Сам Милованов-Миловидов, когда еще читал курс лекций по истории русской живописи в Сорбонне, снял ксерокопии с очень аккуратно сделанного факсимильного издания пророческих катренов Нострадамуса. Десять лет Юрий Федорович бился над переводами, специально изучив для этого древнееврейский и старофранцузский. Арабский и латынь он прилично знал и раньше.
Как далеко мог продвинуться Егор? Будучи профессиональным поэтом-переводчиком – достаточно далеко. Полгода назад он был в командировке в Париже, по его словам, сумел выкроить пару дней и поработал в Библиотеке Сорбонны. Он также рассказывал, что бывал в квартале Феррейру. Осмотрел подвал, где Нострадам выпускал свой знаменитый альманах с пророческими катренами… Егор многое знает, интуитивно ощущает совпадения деталей и фактов…
Нострадамус боялся обвинения в ереси и сознательно наполнял свои стихи труднодоступными для понимания образами, виртуозно, не нарушая размеров и стиля, соединял греческие, латинские, арабские и древнееврейские слова, добавлял слова на провансальском языке, чтобы совсем затруднить перевод и даже записывал катрены справа налево. Среди катренов изредка попадаются незашифрованные, но они не ведут к разгадке кода…
Перед профессором Миловановым-Миловидовым была копия "Книги пророчеств" Нострадамуса 1557 года – ее четвертое, дополненное издание, включающее семь центурий по сто стихов.
Наверняка Егор Патрикеев, как и он сам, обнаружил намек на десять катренов, содержащих упоминание рубинов. Хотя у самого Нострадамуса говорится:
Собрать ты должен пять моих катренов,
В которых упомянуты рубины,
Но полную получишь ты картину,
Постигнув – время жизни неизменно.
Его ты можешь лишь остановить.
В тот самый миг, когда летит комета,
Узнаешь то, что лишь могло бы быть.
Что не свершилось – зря о том не сетуй…
Видимо, поначалу тайна была изложена в пяти катренах, но позднее, в издании 1558 года, после смерти автора, были опубликованы отдельные катрены о рубинах, из одиннадцатой и двенадцатой центурий (не подряд, он и тут намудрил).
Итак: поначалу он разгадал катрены, в которых фигурировали некий ковш и розовый рубин. Далее, в другом катрене, сказано: "таких камней всего на свете пять". Размеры – "с мизинец". Скорее всего – 60 каратов. Камень обладает свойством подолгу сохранять тепло.
Надо будет посмотреть, есть ли упоминания, соответствующие этому описанию. После чего найти сами рубины…
Осинский, похоже, уже приступил к поискам.
Но зачем? Что дает обладание этими пятью розовыми рубинами по 60 каратов их владельцу? Власть над миром? Огромную силу? Здоровье?
Скорее всего ключевое слово – "комета".
Но какая комета?
В русских источниках эпохи Иоанна Грозного упоминается комета Фелица, которая, пролетая в опасной близости от Земли раз в четыре года, будит таинственные и сверхъестественные свойства драгоценных камней. Свойства разные. У бриллиантов – одни, у изумрудов – другие, у рубинов – третьи.
Юрий Федорович с трудом встал. После нескольких часов работы поясницу ломило неимоверно.
Он раскрыл отмеченные закладками страницы нескольких фолиантов. Про Фелицу там было. Но информация какая-то невнятная. Да и интуиция подсказывала, что речь идет не о ней, или не только о ней.
Он нажал кнопку громкоговорящей связи на аппарате возле кресла для отдыха. Хмыкнул, услышав тонкий, почти девичий голос известного астронома, профессора Феклистова. Сказал:
– Привет, Миша. Про здоровье и новости не спрашиваю – знаю, бережешь себя. Скажи ты мне, старый товарищ, есть ли на земной орбите планета с несколько меньшей, чем у Земли, массой, которая раз в четыре года проходит довольно близко от Земли?
– Есть.
