– Да, конечно. Бисмарк давно предупреждал: "Если в Европе случится еще одна война, она произойдет из-за какой-нибудь глупости на Балканах".
– Фон Шлиффен, возможно, оперативное вмешательство заставит наших противников заключить компромиссное соглашение.
– Оперативное вмешательство? Я проанализировал размещение наших войск на западной границе. Наш правый фланг ослаблен, потому что почти все наши силы передислоцированы на левый фланг – вопреки положениям моего плана. Или вы не читали в нем соответствующего пункта?
– Наш левый фланг – более уязвим. Французская армия активно укрепляет свои позиции вдоль границы с Германией.
– Именно поэтому нужно ударить более мощными силами по более слабому месту противника. Это первое, чему учат в военной академии.
– На правом фланге у нас в общей сложности семьсот тысяч человек. Их вполне достаточно для того, чтобы вторгнуться в Бельгию и за несколько часов захватить крепости Льеж и Намюр.
– Однако в моем плане, генерал фон Мольтке, предусмотрено значительное усиление правого фланга, чтобы без последующего привлечения дополнительных сил стремительно дойти по северной части Франции до Парижа, пока наш левый фланг будет сдерживать натиск основных сил французской армии. Их столица падет, и тогда война закончится через несколько недель. Если же мы не захватим Париж, линия фронта быстро стабилизируется, и война затянется на неопределенное время.
– Граф фон Шлиффен, по-моему, вы преувеличиваете. Французская армия не в силах сдержать наше наступление. Кроме того, у французов намного меньше сил, чем оговорено в вашем плане. Генерал де Кастельно расформировал гарнизоны в некоторых городах, в том числе в Лилле.
– Недостаточная численность личного состава на правом фланге станет причиной затягивания времени нашего наступления, и если оно не будет молниеносным, наш правый фланг может "зависнуть" на полпути к Парижу.
– Граф, не следует так осторожничать. Сорок лет назад мы устроили французам хорошую трепку, и я не понимаю, почему сейчас, имея более современную и мощную армию, мы не можем победить их еще раз.
– Сражения выигрываются отнюдь не благодаря воспоминаниям о былой славе. Каждое поколение должно одерживать свои собственные победы. Возможно, сейчас мы имеем более мощное оружие, но от того боевого духа, который помог нашим отцам создать эту великую нацию, уже не осталось и следа. Юноши уклоняются от военного призыва или же пытаются попасть во вспомогательные – не боевые – подразделения, а старая прусская гвардия – уже не та, какой была раньше. Никогда германец не недооценивал своих врагов, и я вас могу уверить, что французы не позволят себя отделать, не оказав при этом отчаянного сопротивления.
– Вам что, известны намерения французов?
Старый немец с презрением посмотрел на генерала фон Мольтке и, подойдя к столу, показал пальцем на один из участков французской границы.
– Французы – не дураки, они предполагают, что мы захотим атаковать их на правом фланге и вторгнемся в Бельгию.
– Почему же тогда они не усиливают свои позиции в этом районе?
– Все очень просто, генерал. В их генеральном штабе полно таких людей, как вы, – людей, у которых нет стратегии и которые думают только о том, как нейтрализовать стратегию своих противников.
В зале послышался возмущенный шепот, однако граф фон Шлиффен, вызывающе посмотрев на сидящих за столом генералов, продолжил:
– Французы полагают, что центр наших позиций будет ослаблен, а значит, они смогут расколоть их надвое, чтобы окружить наши войска на правом фланге, а затем, возможно, и на левом. Наш единственный шанс – попытаться дойти до Парижа в течение недели. Если нам это удастся, война закончится нашей победой.
Старый генерал ткнул указательным пальцем в рельефную карту Европы с такой силой, что палец ушел в нее до основания. Сидевшие за столом генералы смотрели на старика с равнодушием: они заранее приняли решение интерпретировать "план Шлиффена" так, как сочтут нужным, не обращая внимания на то, что по данному поводу станет говорить его создатель.
