– Чертова Германия! – крикнул, лежа на брусчатке, дон Рамон.
Геркулес помог ему подняться на ноги. Когда к ним наконец подбежали полицейские, зеваки, увидев тех, стали расходиться.
– С вами все в порядке, господа? – спросил, обращаясь к дону Рамону и его спутникам, полицейский.
– Да, благодарю вас, – заверил его писатель, отряхивая единственной рукой пиджак и брюки.
– В Мадриде сейчас полным-полно людей. Король с двором вернулся в столицу, а верноподданные испанцы почему-то любят находиться там, где находится их король, – непонятно зачем сказал все тот же полицейский.
– Здесь полно не только верноподданных, но и всякого сброда. Но вы за нас не переживайте: какие-то неизвестные напали на нашего друга, но сейчас с ним уже все в порядке, – сказал Геркулес, крепко сжимая руку дона Рамона.
Полицейские уставились на Линкольна с таким видом, словно никогда в жизни не видели чернокожего.
– А этот негр – с вами? – спросил один из них.
– Этот, как вы его назвали, негр – офицер полиции города Нью-Йорк.
– Ой, извините, – машинально вытянулся по струнке полицейский.
– Все в порядке. Спасибо вам, я сообщу вашему начальству о том, что вы действовали очень оперативно, – с самым серьезным видом проговорил Линкольн.
Полицейские отдали честь и стали окриками разгонять оставшихся зевак. Дон Рамон, Геркулес и Линкольн пошли прочь по узкой улочке, и вскоре движущийся им навстречу поток людей превратился в тоненькую прерывистую струйку: по этой – одной из самых опасных в Мадриде – улице люди старались без особой надобности не ходить.
– Что было нужно от вас этим людям, уважаемый дон Рамон? – спросил Геркулес, когда они отошли довольно далеко от площади, на которой произошел инцидент.
Писатель посмотрел по сторонам и дрожащей рукой поправил свое пенсне.
– Рядом с вами теперь находимся мы, а потому вам можно никого и'ничего не бояться, – сказал Линкольн.
– У мадридских улиц есть глаза и уши, так что давайте-ка лучше зайдем в какую-нибудь таверну, – предложил, снова осмотревшись по сторонам, дон Рамон.
– Этот район имеет не очень-то хорошую репутацию, – покачал головой Геркулес. – Как и его таверны.
– Но мы не можем пойти в кафе из тех, в которых я обычно бываю, – эти люди, возможно, попытаются подкараулить меня там.
Они зашли в мрачноватую на вид таверну на этой улице и сели за стол в дальнем углу зала. К ним вскоре подошла смахивающая на цыганку официантка, и они все трое заказали себе вина.
Дон Рамон, сидя за столом, все еще исходил потом и тяжело дышал: перенесенный им недавно испуг и быстрая ходьба по улице его утомили. Он взял бокал со стола, но его рука так сильно дрожала, что писатель едва не расплескал вино.
– Успокойтесь, а то с вами, чего доброго, еще случится обморок, – сказал Геркулес, опустошив свой бокал и снова наполнив его из кувшина, поставленного официанткой на стол.
– Я уже второй день боюсь вернуться домой. Вчера ко мне явился какой-то подозрительный незнакомец, – то ли австриец, то ли немец, – и мне пришлось спасаться от него бегством.
– Вы можете пожить некоторое время в моем доме, – предложил Геркулес.
– Большое вам спасибо.
– Мы всего лишь отплачиваем вам добром за добро – вы ведь спасли нас в той сложной ситуации, в которой мы оказались в австрийском посольстве, – добавил Линкольн.
Он взял свой бокал и сделал глоток. Это красное вино явно было не очень качественным.
– Это пустяки. Любой человек на моем месте сделал бы то же самое, – ответил, постепенно успокаиваясь, дон Рамон.
– Вы говорили, что хорошо знакомы с послом, да? – уточнил Линкольн.
– Нельзя сказать, что мы с ним близкие друзья, но он является почитателем моего творчества, – ответил писатель.
