Островитяне с большим любопытством разглядывали испанские корабли, не решаясь взойти на них. Прошло некоторое время, и островитяне, посовещавшись между собой, вдруг подняли луки и выпустили стрелы в корабельные паруса. Вреда причинено не было, но солдаты приготовили мушкеты к стрельбе и открыли огонь. Несколько аборигенов было убито, многие ранены. В страхе они поплыли к берегу, но посланная шлюпка с солдатами догнала их и еще несколько островитян погибло от испанских пуль. Те немногие, кому удалось достичь берега, поспешили скрыться в лесу.
С возвратившегося фрегата сообщили, что никаких следов "Санта-Исабель" не обнаружено, а подходы к острову очень опасны из-за многочисленных рифов. Менданья приказал встать на якорь, не приближаясь к берегу. На следующий день он на галиоте, а Кирос на фрегате все-таки отправились искать удобную бухту для стоянки судов.
Кирос вскоре облюбовал небольшой залив, на берегу которого расположилась деревня. Вблизи виднелись лес и река. Менданья же вернулся, не найдя ничего подходящего. Было решено отправиться в обнаруженный Киросом залив. Как только корабли бросили якорь в заливе, на берег отправились сержант с 12 солдатами для обеспечения безопасности высадки. Аборигены встретили испанцев враждебно, осыпали их стрелами. Менданья решил здесь не высаживаться. На следующий день он обнаружил великолепную гавань, хорошо защищенную от ветров. На берегу также расположилась деревня и протекала речка. Однако корабли направились туда и встали на якорь. Всю ночь испанцы слышали музыку и пение жителей деревни.
Наутро многие из аборигенов на каноэ подплыли к испанским судам. У большинства из них волосы были украшены красивыми цветами. Испанцы приглашали их взойти на корабли, оставив оружие в каноэ. Среди тех, кто поднялся на борт, был очень красивый человек, головной убор которого украшали голубые, желтые и красные перья. Он шел в сопровождении двух аборигенов весьма представительной внешности. Остальные аборигены выказывали ему большое почтение. Подойдя к испанцам, этот человек знаками спросил, кто вождь испанцев. Менданья вышел вперед и протянул ему руку, давая понять, что он главный у пришельцев. Тогда величественный абориген, показывая рукой на себя, сказал: "Малопе". Менданья назвал себя. Малопе понял и объявил, что теперь он - Менданья, а Менданья - Малопе. После этого Малопе сказал, что он вождь. Менданья вручил ему рубашку и несколько дешевых безделушек. Другим аборигенам испанцы подарили гребни, маленькие колокольчики, стеклянные шарики, кое-что из одежды и даже игральные карты, которые те повесили на шеи.
Испанцы научили аборигенов слову "друг" и креститься на католический манер. Они показали аборигенам зеркала, бритвы, ножницы. Все эти предметы вызвали восторг у островитян.
Так продолжалось четыре дня. Аборигены приходили и уходили, приносили еду. Малопе ежедневно бывал на флагманском корабле. Так было и на пятый день пребывания испанцев. Около пятидесяти каноэ поджидали Малопе у "Сан-Хиронимо". Один из солдат на борту корабля неожиданно поднял мушкет и прицелился в аборигенов. Те поспешили скрыться. Испанцы преследовали их до самого берега. На берегу их встретила большая толпа островитян, очень приветливо отнесшаяся к испанцам. Последние были крайне разочарованы миролюбивым настроением аборигенов, им хотелось, чтобы те выказали какую-либо враждебность, дав повод стрелять. Кирос впоследствии так и писал: "Солдаты были разочарованы миролюбием аборигенов, они хотели бы иного - какого-нибудь повода нарушить мир и начать войну".
Тем не менее, когда наступила ночь, испанцы увидели, что на берегу горят огромные костры. Это означало войну. Было замечено, что каноэ быстро плыли вдоль побережья от одной деревни к другой, как бы о чем-то сообщая или предупреждая.
