- Он хоть сказал что-нибудь? - помолчав немного, спросил Кей, неуверенно ощупывая оплетенное кожей древко топора, словно не мог поверить, что оно материально, не призрак, и не проскользнет сквозь его пальцы бледным клочком тумана.
- Нет. Только смеялся. А потом перестал.
- В смысле - умер, - подсказал Гамлет. Нервные смешки наглухо прекратились.
- Что ж, - проронил Кей. - Выходит, сегодня Галапас наконец заплатил за прежнюю кровь… Если хочешь, Бран, - бросил он громко, вскинув голову резким движением, - можешь сложить об этом песню. Но я не могу сказать, что благодарен тебе, - сказал он мне. - Я сам хотел убить его. Может быть, однажды нам с тобой придется выяснить, кто из нас лучше. В Лондиниуме или где-нибудь еще.
- Может быть.
Он напоследок бросил еще один буравящий взгляд, кивнул и отошел, слегка помахивая в воздухе топориком.
- Заплатил за прежнюю кровь, - скептически проговорил Фризиан. - Кажется, кое-кто натворил слишком много шума?
- Так ведь не нарочно! Черт возьми, я всегда считал, что это распространенное имя!
Если бы я знал, как все обернется, назвался бы лучше Мордредом. Но все мы хороши задним умом!
IX. Адская гончая
Дальнейший путь был легок и спокоен. Еще где-то часа два. Буро-зеленая лесная идиллия, местами разрушенная и слегка хлюпающая в этих местах старая римская дорога. Тишь, да гладь.
Графиня Элейн быстро пресекла попытку Кея найти нам в процессии более подходящее место. Дамы посчитали, что в такой компании им куда безопасней, чем обычно. Возможно, некоторые в этом сомневались. Так друид и монах, постоянно сменяя друг друга, по очереди - ибо вызывали друг у друга взаимное раздражение, предпочитали все время крутиться где-то неподалеку, приглядывая за порядком.
Бедвир, великий болотный археолог, также откочевал к нам в качестве подкрепления.
Вскоре последний начал вызывать у меня определенные подозрения. Манеры у него были самые располагающие, воспитание прекрасное, быстро выяснилось, что он приходится лорду Кею молочным братом, "старая" графиня питает к нему почти материнские чувства, и вообще все кругом его любят. Если мы попали в самое начало истории короля Артура, никого более подходящего на его роль здесь просто не было.
Меня смущало только то, что сложением, мастью и прочими антропологическими признаками Бедвир не походил ни на кельта, ни на потомка римлян. В его облике было нечто откровенно германское. Льняные волосы, падающие на плечи, радужки глаз, серые как зимнее море, рост, заметно выделяющий его из толпы уже теперь, несмотря на то, что формирование организма как таковое не собиралось завершаться в ближайшее время, из-за чего Бедвир и напоминал костистого молодого дога, которому бурный рост костной ткани не позволяет с той же скоростью наращивать плоть. Зато когда это формирование закончится, он превратится в Геркулеса или Конана - в нечто просто мифическое. Но вот будет ли он Артуром? В разговоре графиня пару раз упомянула о его матери как о своей самой верной компаньонке, которую к ее великому сожалению, ей пришлось оставить дома, так как никто лучше нее не мог распорядиться хозяйством, об отце же никто не заикался. Но похоже, обликом Бедвир был обязан именно ему - обычная военная история, каких много.
Ланселот нашел общий язык с графиней, обнаружив блестящее познание античных авторов, и они с головой ушли в какую-то высокоинтеллектуальную дискуссию о некой космогонической чепухе, в которую я, не удержавшись, вставил пару замечаний, от которых леди от души повеселились, а Ланселот был не прочь меня придушить за несерьезное отношение к философии. Гвенивер помалкивала, загадочно улыбаясь. Гавейн и особенно Галахад травили какие-то неправдоподобные байки с прочими своими спутниками.
- А Мельвасу здорово не повезло с потерей Галапаса, - заметил Бедвир. - Его шансы все падают.
- Шансы на что? - спросил я.
