* * *
Из окна верхнего этажа в Арлингтоне, Ли смотрел через Потомак на Вашингтон, округ Колумбия. Дым, свернувшись калачиком от сотен и тысяч труб, поднимался вверх к облакам. Внизу же, подобие грязно-серого облака окутало город.
Настроение Ли было таким же грязно-серым.
- Бедфорд Форрест - настоящий дьявол, - сказал он, бросая экземпляр газеты "Обозреватель Ричмонда" на стол. - Он устроил политическую возню даже из-за моего местожительства. Ли снова взял газету и прочитал: - Неудивительно, что генерал Ли выбрал себе резиденцию в двух шагах от столицы янки. Его идеи говорят о том, что он сам янки, только в серой одежде.
- Да пусть он говорит, что хочет, - ответила Мэри Кастис Ли. - Теперь, когда мой милый дом снова готов для жилья, я буду жить только в нем и нигде больше. Я всегда чувствовала себя беженкой в Ричмонде.
- Я знаю это, моя дорогая, и разве я возражал, когда ты захотела вернуться сюда? - ответил Ли. С одной стороны, он знал, что такие возражения не принесли бы ничего хорошего; если она уж что-то решила, то бороться с ней было бы сложнее чем с любым из федеральных генералов. С другой стороны, он не мог себе представить, что Натану Бедфорду Форресту удастся обернуть против него его выбор местожительства.
Командование северян недооценивало Форреста в течение всей войны, и поплатилось за это неоднократно. Ли уже начал думать, что он и весь официальный Ричмонд допускают ту же ошибку. Кто бы мог подумать, что неотесаный плантатор, практически без образования, окажется настолько эффективным командиром? И кто бы мог подумать, что он окажется таким же энергичным и в области политической агитации? Он словно летал из города в город, произносил речь и тут же на следующем поезде отправлялся еще на семьдесят пять миль дальше. Ли подумал, какой шок испытал бы Эндрю Джексон, который почти половину века в Вашингтоне потратил на подготовку хорошо воспитанных президентов из Вирджинии и Массачусетса. А этот пограничник уже готов захватить столицу Конфедерации немедленно.
Мэри Ли сказала: - Помоги мне, пожалуйста, Роберт.
Он поднял ее на ноги. Опираясь на его руку, она подошла близко к окну. Она, однако, не стала смотреть за Потомак на Вашингтон, а обратила свой взгляд вниз, на Арлингтон. Она удовлетворенно кивнула.
- Снег скрывает их, хотя и не полностью.
- Их? - переспросил Ли.
- Могилы янки, которые умерли здесь. Трава и цветы в летнее время, снег зимой - и я уже, кажется, могу начать не думать о тех проклятых северянах, что лежат на моей земле. Это нелегко, после того, как они сделали все, что в их силах, чтобы унизить и осквернить Арлингтон.
- Те, кто лежат здесь, не были теми, кто испоганил это место, - сказал Ли. - Те воры в военных мундирах, большинство из них, спокойно себе живут где-то в Соединенных Штатах.
Он все еще не знал, правильно ли он поступил, давая ей возможность засадить наклонные газоны и сады вокруг Арлингтона, чтобы стереть всякую память о могилах северян, но в конце концов позволил ей делать, что она хочет. Она лелеяла этот особняк, как будто он был частью ее семьи, хотя в некотором смысле так оно и было. Она сказала: - Мне бы хотелось, чтобы они ответили за свои преступления. Тот сад, что посадил мой отец, испорчен и искорежен. Великолепный небольшой лес сравняли с землей; могилы - ну, с могилами, я по крайней мере, разберусь.
- Многие преступления, совершенные в военное время, остаются без ответа, - сказал Ли. - А что касается виновных, они сейчас живут в другой стране, в конце-концов пора поставить точку в войне. У нас самих много безнаказанных преступлений.
То, что сделал Форрест в Форте Пиллоу, пришло ему на ум. Он покачал головой. Это было гнилое дело, так поступить с солдатами, черными и белыми (в основном черными), когда они пытались сдаться и после того, как они сдались. Единственное, что Форрест говорил об этом сейчас, это был его любимый афоризм: "Война означает борьбу, а борьба означает убийство."
Мэри Ли возразила: - Я не думаю, что нужно смешивать вместе поступки наших доблестных мужчин и воровство янки.
- Значительную часть войны наши доблестные бойцы держались только на грабежах янки, - сказал он.
Она отмахнулась от его слов, как от чего-то незначительного. Она, конечно, никогда не была на фронте и не могла по-настоящему представить себе то отчаянное положение, в котором солдаты-южане находились до последних дней войны. Она продолжила: - Я думаю также, что генералу Форресту должно быть стыдно за попытку очернить вас, сравнивая с янки. Вы гораздо больше, чем он, сделали для свободы нашего народа, а он теперь называет вас аболиционистом.