70
Вена, 30 июня 1914 года
Геркулес и Линкольн подняли руки и замерли напротив фон Листа. Старик поднялся из-за стола, обыскал друзей и забрал у них оружие. Затем он жестом пригласил их присесть.
– Не знаю, как вас угораздило ввязаться в это дело, но прекращайте совать нос куда не следует. Арийское братство – более могущественная и влиятельная организация, чем вы можете себе представить, – проговорил старик нарочито вежливым тоном.
– Никто не сомневается в вашем могуществе, фон Лист. Однако как человек с большим жизненным опытом вы не станете отрицать, что решительность иногда оказывается сильнее любой организации.
– Я с вами согласен. Кстати, ко мне по воле случая попало то, что вы ищете, – сказал старик, доставая из ящика рукопись.
Геркулес ошеломленно уставился на рукопись. То, что книга пророчеств Артабана находилась в руках фон Листа, означало, что князь Степан уже мертв и, если он пытался найти и убить Арийского мессию, значит, это ему не удалось.
– Ничего у него не получилось, – задумчиво сказал Геркулес, глядя невидящим взглядом на Линкольна.
– У кого это ничего не получилось? У меня? Рукопись у меня в руках, Адольф Шикльгрубер – Арийский мессия – уже в безопасности, один из моих врагов мертв, а вашу подругу, которую зовут… – впрочем, это не важно – уже схватили мои люди.
Догадавшись, что речь идет об Алисе, Линкольн молниеносно бросился на старика. Фон Лист не успел среагировать, и прежде чем он попытался выстрелить, чернокожий американец повалил его на пол и схватил со стола рукопись. Геркулес опрокинул на старика стол и вслед за Линкольном выскочил из комнаты. Они мчали что есть духу по коридору, затем вниз по лестнице. В доме никого больше не было, и никто не мог их задержать. Друзья выскочили в сад, далее на улицу, но Алисы там не было. Вдруг они услышали доносившиеся из сада голоса: в их сторону бежали какие-то люди. Геркулес и Линкольн проворно нырнули в узкий переулок, оставив преследователей далеко позади. В мозгу задыхающегося от быстрого бега Линкольна звучала одна фраза: "Алиса, где ты?… Алиса, где ты?…"
71
Линкольн нервно ходил по гостиничному номеру взад-вперед и что-то сердито бормотал себе под нос. Геркулес, в отличие от него, сохранял хладнокровие. Самое важное сейчас – вызволить Алису, а для этого необходимо, спокойно поразмыслив, придумать, как это сделать. Теперь у них в руках книга пророчеств Артабана, ради нее фон Лист и другие представители Арийского братства наверняка попытаются вступить с ними в переговоры. Несмотря на свою усталость, друзья не ложились спать. Сама мысль о том, что Алиса в этот момент может испытывать страдания, держала их в постоянном напряжении. Что для них было лучше: ждать, когда люди из Арийского братства вступят с ними в контакт, или же самим предпринять попытку их найти? И если отдать им книгу пророчеств Артабана, как заставить местных руководителей Арийского братства отпустить Алису?
– Нам нужно вернуться в дом фон Листа с этой книгой и отдать ее ему, – вдруг произнес, резко остановившись, Линкольн.
Он ходил туда-сюда по гостиничному номеру – три метра вперед, три метра назад – и уже не мог выдерживать охватившего его нервного напряжения.
– Мне понятно ваше желание освободить Алису, но для начала нам нужно все спокойно обдумать. Если мы просто явимся туда и отдадим им книгу, то потеряем гарантии того, что они не убьют Алису. К тому же, они могут схватить и прикончить нас.
– Я могу предложить им себя вместо нее, – выдохнул, садясь в кресло, Линкольн. – Могу попросить, чтобы они ее освободили, а со мной пусть поступают, как им вздумается.
