Это сообщение пронеслось вдоль всей римской линии, и центурион, ближе всех находившийся к новой опасности, быстро перестроил своих людей, образовав фланговое прикрытие. Он успел как раз вовремя, ибо новоприбывшие бритты не стали тратить время на развертывание и прямо с марша устремились в дикую, яростную атаку. Их решимость разбить врага и отвага подкреплялись отменным умением вести бой, так что, когда зазвенели клинки, стало ясно, что чаша весов начинает клониться в сторону туземцев.
Тревожный взгляд на реку показал Катону, что первое судно уже отчалило и что матросы гребут изо всех сил, стараясь добраться до берега как можно скорее. Однако яростный удар свежих сил и пламенные призывы друидов всколыхнули боевой дух ополченцев, и те с возрожденным мужеством устремились на римские щиты.
- Держись! - кричал Катон. - Крепи строй! Еще чуть-чуть! Мы их удержим.
Остатки шестой центурии соединились с горсткой других легионеров и упорно удерживали небольшой участок земли, захваченный ими на вражеском берегу Тамесиса. Один за другим они падали, и их оставшиеся в строю товарищи смыкались еще плотней, но, хотя за жизнь каждого римлянина варвары платили несколькими своими, стало ясно, что окончательный разгром высадившихся войск дело уже решенное. Левый фланг римского фронта, если потрепанные центурии вообще составляли какой-нибудь фронт, медленно отступал под неистовым напором дружины светловолосого вождя. Поскольку никакой возможности обратиться в бегство у римлян не было, они все дрались и дрались, пока не погибали там, где стояли.
Из примерно тысячи десантников первой волны наступления в живых оставалось не более половины, и тут Катон с ужасом увидел, что транспортные суда сносит течением. Они причалили к берегу шагах в двухстах ниже того места, где шла отчаянная схватка, однако бритты настолько сосредоточились на уничтожении первой партии римлян, что вторая смогла высадиться, не встретив никакого противодействия. Катон разглядел алый гребень шлема легата и легионный штандарт, вокруг которого высадившиеся спешно сформировали строй, а затем быстрым маршем двинулись вдоль реки. Бритты наконец спохватились и, благо численность позволяла им разделиться, в немалом количестве устремились навстречу новой угрозе. Сердце Катона сжалось, когда он увидел, что отряд Веспасиана сначала замедлил движение, а потом и вовсе остановился шагах в пятидесяти от товарищей, изнемогавших под напором врага.
На левом фланге римлян прижали к самой воде, и бритты, почуяв скорую победу, усилили натиск, сотрясая воздух громовыми кличами, а щиты едва державшихся на ногах легионеров - могучими ударами мечей, копий и топоров. Казалось, еще мгновение, и остатки головного десанта будут сброшены в реку и втоптаны в прибрежный ил.
Но когда это мгновение миновало, произошло нечто неожиданное. Варварский боевой рог вдруг возвысил над шумом сражения свой хриплый рев, и, к изумлению Катона, бритты начали выходить из боя. Последний воин, с которым он обменялся ударами, попятился, а потом, оказавшись вне досягаемости римских мечей, повернулся и побежал прочь от реки.
И такое происходило повсюду. Пестрая волна варваров отхлынула от едва не рухнувшей линии римских щитов назад, к обступившим колесницу вождя друидам. Затем, не впадая в панику и не теряя готовности к обороне, враг под возобновленным обстрелом с триремы поднялся по прибрежному склону, перевалил за его гребень и пропал из виду.
Катон уставился на поле боя, усеянное порубленными телами и оглашаемое криками раненых, едва ли способных поверить в то, что они еще живы. Теснившиеся вокруг уцелевшие воины его центурии в недоумении уставились друг на друга.
- Какого долбаного хрена они задумали? - растерянно пробормотал кто-то.
Катон лишь устало покачал головой и вложил меч в ножны.
Прибывшие с Веспасианом легионеры, изменив направление своего движения, сформировали заслон между отступавшими бриттами и прискорбно малым количеством десантников первой волны.
- Они что, испугались ребят, переправившихся с легатом? И задали драла? Да быть такого не может!
- Ясное дело, не может, - согласился Катон. - Их спугнуло что-то другое. Что-то еще.
- Эй, смотрите туда! Налево.
Катон обернулся в указанном направлении и увидел появившиеся из-за речной излучины и стремительно приближавшиеся темные фигуры.
- Это кавалерия, только вот наша или не наша? Сдается мне, все-таки наша.