Бедвир склонил голову набок и изобразил укоризненный взгляд.
- Как на что? На то, чтобы одержать победу в тех самых ордалиях, на которые мы направляемся.
- Ах, ты про Божий суд.
- Он самый. Ежу понятно, что властительные лорды не будут во всех поединках участвовать сами, а будут выставлять чемпионов. Галапас был бы для Мельваса Клайдского одной из самых счастливых костей.
- Ну, это-то ясно, - хмыкнул я, разыгрывая прекрасное владение предметом беседы. - Но может, ты имел бы в виду, что у Мельваса падают шансы на то, скажем, чтобы успешно нападать на путников на дорогах или красть богатых невест. С другой стороны, тебе не кажется, что если Галапас был так хорош, он мог бы начать игру и в свою пользу? Кажется, правилами это допущено?
Бедвир сделал большие глаза, будто это не приходило ему в голову, но было вполне возможно.
- О… да, в этом что-то есть. Но это рискованно… Хотя, Галапас - да, ты прав, этот, пожалуй, мог - силен, безумен и себе на уме. Черт, и правда… Но вот прочим бы на его месте ничего не светило! Хотя как поют барды и всюду объявлено, любой странствующий воин может принять участие, тот за кем недостаточно ни земель, ни сторонников, если и сумеет выиграть, по какому-то капризу богов, того просто использует кто-то из сильнейших, или его вообще убьют, или не признают, вопреки договору придумав какой-то предлог, и все будет еще хуже, чем было. Война разгорится позлее прежних. Ох уж эти друиды, но хоть сейчас перемирие, пока все не произошло. А чем все кончится?
- Вечно так - напророчат с три короба, а потом сидишь и думаешь, так ли тебе это надо.
Бедвир расхохотался.
- Боже, слово в слово - лорд Кей! - И замолкнув, бросил острый взгляд, не прокомментировав дальнейших умственных построений. - Что ж, как бы то ни было, наш непобедимый великан отправился к своим богам… или к чертям.
- Такое уж невезение.
- Перст судьбы. Какой-то бог оказался сильнее его отца Тараниса. А какой, кстати, бог?
Я пожал плечами.
- Да разве их поймешь? Может быть, сам Таранис вздумал за что-то его покарать? Боги переменчивы.
- Да, знаю, - он усмехнулся, отведя взгляд и покачав головой. - Это я так, подумал - вдруг ты скажешь хотя бы, какому богу служишь?
- А кто сказал, что я кому-то служу?
- Все кому-то служат, - спокойно сказал Бедвир, как само собой разумеющееся. - Я знаю, ты сказал отцу Блэсу, что крещен. Но прозвучало это как какая-то двусмыслица. Позволь предположить, что есть некий бог, которому ты посвящен помимо Христа, как бывает у нас в Британии, и есть какой-то обет ему, связанный с множеством священных запретов. Если это так, я не буду больше спрашивать.
Я посмотрел на него с улыбкой и слегка кивнул.
- Что ж, ближе чем ты, подобраться к истине невозможно, - ответил я, подумав о таком божестве как "Янус". Вера не имеет значения, но посвящение определенно имело место.
- Ну, - Бедвир с улыбкой пожал плечами, - если честно, я дружелюбен ко всем богам, что ко мне не враждебны!
- Прекрасная позиция!
- Но вообще-то, я христианин.
- Ага. Кто из нас без греха?
- И впрямь!
Нам удалось друг друга рассмешить. Да и в будущем не раз удавалось.