– Такое предложение делает вам честь, однако она не согласится, чтобы вы жертвовали ради нее собой. Алиса – моя крестница. Ее отец погиб, и теперь на мне лежит обязанность о ней заботиться.
– Я знаю, Геркулес, однако и я испытываю к ней определенные чувства – чувства, которые мне трудно объяснить.
– Я это заметил.
Линкольн, удивленно взглянув на друга, подпер подбородок дрожащими от волнения руками и произнес:
– Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Меня, правда, раньше привлекали и другие женщины, но как-то совсем иначе. В Алисе есть что-то особенное.
– Вы прекрасно понимаете, что у вас с ней, возможно, ничего не получится. Между вами слишком много барьеров, и самый труднопреодолимый из них – расовый. Мы живем в мире, в котором два человека с разным цветом кожи не могут быть вместе, не вызывая осуждения окружающих.
– Я много размышлял над этим. Я уже привык к отчужденному отношению к себе со стороны других людей. Много лет я чувствую себя белой вороной: белые смотрят на меня, как на человека низшей расы, а негры считают меня предателем. Мне же всегда хотелось, чтобы окружающие судили обо мне по тому, что я собой представляю как личность, а не по цвету моей кожи.
– Я хочу, друг мой, чтобы вы знали – я одобряю вашу любовь. По правде говоря, думаю, что и Алиса к вам неравнодушна. Я никогда не видел, чтобы она вела себя по отношению к какому-нибудь другому мужчине так, как ведет себя по отношению к вам.
Линкольн поднялся из кресла и подошел к своему другу. Он хотел обнять его, излить свою душу, – как говорится, поплакаться в жилетку, – но в последний момент все-таки сдержался и, резко развернувшись, направился к двери.
– Куда это вы собрались? Нам лучше сидеть здесь и никуда не выходить. Если они нас ищут, то наверняка знают, где нас можно найти.
– Я не могу сидеть, сложа руки, Геркулес. Нам нужно купить или каким-нибудь другим способом раздобыть два пистолета. Без оружия мы беззащитны перед этими убийцами.
– Где же вы собираетесь найти оружие?
– Там, где его можно найти в любом большом городе.
– Уж не в китайском ли квартале?
– Можно и там.
– А если они придут сюда, а нас здесь нет?
– Они начнут нас искать, и мы рано или поздно сами выйдем им навстречу, однако к тому моменту необходимо иметь продуманный план действий.
Геркулес и Линкольн вышли из номера и, спустившись в вестибюль, покинули здание гостиницы через боковую дверь: они хотели быть уверенны в том, что за ними не увяжется "хвост", и тогда инициатива останется в их руках. Они долго шли наугад по ночной Вене, походившей сейчас на заброшенный город, но в конце концов нашли то, что искали. Неподалеку от железнодорожного вокзала они заметили стайку скучающих проституток и, подойдя поближе, увидели несколько расположенных один возле другого публичных домов и низкопробных кабаре. Друзья заходили в эти кабаре, надеясь встретить там тех, у кого можно было бы купить оружие. В первых двух им не повезло, но зато в третьем кабаре, там, где танцовщицы не столько танцевали, сколько обнажались под музыку, – они нашли нужного им человека.
– В Вене не так-то просто раздобыть пистолет, – сказал, окинув их настороженным взглядом, одноглазый смуглый мужчина с помятой физиономией.
– Мы готовы заплатить столько, сколько потребуется, – заявил ему Геркулес.
Линкольн тут же незаметно для одноглазого выразительно посмотрел на Геркулеса, давая ему понять, что хотел бы сам вести переговоры с этим человеком. Как-никак, ему на улицах Нью-Йорка приходилось сталкиваться с подобными типами едва ли не каждый божий день.
– Как ты добудешь нужный нам товар и откуда – это не наше дело, интересоваться не станем, – сказал Линкольн на английском языке, жестом показывая Геркулесу, чтобы тот не вмешивался в разговор, а только переводил.
