Наместник вытер блестящие от растительного масла губы куском полотна, отпил из чаши вина. Па-Рамессу ждал продолжения разговора. Какое решение примет отец относительно соперника своего сына?
Слуги поставили на стол большое блюдо с рыбой и наполнили чаши взрослых. Па-Рамессу только пригубил вино.
- Почему жрецы храма Птаха взяли его под свое покровительство? - спросил Сети.
- Их истинные мотивы мне неизвестны, мой повелитель. Но я могу сделать кое-какие предположения. Они приняли мальчика вскоре после его рождения, шесть лет назад. Богоподобный царь Аи умер, не оставив наследников. Хоремхеб тоже не имел детей. Возможно, жрецы решили, что на случай, если небесный трон останется без претендентов, будет уместно предложить наследника, которого они сами воспитали и обучили и который какое-то время будет править страной под опекой человека, избранного ими.
Легкая улыбка сопровождала эти слова. Па-Рамессу вздрогнул: он оказался прав - Птахмос может стать его соперником. Жрецы желали видеть на престоле отпрыска царской семьи.
Сети, похоже, обдумывал услышанное.
- Божественный Хоремхеб знал о существовании мальчика?
Номарх помолчал, подбирая слова.
- Не будет ли дерзостью с моей стороны спросить, известны ли моему повелителю все детали? - спросил он доверительным тоном.
- Допускаю, что не все, - ответствовал Сети.
- Хорамес был соперником твоего отца, когда Хоремхеб выбирал, кого из них назначить главным распорядителем царских конюшен. Хоремхеб поставил одно условие: чтобы получить должность, Хорамес должен сделать дитя его супруге.
То же самое Па-Рамессу слышал в подвале под казармой в Уасете. Мальчик сделал нетерпеливый жест, который не укрылся от взора его отца.
Сети с задумчивым видом потягивал вино.
- Самым мудрым решением, как мне кажется, будет навестить этого мальчика. Завтра же.
- Не уведомляя о своем визите жрецов, я полагаю? - уточнил номарх с понимающим видом.
- Именно, - подтвердил Сети с коротким смешком.
Ужин подходил к концу. Сети отпустил номарха, предварительно условившись с ним, что рано утром они отправляются в храм Птаха.
Сон не приходил к Па-Рамессу очень долго.
* * *
Изваяние, установленное перед колоннадой храма, было не меньше тридцати локтей в высоту. При ближайшем рассмотрении оно оказалось не таким уж огромным, но достаточно большим, чтобы всем было понятно, что прототипом для него стал не человек, но божество. Это была скульптура бога Птаха, который сотворил мир посредством своей мысли и своего слова, покровителя города Хет-Ка-Птах и создателя ремесел. Па-Рамессу смотрел на изваяние бога-творца с восхищением и страхом. Птах был прекрасен, в нем воплотились полнота жизни и сила. Боги вообще являли собой вершину красоты.
У мальчика не было времени на то, чтобы как следует осмотреться: обогнув храм, кортеж визиря подъехал к жилищу Верховного жреца, который здесь, в Хет-Ка-Птахе, носил титул Великого начальника ремесленников. Пешие солдаты помогли Сети и остальным всадникам спешиться. Визирь шел первым, держа сына за руку. Следом шагал номарх. Писцы, склонившиеся над своими дощечками в тени садовых деревьев, подняли головы и, угадав, что происходит нечто значительное, сунули свои каламы за уши. Первый писец свиты Сети пошел вперед, чтобы предупредить обитателей дома жреца о том, что визирь, проезжая мимо, решил переговорить с Верховным жрецом.
Священнослужитель выбежал навстречу гостям, воздев руки к небу. Его звали Хупер-Птах. Нельзя сказать, чтобы они с визирем давно знали друг друга, и все же Верховный жрец Птаха во время своего пребывания в Уасете прилежно посещал все мероприятия с участием Рамсеса и Сети, приуроченные к празднику коронации. Сети обнял его и представил своего сына.
Па-Рамессу обличающим взором обвел сад и двор, выискивая мальчика своих лет. Напрасно.
По приказу Сети Хуперу-Птаху поднесли подарки: мешки с пшеницей, два глиняных кувшина с вином, шкатулку с благовониями… Верховный жрец рассыпался в благодарностях, в основном адресованных божеству, пославшему ему столь благодатный день, и в меньшей степени - щедрости визиря, являвшей собой отражение бесконечной щедрости его отца-фараона. Он пригласил гостей в дом. Слуги принесли вина и разлили его по чашам.