– Нам необходимо взглянуть на кое-какие бумаги, которые находятся у него. Вы не могли бы нам в этом помочь? – поинтересовался Линкольн.
– После происшедшего в посольстве это будет нелегко. А что это за бумаги?
– Записи одного из профессоров, которые совершили членовредительство в Национальной библиотеке.
– Я что-то читал об этом в газетах, – оживился дон Рамон.
– Между инцидентами, произошедшими с этими тремя профессорами, возможно, существует связь. У нас есть сведения о профессорах Майкле Прусте и Франсуа Аруэ, но нам мало что известно о том, какими исследованиями занимался профессор фон Гумбольдт, – объяснил Геркулес.
– Я подумаю, что смогу для вас сделать, а пока что я, можно сказать, связан по рукам и ногам – главным образом потому, что меня преследуют эти белокурые красавцы.
– Белокурые красавцы? – переспросил Линкольн.
– Да, светловолосые херувимчики. Те двое мужчин, которые на меня напали, были высокими и светловолосыми. Они, по всей видимости, немцы, – пояснил дон Рамон.
– А… а почему они на вас напали, уважаемый дон Рамон? – спросил Геркулес, то и дело прикладывавшийся к своему бокалу.
– He знаю точно, но думаю, что их нападение было как-то связано с теми книгами, которые я долго искал и которые недавно приобрел.
– И что это за книги? – поинтересовался Линкольн.
– Они, насколько я могу судить, не представляют никакого интереса для обычных читателей и могут заинтересовать разве что ученых.
Дон Рамон, посмотрев по сторонам, чтобы убедиться, что их разговор никто не подслушивает, наклонил голову и шепотом сказал:
– Как вы, видимо, и сами знаете, знаменитый португальский мореплаватель Васко да Гама первым из жителей Западной Европы обогнул Африку и доплыл до Индии.
– Да, он проложил знаменитый португальский маршрут, ведущий к богатым пряностями берегам.
– Именно так, сеньор Геркулес. Он проложил маршрут, позволяющий привозить пряности прямо из Индии, без посредничества арабских торговцев. Но Васко да Гама был не первым, кто проплыл по этому маршруту: более чем за сто лет до него арабский торговец Ибн-Батута проплыл вдоль побережья Южной Азии и Африки, исследовав множество стран и морей. Португальцы потратили много времени и усилий на то, чтобы колонизировать северо-западную часть Африки и затем продвинуться на юг, однако путешествие Христофора Колумба к берегам Америки ускорило открытие новых маршрутов, позволяющих доплыть до богатых пряностями территорий. Король Мануэл Первый в тысяча четыреста девяносто седьмом году отправил экспедицию из ста семидесяти четырех судов во главе с Васко да Гамой.
– Эта экспедиция носила исключительно торговый характер? – уточнил Линкольн.
– В определенной степени она и вправду была торговой, однако Мануэл Первый хотел также и наладить контакты с христианами, живущими в Индии обособленно от остального христианского мира со времен апостольских мужей.
– В Индии в те времена уже жили христиане? – удивился Линкольн.
– Сведения о них начали поступать еще в восьмом веке. Их называли христианами святого Фомы, потому что считается, что именно этот апостол проповедовал Евангелие на Востоке. Эти христиане поддерживали связь с государствами, созданными крестоносцами, – например, с графством Эдесским. В ту далекую эпоху несторианские миссионеры распространяли знаменитую легенду о Варлааме и Иоасафе.
– Я о ней ничего не слышал, – признался Геркулес.
