65
Князь Степан затаил дыхание и напряг слух. Услышав какой-то звук прямо за спиной, он достал из кармана нож и медленно обернулся, но никого позади себя не увидел. Тогда он снова посмотрел прямо перед собой и сделал шаг вперед. Вдруг из темноты донесся насмешливый голос, заставивший князя вздрогнуть:
– Господин Хаусхофер!
Князя Степана бросило в холодный пот. Он не знал, как реагировать. Ему пришла в голову мысль, что раньше он охотился за добычей, а теперь охотятся за ним.
– Вы меня преследуете? – Голос донесся откуда-то из темноты, послышались шаги, и князь Степан смог различить очертания хорошо знакомого ему юноши. Его глаза блестели в темноте, и Степан впервые почувствовал, что боится его. Почему он боится этого тощего юношу? Он ведь без особых усилий может сбить этого австрияка с ног и вонзить нож в его худосочную шею.
– Господин Шикльгрубер, мне было нелегко вас разыскать. Вы ушли с собрания, а я, заметив это, побежал за вами, но вы куда-то исчезли. Я подумал, что причиной подобной вашей спешки была неожиданно возникшая необходимость куда-то уехать. Вы возвращаетесь в Мюнхен? – говорил князь Степан, стараясь не выказывать своего волнения.
– Я думаю, что мы не настолько хорошо знаем друг друга, чтобы я стал рассказывать вам, куда я направляюсь. А вот вы должны мне ответить на один вопрос: почему вы меня преследуете?
– Я вас не преследую, – возразил князь, еще крепче сжимая в руке нож. – С вашей стороны нелепо так думать.
– Вы что, хотите сказать, что оказались в этом товарном вагоне, да еще и ночью, совершенно случайно?
– Нет, я вас искал, чтобы дать вам кое-что, прежде чем вы уедете.
Юноша сделал пару шагов вперед, и на его лицо попал пучок света. Князь Степан заметил злобный огонь в его маленьких голубых глазках. В этом человеке чувствовалось что-то жуткое и зловещее – что-то такое, с чем он, Степан, еще никогда не сталкивался и что было намного хуже перенесенных им когда-то ужасных пыток и издевательств.
– И что же вы хотели мне дать?
– Ту книгу. Разве вы не хотели ее почитать?
– Вы хотите отдать мне ее навсегда? – удивленно спросил юноша.
– Вы наверняка найдете ей лучшее применение, чем я, – объяснил князь.
Он сунул руку за пазуху, намереваясь вытащить оттуда рукопись, но замер с изумлением на лице.
– Господин Хаусхофер, – если вас действительно так зовут, – мне не нужна ваша книга. Сомневаюсь, что смогу найти в ней для себя что-то новое – что-то такое, чего я еще не знаю.
У князя Степана снова по спине побежали мурашки. Если у него и были какие-то сомнения, теперь этот ледяной тон развеял их в миг. В этом юноше, несмотря на кажущуюся немощность и заурядность, чувствовалась такая злонамеренная внутренняя сила, с которой князь Степан еще никогда раньше не сталкивался.
– Вы решили меня остановить, я это вижу по вашим глазам. Неужели вы и в самом деле считаете, что сможете это сделать? Думаете, вы первый, кто пытается меня остановить?
Вопросы юноши ошеломили князя Степана, и он вдруг отчетливо почувствовал, как на него давит накопившийся за последние дни груз усталости, тревоги и страха – страха перед странным и неведомым. У него задрожали колени от мысли, что он не сможет сделать того, что задумал…
– Смерть, должно быть, сладостна, – сказал юноша. – Или вы так не считаете?
Князь Степан, конечно же, понял намек на его, Степана, смерть, от чего ему захотелось выбросить нож и броситься отсюда наутек. Он мысленно произнес короткую молитву, крепче сжал в правой руке рукоятку ножа, готовясь нанести удар, и подобно дикому зверю бросился на Шикльгрубера.