Па-Рамессу умирал от нетерпения.
В разговоре возникла пауза, говорившая о том, что пришла пора перейти к обсуждению главной цели посещения.
- Я узнал, что ты приютил у себя потомка исчезнувшей династии, - произнес Сети.
Неужели кто-то все-таки предупредил Хупера-Птаха о цели их визита?
- Это правда, высокочтимый визирь. Больше пяти лет назад заплаканная служанка пришла к нам в дом и попросила позаботиться о грудном младенце, которого она держала на руках. Мать его недавно скончалась, и у ребенка не осталось никого из родственников. Отчаяние ее было неподдельным. Слезы текли по ее щекам, пока она говорила. Моя жена сжалилась над ней и над ребенком и отдала малыша кормилице наших детей. Я спросил у женщины, кто родители сироты. Она неохотно ответила: "Я была последней служанкой принцессы Нефернеферуры". Естественно, это имя меня заинтриговало. Так звали пятую дочь фараона Аменхотепа IV, того самого, кто столько лет потрясал божественную семью! Я спросил у женщины, может ли она подтвердить правдивость своих слов. Она показала мне мешочек с царскими печатями, браслет, кольцо, расческу и еще множество вещей, которые и правда можно было расценивать как доказательства, потому что на каждом предмете было выгравировано имя принцессы. "Я не оставлю вам эти вещи, - сказала она. - Это - мое единственное наследство, и вообще все, что я имею. Мне их подарила хозяйка. И мне пришлось кое-что продать, чтобы заплатить бальзамировщикам".
Хупер-Птах замолчал. Па-Рамессу сглотнул слюну. Было очевидно, что Сети, номарх и первый писец поражены услышанным.
- И тогда я подумал, что она ведь могла заполучить эти предметы и нечестным путем! Расхитители могил и поныне занимаются своими греховными делишками! Но если так, зачем бы ей показывать их, зачем пытаться подтвердить с их помощью царское происхождение младенца? Служанка упомянула о бальзамировщиках. Их работа была не закончена, и я, прихватив с собой служанку, отправился к ним. "Что эта женщина дала вам в качестве платы за труд?" - спросил я у них. Мастера показали мне прекрасной работы, инкрустированный золотом и слоновой костью ларец из эбенового дерева для благовоний, на котором тоже было начертано имя принцессы. "Мы согласились взять этот ларец, но оставили покойной ее кольцо", - сказал мне один из мастеров. Он разрешил мне осмотреть умершую девушку. Увидев посмертную маску - слепок с лица несчастной, сделанный в первые часы после ее кончины, я понял, что служанка сказала правду: девушка была вылитая ее мать Нефертити, которую мне доводилось видеть рядом с супругом на церемониях в Ахетатоне. Кольцо, украшенное золотым диском, относилось, вне всяких сомнений, к числу царских драгоценностей.
- Но ведь у младенца был отец! - заметил Сети.
Хупер-Птах подумал, прежде чем сказать:
- Служанка сообщила, что отец мальчика - офицер царских конюшен Хорамес и он приезжал в Хет-Ка-Птах ненадолго. Дитя появилось на свет через шесть месяцев после того, как он вернулся в Уасет.
- И никто не сказал ему, что он стал отцом принца? - спросил Сети.
- Нет, насколько мне известно, - ответил Хупер-Птах. - Никто, высокочтимый визирь, не стал бы так рисковать. Возлюбленный принцессы и отец принца - он мог бы претендовать на многое! Только интриган или глупец решился бы сказать ему правду.
- И отец никогда не встречался с сыном?
- Никогда, насколько я знаю. Птахмос проводит свои дни с писцами и спит вместе с ними в пределах храма.
Сети кивнул. Па-Рамессу хорошо знал отца: по выражению его лица он понял, что визирь не уверен в том, что все сказанное Верховным жрецом - правда.
- И кормилица никогда не приходила навестить мальчика, которого оставила под вашу опеку?
- Почему же, приходила два или три раза, но мы ее выпроводили.
Выражение лица Сети говорило о том, что его все еще не покинули подозрения. "Но почему?" - спросил себя Па-Рамессу. Взгляд мальчика пробежал по лицам Верховного жреца и номарха. Оба были напряжены, что заставило сомневаться в их искренности.
- И что же мальчик? - спросил Сети, переводя взор на своего сына.
Теперь ему стало ясно, что Па-Рамессу первым осознал всю серьезность ситуации: он не зря боялся, что Птахмос может стать претендентом на престол.