Утром с галиота была послана к берегу шлюпка с солдатами за водой. Когда она подошла к берегу, аборигены громко закричали и выстрелили из луков, ранив троих испанцев. Испанцы легли на дно шлюпки, спасаясь от стрел. Менданья тут же послал полковника Манрике с 30 солдатами на берег. Солдаты убили пятерых островитян, сожгли несколько домов и лодок, срубили пальмы и вернулись на корабль.
На следующий день, на рассвете, Менданья, все время думавший о судьбе пропавшего судна "Санта-Исабель", послал на его поиски фрегат с двадцатью матросами и солдатами под командой дона Лоренсо. Последнему поручалось обойти вокруг острова и наряду с поисками исчезнувшего корабля присмотреть другую удобную гавань. Одновременно Менданья приказал Манрике с 40 солдатами отправиться на берег и еще раз проучить жителей за нападение на испанских солдат. Солдаты незаметно подошли к деревне, блокировали все выходы из нее, окружили дома и начали их сжигать вместе с находившимися в них людьми. Несмотря на неожиданность нападения, островитяне не растерялись и оказали испанцам мужественное сопротивление. Шестеро аборигенов было убито, многие тяжело ранены. Подобрав раненых, аборигены скрылись в лесу. Манрике возвратился на корабль, имея семерых раненых.
Пополудни на берег пришел Малопе. Он звал Менданью и показывал знаками, что это не его люди стреляли в испанцев, а жители враждебных ему деревень, расположенных на другом берегу залива. Менданья пригласил его на корабль, но Малопе ушел и вернулся лишь на следующий день. Мир был восстановлен.
Еще через день вернулся дон Лоренсо. "Санта-Исабель" он не обнаружил, но зато нашел подходящую гавань и, кроме того, видел неподалеку еще несколько островов. Менданья приказал кораблям плыть к обнаруженной доном Лоренсо гавани.
На следующее утро после прибытия в новый залив испанцы увидели на берегу около 500 островитян, выказывавших явно враждебные намерения. Аборигены начали стрелять из луков и бросать в испанские суда камни, а видя, что те не достигают цели, вошли в воду и поплыли к кораблям. Испанцы открыли огонь, убив пятерых и многих ранив. Островитяне поспешили к берегу и скрылись в чаще леса.
Дон Лоренсо хоть и не получил приказа, с 15 солдатами последовал за островитянами на берег. Видя это, полковник Манрике вскипел от негодования, почувствовав себя ущемленным в правах на командование всеми солдатами экспедиции, и бросился вслед во главе 30 солдат. При этом он нещадно ругал дона Лоренсо и клялся ему отомстить. Донна Исабель, свидетельница этой сцены, заявила Манрике, что ее брат не нуждается ни в чьих указаниях и волен действовать самостоятельно. Манрике попытался что-то отвечать, но донна Исабель резко его оборвала. Разгневанный Манрике отправился с солдатами на остров и не вернулся к наступлению темноты, оставшись ночевать в деревне.
Ночь прошла спокойно. Утром Манрике приказал солдатам расчистить участок у ручья и разбить там лагерь. Группе солдат не понравилось выбранное Манрике место, и они послали своих представителей к Менданье с просьбой распорядиться использовать для размещения людей деревню, где уже есть дома и вообще место обжито. Другие солдаты, согласные с Манрике, тоже послали своего представителя к Менданье.
Менданья не согласился ни с одной из сторон и распорядился разбить лагерь у входа в залив. Место всем понравилось: оно напоминало Андалусию. Солдаты с большим воодушевлением принялись за работу, расчищая участок и сооружая жилища.
Менданья назвал открытый им остров Санта-Крус. Остров был невысок и покрыт лесом, земля плодородная, много птиц, рыбы, фруктов и съедобных кореньев, и совершенно без москитов, что приятно удивило испанцев. Местное население было многочисленно, жило в деревнях, в добротно построенных домах. Вокруг домов островитян росли красивые красные цветы.
