - продолжал он, и голос его был холоднее льда. - И получишь свою долю. В противном случае я тебя уничтожу - вот так! - он щелкнул пальцами. - Ты думаешь, у тебя есть корабль, но мои люди у него на борту и им командуют. Мы знаем, что ты должен сесть на него в Фальмуте, так что, несомненно, сокровище дожидается тебя там.
Фальмут? Я никому ничего не говорил о Фальмуте, потому что этот город никак не входил в мои планы. А сесть на корабль я собирался совсем недалеко от того места, где мы сейчас находились, на другой стороне залива, у Портлендского мыса.
Кто-то на борту, Темпани, возможно, или Джереми Ринг - может, даже Абигейл, - заставил людей Малмейна поверить, что Фальмут - именно то место (и, кстати, вполне убедительное).
Абигейл, наверное, - но почему? Она верила, что я могу сделать все что угодно, не зная, что такое невозможно, что такое предел сил человеческих.
Но что мы можем сделать против людей Малмейна? Я не знал, ни сколько их там, ни как они вооружены, ни как ловки.
- Ну так можете быть уверены в одном, Малмейн. Сейчас в Фальмуте сокровища нет.
Что ж, это было совершенно честно. Насколько я знал, сокровище все еще на дне Уоша - несомненно, в недосягаемом для человека месте. Определенно, я ему не соврал.
- А почему я должен тебе верить? - напирал Малмейн.
Пусть верит или не верит, во что хочет. А мне нужно лишь одно - возможность удрать.
Я поднялся.
- Ладно, Малмейн, Фальмут - так Фальмут. Вы говорите, что мой корабль - у вас. Вы говорите, что сокровище у меня. Малая доля лучше чем ничего, так что пусть будет Фальмут.
- Где сокровище?