- Мать не успела дать ему имя. Я назвал его Птахмос и воспитал как своего сына. Сейчас он учится писать. Мы с женой словом никому не обмолвились о его происхождении, и уж тем более ничего не стали рассказывать ребенку.
- Но многие в Уасете знают о нем, - заявил Па-Рамессу, в первый раз осмелясь подать голос.
Глаза удивленного такой дерзостью Хупера-Птаха широко раскрылись. Или он не говорил всей правды, или сам многого не знал…
- И я здесь, в Хет-Ка-Птахе, слышал эту историю, - подхватил номарх.
- Меня это не удивляет, - вздохнул Хупер-Птах. - Служанка слишком болтлива. Она рассчитывала получить пожизненное содержание, но обманулась в своих надеждах и теперь очень зла на всех.
- Теперь уже слишком поздно затыкать ей рот, - заключил Сети. - Но уверены ли вы, что мальчику неизвестна тайна его рождения?
- Уверен, - ответил Хупер-Птах. - Распространяемые служанкой сплетни не могли проникнуть в замкнутый мир писцов.
Верховный жрец подозвал одного из писцов.
Через минуту в комнату вошел мальчик, с виду робкий и нелюдимый.
Глава 6
Воля к власти
Взгляд худенького, но не тщедушного мальчика с глазами в обрамлении таких густых ресниц, что они казались насурьмленными, пробежал по лицам собравшихся и на мгновение задержался на Па-Рамессу. Вероятнее всего, он пытался понять, кто из гостей захотел взглянуть на него, и присутствие одногодка его очень удивило. Как и у других мальчиков их возраста, у него из-под парика, у правого уха, спускалась детская прядь; пальцы ног в сандалиях из простой кожи дрожали, а маленькая грудь поднималась и опускалась в более быстром, чем обычно, ритме.
- Подойди, Птахмос, - сказал Хупер-Птах. - Сегодня тебе выпала большая удача и большая честь. Блистательный визирь Земли Хора, Сети, сын нашего божественного монарха Рамсеса, соблаговолил нанести нам визит. Поприветствуй его, как того требует его ранг!
Птахмос сделал шаг к мужчине, на которого указал Верховный жрец, и поклонился так низко, что лоб его едва не коснулся земли. Сети хотел было жестом остановить его, поскольку правила придворного этикета, обязательные для взрослых, не распространялись на маленьких детей, но передумал.
- Приветствую тебя, о досточтимый визирь! - сказал мальчик, выпрямляясь. - Да осияет свет Ра путь, приведший тебя к нам!
Проговорив слова приветствия, он вопросительно посмотрел на Сети. Визирь погладил мальчика по щеке.
- Теперь поздоровайся с номархом! - приказал Хупер-Птах.
На этот раз церемония приветствия ограничилась поклоном.
- Поприветствуй сына визиря!
После недолгого колебания Птахмос коротко поклонился маленькому гостю.
- Приветствую тебя, о благородный гость! Спасибо Птаху за то, что он привел тебя к своему небесному жилищу, где я готов служить тебе!
Па-Рамессу не мигая смотрел на Птахмоса, пытаясь угадать его истинные чувства, сокрытые за добросовестным воспроизведением заученных наизусть формул вежливости. Напрасно… Ни волнения, ни даже любопытства не угадывалось за бесстрастным щитом приветствий. Улыбка ни разу не осветила лицо мальчика. Для юного писца эти незнакомцы были всего лишь незнакомцами. Он закрылся в своем собственном мире.
Сети кивнул, давая понять, что визит подошел к концу. Он поблагодарил Хупера-Птаха и вернулся во дворец. Там визирь выразил свою признательность наместнику и вместе со своей свитой отплыл в Уасет.
- Ты доволен? - спросил он у Па-Рамессу. - Птахмос не может быть твоим соперником.
- И все же он - мой соперник, потому что он есть.
Фраза поразила Сети своим лаконизмом.
- Болтливая кормилица постаралась на славу! - добавил Па-Рамессу. - Поверь, отец, Птахмос знает, кто он такой.
Решительно, этот мальчуган развит не по годам! И, будучи сыном наследника престола, прекрасно понимает исключительность своего положения.
- Иди ко мне на колени, - сказал Сети сыну.
Па-Рамессу послушно выполнил просьбу отца. Тот погладил его по голове. Па-Рамессу снял свой парик.
- Похоже, то, что ты увидел и услышал, тебя не убедило, - сказал Па-Рамессу.