Менданья оставался на корабле в ожидании окончания строительства дома для него. Делами на острове управлял Манрике. В поисках продовольствия солдаты группами по 12–15 человек заходили в деревни и возвращались нагруженные всем, что только можно было найти на острове. Островитяне и сами приносили в лагерь еду. И Малопе и его люди были весьма дружелюбно настроены. Казалось, что установился прочный мир. Островитяне даже, по просьбе дона Лоренсо, помогали строить дома в лагере. Менданья всячески старался поддерживать общий мир.
Но тем не менее опасность росла, надвигалась беда. Среди солдат распространилось недовольство, усиливавшееся с каждым днем. Они были раздражены решительно всем. То, что еще вчера им нравилось, сегодня возмущало. По их мнению, земля была бедна, место для поселения выбрано неудачно. В конце концов солдаты составили петицию к Менданье, в которой просили забрать их с острова и отправить в другое, лучшее место или поселить на тех островах, о которых он так много рассказывал (т. е. на Соломоновых).
Менданья был очень огорчен, прочитав послание. Он внимательно изучил подписи под ним. Понимая, что недовольство зашло слишком далеко, Менданья решил сойти на берег. Он обратился к одному из солдат, подписавших петицию: "Вы предводитель недовольных? Знаете ли вы, что подписать подобную бумагу - это почти мятеж?" Солдат на это ответил: "Там написана правда, и, если кто-нибудь скажет иное, это будет ложь". Тогда Менданья пообещал солдатам, что их заберут с острова и менее чем через тридцать дней доставят на лучший.
В поселении уже построили церковь. Каждый день викарий произносил душеспасительные проповеди, которые однако не действовали на солдат, все более и более озлоблявшихся. Ежедневно совершались убийства аборигенов. Солдаты явно провоцировали местных жителей на вооруженные выступления, чтобы заставить Менданью забрать их с острова. Опасные настроения среди испанцев росли, назревал мятеж, готовилась расправа над оставшимися верными Менданье людьми. Недовольные, а их становилось все больше и больше, жаждали вернуться в Перу. Когда Кирос вознамерился совершить плавание вокруг острова, он был предупрежден, что если сделает это, то не вернется.
Менданья с большой тревогой следил за настроением людей. Он приказал снять все паруса и строго их охранять. Здоровье его все более ухудшалось, дух слабел. Менданья медлил с принятием решительных мер, с наведением жесткой дисциплины, подавлением мятежных настроений.
Наконец Менданья решил поселиться на острове. Первое, что он увидел на берегу, была группа вооруженных солдат. Когда Менданья спросил, почему они вооружены, те ответили, что здесь идет война. В лагере Менданья долго говорил с Манрике, который уверял его в полной лояльности, глубокой преданности, но подтвердил, что большинство солдат жаждут покинуть остров. Манрике рассказал, что минувшей ночью мятежные солдаты пытались убить людей, верных Менданье, но ему удалось воспрепятствовать этому.
Менданья, однако, не верил Манрике. Он был убежден, что тот ведет двойную игру. На острове Менданья почувствовал себя плохо и был доставлен назад на корабль.
Солдаты между тем все более наглели. Стреляли в Кироса, но, к счастью промахнулись. Викарий, продолжавший ежедневно произносить проповеди, вернувшись как-то на флагманское судно, где жил, пока ему не построили дом, сказал Киросу, что солдаты собираются их убить.
Кирос, видя физическую и духовную слабость Менданьи, решил действовать сам. Получив разрешение Менданьи, он отправился на берег.
На берегу Кирос встретил двух солдат, хорошо к нему относившихся. Те предупредили Кироса об опасности, которая ему угрожает в лагере, ибо солдаты крайне возмущены. Пока Кирос шел к лагерю, все больше и больше солдат окружало его. Они выражали недовольство островом, его бедностью, говорили, что отправились в далекие заморские земли лишь ради золота, серебра и драгоценных камней, а здесь ничего нет. Они кричали, что хотят вернуться в Перу или добраться до другого, лучшего острова.
