- Не спеши. Держись в середке. Когда надо будет, я тебя вытолкну вперед. И все время помни, что я за спиной. Мы тут все двойками работаем.
Глядя вперед, между спинами шагающих немцев, Илья видел, что возле портовых ворот стоит кучка людей с тряпичным плакатом. Материя трепыхалась на ветру, и он не сразу разобрал, что там было написано.
"Равная оплата за равный труд".
И пониже - "10 часов".
- Этих не трогать, - говорил рыжебородый "учитель", шныряя между идущими. - Эти нас пропустят, а лишний шум ни к чему. Впереди большой пикет.
Толпа прошла мимо людей с плакатом, и немцы старались не смотреть в их сторону.
- Штрейкбрехеры! - кричали им вслед. - Убирайтесь назад! Мы же не отнимаем у вас кусок хлеба! Какого черта вы приперлись!
Они шли ровной колонной, угрюмо разглядывая пароходы у причалов. Илью удивило, что повсюду виднелись только матросы. Они стояли у трапов, или маячили наверху, облокотившись о леера - но никто не работал. На мостках не было ни одного грузчика, и причалы выглядели необычно пустынными.
Идущие впереди вдруг встали, и он ткнулся в чью-то спину. Под стенами пакгауза стояла плотная толпа докеров. У многих в руках были палки, а то и стальные прутья. Один наматывал на руку цепь, и снова сбрасывал ее.
- Это Джим из Адской Кухни, - негромко сказал Томас сзади. - Постарайся сцепиться с ним вплотную.
- А что еще остается? - сердито бросил Илья. - С голыми руками… Ты не мог предупредить, что будет такая драка?
- А ты сам не мог догадаться? - Напарник похлопал его по спине. - Не злись. Все, что нам нужно, мы отнимем у пикетчиков. Если кого-то покалечим, с нас и спросу нет. Вот если ты уложишь придурка кастетом или дубинкой, тогда поднимется шум. Не забывай, мы с тобой - немцы, или кто они там. Только что приехали. Идем устраиваться на работу. А люди не ходят на работу с кастетами.
- Работа разная бывает…
- Джентльмены! - раздался откуда-то голос "учителя". - Если вы не намерены сегодня работать, отправляйтесь по домам.
- Сам отправляйся! - ответили пикетчики.
- Если вас не устраивают условия, вы имеете право найти другую работу! А здесь будут трудиться те, кому эти условия нравятся! По-моему, это справедливо! Не так ли?
В ответ полетели камни. Некрупная щебенка звонко щелкала о брусчатку, не долетая до толпы. Но Илья понимал, что за спиной докеров могут скрываться и булыжники покрупнее, и если штрейкбрехеры двинутся к складам, многие головы украсятся шишками.
Рыжебородый уже вещал откуда-то сверху. Илья не сразу отыскал его взглядом. Тот забрался в конторку учетчика, прилепившуюся к стене соседнего пакгауза, и стоял там, наполовину высовываясь из окна. Почему-то ни один камень не полетел в его сторону. Наверно, докеры боялись разбить стекло. Да и как тут не бояться, если "учитель" стращал их чуть ли не виселицей. И забастовка их незаконная, и платят им больше, чем на других пирсах, и рабочий день ничуть не длиннее, а они еще недовольны. Из-за них остановилась погрузка, фирма несет убытки, и все они будут взысканы с зачинщиков, а поскольку у смутьянов таких огромных денег не имеется, то светит им тюрьма, и так далее и тому подобное…
Толпа между тем понемногу начала сдвигаться вперед, к заветному пакгаузу. Докеры заметили это, залпы щебенки стали более густыми, и немцы прикрывали головы локтями, и тихо ругались, отмечая меткое попадание - но все двигались вперед.
И вот между враждующими армиями трудящихся остался какой-то десяток шагов.
- Ну, кто начнет? - негромко спросил Томас. - Я не собираюсь тут торчать весь день. Давай, Билли, покажи им.
Илья почувствовал, как струйки холодного пота потекли из-под мышек по голой коже. Томас толкнул его сзади, и пиджак противно прилип к спине.
Он нахлобучил кепку, отодвинул стоящего перед собой и шагнул вперед. Губы сами собой начали выговаривать непонятно откуда пришедшие слова:
- Битте, камрад. Айн момент, камрад.
