- Ну папа, - сказала она тоном, который любой восемнадцатилетний использует для своих пожилых и одряхлевших родителей, подчеркивая тот прискорбный факт, что она когда-то была гораздо моложе, но сейчас-то уже достигла зрелости.
Ли не возражал; его младший ребенок был его любимицей, независимо от того, что она думала сама.
- Как Кастис Морган? - спросил он ее.
- Он счастлив и толст, - ответила она. - Желуди найти легче, чем еду для людей.
- Такому счастливому толстому бельчонку не место в доме, - дразнил он дальше, - ему место на сцене, в сиянии славы.
Она скорчила ему рожу. Он покачал головой в притворном негодовании.
Его старшая дочь вышла в переднюю мгновением спустя, вытолкав вперед колесное кресло с его женой.
- Привет, Мэри, - обратился он к ним обеим. Мэри, его дочь, имела сильное сходство с женой, хотя ее волосы были темнее, чем у Мэри Кастис Ли, когда она была молодой. Он сделал три быстрых шага к жене и склонился, чтобы взять ее за руку.
- Ну, как ты, моя дорогая Мэри? - спросил он ее. Она проводила в своем кресле большую часть времени; ревматизм сделал ее калекой настолько, что она едва могла ходить.
- Ты не писал нам о своем приезде, - сказала она немного резковато. Даже тогда, когда она была молода и красива, более чем полжизни назад - Ли вдруг подумал с некоторым удивлением, что он может вызвать в своем сознании ее тогдашний образ так же легко, как если бы это было позавчера - ее нрав был нелегким. Годы инвалидства не смягчили ее.
Он сказал: - Меня вызвали к президенту, и я сел на первый же поезд на юг. Письмо вряд ли обогнало бы меня, поэтому я здесь так внезапно. Рад видеть тебя, рад видеть вас всех. Твои руки, дорогая Мэри, я вижу, не устают вязать.
Он указал на клубки, спицы и недовязанные носки, которые лежали у нее на коленях.
- Когда я больше не смогу вязать, вы вправе положить меня в могилу, ибо я буду совершенно бесполезна, - ответила она. Она любила возиться со спицами еще с тех пор, как она была девочкой. Она продолжала: - Поскольку ты здесь, сможешь забрать посылку с носками для солдат с собой. С тех пор, как мы в последний раз посылали их, мы с дочерьми успели закончить почти четыре десятка пар. Так мы хоть будем уверены, что их не растащат по дороге.
- Времена трудны для всех, - сказал Ли. - Если на железной дороге нуждающийся человек возьмет для себя пару носков, я это могу понять - ему так же плохо, как и любому из моих солдат.
Его старшая дочь сказала: - Недавно нас посетила миссис Чеснат и сказала, что мы, со своим занятием, превратили дом в промышленное училище.
Мэри покачала головой, чтобы показать, что она думает о женщинах голубых кровей Южной Каролины. В этом возрасте ее мать поступила бы так же.
- Меня не волнует, что Мэри Бойкин Чеснат думает о нас, - заявила Мэри Кастис Ли. - Было бы совсем неприличным проводить время в развлечениях, когда мужчины там все полуголодные, и когда ты сам живешь, как монах, в этой своей палатке.
- Мнение президента Дэвиса о вас значительно выше, чем у миссис Чеснат.
И Ли передал им слова благодарности от Дэвиса.
- Скажите, чье одобрение для вас важнее?
- Твое, - сказала его жена.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Несмотря на болезнь, они были верны друг другу. Более того, они были частью друг друга. После более чем тридцати двух лет брака, он и не мог представить себе иначе.
- Джулия, застелите вторую кровать в комнате матери, пожалуйста, - сказала Агнес. Чернокожая женщина начала подниматься по лестнице.
Ли сказал: - Ну, я пока еще не настолько устал. Мне бы хотелось посидеть еще немного и послушать вас о том, что делается в городе. При вашем желании могу даже рассказать немного о делах в лагере.
- Я только пойду и спрячу Кастиса Моргана, чтобы ты не увез его обратно в Оранж Корт Хаус вместе с носками, - сказала Милдред. - Что значит счастье твоей дочери на фоне перспективы рагу из белки для солдат?
