– Пока нет, – Ричард был польщен. И, конечно, он не стал рассказывать, в каком состоянии застал бы его виконт, придя на несколько часов раньше. Дик тогда если только на стены не бросался от безысходности. Герцог подошел к столу и передал Ловеллу послание. – Вот, держи.
– Я помчусь стрелой! – воскликнул Френсис и добавил: – Я знаю замечательное местечко невдалеке от Лондона. И меня там примут с распростертыми объятиями.
Глава 11
Летом 12 июля 1472 года Ричард, так и не дождавшись разрешения папы, торжественно венчался с Анной Невилл в Вестминстерском аббатстве.
Гирлянды белых роз свисали со стен, оплетали флаги и гербы: Невиллов, Солсбери, Глостера и Йорка. Множество свеч трепетали под наплывами легкого ветерка. Мощные звуки органа сливались с ангельски чистыми голосами мальчиков, поющих на хорах духовные гимны.
Ричард стоял у алтаря, слушал торжественные речи и ожидал, сам не зная чего. Думать о том, что сюда ворвутся недруги и украдут Анну из-под венца, казалось глупым.
– Берешь ли ты…
Дик внезапно понял: более всего на свете он боится услышать не тот ответ. Ведь условленность с Анной состоялась до несчастья, подстроенного Кларенсом. Вдруг невеста сочтет невозможным подобный брак? Если она посчитает свое положение много ниже, Анна откажет. Следовало поговорить с ней до этой церемонии. Объяснить все. И почему не появлялся в Сент-Мартин ле Гранд столь долго – тоже!..
– Да, – произнесла Анна, и Ричард вдохнул впервые за все это время.
– Берешь ли ты, Ричард…
– Да. Непременно! – выпалил он и повернулся к теперь уже жене.
Дик хотел взять ее за руку, но Анна внезапно напряглась и попятилась. Глостер опустил взгляд. Кисти возлюбленной пересекали белесые шрамы. Кожа более не казалась шелковистой. Тяжелая работа привнесла уродство в безупречную красоту.
Ричард опустился перед ней на колени и, не обращая внимания на сопротивление, принялся целовать ее руки. А потом, поднявшись, и саму Анну. Губы супруги пахли сладкими ароматами полевых цветов и горькой полыни. С ее болезнью боролись, используя старые и многократно испытанные средства – отвары из трав, растущих на границе с Шотландией. Только ими удавалось лечить вялотекущую чахотку.
Торжества по поводу собственной жениться Дик запомнил смутно. На них присутствовал цвет английского двора, играла музыка, а вина лились рекой. Истинная радость брата сильно контрастировала с постной физиономией Кларенса. Да и Елизавета Вудвилл лучилась отнюдь не доброжелательной улыбкой. Зато рядом сидела Анна, и этого оказалось вполне достаточно для счастья.
Едва высидев положенный срок, молодые отправились в опочивальню. А утром, как только небо начало светлеть, – в Миддлхейм, теперь принадлежащий им по праву.
* * *
Герцог нервно ходил из угла в угол, меряя шагами небольшую комнату. Почему-то количество шагов каждый раз выходило разным.
За окнами третий час не унимался ливень. Серое небо неустанно выливало наземь ведра воды и грохотало. С отсветом очередной молнии приотворилась дверь, выпустив молодую служанку с тазом воды.
Девка приподнимала плечи и заметно дрожала. От последующего за молнией раската она едва не грохнула таз об пол. Дик вовремя успел подхватить ношу, выскальзывающую из трясущихся рук.
– Вот, ваша светлость, – девка мельком глянула на своего господина и покраснела, – велели подогреть…
Подогреть? Значит, еще не разрешилась. Дик судорожно кивнул и отступил:
– Поторопитесь.
– Такая гроза, такая гроза, – пролепетала служанка.
Герцог нахмурился и одарил нерасторопную дуреху тяжелым взглядом. Девка аж присела, а потом со всех ног кинулась вон из комнаты.