- Если по-справедливости, то я, кажется, им становлюсь. - Он почувствовал, как Мэри сделала глубокий вдох, и решил опередить ее слова: - Ох, не в том смысле, что он имел в виду, конечно же, то есть навязывание освобождения силой и без компенсации, как они делали на наших оккупированных землях. Нет. Но мы должны найти те средства, при помощи которых негры могут постепенно приближаться к свободе, либо в будущем нас ждет неминуемая беда.
Его жена снова вздохнула.
- Как ты предполагаешь постепенно освободить негров? Либо они рабы, либо нет. Какая тут может быть золотая середина?
- Мне придется найти ее, - сказал Ли.
Как правило, середина столь же опасна, как в политике, так и на войне, она легко уязвима для огня с обеих сторон. В его ситуации, он, по крайней мере мог не опасаться одной из сторон. Аболиционисты, в северном, радикальном смысле этого слова, были настолько малочисленны в Конфедерации, что их, вероятно, можно было сосчитать на пальцах. Весь огонь, направленный на него, будет поступать из одного направления - от тех, кто полагал владение черными правильным и уместным. Но огонь из одного направления тоже может быть смертельным. Он наблюдал такое и в поражениях и в победах: в Малверн Хилл, Фредериксбурге, Геттисберге, Билетоне…
- Жаль, что мы не можем просто жить спокойно здесь, не заботясь ни о войне, ни о политике, - сказала Мэри. - Ты уже так много сделал, Роберт; неужели этому никогда не будет конца?
- И мне этого жаль.
Он имел в виду прежде всего себя; ведь сколько он был в разлуке с семьей, пока, наконец, не стал видеть их каждый день. Жизнь джентльмена-фермера в Арлингтоне подходила ему очень хорошо. Но…
- Я боюсь, что я не могу так легко отказаться от своего долга.
- Это все слова. - Мэри Ли поморщилась. - Помоги мне вернуться в кресло, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты тратил свои силы на необходимость поддерживать одновременно и меня и свой долг.
Он помог ей и вернулся к окну. Движущаяся черная точка на снегу обрела очертания наездника, и мгновением спустя он узнал всадника.
- Вот и Кастис прибыл из Ричмонда, - сказал он, намеренно стараясь казаться веселым и надеясь, что приезд их старшего сына поможет Мэри поднять ее мрачное настроение.
Она тоже была, по крайней мере, не против сменить тему.
- Помоги мне спуститься вниз, - сказала она. Он подтолкнул кресло к лестнице и аккуратно провел ее вниз. Там ее ждало такое же кресло: купить второе оказалось проще и удобнее, чем таскать его вверх и вниз несколько раз в день, ведь сама Мэри сейчас была почти беспомощна. Ли вновь вспомнил о предложении Андриса Руди. Если бы только оно пришла не от АБР…
Три сестры Кастиса уже обнимались с ним к тому времени, Ли и Мэри прошли в переднюю. У ног Кастиса на ковре лежал тонкий слой снега.
- Сестринские объятия не настолько теплы, чтобы растопить меня, - пошутил он, после чего Милдред ткнула его в бок, заставив аж подпрыгнуть. - Позвольте мне пристроиться у огня и согреться, а потом я расскажу новости.
- Так что за новости, мой мальчик? - спросил Ли через несколько минут, когда Кастис уже уютно расположился в плетеном кресле у камина.
Его сын взял чашку кофе с подноса, принесенного Джулией.
- Настоящее, из зерен, - сказал он, отхлебнув. - Я так привык к цикорию во время войны и после, что иногда я ловлю себя на мысли, что мне его не хватает. - Он снова отпил и поставил чашку на небольшой квадратный стол, украшенный по краям полированной медью. Наконец, он сказал: - Генерал Форрест выбрал себе кандидата на пост вице-президента.
- Выбрал? - Ли наклонился вперед в своем кресле. - И кто же удостоился такой чести?
- Еще один человек с запада, сенатор Вигфолл из Техаса.
- Вот как, - спустя несколько секунд задумчиво сказал Ли. - Хорошо, что выборы не происходят путем стрельбы из пистолетов на десяти шагах. И Форрест и Вигфолл известные дуэлянты. Хотя мое мастерство в таких вопросах никогда не проверялось, я бы не колеблясь, принял вызов от джентльмена, но, пожалуй, я бы не стал подвергать опасности кандидата в вице-президенты в таком деле.
Кастис усмехнулся, но тут же посерьезнел.
- Ты тоже должен подумать о выборе кандидата в вице-президенты, отец. Когда Форрест выдвинул свою кандидатуру в противовес вам, мне казалось это не более, чем шуткой. Но дело оказалось вовсе не шуточным, сэр, он проводит свою избирательную компанию так же решительно, как и управлял на войне своими войсками.