66
Звуки, доносившиеся из подсобного помещения, подсказали им, что там кто-то есть. Повсюду на полу возвышались стопки книг, они чуть было не опрокинули одну из них, но вовремя удержали ее и пробрались к двери подсобного помещения без малейшего шума. Геркулес с пистолетом в руке шел первым. За ним следовал Линкольн, прикрывавший своим телом Алису с маленьким двухзарядным пистолетом в руке. У самой двери в подсобное помещение доносившиеся оттуда звуки стали более отчетливыми: это были стоны и вздохи. Испанец приоткрыл дверь и, заглянув в образовавшуюся щель, увидел со спины какого-то мужчину. Его голое волосатое тело совершало ритмичные движения: вперед-назад, вперед-назад. Геркулес жестом показал Линкольну, чтобы тот не подпускал сюда Алису, потому что не хотел, чтобы она стала свидетелем гнусного зрелища. Затем он резко распахнул дверь, сделал шаг вперед и приставил ствол пистолета к затылку голого мужчины. Его бесформенное тело замерло, словно окаменело. На четвереньках перед мужчиной стоял подросток, он нерешительно поднялся на ноги и с испуганным видом уставился на Геркулеса. В его глазах светилось смешанное чувство стыда и благодарности. Он смотрел на испанца взглядом человека, которого неожиданно избавили от мучительного для него занятия, от которого он не мог избавиться сам. Геркулес жестом показал ему, чтобы он побыстрее убирался, и подросток, схватив с пола свою одежду, выбежал голышом из магазина на улицу, громко хлопнув входной дверью.
– Одевайтесь! – приказал Геркулес голому мужчине.
Тот, тряся своим огромным животом, стал поспешно натягивать на себя штаны. Он очень тяжело дышал, и еще до того, как Геркулес задал ему первый вопрос, начал жалобно всхлипывать.
– Книготорговец Эрнст Прецше?
Толстяк кивнул. Геркулес показал ему жестом, чтобы тот сел на стул, а потом обернулся и кивком головы пригласил своих друзей зайти в подсобное помещение. Линкольн и Алиса с презрением посмотрели на полуголого гомосексуалиста.
– То, что мы сейчас увидели, может иметь для вас тяжелые последствия. Законы Австрии предусматривают десятилетнее тюремное заключение за подобный разврат. Впрочем, такой тип, как вы, в тюрьме, наверное, долго не протянет. Так что, надеюсь, вы не откажетесь ответить нам на пару вопросов, – сказал Линкольн, встав прямо напротив книготорговца.
– Что вам от меня нужно? – плаксивым голосом спросил тот.
– Нам нужна кое-какая информация, – объяснил Геркулес.
– Тут происходило совсем не то, о чем вы подумали. Этот мальчик – мой друг, я учу его читать и писать.
Линкольн ударил книготорговца рукояткой пистолет по лицу – из носа хлынула кровь. Геркулес бросил ему его рубашку, и книготорговец принялся вытирать кровь под носом и на подбородке.
– Если вы будете морочить нам голову подобной болтовней, то, прежде чем мы передадим вас в руки полиции, вам придется изрядно помучиться, – пригрозил испанец.
– Пожалуйста, не бейте меня, – захныкал книготорговец. – Я безобидный человек.
– К вам в магазин вчера или сегодня приходил мужчина, по виду русский?
– Русский?
– Ну да, с русским – или хотя бы с каким-нибудь иностранным – акцентом, – объяснил Геркулес, злясь на самого себя за недостаточно хорошее знание немецкого языка и в сердцах замахиваясь на книготорговца кулаком.
Книготорговец испуганно отпрянул и поспешно ответил:
– Сегодня сюда приходил немец, который живет на Украине. Я не знаю, тот ли это человек, которого вы ищете.
– Как его звали? – спросила Алиса. Подавив в себе отвращение к этому гомосексуалисту, она подошла к нему чуть поближе.
– Хаусхофер.
– Хаусхофер? – переспросил Линкольн.
– Он, наверное, представился под вымышленной фамилией, – предположил Геркулес. – И что этому Хаусхоферу было от вас нужно?
– Он расспрашивал меня о книгах.