Кого-то он мне напоминал своим стилем поведения. Этакая смесь джентльменской скромности, кротости и снисходительной покровительственности одновременно. Неважно на самом деле, на кого он походил. Даже в одном и том же мире то и дело встречаются люди не то чтобы одинаковые, но напоминающие каких-то предыдущих знакомых как "дежа вю", как легкие вариации одной и той же музыкальной темы. А уж во времени таких двойников еще больше чем в пространстве. Мы этим частенько пользовались при перемещении психоматрицы в оболочку наиболее готовую к ее принятию, то есть в сознание людей психически практически идентичных нам. Но наша нынешняя экспедиция слишком во многом отличалась от предыдущих, только по привычке обращалось внимание на то, как схожи бывают люди из разных времен. Есть какие-то универсальные амплуа, которые они играют, кто лучше, кто хуже, кто с большей или меньшей выдумкой и импровизацией, но по сути - все это одно. Не такое уж и неограниченное количество разновидностей человеческих личностей существует на свете. Впрочем, на этом строятся и все гороскопы и поговорки об одного поля ягодах и об одном тесте.
Ведь каждому знакомо это чувство - когда видишь человека впервые, но уже будучи некогда ознакомлен с его предыдущей копией, воспринимаешь его давно знакомым, лишь с усилием напоминая себе, что это совсем другой человек - но поздно, общение начинается и естественно катится дальше, как по маслу с горки.
Мне стало немного не по себе, когда я вдруг понял, кого он мне напоминал. Въедливый Майк Арли. Что-то частенько мы встречаемся, и каждый раз - сюрприз… Это ввергло меня на некоторое время в задумчивость. Я предпочел отвлечься на что-то другое, чтобы не забывать, где нахожусь. Впрочем, наверное, мне мерещилось. Мы были не так уж хорошо знакомы - просто отдаленное сходство, какие-то отдельные черты. Во всем прочем я ошибаюсь, приглядевшись, я уже решил точно, что это так. Просто вдруг вспомнил сам принцип. Не имеет значения.
- Конечно, конечно… - ласково говорила графиня, благодушно щурясь и кивая Ланселоту, соглашаясь с какой-то его заумной мыслью. - Какой ум! Сколько же тебе лет, юноша? Семнадцать? Восемнадцать?
Судя по тону и постановке вопроса, она явно пыталась польстить моему приятелю, завышая планку. На большее мы по этим временам не тянули. Тут и взрослели, да и старились быстрее. Гамлет прикинул разницу в уме, и не то кивнул, не то пожал плечами.
- Да… хм… восемнадцать. Скоро будет…
Решил поважничать, хвастунишка. Ему всего-то скоро стукнет двадцать три… Самому бы не забыть, что выгляжу максимум на семнадцать, а то и еще меньше. Все в сравнении, конечно. Просто в наши-то времена не только продолжительность жизни куда больше, но и условия потепличней и медицина получше. Как объяснить, что на любом из нас нет ни малейшего намека ни на один шрам? Так здесь можно выглядеть лишь в нежном возрасте.
Случайно оглянувшись, я заметил взгляд Гвенивер, пугающе задумчивый, если не мечтательный, тут же потупившийся. Н-да уж, это она нам маленькая девочка, а вот мы для нее далеко не древние старцы… Боже, кажется, я и сам покраснел, только этого не хватало. Следующая осторожная оглядка меня слегка успокоила. Гвенивер почти с тем же выражением созерцала теперь Гамлета. Можно было спокойно перевести дух.
Так тихо, понемногу, дорога вывела нас из леса, но еще прежде, чем мы из него вышли, до нас стал доноситься запах дыма - и что-то слишком тяжелый. Не такой легкий, веселый как от обычного костра. Все вскоре прояснилось - открылось пепелище, окруженное сирыми мокрыми полями, остывшее, судя по всему, достаточно давно, за исключением некоторых все еще курящихся сизыми змейками кучек шлака. Люди графа Эктора немедленно ощетинились. На минуту продвижение остановилось, затем продолжилось, но в настороженной манере крадущегося леопарда, что-то учуявшего, но еще не решившего, куда ему стоит прыгнуть и кого рвать в клочки. Кей счел нужным сперва провести разведку и кликнул добровольцев.
- Пошли? - спросил Бедвир.
- Давай, - согласился я.
Фризиан-Галахад тоже составил нам компанию. Гамлета задержали увлеченные философией дамы, а Олаф решил не утомлять без крайней нужды бедную контуженую лошадь.