- Из всего, что я когда-либо слышал или видел: те, кто недооценивал энергию или решимость генерала Форреста, были впоследствии ужасно удивлены, - сказал Ли. - Если бы у него было соответствующее образование, он вполне мог бы стать величайшим из всех нас. Теперь, признаться, я сожалею об отсутствии у нас политических партий; наличие таких структур способствовало бы моему выбору партнера. Я намерен разобраться с ситуацией в ближайшее время, мой мальчик, и твой рассказ, что Форрест уже сделал выбор, только укрепляет мою решимость.
- У него фактически уже есть партия и помощники, - ответил Кастис, - Он и его приспешники объявили себя "патриотами" и действуют, чтобы заручиться поддержкой других лиц, они привлекают и чиновников под свои знамена. Нет никаких сомнений теперь, что он имеет денежную поддержку от АБР. Здание через улицу от военного ведомства является нынче и его штаб-квартирой в Ричмонде.
- Если бы я был человеком, привыкшим расстреливать гонцов за плохие вести, тебе, сын, следовало бы опасаться за свою жизнь, - шутливо сказал Ли. - Я всегда избегал политики, солдат в республике не должен ей заниматься. Когда я, скрепя сердце, согласился баллотироваться на пост президента, я ожидал, что выборы будут формальностью. Но я никогда не предпринимал военных действий, в которых не надеялся на победу, и мне бы не хотелось делать из этого исключений.
Его сын одобрительно кивнул. Ему это было приятно, но сам он в мыслях был уже где-то далеко; он начал обдумывать, что он должен сделать, чтобы победить. Некоторое время назад он пытался заставить себя думать, как политик. Поскольку это не было его сильной стороной, неудивительно, что толку было немного. Теперь он решил сделать то, что он умел лучше всего: думать, как солдат, представляя Форреста в качестве противника, такого же, как Макклеллан или Грант. Его рука машинально поднялась к воротнику пиджака. На гражданской одежде из черной шерсти он вдруг снова ощутил знакомые плетеные генеральские звезды. Он встал со стула.
- Назад, в Ричмонд, - заявил он. - Пора приниматься за работу.
* * *
Ранние светлячки вспыхивали и тухли, как падающие звезды. Нейт Коделл попытался вспомнить свое детское ликование при их виде. Воспоминания наплывали, но тут же уходили. Уж слишком они были похожи на вспышки выстрелов в темноте.
Кроме того, светлячки были не единственными огоньками в ночи. Коделл стоял на Вашингтон-стрит, наблюдая за потоком факельного шествия на городской площади в Нэшвилле. Одетые в серые капюшоны, участники парада во весь голос распевали новую песню о Бедфорде Форресте:
Погнал он негров - они бежать,
Догнал он негров и стал стрелять,
Бей их снова, бей их снова, бей их снова, Форрест!
Генри Плезант стоял рядом с Коделлом. Он сказал: - Ты знаешь, что эти "Лесные деревья" напоминают мне, Нейт?
- И что же?
- Тебе это не понравится, - предупредил Плезант. Коделл заинтересованно ждал. Тот продолжил: - Они напоминают мне военизированную организацию "Встанем вместе", созданную республиканской партией по инициативе Линкольна в 1860 году перед выборами: так же все одеты в униформу, так же агрессивны и напыщенны, так же готовы растоптать любого, кто им не понравится. И их агрессия заразна для других.
- У нас здесь не было никого из этих "Встанем вместе", - сказал Коделл. - Линкольн здесь даже не баллотировался.
- Пусть так, но кто-то в лагере этих новых "патриотов", должно быть, обратил внимание на то, как он тогда провел свою кампанию. Помните, он выиграл ту гонку, даже не будучи в избирательных бюллетенях Юга?
- Судя по твоим словам, это означает, что Форрест тоже победит? Вряд ли этот напыщенный "деревянный" парад заставит меня голосовать за кого-нибудь другого, кроме Роберта Ли, и это касается всех, кто служил в армии Северной Вирджинии.
- Но не все в стране служили в армии Северной Вирджинии. Вот возьмем для примера простого человека, вроде меня. Я скорее склонен голосовать за Ли, чем за Форреста в настоящее время, но что я знаю? Я же просто чокнутый янки - я поинтересуюсь мнением моих соседей. А что посоветуют они?
В конце шествия шел высокий грузный человек, колотивший в большой барабан. Высыпавшая на улицу толпа последовала за ним на площадь. Перед зданием суда вновь стояла такая же платформа, какая была на аукционе рабов. Несколько сторонников Форреста стояли там с высоко поднятыми факелами, так что платформа была, несомненно, самым освещенным место на площади. Один из людей в капюшонах прокричал: - Поприветствуем нашего мэра!