Через некоторое время сомнений не осталось - верховые скакали под римскими штандартами. Плавт не напрасно послал всадников вверх по реке, на поиски брода. Конные когорты батавов весьма кстати появились на фланге у бриттов, как раз вовремя, чтобы спасти поредевшие центурии Второго легиона от поголовного избиения. Но спасители не были встречены ликующими криками: у измученных, вымотанных людей на это не осталось сил, и они, осознав, что смерть им больше не угрожает, просто валились наземь там, где стояли. И все солдаты шестой центурии, те, разумеется, кому посчастливилось уцелеть, тоже растянулись прямо на истоптанной множеством ног, залитой кровью и покрытой грязью береговой кромке, от чего их командира, Катона, удерживало лишь чувство долга. Как исполняющий обязанности центуриона он не мог позволить себе расслабиться, пока не произведет перекличку, не установит размеры потерь и не подготовит отчет для легата. Он знал, что обязан все это проделать, хотя теперь, когда отпала необходимость с нечеловеческим напряжением защищать свою жизнь, мысли его стали путаться, голова не хотела работать, а ему самому больше всего на свете хотелось прилечь. Даже сама мысль о возможности отдохнуть навевала сонливость, веки опускались все ниже, тело непроизвольно начало крениться вперед, и он наверняка рухнул бы ничком, если бы пара крепких рук не уперлась в его плечи.
- Катон!
- Что? Что? - пробормотал он заплетающимся языком, пытаясь разлепить веки.
Те же руки как следует встряхнули его, выводя из вызванного усталостью ступора.
- Катон! Какого долбаного хрена ты сделал с моей центурией?
В заданном вопросе слышалась горечь, но знакомый ворчливый тон, к которому юноша так привык за последние месяцы, мог принадлежать только одному человеку. Не веря ушам, Катон открыл-таки глаза и уставился на вопрошавшего.
- Макрон?!
ГЛАВА 27
Катон проснулся в холодном поту и рывком сел. Ему снилось, что он тонет в реке крови и что вражеский воин не дает ему поднять голову над потоком. Но потом этот пугающий образ медленно рассеялся, сменившись бархатным вечерним небом, подсвеченным в оранжевом зареве, охватывавшем горизонт. Уши его наполнились звуками, присущими хлопотам около лагерного костра, а ноздри - дразнящим, аппетитным запахом варящейся похлебки.
- Ну как, получше? - наклонился над ним Макрон.
Макрон действительно жив!
Катон с трудом выпрямился. Уже стемнело, солнце только что закатилось, но и в тусклом вечернем свете он смог увидеть, что легион стоит лагерем прямо на берегу реки. Трупы убрали, во всех направлениях тянулись ровные ряды палаток, а в отдалении границы лагеря обозначались наспех насыпанным валом и частоколом.
- Хочешь поесть?
Катон огляделся по сторонам и увидел, что сидит неподалеку от маленького костра, разведенного под здоровенным бронзовым котлом на треноге. В котле что-то булькало, а аромат от него исходил такой, что в юноше мгновенно пробудился волчий аппетит.
- Что это?
- Зайчатина, - ответил Макрон. Он поводил в котле черпаком и наполнил плошку Катона. - Зайцев здесь полным-полно, я в жизни столько не видел. Ну и уж конечно, ребята не упустили такого шанса полакомиться, настреляли их вдосталь. Давай, налегай.
- Спасибо, командир.
Поставив плошку на траву рядом с собой, Катон взял протянутую Макроном ложку и начал помешивать густое, дымящееся варево. Ему не терпелось приступить к еде, но еще больше хотелось услышать ответ на один вопрос.
- Командир, как тебе это удалось?
Макрон, отмывшийся от крови, от грязи и сидевший теперь на траве босой, благодушный, в одной тунике, улыбнулся и обхватил руками колени.
- Как-как… простое везение, вот и весь ответ. Должно быть, мне улыбнулась Фортуна. По правде сказать, я ведь и сам думал, что настал мой час, и заботился лишь о том, как дать вам уйти да забрать с собой в загробный мир как можно больше этих ублюдков. Какое-то время нам удавалось их сдерживать, но потом несколько варваров прорвались-таки между щитов и уложили одного из парней. Он упал, строй распался, и они на нас навалились. Один прыгнул прямо на меня, выбил меч, и мы с ним, сцепившись, покатились в кусты. Не знаю уж, каким чудом, но мне удалось дотянуться до кинжала и ткнуть им дикаря в глотку. Ох и хлынуло же кровищи - я чуть было не утонул! Однако, даже рискуя захлебнуться, я лежал под ним неподвижно, и хреновы варвары, видать, сочли меня таким же дохлятиком, как и он. Они уложили всех наших, а проверять, не остался ли кто невзначай жив, им было некогда - уж больно хотелось догнать тебя и остальных ребятишек. В общем, как только бритты смылись, я спихнул с себя труп и скользнул в болото. Сначала, держась подальше от тропы, выбрался к реке, а там двинул вниз по течению. Тоже тайком, потому как дикари вокруг так и кишели. Наконец я наткнулся на ребят из седьмой когорты, и уже вместе мы вернулись в расположение легиона. И что же я обнаружил? Оказывается, ты во главе моей центурии уже кромсаешь бриттов на том берегу! Право слово, что за отношение к не тобой воспитанным подчиненным? Стоило тебе заделаться командиром, как ты тут же повел ребят в самое опасное место.