– А поподробнее можешь?
– Могу. О ней писал еще ученик Пифагора, Филолай. Но я, еще не зная малоизвестных работ этого греческого ученого, пришел к тому же выводу, исходя из отклонений Венеры и Марса в их движении по орбитам. Эта планета к твоим искусствам прямого отношения не имеет…
– А косвенное?
– Смотря откуда смотреть.
– Давай со стороны Солнца.
– Ха, ты попал в точку. Видишь ли, дружище, этот двойник Земли "прячется" за солнцем, и потому мы его не можем видеть.
– И даже ты его не видел?
– Я особая статья, я же, прежде всего, математик.
– И что? Не вижу связи.
– Сейчас увидишь. Я предположил, что в редкие часы, когда Глория…
– Какая Глория?
– Такое имя дали этой планете. Так вот, когда она чуть выглядывает из-за протуберанцев светила, ее можно видеть. И я ее видел.
– Ты ее первым из астрономов видел?
– Увы, нет. Еще в середине XVIII века ее видели директор Парижской обсерватории Джандоменико Кассири и английский астроном Джеймс Шорт…
– А ранее, скажем, в XVI веке, ее никто не мог видеть?
– Может быть, кто-то из астрономов ее и видел, но записей об этом великом событии не оставил. Хотя, вряд ли… Телескопы в XVI веке были послабее, чем в ХVIII.
– А предсказать ее существование ранее XVIII века было возможно?
Ну, предсказания – удел астрологов, а не астрономов. Нострадамусов там всяких…
– Но ты ведь сам предсказываешь существование планет…
– Я не предсказываю, а прихожу к выводу на основе строгих математических расчетов.
– И что же показывают твои расчеты относительно жизни на этой планете?
– Ты попал в точку: жизнь там есть. Или, вернее – может быть.
– С этого места поподробнее.
– Ты все равно не поймешь.
– A ты попроще, народ хочет знать. Не гордись своей высоколобостью в сравнении со всякими там искусствоведами.
– Видишь ли, сегодня мы уже точно знаем: физико-химические условия на Глории идентичны земным – орбита одна и та же.
– Значит, она не может раз в четыре года срываться с орбиты и пролетать в опасной близости от Земли?
– Это полная чушь.
– Жалко…
– Не огорчайся. Теми свойствами, о которых ты говоришь, обладает комета Фелиция. Не планета, а комета. Это, видишь ли, разные вещи.
– А Фелиция обладает какими-нибудь необычными свойствами – например, способностью воздействовать на события, судьбы людей, усиливать скрытые свойства драгоценных камней?
– Далась тебе эта Фелиция… Хотя… В чем-то ты, как ни странно, прав. Астрохимики отмечали молекулярные изменения в некоторых минералах в периоды наибольшего приближения кометы к Земле.
– В каких минералах?
– Ну, во всяком случае, есть данные об изменениях в таких твердых минералах, как корунды.
– То есть рубины?
– Ну, и рубины…
– Что за изменения?
– У них резко возрастала энергетика, повышалась, как ни странно, температура…
– Скажи, а не изучалось ли воздействие этих минералов на людей?
– Насколько я знаю, нет.
– А могло ли наличие определенного количества этих корундов в одном месте, когда комета была ближе всего к Земле, хотя бы чисто теоретически, замедлить или ускорить ход времени?
– Это сфера влияния Господа. Ты обратился не по адресу. Хотя, знаешь… У того же малоизвестного ученика Пифагора Филолая есть такая строка: "И планета приблизилась. И время остановилось". Но обычно астрономы воспринимают ее как некую литературную вольность. Других источников, подтверждающих факт остановки времени каждые четыре года, не обнаружено. Наука – штука точная, поэтические образы в расчет не берет.
Профессор Милованов-Миловидов знал как минимум двух людей, которые были не только незаурядными учеными, но и отличными поэтами. Во всяком случае, поэтами-переводчиками с достойной репутацией: Егора Патрикеева и Жана де Лефлера, профессора из Сорбонны.