Немцы расступались перед ним, и кто-то крикнул вдогонку что-то задорное, боевое.
"Немецкий - язык воинов, - вспомнил Илья. - На французском объясняются в любви, на итальянском поют, а немецкий - для войны. Ну, и где же эти вояки? Обосрались?"
Он шагал, стараясь выглядеть спокойным и уверенным, как человек, идущий на работу. Смотрел в насупленные лица докеров, стараясь не задержать взгляд на Джиме, и особенно на его цепи. Цепь-то была длинная, даже слишком длинная. Хороша, чтобы напугать простака, но слишком тяжела для настоящей работы.
Не останавливаясь, он поднял руку и заговорил, пародируя немецкий акцент:
- Люди! Вам лучше уйти. Мы хотеть работать. Нам надо кормить наши маленькие, э, кляйне киндер, маленькие дети!
- А нам - не надо? - возмутился кто-то из докеров.
Они загудели, задвигались - но Илья уже ничего не слышал и не видел, кроме цепи в руках Джима из Адской Кухни. Он нарочно шагал немного в сторону от него, но как только дистанция сократилась до трех шагов, резко повернул и одним прыжком налетел на противника. Тот был чуть выше, и намного шире, и руки у него были толстые, как ноги. Илья перехватил цепь посредине и хлестнул концом по морде. Тяжелые звенья высекли из носа Джима яркие искры крови. Илья, не давая опомниться, притянул его к себе за лацканы кожаной куртки и врезал коленом в пах. Сзади послышался дружный ликующий вопль, вырвавшийся из сотни глоток. Загрохотали башмаки - и две толпы смешались, как две волны грязи…
Докеры не выдержали натиска и рассыпались, пропустив немцев к воротам пакгауза. Тут же набежало разное портовое начальство, и новые работники приступили к погрузке. Появились и охранники. Они выстроились цепью и стали теснить докеров к выходу с причала. Несколько человек с окровавленными лицами остались сидеть у стен пакгауза, одного немца унесли на брезенте - и начался обычный рабочий день. Правда, с небольшой задержкой.
Илья поднялся вслед за Томасом в конторку. Остальные бойцы уже были там, сгрудившись вокруг стола, за которым восседал "учитель".
- Это тебе, это тебе, - приговаривал тот, отсчитывая смятые банкноты. - Где Билли? Ты сегодня постарался, босс приказал тебя отметить. Держи десятку.
22. Плоды забастовки
Томас предложил прямо из порта отправиться в "Арсенал", чтобы отметить победу. Но Илья не мог в таком виде идти в ресторан. Его подняли на смех, ему доказывали, что подбитое ухо и порванный пиджак являются лучшим пропуском, и что таких героев проститутки ублажают бесплатно - но он уперся, и настоял на своем. Договорились, что соберутся у "Арсенала" к семи часам.
Но в шесть, когда Илья, вымытый, надушенный и причесанный, повязывал галстук, к нему забежал Сверчок.
- Отец тебя ждет. Есть важное дело. - Он ухмыльнулся, разглядев набухшее ухо Ильи. - Ну и вид у тебя, босс.
- На себя посмотри. - Илья щелкнул пацана по лбу. - Откуда фонарь под глазом?
Сверчок гордо задрал рубашонку, демонстрируя забинтованную грудь:
- Это что! Меня и ножом поцарапали! Босс, арабы опять наглеют. У них завелся какой-то верзила. Нападают на наших, как раньше. А у нас народу поменьше стало, все старшие пацаны на рынке торчат, а молодежь за них отдувается.
- Ладно, молодежь, разберемся, - пообещал Илья. - Прикинь, как можно застукать этого верзилу, чтоб он был один. А я уж с ним поговорю.
Спиро Ионидис ждал его под причалом, у перевернутой лодки, закрашивая днище черной краской.
- Говорят, на тринадцатом забастовка? - спросил он, не отрываясь от работы.
- Кончилась.
- Как идет погрузка?
- Так себе. Новичков набрали.
Грек вымазал остатки краски о сваю и бросил кисть в банку с водой, чтоб не засохла.
- Значит, до ночи не управятся?
- Ты это к чему? Хочешь им помочь?