– Согласно этой легенде, индуистский царь Абенуер, преследовавший христиан в Индии, не мог иметь детей, однако, когда он был уже очень пожилым, у него все же родился сын, которого назвали Иоасаф. К нему во дворец явились астрологи, чтобы, как водится, предсказать наследнику царя долгое и благополучное пребывание на престоле в будущем, но один из них заявил, что Иоасаф станет христианином. Царь, придя в ярость, запретил позволять ребенку общаться с христианами и приказал построить большой дворец-крепость, в котором и жил его наследник. Когда он вырос и впервые в жизни вышел из дворца, он увидел, в какой убогости проживает огромное множество людей, и спросил у своих наставников, в чем причина быстрого старения и болезней, однако наставники не смогли ему ничего ответить. Иоасаф очень расстроился и стал с тех пор грустным и молчаливым. Ни представления, устраиваемые в его честь, ни красивые сады, ни прекрасные куртизанки – ничто не могло утешить молодого царевича. Как-то утром он встретился с Варлаамом – странствующим христианским проповедником – и после долгого разговора с ним обратился в христианство. Его отец, узнав об этом, всячески пытался убедить Иоасафа отречься от новой веры, однако все его усилия были тщетны. Более того, Иоасаф вскоре навсегда покинул дворец и стал странствовать вместе с Варлаамом и проповедовать христианство.
– Вот уж не знал, что христиане смогли проникнуть так далеко на Восток, – покачал головой Линкольн.
– Одна из общин христиан-несторианцев обосновалась даже в Китае. Кроме того, некоторые исследователи утверждают, что христианские миссионеры добирались и до Японии.
– Значит, Васко да Гама получил от короля Мануэла Первого задание наладить контакты с христианами, живущими в Индии, – подытожил Геркулес.
– Мануэл Первый попросил его об этом лично, Васко да Гама нашел этих христиан и даже привез от них послание. Сохранилось своего рода сопроводительное письмо к этому посланию, в котором написано: "Послания Давида, первосвещеника общности християнския, створена ктора ея презвитером Йоаном, могущия цару Маноэлу, господарю земля неведомыя, сообщава чрез посланик яго, прибыша на брег". Однако само послание бесследно исчезло.
– Послание живших в Индии христиан королю Португалии Мануэлу Первому? – спросил Линкольн. – Давненько я уже не слышал ничего столь же невероятного!
– Самое невероятное – не это. Самое невероятное заключается в том, что это послание, наверное, можно найти.
– Можно найти? – в один голос переспросили Геркулес и Линкольн.
– Да. Ко мне в руки недавно попало одно старинное письмо, которое позволяет на это надеяться.
17
В полутемном зале, казалось, стало еще темнее. Между масляными лампами в воздухе витал сигарный дым, а поставленная официанткой на стол свеча, оплывая воском, почти догорела. Горячие капли воска стекали по ней и, застывая, образовывали бесформенную белую массу. Геркулес и Линкольн смотрели на дона Рамона, не моргая. Этот человек, дон Рамон дель Валье-Инклан, знаменитый писатель и драматург, хранил старинное письмо, которое, возможно, поможет найти одно из наиболее разыскиваемых в христианском мире посланий: существовало предание о том, что жившие в Индии христиане через Васко да Гаму передали в Европу послание, однако это послание, попав в Португалию, бесследно исчезло. Геркулес подозвал официантку и заказал еще один кувшин вина. На Линкольна уже начал действовать алкоголь, поэтому он сидел тихо: вино словно усыпило его природную импульсивность.
– Профессор фон Гумбольдт является специалистом по истории Португалии четырнадцатого и пятнадцатого веков, он хорошо осведомлен о жизни Васко да Гамы. На том столе, за которым он работал в Национальной библиотеке, были обнаружены различные книги об этом португальском первооткрывателе, – сообщил дону Рамону Геркулес.
– Уж не хотите ли вы сказать, что инциденты в Национальной библиотеке и преследования тех светловолосых мужчин как-то между собой связаны? – удивленно спросил писатель.
– Это не было обычным совпадением. Вы исследовали то же, что и этот профессор-немец, и спасаться вам пришлось от людей по виду немцев, – подтвердил Геркулес.
– Наверное, это и в самом деле не просто совпадение. Неужели столь древний документ может иметь в наши дни такое большое значение?
– Скажите, а что привело вас в австрийское посольство? – вдруг спросил Линкольн, делая ударение на слове "австрийское".