– Гроза, – прошептал Дик самому себе. – Гроза…
– Хороший знак, – дверь снова приоткрылась, выпуская Марту. Женщина, кажется, когда-то принимала и саму Анну, и ее сестру Изабеллу.
Ричард не выдержал – кинулся к ней.
– Ох, ваша светлость… – Марта покачала головой. – Зачем же вы дергаетесь-то?
Дик даже опешил от ее слов.
– Вам спокойным быть надобно. Дабы жену пред испытанием нелегким поддерживать. А вы мечетесь, – пояснила женщина. – Роженицы ведь чувствуют все. И дите в утробе – тоже. Вы ж с ними одно целое, а как целому уверенным быть, если часть его мается?
Ричард на мгновение спрятал лицо в ладонях. Когда он их отнял, то выглядел совершенно отстраненным:
– Так пойдет?
– Кого обмануть вздумал, герцог?! – со свойственным ей деревенским простодушием вопросила Марта. – Подобными гримасками королей обманывать станешь, а меня бесполезно. Я тебя старше и не таких мальчишек, как ты, ваша светлость, повидала на своем веку.
Дик потупился и даже слегка покраснел. Со слугами он не допускал панибратства. Даже суров был поначалу: некоторые, помнившие Уорвика, так и не приняли его воспитанника. Но напомнить Марте о недолжном поведении и обращении к хозяину замка не поворачивался язык.
Он отступил, а потом бросился в кресло, обхватив руками голову. Его трясло как в лихорадке.
– Вот и правильно, – одобрила Марта. – Посиди отдохни. А Джек тебе вина принесет. Уж поверь моему опыту, лучше пьяный отец, чем неспокойный. К тому же не время еще, ваша светлость.
– Как не время?! – ахнул Дик. – Лекарь сказал…
– Слушать этих брехунов-ученых не переслушать, – всплеснула руками Марта. – Только перелом какой вправить да шов наложить и сподобятся. А с детушками малыми подход иной надобен. Говорю ж, не время.
– Когда же, по-твоему? – спросил Ричард.
– А вот как над головушкой Аннушки солнышко взойдет, так и появится.
Дик прикрыл глаза – ночь. Целая ночь неизвестности!
Женщина покачала головой, потом подошла к хозяину сама. Тронула за плечо.
– Да не убивайся ты так. Выживут. За будущее не ручаюсь, а вот в том, что роды переживут, будь спокоен.
От слов Марты, действительно, полегчало. Дик открыл глаза и кивнул благодарно. Даже улыбку выдавил.
– Вот и хорошо, – ступая тихо, будто кошка, женщина вернулась к роженице.
В комнату заглянул невысокий седовласый слуга. Поставил перед герцогом вино, кубок и какую-то еду. Незамедлительно вышел. Есть не хотелось совершенно. Ричард отпил вина и принялся ждать.
Вероятно, в напиток что-то подмешали, Дик при всем желании не разобрал бы вкуса. Все ему сегодня казалось приторным или горьким. Однако повело его странно быстро – всего лишь от второго кубка. Время понеслось бешеным галопом. В голове помутилось, и вскоре начало клонить ко сну.
Когда плеча Ричарда коснулись, он с трудом смог разлепить слипающиеся глаза. И поначалу уставился на Марту блаженно непонимающим взглядом.
– Вот так-то лучше, – женщина улыбалась. – Поднимайся уж, герцог. Сын у тебя.
Ричард сам не осознал, как очутился на ногах. Бросил взгляд на окно. Ночная гроза стихла. Умытое синее небо радовалось нарастающему дню. А солнце медленно поднималось над кронами дальнего леса.
Когда Дик влетел в комнату, то прежде всего кинулся к жене. Анна лежала на подушках бледная и растрепанная. При виде еще более бледного и взъерошенного мужа она слабо улыбнулась. От Ричарда несло вином, и он неуверенно стоял на ногах, но ее это волновало мало.
Марта принесла закутанного в полотно ребенка. Маленький и очень хрупкий, он глядел на мир совершенно неосмысленно и причмокивал беззубым ртом.