– Понял. Мне недавно подогнали несколько армейских пистолетов. Сейчас из-за объявленной мобилизации началась большая неразбериха, а потому пропажу нескольких "стволов" никто даже и не усек.
– Нам нужно два пистолета, прямо сейчас, – с решительным видом проговорил Линкольн.
– Тогда вам придется пойти со мной.
– Пойдем.
Они вышли из кабаре втроем и долго шагали по грязной улочке, пока не оказались перед старенькой гостиницей. Войдя в то, что когда-то было уютным вестибюлем, они поднялись на второй этаж. Одноглазый постучал в дверь, и ему открыла какая-то женщина. Он жестом пригласил своих спутников зайти в комнату. В комнате стояла старая и довольно потертая мебель: большая кровать, маленький письменный стол и невзрачный шкаф, – но при этом царила удивительная чистота.
Женщине, открывшей дверь одноглазому, было лет пятьдесят. Геркулес с Линкольном подумали бы, что это его мать, однако разговаривала она с ним отнюдь не как мать.
– Хотите хорошо провести время? – спросил одноглазый, показывая на кровать.
Геркулес и Линкольн отрицательно покачали головой.
Одноглазый открыл шкаф и достал из него два новеньких армейских пистолета, из которых, наверное, еще даже ни разу не стреляли, и сотни две патронов к ним.
– Этого вам хватит? Вы, наверное, хотите свести с кем-то счеты…
– Этого хватит, – коротко ответил Линкольн.
– Только я хочу, чтобы вы расплатились со мной немецкими деньгами.
– Немецкими?
– Да. Мы свалим из Вены еще до того, как начнется война.
Геркулес, отсчитав нужную сумму, протянул пачку купюр одноглазому, и тот с жадностью принялся их пересчитывать.
– А вам известно что-нибудь об организации Арийское братство? – спросил Геркулес.
Одноглазый перестал считать деньги и уставился на испанца.
– Арийское братство? – переспросил он. – А какое вы имеете к ним отношение?
– Это не важно. Судя по вашим словам, вы знаете о них.
– Кто же не слышал об Арийском братстве! С этими людьми лучше не связываться. Они весьма могущественные, а потому могут быть очень опасными.
– Это мы уже знаем, – проворчал Линкольн. – Если ты сообщишь нам о них какие-нибудь ценные сведения, мы тебе хорошо заплатим.
– Ну что я могу вам про них рассказать?… Они расисты. А еще они люди при деньгах. Шантажируют людей из высшего света: сначала пудрят им мозги своей националистической болтовней, затем пытаются втянуть их в разврат и беспутство, а когда те оказываются у них на крючке, шантажируют их, вымогая крупные суммы. Поговаривают, что они похищают детей и подростков, но это, наверное, всего лишь слухи.
– А тебе известен некто фон Лист?
– Знаете, в наше время кто угодно может добавить к своей фамилии слово "фон". Этот Лист мало чем отличается, скажем, от меня. Он просто лучше меня умеет обделывать делишки.
Геркулес с Линкольном заплатили за полученные сведения и направились к выходу из комнаты. Когда они уже пересекали ее порог, одноглазый сказал им вслед:
– У фон Листа и его людей есть дом неподалеку от реки.
– Спасибо, – сказал, оглядываясь, Геркулес.
– Но вам с ними лучше не связываться, можете мне поверить.
Геркулес и Линкольн – усталые и сонные – довольно долго шагали по переулкам, пока наконец не вышли на широкую и густо обсаженную деревьями улицу. Из-за горизонта медленно выползало красноватое солнце. Ночь подходила к концу, тьма рассеивалась, но в их сознании от этого светлее не становилось. Где сейчас Алиса? Все ли с ней в порядке? Они надеялись, что эти чокнутые "арийцы" не причинили ей никакого вреда. Если они к ней прикоснутся хотя бы пальцем, потом будут сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь… Когда Геркулес и Линкольн зашли в гостиницу, их подозвал дежурный администратор и сообщил, что кто-то оставил им записку. "Это могли быть только они", – одна и та же мысль мелькнуло и у Геркулеса, и у Линкольна, когда они нетерпеливо шагали вверх по лестнице по направлению к своему гостиничному номеру.