Профессор оказался дома, хотя, судя по недовольному сиплому голосу, телефонному звонку был не рад.
– Здравствуй, Жан, – как ни в чем не бывало заговорил Милованов-Миловидов, выжав из своего голоса максимум непринужденности и человеческой теплоты.
– Салют, Юрий, – уже теплее и приветливее ответил Жан де Лефлер. – Чем обязан?
– Как себя чувствуешь после путешествия? Не простудился на севере?
– Разве Бретань и Нормандия – это север? – ничуть не удивился осведомленности приятеля профессор Сорбонны.
– Ну, север Франции… Как с погодой? Повезло?
– Немного сыро, но я люблю такую погоду.
– Почти как английская… А в Лондоне? Кажется, август в этом году там выдался солнечный.
– Да, в Лондоне с погодой повезло…
– Какие-нибудь лондонские достопримечательности, кроме особняка моего друга Осинского, посетил?
– Зачем? Музеи всегда одни и те же…
– Значит, специально ездил к моему другу?
– Ну, знаешь, он сделал такое предложение, от каких не отказываются. И потом, – после паузы добавил он, – это ведь всего-навсего обычная работа…
– Перевод десяти катренов Нострадамуса?
– Да, – даже не пытаясь удивиться осведомленности собеседника, согласился Жан.
– Считаешь, что пять миллионов новых франков – хорошая цена?
– Конечно, особенно если учесть, что к этому добавляется миллион фунтов стерлингов.
– А это за что?
– Неужели не знаешь?
– Нет.
– Тогда догадайся…
– Разгадка пентаграммы и всех этих фокусов с планетами и созвездиями…
– Я не сомневался, что ты угадаешь. Эти загадки специалисты не трогали.
– He скажи. Мы с Егором Патрикеевым… Помнишь его?
– Он читал курс лекций "Портреты русских художников в контексте истории". Вскоре после тебя, году в 1997-м… На отделении истории искусства… Что же Егор?
– Мы с ним бьемся над этими загадками не первый год. Причем, обрати внимание, к лучшим в мире толкователям и переводчикам катренов Нострадамуса – Жану де Лефлеру и Жоржу де Шоймеру – за консультациями пока не обращались.
– И зря…
– Таких денег, как у Осинского, нет.
– Вам бы я и бесплатно помог. И Жорж, наверное…
– Так помоги.
– Вы же и так все отгадали…
– Не все. Кое-что хотел бы уточнить.
– Например?
– "Пронзит комета розовый рубин -
Сам выбирай из прошлого страницу:
Ты можешь в год далекий провалиться,
Но тот рубин быть должен не один".
– Что ж тут непонятного?
– Какая комета? Фелица?
– Естественно.
– Как она пронзит рубин?
– При прохождении кометы в максимальной близости от Земли ее свет должен пройти сквозь крупный, в 60 каратов, розовый рубин.
– А что значит "рубин быть должен не один"?
– К моменту появления кометы нужно выстроить целую композицию из рубинов.
– И в какой год можно будет "провалиться"?
– Это не смог рассчитать ни Шоймер, ни сам Мишель Нострадамус. У него сказано намеком, в общих чертах:
"Здесь, изложив твою задачу кратко,
Я дал тебе лишь Ариадны нить.
Но, разложив рубины по порядку,
Сумеет время бег остановить".
– Знаешь, Жан, я того же мнения. Больше скажу: ключ к разгадке – пентаграмма.
– Ты гений, Юра. Я полагал, что до этого, кроме меня, никто в этом столетии не дойдет. Жорж приотстал… Как ты перевел этот катрен?
"Я тайну оплатил великой данью,
Отдав здоровье, жизнь родного сына.
Вход в пентаграмму – тайна мирозданья:
Пять составляющих ведут к пяти рубинам".