- На Гудзоне, напротив тринадцатого пирса, стоят три баржи с табаком. - Спиро, кряхтя, опустился на скамейку, выставив вперед деревянную ногу. - Команда сошла на берег. На борту только вахтенные. Ночи сейчас темные. А если еще и дождь пойдет… В общем, самое подходящее время для пиратов.
Илья присел рядом. Он уже забыл о том, что его ждут в "Арсенале". Табак - это даже лучше, чем шелк. Его можно сбывать мелкими партиями, чтобы не терять в цене. И главное - он всегда нужен, потому что постоянно расходуется.
- Ну и что? - спросил он равнодушно. - Уж не думаешь ли ты, что я побегу к Сильверу и попрошу усилить охрану?
- Если бы это был мой табак, я бы так и сделал. Но это не мой табак, - ответил грек. - И не твой. Пока.
- Что значит "пока"?
- Ты еще не занял место Роя Сильвера.
- А мне это и не надо, - отмахнулся Илья, подумав, что грек мог иметь в виду совсем другое.
"Этот табак станет нашим, если мы того захотим", - вот что могло означать короткое слово "пока".
- Куда нарядился? - спросил Ионидис.
- Идем с ребятами в "Арсенал", у нас сегодня выходной.
- А как же салун Гарри?
- Закрыт.
- Значит, ты свободен?
- Спиро, я не люблю, когда мне все время задают вопросы. Ты прямо как мой папаша. Никогда не скажет "сходи за водой". А только: "И что, никто так и не принесет воды?"
- А я не люблю, когда со мной играют в прятки, - ответил грек. - К чему ночная прогулка к затону? Не за той ли шлюпкой, которую утащили полицейские на катере? К чему разговоры о пиратах? Я человек простой. И прямой, как весло. Со мной не надо темнить.
- Если кто из нас и темнит, то не я, - сказал Илья. - Ты хочешь что-то предложить? Зачем звал?
- Я предложил. А ты делаешь вид, что ничего не понял.
- Я понял, что Рой Сильвер сегодня ночью может потерять свой табак.
- Кто-то теряет, кто-то находит, - философски заметил Спиро и принялся длинной палкой размешивать краску в бочонке. - Я тут допоздна застряну. Если тебе опять захочется покататься по ночной реке - приходи.
* * *
Он долго не мог отыскать Томаса и компанию в шумной толчее "Арсенала", пока не вспомнил, что те говорили о каких-то кабинетах на галерее. Пришлось подниматься по лестнице, уклоняясь от девиц, которые так и норовили то потрепать его по щеке, то прижаться грудью. Они называли его мальчиком, хотя некоторые были даже младше, чем он. Впрочем, они всех называли мальчиками.
Голос Томаса слышался из-за плюшевой занавески, и Илья заглянул за нее. Веселье было в разгаре. На столе отплясывала девица в зеленом платье. Из-под розовой нижней юбки вылетали пухлые ножки в коротких черных чулках. Увлеченные зрелищем, друзья не сразу заметили Илью. Только когда плясунья свалилась в объятия одного из вышибал, Томас пьяно закричал:
- Билли! Наконец-то! А мы решили, что ты струхнул!
Илья оглядел собравшихся. С изумлением обнаружил среди них Джима из Адской Кухни. А тот расхохотался и ткнул его кулаком в грудь:
- Садись, братишка, чего уставился? Давай выпьем, и чтоб без обид!
Кто-то сунул Илье в руку кружку с пивом, кто-то лез чокаться, кто-то хлопал по спине.
- Билли у нас герой! Бьется, как последний псих! Хорошо, не убил никого!
- Джимми, как нос? - спросил он.
- Так же, как твое ухо! - заржал Джим. - Подловил ты меня, нечего сказать. Я думал, придавлю мальца одной левой - и вдруг ты меня моей же цепью! Все, больше никогда ее брать не буду! В следующий раз сочтемся!
Он не знал, как себя вести. Пить не собирался, но и выглядеть белой вороной не хотелось. Пришлось сидеть вместе со всеми, мочить губы в теплом пиве и смеяться в ответ на пьяные шутки, в которых он не находил ничего смешного. К тому же он почти ничего не понимал из речи своих новых товарищей. Эта пытка тянулась мучительно долго, и Илья не знал уже, как уйти отсюда. А уйти надо было достойно. На счастье, в кабинет впорхнула очередная пташка. Она обвила шею Ильи горячими тонкими руками, повисла на нем.