Кирос возразил, что остров хорошо приспособлен для жизни людей, ибо земли здесь плодородные, прекрасные леса и реки, достаточно пищи. Потрудившись, колонисты создадут себе прекрасные условия существования. Солдаты в ответ кричали, что на это у них уйдет двадцать лет жизни, они успеют состариться, пока достигнут благополучия. "Вы должны помнить, - говорил им Кирос, - что все на нашей земле имело начало: на месте Севильи, Рима, Венеции и других городов были когда-то леса и голая равнина, и первым жителям стоило большого труда возвести их, чтобы потомки могли наслаждаться плодами их труда... Я понял вас: вы считаете, что работать должны другие, вы же хотите лишь отдыхать, а между тем трудиться должны вре и кто-то должен быть первым".
Кирос прямо спросил солдат, собираются ли они восставать против Менданьи, выполнявшего волю короля. Те ответили, что не хотят, но просят снять их с острова и вернуть в Перу или поселить на другом, богатом острове.
Кирос терпеливо объяснил солдатам невозможность выполнения их просьбы. Прежде всего надо еще раз попытаться найти "Санта-Исабель". Без этого судна трудно продолжать экспедицию. Возвращаться сейчас в Перу нельзя из-за неблагоприятных ветров, да и корабли в плохом состоянии и требуют ремонта. Так что надо пока оставаться на острове. Возвращение в Перу привело бы к их общей гибели.
Некоторые солдаты согласились с доводами Кироса, но большинство продолжало требовать немедленного ухода с острова и, если невозможно вернуться в Перу, то плыть в Манилу, в "христианскую землю", как они выразились. Кирос возразил, заметив, что Манила отнюдь не христианская земля, а так же как и остров, на котором они находились, населена язычниками. Христиане там, как и здесь, лишь небольшая группа колонистов и охранявшие их солдаты. Но озлобившиеся солдаты уже не слушали Кироса и кричали, что кто хочет - пусть остается, а они намерены уйти с острова. Некоторые солдаты обнажили шпаги, угрожая Киросу. Но Кирос мужественно ответил, что все сказанное им есть воля короля, и он не изменит ей даже под страхом смерти. Манрике выступил в защиту Кироса и не допустил расправы над ним. Он решил сам отправиться на флагманский корабль и оправдаться перед Менданьей.
Манрике явился на борт "Сан-Хиронимо" один и без оружия. Видя это, донна Исабель подговаривала мужа убить его, пригрозив, что если он откажется, она сама сделает это. Но Менданья не допустил убийства Манрике на борту судна.
Манрике, возвратившись в лагерь, рассказал солдатам, что был хорошо принят Менданьей и тот обещал рассмотреть их просьбу об уходе с острова.
Кирос, вернувшись на корабль, сообщил о всем происшедшем Менданье и попросил разрешения отправиться на следующий день за провизией, ибо запасы ее сильно истощились.
Кирос в сопровождении 20 солдат отправился на шлюпке к одной из ближайших деревень, но в ней не оказалось ни жителей, ни еды. Вернувшись ни с чем на берег, Кирос встретил Малопе с его людьми на двух каноэ и попросил его помочь. Малопе весьма охотно принялся за дело. Они побывали в нескольких деревнях, и вскоре шлюпка была нагружена доверху. Однако сопровождавшим Кироса этого показалось мало. Они просили разрешить им силой взять у аборигенов побольше провизии, а заодно и поубивать "этих собак-язычников" и сжечь их жилища. Кирос убеждал их, что шлюпка забита едой, полученной бесплатно благодаря доброй воле их друга Малопе, но те твердили, что прибыли сюда из Перу не для того, чтобы ублажать туземцев. Однако, подчиняясь приказу Кироса, они направились к "Сан-Хиронимо".