В излюбленном Кеем стиле кавалерийской атаки, мы грозно вторглись на выжженную землю. Бесплотные духи были безропотны и не оказали нам никакого сопротивления. А кроме привидений тут не было уже никого, только взметнулась в небо с громоподобным хлопаньем крыльев и хриплыми проклятьями стая воронья.
Мы остановились, оглядываясь, и теперь уже проклятьями и гневными воплями разразилось не воронье. Даже глаза Фризиана расширились, а по окаменевшему лицу разлилась зловещая зеленоватая бледность. Что и говорить - запеченные в золе вместо картошки детские головки - зрелище не для слабонервных.
- Да, - сквозь зубы процедил Бедвир. - Нелегко к такому привыкнуть, будь оно проклято…
Кого-то слишком сентиментального или слишком пристально вглядевшегося, шумно прихватил желудочный спазм. Это показалось мне некстати заразительным. Я нежно полуобнял недовольно храпящего и скребущего землю копытом Гвена за шею, но сумел справиться с собой, по крайней мере, на время. Бедвир сочувственно похлопал меня по плечу.
- Как, порядок?
- В наилучшем виде, - выдохнул я.
Судя по мрачноватому хладнокровию Бедвира и брюзгливому ворчанию Кея, случай был не такой уж из ряда вон выходящий.
- Вот черти драные… - сказал Кей. - В прошлый раз хоть кто-то в живых остался.
- Может, кто-то и есть, да прячется? - рассудил его говорящий медведь по имени Марцеллин.
Кей окинул все кругом орлиным взором и фыркнул без особенных иллюзий.
- Надо убедиться, что здесь нет никого, кому еще может потребоваться помощь. И останки несчастных следует похоронить, а не бросать волкам да птицам. Если у кого-то для такого дела слишком нежные нос или руки, пусть этот кто-то лучше привезет священника.
Подняв взгляд, я понял, что Кей смотрит на меня. В черных глазах притаилась торжествующая презрительная насмешка, готовая стать явной.
Я небрежно потрепал гриву коня, а потом соскочил на землю, вернув Кею кривую усмешку.
- А вот дам сюда везти не стоит. Кого пошлем? Кстати, вороны - мои любимые птички.
Поняв, что ни за каким священником я не поеду, оставив другим столь чудесное место, Кей недовольно покрутил носом и отослал кого-то другого. Бедвир с ухмылкой мне подмигнул и покачал головой.
Тем временем, с Кеем во главе мы обрыскали дымящуюся плешь на лице земли, не найдя ничего утешительного. Обнаруженных обгоревших трупов явно хватало на всю деревню.
- Похоже, вы такое уже видели, - со светской сдержанностью заметил Фризиан Бедвиру, взявшему над нами негласное шефство.
- Угу, - промычал Бедвир. - Перемирие перемирием, а по мелочи некоторые все равно друг другу гадят.
- Ну, всегда, наверное, полно каких-нибудь беспризорных отрядов…
Бедвир сразу же начал решительно мотать головой, слегка путаясь в своих лохмах.
- Нет. Ради забавы редко выбивают все на корню. А это - соседские склоки - лишают друг друга живой рабочей силы, уничтожая все подчистую - и детей, и женщин, чтобы население не восстанавливалось и со временем.
- С ума сошли? - покачав головой, поинтересовался Фризиан. - Для кого они расчищают место? Для саксов?