– А… – проронил Глостер. У него, похоже, совсем помутилось в голове от счастья. Дик даже не смог вспомнить, подарила Анна ему наследника или наследницу. А ведь Марта говорила… вроде. – Кто?..
– Сын! – Марта возвела очи горе и проронила нечто малоразборчивое, а потом очень тихо прибавила: – Дай-то Бог, выживет.
– Как ты назовешь его? – тихо спросила Анна. – Ричард?
– Так будут звать нашего следующего сына, – заверил Дик. – А этого я назову в честь брата. Здоровье Эдуарда всегда было отменным. Возможно, это поможет.
* * *
Малыш Эдуард, несмотря на специально данное ему имя, оставался очень болезненным, однако Дик не оставлял надежд. Пожалуй, если бы не Марта, он проводил бы с женой и сыном сутки напролет. Однако женщина, заботящаяся о матери и ребенке, взяла под свою опеку и молодого отца. Наверное, лишь благодаря ей Ричард находил время на еду и сон.
Через невыносимо долгое время Анна начала вставать, а затем и выходить. Роды не прошли для нее даром и снова подорвали хрупкое здоровье. Дик не отчаивался. С женой он всегда был приветлив и весел. Он гнал уныние и безысходность от себя и своих любимых, как только мог, а когда становилось невмоготу, бежал в конюшню и седлал Серри.
Так проходил день за днем. Однажды, возвратившись к ужину, Дик был застигнут доносящимися из залы звуками. Не веря собственным ушам, Ричард взбежал по лестнице и остановился на пороге.
Посреди залы высилась дуга старой арфы. Анна сидела перед ней и перебирала пальцами струны.
Ричард тихо вошел и опустился в кресло. Он слушал дивную мелодию, а в душе что-то успокаивалось. Огненный хлыст, раскрутившийся в момент ссоры с Кларенсом и с тех пор не дававший покоя, исчез. И Дик впервые за все эти месяцы осознал: возлюбленная с ним и не пропадет больше. Он наконец достиг всего, чего желал, и хотеть большего просто невозможно.
Часть третья. Регент
Коронованным пламенем, лети.
Стало белое алым.
Медный колокол дня докрасна разогрет.
Проиграв королевство, мой сеньор,
не торгуются в малом
На последней заре, на последней заре…
Лора Бочарова
Глава 1
С неба глядели звезды. Давно минула полночь, а в шатре Эдуарда не прекращалось веселье. Вино лилось рекой, раздавались смех и пьяные выкрики, часового послали с поручением отыскать и немедля привести какого-нибудь музыканта. Все это неимоверно раздражало Ричарда.
Присутствовать на подписании так называемого мирного договора он отказался наотрез. Участвовать в попойке не имел ни малейшего желания. А спать попросту не мог. Все, что ему теперь оставалось, – обходить лагерь, проверять часовых и любоваться звездами, а заодно размышлять.
Эдуарду, вторгшемуся во Францию и шедшему на соединение с союзными войсками Карла Смелого, король Людовик преградил путь столами. Те ломились от яств и кувшинов с лучшим вином из Гаскони. Узрев все это, брат немедля спешился. Он начал есть. К нему присоединилась свита, а епископ Джон Мортон вскоре привел французских парламентеров. Тогда-то и прозвучало предложение о перемирии в обход Бургундии.
"Как поход, могущий сравниться по значению с крестовым, обернулся фарсом?!" – Ричард не пытался ответить на этот вопрос, иначе, скорее всего, разочаровался бы в брате-короле.
Дик покинул Миддлхейм в 1475 году по приказу Эдуарда. Король вознамерился двинуться походом на Францию – отвоевать исконные вотчины Плантагенетов, потерянные при Генрихе VI. Кроме этого брат собирался претендовать и на французскую корону.