Катон перестал дуть на ложку.
- Парни сами рвались в бой, командир.
- Ага, они тоже так говорят. Ладно, что сделано, то сделано, но на данный момент героизма с нас хватит. Еще один такой бой, и от центурии вообще ничего не останется.
- У нас большие потери? - виновато спросил Катон.
- Да уж имеются кое-какие. Боюсь, похоронному фонду предстоят немалые траты. Остается надеяться, что мы восполним потери по прибытии пополнения.
- А что, ожидается пополнение?
- Ага. Один штабной писец сказал мне, что колонна из Галлии уже выступила. Если повезет, мы получим на замену выбывшим несколько человек из Восьмого. Но большинство из них новобранцы, только что из учебной когорты.
Он покачал головой.
- Как тебе это понравится, в разгар такой неслабой кампании нянчиться с кучкой хреновых новобранцев?
Катон промолчал, просто опустил глаза в свою плошку и возвратился к еде. Сам он, вступая во Второй легион, никак не ожидал, что менее чем через год ему придется в неведомом, диком краю под сенью орла сражаться с полчищами свирепых варваров. Формально и его самого следовало считать новобранцем, поскольку он хотя и прошел полный курс обучения, но еще не отметил первую годовщину своего зачисления в легион. Его смущенное молчание не осталось незамеченным.
- Ну да, с тобой все в порядке, Катон! Может, ты и не особо вымуштрован, да и плавать еще не умеешь, но дерешься уже как положено. Это ты доказал. А остальное придет.
- Спасибо, - пробормотал юноша, не совсем понимая, что здесь похвала, а что просто подначка. Зато похлебка оказалась отменной - он сам не заметил, как умял всю плошку, и уже скреб ложкой по дну.
- Ты, парень, не забивай голову ерундой, - промолвил Макрон, снова запуская черпак в котел и стараясь выловить для Катона побольше мяса, - а лучше отъедайся, пока дают. В армии ведь не знаешь, когда выпадет следующий случай как следует набить брюхо. Кстати, как твои ожоги?
Катон инстинктивно потянулся к повязке на боку и обнаружил, что ее поменяли. Чистая, полотняная, она была наложена достаточно плотно, чтобы не ослабнуть во время движений, и вместе с тем не настолько туго, чтобы причинять неудобство. Постарались на славу, и Катон благодарно поднял глаза.
- Спасибо, командир.
- Не благодари меня. Это сделал хирург Нис. Похоже, наша центурия отдана на его попечение, и ты постарался, чтобы он не сидел без дела.
- Что ж, надо будет как-нибудь найти случай и его поблагодарить.
- Тут и искать нечего. - Макрон кивком указал за спину юноши. - Можешь сделать это сейчас. Вон он идет.
Катон повернул голову и увидел появившуюся из темного пространства между палатками огромную фигуру хирурга. Он поднял руку в приветствии.
- Катон! Проснулся наконец. Когда я видел тебя в последний раз, ты был на пути к Лете. Даже не пикнул, пока я менял тебе повязку.
- Спасибо.
Нис опустился на траву между центурионом и оптионом и принюхался к котлу:
- Зайчатина?
- А что же еще? - ответил Макрон.
- Не поделитесь?
- Угощайся.
Нис отцепил от пояса миску, проигнорировав черпак, зачерпнул из котла прямо этой посудиной, заполнив ее почти до краев, и в предвкушении облизал губы.
- Пожалуйста, не стесняйся, - промолвил Макрон.
Нис подул на ложку, осторожно пригубил горячее варево и восхитился:
- Превосходно, центурион! Если тебя угораздит жениться, твоей супруге с этаким мужем стряпать уж точно не придется.
- Заткнись!
- Ладно, я ведь не к тебе пришел. Катон, как твои ожоги?
Оптион осторожно дотронулся до повязки и поморщился.
- Больно.
Неудивительно. Ты ведь не даешь ранам возможности зажить. Это просто чудо, что они еще не гноятся. Загрязнение было, но я все прочистил, когда менял повязку. Вот что, приятель, на время ты отвоевался. Тебе нужен отдых. Кстати, это приказ.
- Приказ? - возмутился Макрон. - Кем это вы, лекари, себя воображаете?