– Мишель имел в виду смерть сына, который попытался пойти по стопам отца… Он предсказал, что во время осады городка, в котором жил, будет сожжено пять зданий. Но ни одно здание во время штурма не пострадало. Тогда незадачливый предсказатель сам поджег пять домов, его схватили и сожгли… Печальная история, в которой Мишель увидел разгадку мучившей его загадки: нужно именно пять рубинов, чтобы некое чудо произошло. Но сколько рубинов должно быть размещено на пентаграмме, я пока не знаю.
– Узнаешь – позвони… У меня чисто академический интерес.
– Понимаю, понимаю. Обнимаю, друг, привет Ларе…
Милованов-Миловидов положил трубку на рычаги аппарата.
Ему было стыдно. Он уже неделю назад отгадал другой шифр, спрятанный в одном из катренов:
"Переверни рубины пентаграммы -
В тебя упрутся дьявола рога.
Так избежать помогут страшной драмы
Рубины, что вместит моя строка.
Действительно, в перевернутом виде пентаграмма имеет два рога. Профессору условия "задачки" показались элементарными.
Он еще раз пересчитал количество букв в строке Мишеля Нострадамуса. Его знаний арабского и иврита хватало, чтобы переводить стихи, но считать буквы в словах на этих языках – сущая мука. И потом – должно ли количество рубинов быть определенным, чтобы "чудо" произошло? Тогда какую строку взять за первооснову? Одна строка содержала 25 знаков, другая – 23.
– А ведь ошибка порядка двух-трех знаков может стоить путешественникам во времени промаха на один-два века.
Юрий Федорович давно догадался, что Нострадамус зашифровал код и оговорил все условия: луч кометы должен пройти сквозь розовый рубин; рубинов – розовых и алых – должно быть определенное количество. Он допускал возможность телепортации во времени на глубину в пять веков. Причем в обе стороны – как в прошлое, так и в будущее. А ведь может быть и так, что, регулируя количество и размеры рубинов, можно регулировать дальность передвижений во времени…
Пентаграмма разгадана уже несколькими людьми. Но дальше пошел он один. Никто до него не обратил внимания на скромный катрен из 12-й центурии, опубликованный после смерти Мишеля в 1568 году:
Созвездие, что схоже с диким зверем,
Таит разгадку – форму для камней.
Тому, кто этим строкам не поверит,
Не удлинить число прожитых дней.
Созвездие Большой Медведицы – вот о каком "ковше" шла речь в другом катрене. Итак, пять розовых рубинов, не менее 23 алых, расположить в форме созвездия Большой Медведицы. И ждать пролета кометы.
Если его расчеты верны – это прорыв. Прорыв во времени.
Но почему этим, не жалея денег, так заинтересовался беглец-олигарх? Может быть, он хочет бежать от российского правосудия в четвертое измерение?
Глава двадцать вторая
Подвиги Геракла
"На хрена Осине в Лондоне столько рубинов? – думал Геракл, выходя из метро на Кутузовский проспект. А с другой стороны – не его это дело. Плату за учебу в институт внучке он вносит вовремя. А уж как дед достает деньги – это никого не касается…
В Великой Отечественной войне ему так и не довелось поучаствовать. Хотя, как ни крути, в 1941 году ему было только двенадцать лет. В 44-м – пятнадцать… В спецшколу взяли, а на фронт – нет. Вот и пришлось стать "бойцом невидимого фронта". Выходит, все равно – фронтовик.
"На каком же фронте я сегодня воюю? Если работаю на Осину – значит ли это, что работаю на врага? Осина-то в Лондоне. Стало быть, перебежал к потенциальному противнику. А если бы был здесь?
Крови на его руках нет. Хотя немало статей Уголовного кодекса по нему плачут. Может, еще не поздно остановиться? Позвонить Егору – и все кончится… Но останутся "Структура" и Генерал. А Генерал недвусмысленно намекнул, что если кончатся проблемы у него, то они начнутся у Даши…"
Геракл решил взять рубин со шпаги Мюрата, сдать его Генералу, а потом позвонить Егору. Он что-нибудь придумает.