– О каких книгах? – задала вопрос Алиса, роясь в бумагах книготорговца на столе.
– О книгах про арийцев. Еще мы с ним разговаривали на политические темы.
– Он интересовался чем-то конкретным? – спросил Геркулес.
– Я же вам уже сказал, что он интересовался арийцами. Ему были нужны сведения о происхождении немецкого народа.
– Вы дали ему информацию об организации, объединяющей людей, которые считают себя арийцами?
– Нет, – ответил книготорговец.
– Он лжет, Геркулес, – сказал Линкольн, замахиваясь на книготорговца.
– Мне кажется, дорогой друг, он еще не до конца уразумел, в какой ситуации сейчас оказался.
Геркулес схватил книготорговца за шею и сильно сдавил, отчего толстяк взвыл от боли.
– Для меня сейчас не было бы ничего более приятного, чем придушить тебя. Единственная причина, по которой я этого не делаю, заключается в том, что я хочу, чтобы ты рассказал нам обо всем, причем очень и очень быстро.
– Мы разговаривали с ним о политике и о человеческих расах, а затем я пригласил его на собрание организации, членом которой я являюсь, – безобидной организации, которая время от времени собирается для того, чтобы поговорить об истории нашего народа.
– И как называется эта организация? – спросила Алиса, заглядывая в ящики письменного стола.
– Арийское братство. Наша организация занимается вопросами культуры… Ну, вы меня понимаете.
– А почему русский проявлял интерес к этой группе?
– Дело в том, что, когда мы с ним разговаривали, пришел один мой старый друг, и господин Хаусхофер очень заинтересовался нашими идеями. Поэтому я пригласил его на собрание. Он пришел туда вместе с тем моим другом, а затем они оба ушли еще до окончания собрания. Вот и все, что я знаю.
– Как зовут вашего друга? – спросил Линкольн.
– Разве так важно, как его зовут? Он не имеет к этому человеку никакого отношения. Они познакомились в этом магазине совершенно случайно.
Линкольн с размаху влепил книготорговцу такую оплеуху, что тот едва не повалился на пол.
– Не бейте меня, – взмолился он, всхлипывая.
– Как зовут вашего друга? – повторил свой вопрос Линкольн.
– Шикльгрубер.
– Они ушли с собрания вместе? – спросил Геркулес.
– Не знаю. Я не видел, как они уходили. Я просто неожиданно для себя заметил, что их уже нет.
– А это кто? – спросила Алиса, указав на лежавший на столе портрет.
– Один мой друг.
Линкольн снова замахнулся на книготорговца, и тот испуганно втянул голову в плечи.
– Хорошо, я скажу, – поспешно затараторил он. – Его зовут Гвидо фон Лист.
– Он является членом Арийского братства?
– Да.
– А кто он вообще такой?
– Он руководитель отделения Арийского братства, действующего в Вене. У него вы сможете узнать намного больше, чем у меня. Я всего лишь бедный книготорговец, который старается услужить своим клиентам. Пожалуйста, отпустите меня.
Геркулес попросил Линкольна помочь ему связать книготорговца. Стянув ему руки и ноги веревкой и засунув ему в рот кляп, они просмотрели все его бумаги, а затем погасили свет и вышли из магазина, плотно закрыв за собой входную дверь.
– Может, сообщим в полицию? – спросил Линкольн.
– Опять в полицию? В прошлый раз, когда мы обратились в полицию, нас упрятали за решетку, и мы лишь чудом оттуда выбрались. Так что давайте оставим этого типа в покое. Мы его не на шутку напугали, и он долго еще не рискнет вернуться к своим "шалостям". Вот и все, что мы можем в данной ситуаций сделать.
– У нас ведь есть адрес этого фон Листа, да?
– Это один из тех адресов, которые нам дал Димитриевич.
– Ну тогда пойдемте, – заторопилась Алиса.
Они решительно зашагали по улице. Эти трое готовы были дойти хоть до преисподней, чтобы попытаться остановить надвигающийся кошмар, пока не стало слишком поздно.