Эдуард объявил о планах и через свое посольство известил о предстоящей войне Людовика XI. Организовал кампанию по сбору средств, распределил обязанности между вассалами. Братьям – Джорджу и Ричарду – поручил привести на поле брани по сто двадцать рыцарей и тысяче стрелков.
Йоркширцы толпами стекались под знамена Глостера. Окончательно обосновавшийся в северных землях, молодой герцог стал неимоверно популярен. Его слава военачальника уступала лишь его славе непобедимого рыцаря – сильнейшего в Англии и Европе. Желающих было столь много, что часть из них пришлось отправить обратно в Йорк.
Людовик XI, не пожелавший вступать в конфликт, предложил поистине огромную сумму в семьдесят пять тысяч крон. А кроме нее – пожизненную ренту в пятьдесят тысяч крон ежегодно, семилетний мирный договор и брак пятилетнего дофина Карла с дочерью Эдуарда и Вудвилл – принцессой Елизаветой.
Эдуарда все устроило, конечно. Устроило и большинство его вассалов – всех, кроме Ричарда.
– Я не наемник! – сказал герцог темному небу. – Я рыцарь. Как и те, кто пришел со мной.
Ему вторили пьяные выкрики и здравицы, от которых этой ночью не удавалось скрыться нигде. Дик бросил взгляд на сереющий в темноте шатер брата, отмеченный щитами и знаменами, и процедил сквозь зубы:
– Позор на всю Европу!..
– Ты чего сокрушаешься? – из темноты вынырнул Кларенс, и Дик скривился еще больше.
Никто не забыт и ничто не забыто – но брат вел себя совершенно как раньше. Напомни Дик ему про Анну, вероятно, и не вспомнил бы, кто это.
– Я? – Ричард прищурился. – Негодую скорее. Происходящее более всего напоминает мне предательство по отношению к союзной Бургундии. А к тому же попрание чести Англии и памяти предков.
Кларенс удивленно моргнул.
– Ростовщик не может быть рыцарем. Если помнишь, менял в доспехах побивали на турнирах. И более того… – Дик осекся, уж слишком неприятная ухмылка исказила губы Джорджа.
– А… – хохотнул Кларенс и махнул рукой. – Весело мы все же проводили время в юности.
От него сильно пахло вином, да и на ногах Джордж держался нетвердо. Наверное, вышел по нужде и случайно набрел на "вепря".
– Я пришел во Францию не брать откуп, не вымогать деньги и не торговать землями отцов, а завоевывать их в честном бою! – не выдержал Дик и отвернулся.
На плечо опустилась тяжелая длань, пальцы сжались с удивительной для Кларенса силой. Ричард невольно застыл на месте. Казалось, Джордж сейчас сделает что-нибудь, могущее восстановить былое расположение и родственную теплоту. Господь видит, как Глостеру не хватало брата все эти годы. Ведь все их детство прошло совместно, бок о бок. И не только счастливые дни, они делили на двоих одно изгнание и вместе задыхались от гари в потайной комнате замка Ладлоу.
Джордж заговорил, и наваждение рассеялось будто туман:
– Людовик щедр и труслив. Это весьма хорошее сочетание, Дикон. В крайнем случае можешь считать его золото военной добычей.
Глостер дернул плечом, и прикосновение исчезло:
– Я отказался от всех подношений. Не в моих привычках торговать родовыми землями.
– Твое право, – легко согласился Кларенс.
* * *
Порыв двадцатитрехлетнего герцога оценили лишь рыцари, составляющие его личную свиту. Присутствовал среди них и Френсис Ловелл, столь удачно "съездивший" к папе и даже привезший подписанный документ. Все остальные, включая Эдуарда, сочли подобное самодурством, недальновидностью и неумением использовать удачные моменты для приобретения выгоды.
Открыто высказывать свои возражения королю Ричард не посмел. Он лишь высказал надежду об отмене поборов на продолжение Столетней войны. И не особенно удивился, когда брат не сделал этого.
Неожиданно к Глостеру подошел Мортон. Епископ не вызывал у младшего Йорка доверия и знал об этом. С Ричардом он держался скованно и даже заискивающе, но все равно передал приглашение от французского короля Людовика XI в Амьен.