Усмехнувшись, Ли сказал ей: - Твой питомец может быть спокоен за свою драгоценную жизнь. Вряд ли он бы своими размерами удовлетворил голодных солдат. Если бы в Писании говорилось о чуде с хлебами и белками - тогда да, однако, там - хлеба и рыбы.
Все засмеялись, даже Агнес улыбнулась. Мэри Кастис Ли сказала: - Давайте вернемся в гостиную, там и поговорим.
Колеса скрипнули, когда Мэри развернула коляску.
- Я не хочу больше говорить о белках, - сказала Милдред.
- Тогда не будем, - пообещал Ли. Спицы пришли в движение, и женщины возобновили прерванное вязание. Война затронула их в Ричмонде почти так же тяжко, как и его армию в Северной Вирджинии. Одна из историй, которую рассказала старшая дочь Ли, была о массовом бегстве федералов из тюрьмы Либби менее двух недель назад. Более ста мужчин вырвалось на свободу, и менее половины из них были схвачены снова.
- Наши солдаты тоже страдают в северных лагерях, - сказал Ли, - ведь Север больше экономит на пленных, чем мы. Север больше экономит на всем. - Он вздохнул. - Я боролся с этим довольно долго и желал, чтобы эта война никогда не наступила; она истощает обе стороны.
- Я так и сказала, когда это началось, - заметила его жена.
- Да знаю, но не все так просто. Я не хотел другого флага, кроме звездно-полосатого, другой песни, кроме "Да здравствует Коламбия". Но когда все-таки так произошло, нужно бороться до конца. - Он поколебался, затем продолжил: - Возможно, даже, намечается поворот в нашу пользу.
Вязальные спицы остановились. Его жена и дочери, все они смотрели на него. Он всегда делал все возможное, чтобы озвучить надежду в своих письмах и при встречах, но он никогда не был ложно или слепо оптимистичным, и они это знали. Его дочь Мэри спросила: - Откуда появилась такая хорошая новость?
- По сути, из Ривингтона в Северной Каролине, - сказал Ли. Название места означало для его семьи не более, чем это было и для него за месяц до того. Он быстро рассказал о новых автоматических винтовках и о необычно выглядевших людях, поставляющих их, и закончил: - Мы не можем превзойти федералов по численности, но можем в вооружении, и надеюсь, что это нам поможет.
Дочерей в его рассказе больше заинтересовали чужаки, чем подробности о карабинах. Милдред сказала: - Интересно, это те же люди, что не так давно арендовали целый этаж в здании напротив Института Механики?
- О чем ты говоришь, милая? - спросил Ли.
- О каждом, кто нынче платит по счетам в золоте, становится известным всем, и судя по тому, что ты сказал - как там ваш лейтенант назвал их? - эти деловые люди кажется, не имеют с ним проблем. И если бы я продавала оружие в военный департамент, вместо того, чтобы вязать носки, у меня тоже был бы офис рядом с ним.
- Ну, это не доказательство, - сказал он. В глазах Милдред начали собираться тучи, но он продолжил: - Тем не менее, я думаю, что ты вполне можешь быть права. Следовало бы к ним присмотреться, пожалуй.
- Зачем, отец?
Агнес почесала голову. Ее волосы, скрепленные булавками, в отличии от других детей, были наиболее насыщенны желто-золотым оттенком, как и у ее матери.
- Зачем? - снова спросила она. - По всему, что ты нам сказал, эти люди из Ривингтон не делают нам ничего, кроме хорошего.
- Старая поговорка гласит: не смотри дареному коню в зубы. Но если вы будете ей следовать, то в конечном итоге ваша конюшня будет набита лишь дряхлыми лошадьми, - ответил Ли. - Когда подарок имеет такие масштабы, как те, что эти люди нам преподносят, следует изучить его как можно лучше, чтобы узнать, так ли они крепки в ногах, как кажется, и посмотреть, привычны ли такие кони к выстрелам.
- Даже если и так, вам все равно деваться некуда, отец, не правда ли? - спросила Мэри.