Очередь в музей была небольшая. Идти напрямую, предъявив удостоверение "Служба безопасности президента", он не стал. Ни к чему привлекать даже малейшее внимание. Еще в период работы "на холоде" в Германии он научился полностью растворяться в толпе, как бы теряя свои национальные, расовые и индивидуальные черты. Лучше будет, если здесь его появление окажется незамеченным.
Он встал в очередь за симпатичной барышней. Та оглянулась и лучезарно улыбнулась:
– Дедуль, вам, наверное, без очереди. Вы ж ВОВа?
– Нет, я Гера, – машинально ответил Иконников.
– Это в смысле – участник Великой Отечественной войны…
Ему, старому дураку, показалось, что она улыбнулась ему как мужчине. А она – как ВОВе…
Через минуту милиционер на входе дал отмашку, и вся небольшая группа, последняя на этот день, устремилась к входу в музей.
Экскурсоводом у них была очень миленькая девушка с огромными карими глазами и очень стеснительная. Когда посетители задавали ей особенно глупые вопросы, она смущенно улыбалась, отчего у нее на щеках образовывались очаровательные ямочки.
Залюбовавшись, Геракл понял, что часть ее рассказа уже пропустил.
– Ни к одной войне Наполеон не готовился так тщательно, как к вторжению в Россию. В ночь с 23 на 24 июня 1812 года французские корпуса начали переправу через пограничную реку Неман. Более 600 тысяч солдат со всех концов Европы во главе с самим императором вступили на русскую территорию.
По масштабам того времени это была беспримерная воинская армада. Кроме того, у Наполеона был один из лучших в Европе офицерский корпус и отличное вооружение…
Тут мысли Геракла "забуксовали" и проскочили мимо большого информационного блока. Его мысли текли в своем направлении: "Работая на сбежавшего олигарха, он секретов родины не продает. Хотя, конечно, законопослушным его назвать тоже сложно"…
"Что интересно, – продолжал думать Геракл, тупо уставившись на стенд с офицерским оружием наполеоновской армии, – тот его начальник, который сдал всю систему прослушки в американском посольстве в Москве, наверное, сотенные до получки не считает. А уж тот, кто сдал американцам сверхсекретные коды и шифры, заодно со всей нашей резидентурой – тот и вовсе может обучать детей в самых престижных университетах"…
И никто не спешит называть их предателями. Намекают туманно, что нехорошо, дескать, своих сдавать. Но при этом вроде как допускают мысль, что они делали это бескорыстно.
А Генерал, он кто – руководитель "Структуры"? Или просто наемный служащий, выполняющий любое задание босса? А ведь он мог бы заинтересовать не только уголовный розыск, но и ФСБ…
На таком фоне попытки Геракла заработать деньги Дашке на учебу выглядят как пионерская вылазка на пляж без разрешения вожатой…
– Перед вами сабля в ножнах Наполеона Бонапарта, подаренная ему в 1799 году Французской республикой за Египетский поход. Кстати, это дар музею частного коллекционера… Справа от вас на стенде – сабля офицерская, кавалерийская, первая четверть XIX века. Над витриной, на стене – пистолеты кремниевые, солдатские. А это – шпага маршала Мюрата, украшенная золотыми аппликациями по ножнам и большим рубином на темляке…
– Темляк – это петля или лента на рукояти шпаги. В бою его надевали на руку, чтобы крепче держать оружие. А то, о чем вы говорите – украшение на эфесе… – поправил ее Геракл и спохватился: он же не должен был никому в музее запомниться! Не удержался…
Так вот его заказ…
Ножны украшены аппликациями и золотой надписью. С французского ее можно было перевести легко, несмотря на принятые сокращения: "Наполеон – маршалу Мюрату", и далее факсимиле: "Е.И.В. (Его Императорское величество) Нап. Бонапарт".