– Как я вам уже говорил, человек, который приходил ко мне вчера, был похож то ли на немца, то ли на австрийца, и я подумал, что австрийский посол, возможно, знает этого человека и сможет заставить его не докучать мне больше своими визитами. Кроме того, завтра в театре "Атенео" посол проводит конференцию, и я в ней тоже участвую.
– Извините, уважаемый дон Рамон, но как можно в подобной ситуации помышлять еще о каких-то конференциях? – удивился Геркулес. – И что на ней собирается обсуждать посол?
– Лично я собирался изложить содержание обнаруженного мной письма. Данную конференцию организовал Хосе Ортега-и-Гассет при содействии прогермански настроенных деятелей – тех, что проводят различные мероприятия, на которых восхваляются Германия и Австрия. Вам ведь известно, какая напряженная сейчас обстановка в Европе. Мадридская да и вся испанская общественность сейчас разделена на два лагеря – на германофилов и на англофилов.
– Так вы, получается, германофил? – спросил Линкольн.
– Боюсь, что нет. Я скорее симпатизирую франкофонам.
– Но вы, тем не менее, дружите с австрийским послом, да?
– Я дружу со многими послами, а особенно с послами испаноязычных стран Латинской Америки.
– А-.где вы обнаружили то письмо? И где вы его храните?
– Оно лежало в одной из книг, которые я купил в букинистической лавке. По правде говоря, я обнаружил его случайно. К счастью, мне удалось прихватить с собой свою находку и укрыться вместе с ней в доме моего хорошего друга, – с улыбкой объяснил дон Рамон.
– Вы можете пойти с Линкольном и забрать свою находку, а я тем временем загляну домой к своему старому знакомому. Давайте встретимся в моем доме часа через три, – предложил деловым тоном Геркулес.
– Не знаю, хорошая ли это идея. Моя жена сейчас находится в доме своей сестры, а у меня уже не то здоровье, чтобы бегать туда-сюда по всему Мадриду, – возразил дон Рамон, снова становясь мрачным.
– Послушайте, вы ведь видели, на что способны эти люди, а потому будет лучше, если на несколько дней мы станем вашей охраной, – резко сказал Геркулес.
– Сеньор Геркулес, позвольте мне с вами не согласиться. Я ведь о вас почти ничего не знаю. На основании чего я могу быть уверенным в том, что вы не замышляете завладеть этим письмом?
– Мне понятны ваши опасения, однако вам не о чем беспокоиться. Меня уполномочил начальник полиции Мадрида сеньор Манторелья. Его подчиненные зачастую бывают слишком медлительными, вот ему и приходится обращаться к частным лицам.
– Ну хорошо, я согласен, – в конце концов сдался писатель.
Они встали из-за стола и, слегка пошатываясь, направились к выходу. Прохладный уличный воздух сразу взбодрил их. В течение нескольких минут они шли вместе, а затем Геркулес оставил своих спутников и направился в дом Манторельи. Он надеялся услышать ответ на свой вопрос: использовалось ли против трех профессоров какое-либо газообразное вещество. Зловещий вид темных и пустынных улиц нагнал на него страху, а потому он ускорил шаг и вскоре оказался перед великолепным фасадом здания восемнадцатого века. Здесь жил его друг Манторелья. Геркулес начал было стучать в дверь, но та от его ударов – хотя и очень слабых – приоткрылась. Огромный вестибюль был погружен в темноту. Сердце Геркулеса тревожно забилось. Когда он переступил порог и закрыл за собой дверь, у него вдруг появилось отчетливое ощущение того, что здесь произошло что-то чрезвычайное. Ему оставалось надеяться, что его друг Манторелья и его дочь Алиса живы и здоровы.