- Ты, как всегда, прекрасно все видишь, моя дорогая, - сказал он. - Да, я думаю, что мы должны это использовать, если нашей Южной Конфедерации это поможет выжить, дай-то бог.
- Аминь, - тихо сказала Агнес.
Служанка принесла поднос с чашками и дымящейся кастрюлей. Пряный аромат сассафрасового чая заполнил гостиную.
- Спасибо, Джулия, - сказал Ли, когда она налила ему. Чай заставил его вспомнить о "растворимом кофе", которым угощал его Андрис Руди в штабе под Оранж Корт Хаус.
- Кофе, - с тоской сказала его жена, когда он заговорил об этом. - Мы уже и забыли какой он на вкус.
- Уверена, что обосноваться в Ричмонде было бы проще, чем в небольшом городке - таком как Ривингтон в Северной Каролине, - сказала Мэри.
- Это правда, и мне следовало самому об этом задуматься, - сказал Ли. - Тем не менее, с золотом, очень многое возможно, да и Ривингтон находится на железнодорожной дороге. Возможно, причина в ее блокаде, или в чем-то другом…
Он обнаружил, что зевает.
Мэри Кастис Ли отложила свои спицы.
- Так, этот носок довязан, и на этом дневная работа закончена. Вязать при свете ламп и свечей вредно для глаз…
- Что не мешает вам делать так, мама, - укоризненно сказала Агнес.
- Ну, не каждую же ночь, - ответила ее мать. - Но сегодня у нас здесь Роберт, так что прекратить вязать пораньше не противоречит моей совести.
- Я хотел бы быть здесь с вами каждую ночь. Возможность наслаждаться вашим обществом означала бы, что война закончилась, и наша независимость отстояна, - сказал Ли. Он снова зевнул. - Сегодня вечером что-то чувствую себя усталым. Поездка на поезде по нынешним полуразбитым рельсам не намного приятнее, чем лихая езда по кочкам на легкой повозке.
- Тогда давайте готовиться ко сну, - сказала его жена. - Уверена, ты лучше отдохнешь на настоящей кровати в теплом доме, чем в палатке на берегу Рапидана. Мэри, дорогая, помоги, пожалуйста.
Мэри встала и подвезла коляску с матерью к основанию лестницы.
Ли быстро поднялся, чтобы пойти за ними. Встав, он вдруг почувствовал боль в груди. Эта боль постоянно преследовала его всю зиму. Обследовавшие его врачи никак не могли понять, в чем дело. Он стоически терпел; Мэри, он знал, приходится гораздо хуже.
У подножия лестницы она, опершись левой рукой, подняла себя со стула и схватилась за перила правой рукой. Ли подошел и обнял ее за талию. Ощущение ее тела было уже полузабытым, но в то же время бесконечно знакомым.
- Ну что, вверх, дорогая? - спросил он.
Ли старательно поддерживал ее при подъеме на второй этаж.
- Твоя помощь так легка и нежна, как ни у кого другого, - сказала Мэри.
- Кто же знает тебя лучше, чем твой муж? - ответил он, ведя ее по коридору к спальне. Он ухаживал за ней во время многих ее болезней в течении их брака - в те времена, когда они были вместе; а до этого за своей матерью, которая в последние годы своей жизни была инвалидом. У него был огромный опыт в отношениях с больными.
Он помог Мэри переодеться в теплую фланелевую ночную рубашку, а затем облачился в пижаму, приготовленную для него Джулией.
- Надо же, и ночной колпак, - воскликнул он и нацепил его на голову.
- Такая роскошь нам по карману, - фыркнула Мэри. Он подошел к ее кровати и поцеловал жену.
- Спокойной ночи, дорогая Мэри.
Вернувшись к своей постели, задул свечу им. Комната погрузилась во тьму.
- Хорошего сна, Роберт, - сказал Мэри.
- Спасибо. Я уверен, что так и будет, - ответил он. После походной койки, кровать чувствовалась почти неприлично мягкой. В комнате было тепло, по крайней мере, по сравнению с палаткой на холмах рядом с Рапиданом. Он крепко заснул до самого утра.
Люк со своим экипажем появился перед домом на Франклин-стрит во время завтрака. Когда Ли вышел к нему, тот выглядел вполне бодро, несмотря на выпивку накануне.