72
Москва, 1 июля 1914 года
Великий князь не виделся с царем после того разговора в саду. Николай Второй, похоже, совладал с мучавшими его сомнениями – он словно убедил себя в том, что убить эрцгерцога и в самом деле необходимо. Его супруга пару раз упоминала в разговоре об убийстве, но он старательно уклонялся от этой темы, помня, что его жена хоть и обрусевшая, но все же немка. Когда великий князь зашел в кабинет царя, тот, казалось, был всецело поглощен работой. В стране полным ходом шла мобилизация, а Верховное командование русской армии поспешно разрабатывало план молниеносного вторжения в Австрию. Враги России, безусловно, боятся русских, однако великий князь прекрасно знал о внутренней слабости российского государства и об отсутствии в нем достаточно развитой тяжелой промышленности, которая могла бы в короткие сроки изготовить необходимое количество современного оружия для огромной армии. Раньше элитой и основной ударной силой этой армии были казаки, теперь же царь мог за пару недель поставить под ружье несколько миллионов человек. При этом возникали очень серьезные проблемы: чем их всех вооружить, как доставить их из глубины страны к линии фронта и как такой огромной массой людей управлять?
Французы надеялись, что их русские союзники начнут войну с наступления на Германию, но царь предпочел бы сначала разделаться с австрийцами: у тех армия и менее многочисленная, и хуже вооружена, и распылена по мелким гарнизонам. Год назад французы отправили в Россию генерала Дюбе, чтобы тот попытался убедить своих союзников, что один хороший удар по Германии принесет больше пользы, чем сравнительно легкая победа в Австрии, но русские отдавали предпочтение легкой добыче и эффектным победам, даже в том случае, если это приводило к затяжной войне.
Пропускная способность построенных за последние десятилетия железных дорог была явно недостаточной, а французские кредиты "затерялись" где-то в забюрократизированной и потому неэффективной финансовой системе России. Но французы надеялись, что если русским удастся более-менее быстро мобилизовать хотя бы небольшую часть своей армии, Германии придется задействовать немало сил и средств для обороны своих восточных рубежей.
– Ваше Величество, вы, я вижу, заняты подготовкой нашего наступления.
– Россия всегда была могучим медведем, который лежит в своей берлоге и никого не трогает, пока на него не нападут. Я еще не решил, кого атаковать в первую очередь – Германию или Австрию, – однако мне кажется, что на этот раз мы все же должны напасть первыми.
– Способы ведения войны изменились. Сегодня немногочисленная, но хорошо вооруженная, тщательно обученная, мобильная армия может нанести противнику гораздо больше урона, чем армия многочисленная, но плохо вооруженная и неповоротливая. Наша армия – огромная, и наш козырь заключается в том, чтобы начать крупномасштабную войну до того, как немцы успеют призвать на военную службу и должным образом обучить достаточное количество людей.
– Министр Коковцов посетил Германию год назад и по результатам своей поездки представил мне подробный отчет о немецкой армии. Их вооружение лучше нашего, а их промышленность может быстро перейти на массовое производство оружия. Однако у них нет того, что есть у нас.
– И что же это, Ваше Величество? – с удивленным видом спросил великий князь.
– На нашей стороне – Бог.
Лицо великого князя омрачилось. В последние годы царь не прислушивался к мнению своих советников и, похоже, твердо верил в то, что война – это скорее состязание воли к победе, чем военной мощи.
– Ваше Величество, чтобы победить немцев, одной лишь Божьей помощи будет недостаточно.
– Я это знаю, Николаша. Генерал Сухомлинов разработал прекрасный план, который позволит нам победить немцев и австрийцев в течение нескольких недель.