18
Мадрид, 14 июня 1914 года
Тусклый свет проникал в вестибюль через слуховое окно, но не только не рассеивал темноту, но и делал ее более зловещей. Геркулес медленно поднялся по широкой лестнице, рассчитывая каждый шаг и стараясь не производить никакого шума. Толстый красный ковер заглушал звук его шагов, однако время от времени деревянные ступеньки под ногами скрипели, и тогда Геркулес замирал на месте и напряженно прислушивался, пытаясь уловить в темноте звуки чьих-либо движений. Поднявшись на второй этаж, он пошел по коридору вдоль стены, чтобы под ногами не скрипели доски деревянного пола, к приоткрытой двери, из которой падал слабый свет. Геркулес уже различал очертания окружающих предметов, когда почувствовал ароматный запах дыма сигар, которые обычно курил его друг. Заглянув через приоткрытую дверь в комнату, он увидел сидевшего на стуле спиной к нему Манторелью. Маленькая лампа на письменном столе освещала небольшую часть помещения, а все остальное в нем было погружено почти в полную темноту. Дым от сигары поднимался вверх и исчезал в темноте под потолком. Геркулес шире открыл дверь и приблизился к сидящему на стуле Манторелье. Тот даже не пошевелился. Геркулес подошел сзади вплотную, потеребил друга за плечо и… едва-едва успел подхватить безжизненное тело, не позволив ему рухнуть на пол, и ощутил на руках что-то липкое и теплое. В этот момент из комнаты еле заметной тенью выскользнул какой-то человек и бросился бежать по коридору. Геркулес, ни доли секунды не раздумывая, выпустил из рук тело Манторельи – и его друг рухнул на пол – и помчался вслед за выскочившим из комнаты человеком по коридору, а затем и вниз по лестнице.
– Стой! – крикнул Геркулес, нарушая царившую в доме тишину.
Убегающий от него человек побежал еще быстрее.
– Стой, или я буду стрелять!
Слова Геркулеса не возымели никакого эффекта: преследуемый уже протянул на бегу руку, чтобы открыть входную дверь и выскочить на улицу. Но так и не сделал этого: раздавшийся грохот и яркая вспышка выстрела заставили его остановиться и замереть.
– Следующая пуля полетит уже не в потолок, – предупредил Геркулес ледяным тоном.
– Не надо, не убивайте меня, – проговорил незнакомец с отчетливым немецким акцентом.
Геркулес приблизился к нему, безуспешно пытаясь разглядеть черты его лица в темном вестибюле. Держа незнакомца на прицеле, он проворно его обыскал. На поясе у незнакомца висел нож: он хищно блеснул, когда Геркулес вытащил его из ножен.
– Чертов ублюдок! – выругался Геркулес, толкая незнакомца к лестнице. – А ну сядь вот здесь!
Незнакомец, посмотрев налево и направо, присел на одну из нижних ступенек, а затем наклонил голову и, по-видимому, стал ждать выстрела – выстрела, которого не последовало.
– Ты не умрешь – по крайней мере, сейчас. Кто ты такой? – спросил Геркулес.
– А что, это так важно?
– Ты – наемный убийца, да? Мне нужно знать, кто тебя сюда прислал.
– Я не наемный убийца, – сердито возразил незнакомец.
– Наемный или не наемный, но все-таки убийца! – с горечью сказал Геркулес. – Или ты считаешь себя кем-то другим?
– Я патриот – вот кто я. Я служу идеалам, понять которые вам не дано, – говорил, приосаниваясь, незнакомец.
– Ты хладнокровно убил человека, который не мог себя защитить! Это ты называешь патриотизмом?
– Я его не просто убил – я его казнил. Мы не можем допустить, чтобы в наши дела совал свой нос какой-то полицейский.
– Ах ты мерзавец! – взревел Геркулес и ударил незнакомца по лицу рукояткой пистолета.
– Вы не запугаете меня ни своими угрозами, ни своими ударами! – воскликнул незнакомец, прикрывая ладонью рану, из которой ручьем хлынула кровь.
– Сейчас посмотрим! – И Геркулес выстрелил в руку незнакомца, отчего из предплечья у того во все стороны брызнула кровь.
Незнакомец заорал и упал на пол, схватившись здоровой рукой за простреленную.