- Все, мальчики, без вашего новенького я отсюда не выйду, хоть рвите меня на кусочки!
- Да ты только этого и ждешь, чтоб тебя порвали всей толпой! Забирай его, только не замучай! Он нам еще нужен!
Илья дал себя увести, радуясь удобному поводу, чтобы исчезнуть. Он рассчитывал, что быстро отделается от проститутки и успеет застать Спиро на причале. Зачем? Этого он еще не знал.
Безусловно, если бы Илья вдруг встретил сейчас Роя Сильвера, он бы обязательно сказал ему о тех баржах с табаком, которые могут стать добычей пиратов. Большой Босс не сделал ему ничего дурного. Даже наоборот - взял под свое покровительство, защитив от мести бандитов Помойки. Дал работу. Да, Илья обязательно предупредил бы его об опасности… Но такие люди, как Сильвер, не ходят в "Арсенал".
- Почему ты раньше к нам не заглядывал? - щебетала девица, затаскивая его к себе в комнатушку. - Разве у Гарри девки лучше? И сравнить нельзя! У нас каждый день свежее белье! Ты купишь мне шампанского? Я с тебя ничего не возьму, если купишь! Ты такой миленький! Ты, наверно, и у своих девчонок не был? Точно, в первый раз идешь с девушкой, да? Какой ты сладкий! Надо обязательно выпить шампанского!
Она усадила его на кровать, кинулась к двери и закричала, высовываясь в коридор:
- Мозес, Мозес! Шампанского в четвертый!
Потом уселась к нему на колени и жарко поцеловала. Илья сжал губы, сопротивляясь напору ее острого язычка.
- Какой ты смешной! - Девица взъерошила его волосы. - Не любишь целоваться, сладкий?
- Как тебя зовут? - откашлявшись, спросил он.
- Изабелла. Я из Коннектикута, а ты?
- Какая разница?
- Ну да, я и так вижу, что ты не из Коннектикута. А я жила там до двенадцати лет. Потом случилась ужасная история. Меня изнасиловал лавочник, и отец выгнал меня из дому. Мы с мамочкой перебрались в Нью-Йорк…
- А что, - спросил Илья, - отец и мамочку выгнал? Ее тоже изнасиловал лавочник?
- Нет, мамочка здесь устроилась на завод, и ей отрезало ноги машиной. И теперь я должна кормить ее и своего маленького братика, - щебетала Изабелла, быстро расстегивая свое платье на груди. - Ты мне поможешь раздеться?
- Сама, что ли, не справишься?
- Некоторые любят помогать. А есть и такие грубияны, которые просто рвут платье. Но я от таких держусь подальше. Это матросы, которые по полгода не видели женщин, кроме тех, что нарисованы у них над койками. Они по ночам на них любуются, и думают, что рука способна заменить женщину. Но от руки они только все больше и больше звереют. И надо, чтобы первые три ночи с ними провела Мартышка Кэт или Парижанка Зизи, и только тогда они начинают понимать приличное обхождение. Но к этому времени они почти всегда уже остаются без денег.
С этими словами она соскочила с его колен, и платье соскользнуло на пол.
Изабелла стояла перед ним совершенно голая, растирая свои маленькие груди.
- Что-то долго шампанское не несут, - сказал Илья, вставая с постели.
Он шагнул к двери и наткнулся на стул, потому что смотрел совсем в другую сторону - его взгляд словно прилип к ее лобку, густо покрытому смешными кудряшками. А Изабелла, хихикнув, откинула одеяло и нырнула под него.
- Не забудь взять жетончик, когда купишь шампанское, - сказала она деловито. - Мы их сдаем в конце смены, и за каждый жетон получаем по доллару.
- И много набегает? - поинтересовался он.
- Ой, миленький, какие глупости ты спрашиваешь! Иди скорей ко мне, время бежит!
"Да, время бежит", - подумал он, выходя в коридор. В "Арсенале", точно так же, как в салуне Гарри Хилла, не было настенных часов, и окна были затянуты портьерами - чтобы посетитель не замечал, как пролетает время, и не спешил домой. Единственным, зато самым точным напоминанием о том, что пора уходить, были опустевшие карманы.