Дик слишком удивился для отказа. Монарха с неблаговидным прозвищем Паук он не знал лично. Слышал, будто прозвище это Людовик приобрел из-за неуемного желания вмешиваться в дела других государств.
Француз буквально наводнил Европу шпионами и ко многим соседям подослал своих доверенных людей. Интриговал он сверх всякой меры. К тому же Дика невзлюбил за отказ от помолвки. Руку Жанны, младшей дочери Людовика, предлагал пятнадцатилетнему Ричарду еще граф Уорвик.
Глостер поехал. Внимание первого интригана Европы льстило. К тому же его интересовало, что французский король имеет предложить брату короля Англии. Однако встреча обернулась для Ричарда разочарованием. Его снова попытались купить.
Людовик XI попробовал одарить английского принца дорогим вооружением и лошадьми. Дик отверг этот подарок.
– Ваше Величество, я намерен повторить лично вам. Хотя, видит Небо, мне странно, что вы не узнали этого от ваших слуг, – бросил он, пристально вглядываясь в глаза француза. – Я считаю себя обязанным следовать решениям брата. Но любые попытки денежной компенсации за этот абсурдный поход я расцениваю как бесчестье.
Людовик тогда сравнил Ричарда с герцогом Бургундским. Пожалуй, Карл Смелый был одним из немногих, открыто бросающим вызов французскому королю. Расстались они безупречно вежливо. И вместе с тем – врагами.
Когда Эдуард IV торжественно вернулся на остров, Дик предпочел как можно скорее отбыть к себе на север. В торжествах он не участвовал и все время плавания молчал или, когда к нему обращались, отвечал односложно. Лишь однажды стоявший рядом с герцогом Рэтклифф услышал очень тихие слова, полные затаенного негодования:
– Позор для стягов Йорка! Позор и для моих знамен…
Более всего случившемуся договору обрадовалась королева. Брак ее дочери с сыном французского короля укреплял положение при дворе самой Вудвилл. Она с не меньшим удовольствием устроила бы по этому поводу еще одну свадьбу, обвенчав своего трехлетнего сына с наследницей герцога Норфолка, Анной Моубрей. Вот только невесте шел лишь год от роду. Пришлось обождать до 1477 года.
Герцог Глостер не участвовал и в этих торжествах, сославшись на неизменные дела в Йоркшире. Лондон он посетил лишь в связи с судом над своим братом, герцогом Кларенсом, и тотчас отбыл обратно по его завершении.
В это же время по распоряжению Ричарда в замке Миддлхейм началось строительство двух орудийных башен, спроектированных Глостером лично. Одна из них, построенная в честь графа Уорвика, получила название медвежьей. Вторую он воздвиг в память о своем брате, Джордже.
В последующие четыре года Дик старался держаться подальше от Лондона. При дворе он появлялся всего дважды: в 1480 году, чтобы увидеться со своей сестрой Маргарет герцогиней Бургундской, и в 1481-м, дабы проконсультировать короля по поводу войны с Шотландией.
Глава 2
– И кто это выдумал? – король хмурился, будь его воля, он вынул бы неизвестного сочинителя из-под земли и туда же отправил впоследствии. Или – под воду. Или ввысь – болтаться на первом же попавшемся суку. Однако имя менестреля, пустившего глупейшее предсказание о том, будто литера "Джи" лишит наследников правящей четы трона, так и осталось неизвестным. Конечно, мнительная супруга Эдуарда схватилась за эту пустую блажь. Для нее теперь, что Глостер, что Джордж, было едино.
Елизавета третью неделю ходила со столь постным выражением лица, словно завтра – казнь. Бросала на мужа умоляющие взгляды, а на герцога Кларенса – откровенно ненавидящие. Наконец, Эдуард не выдержал и приказал королеве говорить. И вот он уже третий час выслушивал обвинения, сыплющиеся на родичей неустанно.