- Куда сегодня, Масса Роберт? - спросил он.
- В арсенал, - ответил Ли. - Мне нужно встретиться с полковником Горгасом.
- Как скажете, Масса Роберт.
Люку, ясное дело, было все равно, к кому поехал Ли в арсенал, чтобы поговорить - с Горгасом или с призраком Джорджа Вашингтона. Он щелкнул кнутом, и экипаж тронулся с места.
Коляска покатилась по седьмой улице в сторону реки Джеймс. Арсенал расположился у подножия холма Гэмбл, по диагонали между седьмой и четвертой улицам. Позади него протекал канал Канауха. Люк подъехал к колоннам у центральной лестницы; купол наверху совершенно не гармонировал с длинным и низким кирпичным зданием.
Арсенал, весь полнился звуками работ по металлу и дереву. Сверлильные и токарные станки, литье и прессы превращали дерево, железо и свинец в стрелковое оружие и пули. Ни один другой арсенал Конфедерации не обладал такими возможностями. Без оборудования, захваченного в Харперс-Ферри и перевезенного сюда в первые дни войны, Юг вряд ли бы мог делать оружие.
- Генерал Ли, - Джошуа Горгас подошел и отдал честь. Это был грузный, круглолицый мужчина лет сорока. В его ухоженной бороде намечалась небольшая проседь.
- Очень рад видеть вас, сэр. Я надеялся, что у меня будет возможность поговорить с вами - и вот вы здесь.
- Взаимно, полковник. Подозреваю, что мы имеем в виду одну и ту же тему для разговора.
- Скорее всего, сэр. Пройдемте в мой кабинет, там мы сможем поговорить более удобно, - он провел Ли на второй этаж.
Ли поднимался по лестнице медленно, опасаясь, что боль в груди может повториться. К его облегчению, этого не случилось. Он уселся напротив Горгаса и обратил внимание на АК-47 на столе заведующего арсеналом.
- Да, вот оно, чудо наших дней. - Горгас пристально посмотрел на него. - Я без сарказма, полковник, уверяю вас. Я в долгу перед вами - за отправку Андриса Руди ко мне.
- Я надеялся, что вы оцените это, генерал, когда увидите в действии. И я рад, что мои суждения были подтверждены солдатами на фронте. Так хочется оказать всевозможную поддержку армии.
Он говорил с какой-то робостью; отгрузка кавалерийских карабинов предыдущим летом была почти так же опасна для людей, которые осуществляли ее, как и у тех, кому они были направлены.
Ли сказал: - Мое единственное опасение насчет этих автоматов - это то, что они еще не прошли испытание в бою. Но я думаю, они его выдержат. Хоть они и настолько отличаются от наших обычных винтовок, они легки в освоении, использовании и обслуживании, и войска получают просто небывалую огневую мощь. Солдаты ощущают уверенность, держа их в своих руках, их боевой дух укрепляется.
- Генерал, я думаю, самый боевой дух в вашей армии - у вас, - сказал Горгас. Вежливо улыбнувшись, Ли начал рассуждать на эту тему.
- Генри Хет однажды что-то говорил по этому поводу мне, - заметил он. - Может быть, и так. Надеюсь, у меня будет несколько возможностей, чтобы лично продемонстрировать его, если он действительно есть. Но я, конечно, буду сражаться даже тогда, когда другой побежит, или опустит руки в ожидании неминуемого поражения. Впрочем, достаточно этого бреда, давайте перейдем к делу, сэр. Я благодарю Бога за этих господа из Ривингтона и за то, что они нам поставляют. Однако, я не хотел бы постоянной зависимости от их оружия. Если кто-то и где-то в Конфедерации может изготовить нечто подобное, то это - вы и это - здесь.
Горгас выглядел озадаченным и недовольным, как собака, которая взяла след, а затем потеряла его посреди открытой поляны.