На галерее он столкнулся с огромным негром. Тот держал корзину с шампанским, и поперек черного бархатного жилета у него блестела цепочка для часов.
- Занеси бутылку в четвертый номер, - попросил его Илья, протягивая пятидолларовую монету. - Отдай девчонке жетон, и скажи, что я скоро приду. Кстати, который час?
- Еще только полночь, сэр, - ответил негр, пробуя монету на зуб.
* * *
Он торопливо шагал по темным улицам. Свет газовых фонарей расплывался мутными пятнами в ночном тумане.
"Спиро был прав, - думал Илья, - сегодня самая подходящая ночь для воров".
Подходя к лодочному причалу, он замедлил шаги и прислушался. Среди легкого плеска волн доносился приглушенный детский голос.
Сверчок сидел под фонарем на перилах, болтая ногами.
- …Он даже сильнее, чем Томас. Говорят, они поспорили, кто больше раз поднимет стул одной рукой за ножку, и Билли выиграл. Он только на вид такой, а руки у него, знаешь, какие цепкие! Если схватит за горло, голова сама отвалится!
Илья подошел ближе:
- Ты чего не спишь?
- Отцу помогаю. - Мальчуган соскочил с перил. - Билли, верно же - ты в салуне самый сильный?
- Не сильнее, чем Спиро.
Одноногий лодочник сидел внизу на перевернутой лодке, попыхивая трубкой. Он коротко свистнул, и из тумана, скрывавшего реку, послышался ответный свист, такой же короткий и негромкий.
- Малыш покараулит лодки, пока нас не будет, - сказал он, вставая. - Ты не хочешь переодеться? Накинь вот этот плащ, на реке под утро будет холодно. А я не люблю, когда над ухом стучат зубами.
Илья надел просторный черный плащ с капюшоном и пошел за лодочником. У края причала покачивалась на воде широкая черная шлюпка. В ней сидели двое, в таких же плащах.
- Мои друзья, Джейк и Костас, - представил их Спиро. - А это тот самый Билли, который приехал с турками.
- Они не турки, а армяне, - поправил Илья, забираясь в лодку. - С турками у них война.
- У нас тоже была война с турками, пока мы сюда не перебрались, - сказал Костас. - А здесь некогда воевать. Здесь работать надо. И здесь все равно, кто ты - грек, турок или еврей. Все одинаковы.
- Ну, наговорились? - недовольно спросил Спиро, отталкиваясь руками от причала. - Тогда закройте рот. И не открывайте его, пока мы не вернемся. Билли, на руль. И следи за моей рукой.
Он перебрался на нос шлюпки и лег там, высунувшись над водой. Махнул рукой. Джейк и Костас гребли слаженно и абсолютно бесшумно. Слышно было лишь, как падают капли, когда лопасти весел заносились над водой, да журчание волны вдоль борта.
В плотном тумане проплыли тусклые огоньки пирса и стоящих там пароходов. Спиро махнул рукой вправо, и Илья налег на румпель. Шлюпка еще несколько раз меняла направление, обходя препятствия, которые были видны только греку. Наконец, Спиро вскинул руку вверх, Илья замахал гребцам, и те замерли с поднятыми веслами. Шлюпка, казалось, застыла на месте. Но вот что-то коснулось ее носа, и корму стало сносить по течению.
Спиро развернулся и протиснулся между Джейком и Костасом, поманив к себе Илью. Головы всех четверых сблизились, и грек зашептал:
- Мы у баржи. Держимся за кормовой якорь. Когда появятся "речные крысы", дождемся, пока они не сделают свое дело. И пойдем за ними.
- А там? - спросил Илья.
- А там - посмотрим, - ответил Спиро. - Всё. Замерли.
"Это невозможно, - думал Илья. - Невозможно сидеть в лодке, не шевелясь, до самого утра. Он же сам говорил, что пираты приходят на рассвете. Значит, нам придется ждать часа три-четыре. Зачем тогда мы вышли так рано? Ну, это как раз понятно - чтобы занять место для засады. А если нас заметят вахтенные с баржи? Или с проходящих судов?