67
Князь Степан подскочил к юноше и попытался сбить его с ног. Шикльгрубера это нападение, похоже, ничуть не удивило – он словно ждал его. Они повалились на пол, и Степан замахнулся ножом. Прогремел выстрел, и Степан, почувствовав острую боль в правой руке, вскрикнул и выронил нож. Он обхватил раненую руку здоровой и оглянулся. Шикльгрубер, воспользовавшись замешательством своего противника, оттолкнул его, проворно вскочил на ноги и скрылся за дверью. Степан всматривался в полумрак позади себя, однако фигура человека с пистолетом в руке казалась ему лишь расплывчатой тенью.
– Вы не можете этого сделать, князь Степан. В жизни порой происходят события, в которые лучше не вмешиваться, – прозвучал голос со странным акцентом.
– Кто ты такой? – крикнул князь, сжимая простреленную руку у плеча, чтобы хоть как-то остановить кровотечение.
– Разве так важно знать, кто я такой?
– Раз уж мне придется умереть, я, по крайней мере, хотел бы знать, как зовут моего палача.
– Палача? Я только что не позволил вам убить безоружного человека, и вы называете меня палачом? А вам не кажется, что сначала в роли палача пожелали выступить именно вы? Или вы не убивали своего коллегу – адмирала Коснишева?
– Тот, кто не является союзником света, является союзником тьмы.
– Вы считаете себя союзником света, да, князь? Тогда вам следовало бы знать, что союзники света не убивают невинных людей, – проговорил незнакомец, поднимая свой пистолет.
Князь Степан встал на ноги, чтобы лучше рассмотреть виднеющуюся перед ним тень. Человек с пистолетом слегка растерялся от его дерзости: он ожидал, что русский станет валяться ногах, умолять о пощаде, а тот лишь молча стоял и ждал.
– Вы не можете его убить. Неужели вы до сих пор не поняли, что никто не может лишить его жизни? Он – тот, о ком сказано в пророчествах. Он – Арийский мессия, и его оберегает само Провидение.
– Провидение? Увольте меня от подобных баек. Этого жуткого человека оберегает не Провидение.
– А кто же тогда его оберегает? – спросил ироническим голосом человек с пистолетом.
– Его отец.
– Его отец?
– Да, отец этого злого демона. Сатана.
Человек с пистолетом прицелился в князя Степана и, прежде чем выстрелить, произнес:
– Через мгновение ты с ним встретишься и сможешь спросить его об этом лично, дорогой князь Степан.
За звуком выстрела последовал звук удара о пол падающего тела, а затем прозвучал гудок паровоза, который медленно двигал состав, пыхтя так отчаянно, словно направлялся прямо в преисподнюю.
Часть третья
Сын сатаны
68
Дом стоял посреди большого сада. Звезды на летнем безоблачном небе освещали его фасад и отражались в окнах. Слабый свет, струившийся из слухового окна, свидетельствовал о том, что в доме кто-то еще не спит. Геркулес, Линкольн и Алиса подошли к входной двери. Один легкий толчок – и дверь распахнулась.
– Возможно, нас ждет здесь ловушка. Будет лучше, если я войду в дом один.
– Ты не можешь пойти туда один, – возразила Алиса.
– Если со мной что-нибудь случится, вы, по крайней мере, сможете спастись и обратиться за помощью.
– Обратиться за помощью к кому? – уточнил Линкольн.
– К полиции или к "Черной руке".
– Лучше давайте будем держаться все вместе, – предложила Алиса.
– Нет, ты останешься здесь. Мы зайдем в дом с Линкольном. А ты встань на той стороне улицы и жди нас. Если заметишь что-нибудь подозрительное, беги за помощью.
– Но, Геркулес…
– Пожалуйста, Алиса, не спорь.
Геркулес с Линкольном подождали, пока Алиса выйдет из сада на противоположную сторону улицы, а затем вошли в дом и в темноте стали подниматься по лестнице. Миновав длинный пролет и еще два покороче, они оказались на верхнем этаже и пошли на тусклый свет, падавший из приоткрытой двери в конце коридора. Заглянув через щель в комнату, они увидели старика с окладистой белой бородой, который сидел за столом и читал книгу.