- Ты очень проницателен, - кивнул Сети. - Что ж, некоторые моменты и правда показались мне сомнительными: я не верю, что Хуперу-Птаху удалось вот так просто отвадить служанку от своего дома. Ни одна кормилица не откажется от мальчика, которого вскармливала, тем более если это ребенок царских кровей. Она, должно быть, приходила снова и снова, пока не добилась разрешения видеться с ним.
- Значит, Хупер-Птах солгал.
Сети предпочел промолчать - слишком серьезным было обвинение. Даже предположить, что Верховный жрец солгал, как простой, нечистый на руку слуга, означало выйти за рамки приличия.
- Посмотрим, что скажет об этом мой божественный отец, - заключил визирь.
Это означало, что разбирательство только начиналось. Па-Рамессу какое-то время наблюдал, как ветер надувает паруса, слушал напряженные возгласы гребцов под палубой, чьи весла бороздили воды Великой Реки, - они родились в подземельях рода человеческого, там, где почти все за человека решает фатум, он-то и уготовил им эту участь. Ветер - каприз богов, весло - символ людской зависимости…
Но Па-Рамессу пока еще не знал об этом.
* * *
За ужином Сети рассказал о поездке в Хет-Ка-Птах принцессе-матери Туи.
- В истории полно дыр, - сказала она на это.
Супруг был озадачен.
- Если верить Верховному жрецу, Хуперу-Птаху, кормилица ни разу не виделась с мальчиком, - недовольно заметила Туи. - И в то же время он позволяет ей болтать языком на всех углах, да так, что отголоски ее россказней дошли до Уасета и даже достигли ушей Па-Рамессу. И после этого он осмеливается утверждать, что мальчик Птахмос не знает о своем происхождении. Он что, считает всех нас глупцами?
Сети поморщился. Нельзя сказать, что он позволил себя одурачить, и все же с Верховным жрецом Птаха, пожалуй, повел себя слишком мягко. Однако же, вернувшись мысленно к разговору с Хупером-Птахом, он решил, что поступил правильно, не возбудив у того подозрений.
- Я сказал моему дорогому отцу то же самое, - вмешался в беседу Па-Рамессу. - Хупер-Птах - лжец.
Па-Семоссу с неодобрением посмотрел на младшего брата, Тийи подавила смешок.
- Он так сказал, - подтвердил Сети.
- Хупер-Птах пытался усыпить вашу бдительность, чтобы ты не велел взять маленького принца под стражу, - продолжала гнуть свою линию Туи. - Один Амон знает, что этот жрец задумал и как намеревается использовать мальчика в будущем. Он, конечно, рад тому, что кормилица болтает об этом, поскольку благодаря ей земля полнится слухом, что в храме Птаха живет маленький принц крови!
Рассуждения о том, что маленький принц, потомок предыдущей династии, может стать объектом интриг и коварных замыслов, как и сам факт существования этого ребенка царских кровей, похоже, стали для Па-Семоссу откровением.
- Но к чему поднимать вокруг этого мальчика столько шума? - спросил он.
- Потому что он - оружие в руках жрецов, - ответил старшему сыну Сети.
- Так значит, жрецы - наши враги?
- Они могут стать врагами, если мы дадим слабину.
- Сети, супруг мой, нужно действовать, причем без промедления! - заявила Туи.
Визирь внимал жене. В голове у него промелькнула мысль: а кто из них, собственно, верховодит?
- Первым делом надо привезти в Уасет кормилицу. Поместим ее во Дворец Женщин, оттуда она так просто не ускользнет. Я за этим прослежу.
Сети кивнул. Кормилица была источником нежелательных слухов, поэтому он согласился с женой: бывшей служанке принцессы непременно нужно заткнуть глотку.
- Потом следует привезти ребенка.
- Они его не отдадут.
- Разве осмелятся жрецы сопротивляться воле твоего божественного отца? - удивилась Туи.
Это был вызов, и Сети не решился его принять.
- Я поговорю с ним об этом.
"Привезти Птахмоса в Уасет? - с тревогой подумал Па-Рамессу. - Но зачем?" Однако ему придется смириться с этим. Он ведь сам настоял на том, чтобы отец как можно скорее разобрался в этом деле, и было бы странно, если бы теперь он попытался возражать. В руках жрецов Птахмос был угрозой. Первый шаг к устранению этой угрозы, бесспорно, - перевезти мальчика во дворец и поместить под неусыпный надзор.