Когда Кирос поднялся на борт корабля, донна Исабель сообщила ему, что Менданье стало известно о том, что из лагеря ушел отряд солдат с целью убить Малопе. Менданья немедленно приказал солдатам вернуться, не причиняя никакого ущерба Малопе. Сообщение донны Исабель очень встревожило Кироса.
Ночью Менданья призвал к себе Кироса.
С большой таинственностью Менданья сообщил ему о своем намерении утром сойти на берег в сопровождении верных ему матросов. Все они будут вооружены. Он захватит с собой королевский штандарт для суда над полковником Манрике за преступления, о которых он объявит в специальной прокламации.
Утром Менданья, сопровождаемый капитаном галиота Фелипе Корсо и Киросом, отправился на берег. Его встретили дон Лоренсо с братьями и несколько матросов. Все пошли в лагерь. Когда Менданья и его спутники подошли к дому Манрике, полковник завтракал. Он вышел навстречу Менданье, приветствуя его. Менданья обнажил шпагу и воскликнул: "Да здравствует король! Смерть предателям!" Один из матросов схватил Манрике за ворот и дважды сильно ударил его, а Корсо вонзил в него нож. Полковник упал замертво...
Братья Баррето с несколькими людьми бросились расправляться с мятежными солдатами. Произошло бы сильное кровопролитие, если б не мужество Кироса, вставшего со шпагой на их пути. Но все-таки еще один человек был убит. Головы убитых выставили на всеобщее обозрение.
Когда прибыл викарий, все отправились в церковь на мессу. Закончив мессу, викарий призвал всех успокоиться и подчиняться приказам Менданьи. Но на паству обращение викария впечатления не произвело. Вернувшись с мессы, солдаты бросились делить имущество убитых.
Менданья распорядился сжечь тела убитых. К вечеру постепенно в лагере воцарилась тишина. Но ненадолго. Вскоре лагерь опять забурлил. Вернулся один из солдат, ушедший с отрядом прошлой ночью из лагеря, о чем говорила донна Исабель Киросу. Он сообщил, что Малопе застрелен, причем без всякого повода: когда солдаты вошли в дом Малопе и потребовали еду, тот немедленно дал им все, что у него было, но один из испанцев поднял мушкет и выстрелил. Малопе упал замертво. К нему подошел другой солдат, говоря, что никогда еще они не делали "столь славной вещи". "Это не человеческое, а дьявольское дело, - писал впоследствии Кирос. - Малопе держал страну в мире и давал нам еду... его доброта была бесконечна".
Когда весь отряд вернулся в лагерь, убийцу Малопе отправили на борт флагманского судна, где он должен был ожидать приговора Менданьи. Офицер, командовавший отрядом, был убит по приказу дона Лоренсо, и его голова красовалась рядом с головой Манрике и солдата, убитого одновременно с ним. Остальных солдат отряда оставили в лагере закованными в кандалы. Кирос убеждал Менданью простить всех арестованных, включая и убийцу Малопе. По его мнению, следовало предотвратить дальнейшее кровопролитие, прекратить раздоры, столь опасные для экспедиции, находившейся в дальнем плавании. Аборигенам же, дабы удовлетворить их жажду мести, достаточно, считал он, показать три головы уже убитых испанцев.
Менданья внял совету Кироса, и больше никто из испанцев казнен не был. Но убийца Малопе, переживая позднее раскаяние, отказался от еды и питья и вскоре умер. "Этим закончилась трагедия на острове", - заключает Кирос соответствующий раздел в своих записках. Но из его же дальнейшего повествования следует, что окончилась лишь часть трагедии.
На следующий день испанцы услышали громкие горестные крики, раздававшиеся со стороны деревни, где находился дом Малопе. Менданья послал туда отряд солдат, захвативших с собой голову офицера, убитого доном Лоренсо. Они должны были показать аборигенам, что покарали одного из своих людей за смерть их вождя. Но, увидев приближавшихся солдат, жители деревни убежали в лес.