- Генерал Ли, я даже не знаю… Я благодарю вас за то, что вы проявили внимание и предоставили мне больше этих карабинов и боеприпасов к ним. У меня уже был один, и пара магазинов от Андриса Руди. Я недоумевал по этому поводу, когда он отправился в Оранж Корт Хаус. И… Я не знаю…
- Так что именно озадачивает вас так в винтовке? - спросил Ли. У него уже был свой список, и он хотел посмотреть, что оружейный специалист Конфедерации мог бы добавить к нему.
- Во-первых, что она появилась из ниоткуда, как Минерва из головы Юпитера…
У полковника Горгас тоже, очевидно, был свой список, слишком уж уверенно он начал перебирать пальцы.
- Вообще говоря, новый тип оружия всегда будет иметь недостатки, которые могут быть устранены лишь в процессе опыта. Один из дефектов я обнаружил и в этом АК-47. Самое удивительное в данном оружии, что оно все равно работает.
- Я не думал об этом в таком разрезе, - медленно сказал Ли. - Вы имеете в виду, что раз оно где-то выпускается массово, то оно должно иметь свою историю, как, например, винтовка Спрингфилда.
- Именно так. У винтовки Спрингфилда большое количество менее совершенных предков. Так, по логике, должно быть и у АК-47. Тем не менее, где они? Даже менее удачная винтовка на основе ее принципов была бы лучше того, что есть сейчас у нас или у федералов.
- Должен еще заметить, что у Андриса Руди и его коллег много и других новинок, - сказал Ли, вспоминая вкусные консервы. - Продолжайте.
- От общего - к частному.
Горгас полез в ящик стола и достал пару патронов для АК-47. Он передал их Ли.
- Посмотрите, пули не просто свинцовые.
- Да, я уже видел это, - согласился Ли, надевая очки, чтобы внимательнее рассмотреть боеприпасы. Гильзы, очевидно, были из латуни, известной еще древним римлянам. - Что касается пуль - они полностью медные?
- Нет, сэр. Они свинцовые с медной оболочкой. Мы могли бы делать такие, но это было бы весьма дорого, и у нас не хватает достаточно меди даже сейчас, когда мы реквизировали перегонные кубы для виски. Ну, допустим, мы обойдемся только лишь свинцом. Но ведь суть этих боеприпасов в том, они исключают зарастание канала ствола свинцом.
- Можно попробовать пули Вильямса, - сказал Ли. Пуля Вильямса имела цинковую шайбу в задней части основной пули, который очищала внутреннюю часть ствола винтовки при стрельбе. Ли продолжал: - Но разве пулям в медной оболочке не мешают нарезы ствола? И разве не изнашивается внутренние канавки в короткие сроки?
- Для любого нормального ствола, ответ на оба вопроса будет "да".
Горгас загнул еще один палец.
- Сталь или какой-то сплав, из которого изготовлен ствол этого оружия, уменьшает эти трудности. Однако же, я сомневаюсь, что мы могли бы производить и обрабатывать такой металл.
- Тем не менее, это удалось в Ривингтоне, - сказал Ли.
- Я знаю, что они делают, сэр. Я - не - знаю - как.
Полковник выдавливал слова по одному, сквозь стиснутые зубы. Он был человеком с жизнерадостным темпераментом и большим опытом; только такой, как он, мог справиться с поставкой вооружений в Конфедерации, в условиях нарастающей Федеральной блокады и собственных, едва дышащих заводов. Когда он сказал "Я признаю, что не справлюсь с этим", это произвело впечатление, будто он бросил свой меч, чтобы сдаться превосходящим силам.
- Скажите мне лучше, что еще вы узнали, - подстегнул его Ли. Ему не нравилось видеть, что такой способный офицер так падает духом.
- Хорошо, сэр. Вы упомянули пулю Вильямса. К вашему сведению, она решает проблему загрязнения не от свинца, а главным образом от пороховой копоти. Порох, используемый в патронах для АК-47, производит гораздо меньше нагара - меньше, чем самые лучшие пороха, с которыми я был ранее знаком.
- Имеет это какую-то связь с отсутствием дыма от этого пороха после выстрела? - спросил Ли.
- Разумеется - обрастание происходит от дымовой копоти и маленьких частиц несгоревшего пороха, который, так сказать, застывает на внутренней стороне ствола. У этого пороха дыма нет и, таким образом, нет и обрастания.