И вдруг они услышали:
– Пожалуйста, входите. Не стойте там, за дверью.
Эти слова произнес тот самый старик, и более того – он жестом пригласил Геркулеса и Линкольна войти.
– Я давно вас жду. Вы никак не могли найти улицу?
– А… а как вы узнали, что мы собираемся к вам прийти? – удивленно спросил Геркулес, открывая дверь пошире.
– Нельзя сказать, что я очень рад вашему визиту, однако – не стану вас обманывать – я знал, что вы придете, и ждал вас с нетерпением.
Геркулес и Линкольн вошли внутрь. В этой комнате, расположенной в мансарде, был покатый, но довольно высокий потолок. Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами. У одного из них стояла подставка на высокой ножке, на ней лежала раскрытая книга, а за письменным столом виднелся большой флаг с округлой свастикой, кинжалом и обрамлением из лавровых веток.
– Вы нас ждали?
– Уже известный вам подросток прибежал меня предупредить. Он очень испугался, когда вы так внезапно зашли в книжный магазин. Бедняга Эрнст, наверное, до сих пор обливается холодным потом от страха.
– Тот мальчик вас предупредил?
– Мы создали общину, основанную на взаимном доверии, – можно сказать, семью. А свою семью никто не предает, разве не так?
– Ладно, хватит болтать попусту! – резко оборвал его Геркулес, засовывая руку во внутренний карман, где лежал пистолет.
– Не надо хвататься за оружие, – посоветовал старик, проворно доставая пистолет и наводя его на Геркулеса. – Говорят, пули в него вкладывает сам дьявол.
69
Берлин, 30 июня 1914 года
Графа Альфреда фон Шлиффена вызвали в Генеральный штаб рано утром. События развивались стремительно: он даже предположить не мог, что его старый план вторжения во Францию вот-вот одобрят в Генеральном штабе.
Восемь лет назад граф фон Шлиффен ушел в отставку и теперь жил в своем имении в Баварии, но, узнав о совершенном в Сараево убийстве, он на первом же поезде помчался в Берлин. И вот сейчас он сидел у входа в зал, в котором проходило совещание высшего командного состава Генерального штаба, и томился в ожидании, одолеваемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, его распирало от гордости – его плану, отвергнутому много лет назад, наконец-таки было уделено должное внимание. С другой стороны, лицезрение того, как рушится система союзнических отношений, которую так усердно выстраивал в свое время Бисмарк, вызывало у него определенную тревогу.
Наконец дверь открылась, и дежурный офицер пригласил его в зал. Здесь все было таким же, как он помнил: огромный стол с большой рельефной картой Европы, двенадцать стульев, обитых зеленой – уже слегка поблекшей – материей, картины на стенах, изображающие различные знаменитые сражения. А еще – лица представителей военной элиты Германии, обращенные к нему.
– Граф фон Шлиффен, большое спасибо за то, что смогли так быстро приехать. В подобных ситуациях, как вы и сами прекрасно понимаете, время приобретает первостепенное значение.
– Не стоит благодарности, генерал фон Мольтке.
– Германия не находилась в состоянии такой большой угрозы начала войны со времен марокканского кризиса, – начал фон Мольтке.
– Сейчас ситуация намного напряженнее, – заметил фон Шлиффен. – Боевые действия вот-вот начнутся.
– Вам хорошо известно, каково мое мнение и почему я отверг ваш план восемь лет назад.
– "Не будьте чрезмерно отважными" – таковы были ваши слова. Да, я их помню. Подобная наша нерешительность позволила нашим потенциальным противникам перевооружиться.
– Но она также позволила нам пожить еще восемь лет в мире.
– Мира никогда не следует добиваться любой ценой. Начиная с 1906 года, мы переживали унижения, на которые ничем не смогли ответить, и поэтому наш ответ теперь будет необычайно суровым и – насколько я могу предположить – выльется в затяжную войну.
– Давайте обойдемся без предположений. Вам, думаю, известно о том, что произошло в Сараево.