Остальные из этой группы кричали и хлопали, когда Айзек Кокрелл взобрался на вершину платформы. Он еще не был стар, по-сути, он был на несколько лет моложе Коделла. И мэр был маленьким, толстым и с хриплым голосом. На фоне рослых сторонников Форреста, он выглядел совсем невзрачным.
- Друзья, - сказал он и повторил опять, уже громче: - Друзья!
Толпа приготовилась слушать. Коделл сложил руки ко рту и закричал: - Переизбрать Кокрелла!
Мэр умудрился каким-то образом уволиться из 47-го полка Северной Каролины за пару месяцев до Геттисберга, и жил себе преспокойно дома, в то время как полк отчаянно сражался.
Коделл был не единственным человеком, который помнил это. Несколько других ветеранов поддержали его призыв.
Айзек Кокрелл вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
- Друзья, - в очередной раз сказал он и наконец смог продолжить: - Друзья мои, мы собрались здесь сегодня вечером, чтобы продемонстрировать, что все мы хотим, чтобы Натан Бедфорд Форрест стал следующим президентом нашей Конфедерации Штатов Америки.
Сторонники Форреста зааплодировали. Как и многие мужчины и женщины в толпе; женщины, конечно, не могли голосовать, но они наслаждались ярким политическим зрелищем не меньше, чем их мужья и братья, отцы и сыновья. Коделл был не единственным, кто кричал "Нет!" Для того, чтобы заглушить оппонентов, деревья-капюшонники вновь затянули песню о Форресте. Генри Плезант знал, что нужно делать.
- Ли! - прогудел он глубоко, насколько мог.
- Ли! Ли! Ли!
Голос Коделла добавился к возгласам, перебивающим пение. К ним присоединились и другие мужчины - в большинстве своем ветераны, как и он. Их крик был хорошо слышен на фоне пения.
Рэфорд Лайлз пел гимн Форресту изо всех сил. Он заметил, что Коделл противостоит им.
- Ты выглядишь, как маленькая и чертовски глупая древесная лягушка, Нейт, передергивая плечами каждый раз, когда ты квакаешь: - Ли!
- Я скорее стану древесной лягушкой, чем иметь такие мозги, как у тебя, - ответил Коделл. Лайлз высунул язык. Коделл сказал: - Ну и кто из нас теперь лягушка?
Начав свое выступление, мэр Кокрелл продолжал его, несмотря на гомон, хотя какое-то время никто, кроме тех, кто стоял с ним рядом на платформе, не мог услышать ни одного его слова. Вот и прекрасно, подумал Коделл. Но постепенно сторонники Форреста и Ли успокоились достаточно, чтобы слова мэра были услышаны: - Если вы хотите, чтобы негры отняли у вас все, голосуйте за Ли. А кто проголосует за Форреста, тот может быть уверен в будущем своих детей и внуков.
- При чем тут негры? - кричал какой-то задира позади толпы. - У меня нет ни одного негра. У большинства из нас нет никаких негров - откуда у нас такие деньги? А сколько негров у тебя, Кокрелл?
Это зацепило мэра настолько, что он даже сделал шаг назад. Он владел полдесятком негров, которые, хоть он и не был плантатором, конечно помогали ему неплохо жить. Тем не менее он отпарировал: - Даже если вы не владеете неграми, разве вы хотите, чтобы они свободно работали за низкую оплату, ниже, чем возьмет белый человек?
Задира, Коделл вдруг улыбнулся, узнав голос - это был Депси Эйр - не успокаивался: - Я и без того на ферме, где работаю, получаю гроши.
Аргументы, приведенные Кокреллом, имели бы большую силу в крупном городе, в месте, где больше людей и неплохая заработная плата. Но Нэш был чисто сельской местностью, даже по меркам Северной Каролины. Привязанный к земле и натуральному хозяйству, ее народ мало сталкивался с заработной платой вообще, низкой или высокой.
Видя, что их пропаганда не находит отклика, капюшонники снова начали петь. К тому же факелы догорали, стало резко темнеть. Коделл и другие сторонники Ли опять начали перекрикивать пение. Обе группы, однако, быстро выдохлись. То один, то другой, люди начали уходить. Иногда, вполголоса, они еще продолжали спорить. Во многих местах уже смеялись.
Коделл сказал: - А ведь сейчас еще ранняя весна. Неужели такое будет продолжаться до самого ноября?
- Зато жизнь не будет скучной, разве не так? - ответил Плезант, направляясь к месту, где он привязал свою лошадь.
- Полагаю, что так. - Коделл прошел еще несколько шагов рядом с ним, а затем добавил задумчиво: - Я помню, когда жизнь была скучной, или, возможно, я считал ее таковой. И ты знаешь что? Оглядываясь назад, кажется, это было не так уж и плохо.