- Каждый думает, что на его век хватит, - предположил я. - И потом, за полное уничтожение некому мстить. Кровный интерес пропадает. А строки в расходных книгах всегда можно оспорить или замять другим способом…
Мы остановились, уставившись на остатки частокола. Какие-то извращенцы повесили несколько трупов рядком, нацепив их на заостренные колья, почерневшие от толстого слоя засохшей крови. Когда-то эти тела принадлежали женщинам, причем не старым. Обожжены как прочие, они не были. Полностью обнаженные, со вспоротыми животами, разметанными внутренностями, исклеванные птицами так, что поверхность тел напоминала ноздреватую розово-белесую губку. Воздух от роящихся мух звенел и дрожал. Я задержал дыхание с чувством, будто проглотил целый ящик тяжелых слесарных инструментов и запоздало пожалел о том, что не пожелал ехать за священником. Мы были похожи на личинок, плавающих в густом, давно протухшем супе. Одно меня утешало - похоже, всем было не лучше. Есть вещи, от которых воротит даже тех, кто сам сеет смерть и привыкает ко всем ее проявлениям. Кей куда-то пропал. Фризиан тоже магическим образом сгинул, будто его не было рядом всего мгновение назад. Это всего лишь рефлексы. Что будет, если стукнуть молоточком по колену? То же обычно происходит, если вы вдыхаете в такой концентрации нечто, что не входит в вашу привычную кулинарную книгу. Просто следует непроизвольная реакция.
- Ух, - сказал Бедвир, на всякий случай прижимая ладонь к губам, когда мы отошли с подветренной стороны кошмарной выставки. - Ну ладно - набеги. Но чтобы просто досадить соседу…
Как из-под земли, снова возник помрачневший Фризиан.
- Избавляться надо от таких традиций, - буркнул он. - По такому же принципу как здесь - на корню.
Бедвир фыркнул.
- А как? Нет высшей власти, что могла бы это сделать. При Утере такого почти не случалось. Но он умер уж сколько лет назад и никому не удалось с тех пор доказать, что он может быть новым верховным королем. Каждый сам себе глава, у каждого свой бог, для каждого те, что не с ним, враги, да и не люди - просто дикие лесные звери. - Он помолчал. - В ваших краях, видно, такое - редкость. Впрочем, у нас в Регеде - тоже. Мы так не делаем, а у нас - никто не смеет.
Прибыл священник, а с ним и друид. Оба оказались не слишком впечатлительны, но тут же перецапались на почве взаимных идеологических разногласий, касающихся порочного религиозного воспитания и погребения. После чего каждый забормотал свой дежурный, подходящий случаю гимн.
- Если это цветочки, - оглядываясь и теребя застежку плаща пробормотал Олаф, приехавший вместе со жрецами альтернативных культов, чтобы поддержать нас в трудную минуту, - то каковы ягодки?
- А с чего ты взял, что это цветочки? - спросил я, подтаскивая к общему ряду на дощечке, нечто небольшое, исклеванное воронами.
- С того, что предыдущая заварушка перед этими ягодками была просто цветочком. Все хуже и хуже. А ведь это только первый день.
- Ничего, ничего, - сказал Фризиан. - Скоро откроется второе дыхание.
- Хочешь, чтобы меня прямо сейчас стошнило? Хватит с меня дыхания!
По понятным причинам похороны носили максимально упрощенный характер, больше напоминающий заметание сора под ковер - в данном случае - под дерн. На самом деле, кроме трупов на кольях, от прочих осталось совсем мало. Прах к праху.
Среди этой деловитой возни странно было услышать вдруг тоненький вскрик ужаса. Еще удивительнее, что он был подхвачен. Что, собственно, могло напугать этих людей?
- Уходи! Уходи! - раздавались панические выкрики. Все похватались за амулеты, зашептали что-то испуганное под нос, кто-то зажмурился, кто-то начал бросать чем попало в источник замешательства. Впрочем, когда мы разглядели его, то поняли, что бросали чем попало не в него, а куда-нибудь поблизости, чтобы отпугнуть, отогнать, но не дай бог, не причинить ненароком вреда.
Предмет этого смятения - крупный, но неимоверно тощий и замызганный белый щенок-подросток, тоскливо непонимающе заскулил и, поджав хвост, напряженно сел на землю на почтительном расстоянии, вздрагивая всем тельцем и нервно приподнимая то одну, то другую переднюю лапу, не убегая и глядя на людей большими умоляющими кроваво-красными глазами злосчастного альбиноса. Неприкаянная белая ворона - пусть и собака.
- Пес Аравна!.. - возбужденно восклицали вокруг. - Гончая Аннона!.. По чью тебе еще душу? Уходи прочь! Уходи! Хватит с тебя добычи…