На третий день плавания с кораблей увидели остров. Торрес во главе небольшого отряда был послан на берег. Островитяне с великим почетом встретили испанцев, вручив им роскошную пальмовую ветвь. Но Кирос не хотел задерживаться на острове. Корабли пошли дальше. 22 апреля благоприятная до тех пор погода резко изменилась. Два дня продолжался сильный шторм. Когда 24 апреля небо очистилось и выглянуло солнце, Кирос приказал ставить паруса. "Какой взять курс?" - спросили его штурманы. "Пусть корабли сами изберут направление. Пусть бог ведет их!" - ответил Кирос. Корабли, предоставленные воле волн, повернули к юго-западу. Кирос приказал следовать именно этим курсом. Мечтательность в нем всегда преобладала над трезвым расчетом.
На рассвете следующего дня на флагманском судне раздался счастливый возглас вахтенного матроса Франциско Родригеса: "Впереди очень высокая земля!" Кирос назвал увиденную землю островом Святого Марка, ибо он был обнаружен в день этого святого.
В течение следующих трех дней испанцы обнаружили еще восемь островов. С одного из них, названного Дева Мария, они похитили двух жителей и вернули их на остров через день, нарядив в шелковые рубахи, одарив ножами и зеркальцами. В ответ на это островитяне дали испанцам двух свиней, воду и фрукты.
29 апреля в три часа пополудни вахтенный матрос флагманского корабля увидел землю. Она, по-видимому, была огромна, так как занимала все пространство на юго-западе и юге. "Это был самый счастливый и праздничный день за все плавание", - заметит впоследствии Кирос в своих записках.
Корабли пошли прямо к этой земле, которую ликующий Кирос поспешил назвать Кардоной в честь герцога Сесы, полное имя которого было дон Антонио де Кардона и Кордова.
Подойдя ближе к земле, испанцы увидели на юго-востоке ее очень высокую горную цепь. Вершины гор скрывались в густых облаках. Кирос выслал вперед шлюпку с офицером и группой солдат для обследования подходов к берегу. К вечеру шлюпка вернулась, и офицер рассказал, что у побережья расположен вытянутый с севера на юг обитаемый остров, довольно скалистый, покрытый густым лесом. Остров отделен от остальной суши глубоким проливом.
Корабли пошли вдоль острова к западу. На берегу было видно много мужчин, вооруженных луками. Они что-то громко кричали испанцам. Но суда, не останавливаясь, продолжали идти своим курсом.
1 мая испанцы увидели огромную бухту, где и провели ночь. Кирос назвал ее заливом Сан-Фелипе-и-Сантьяго, ибо это был день этих святых. На следующий день Кирос послал Торреса с отрядом солдат на шлюпке на поиски подходящего места стоянки. В это время к кораблю подошли два каноэ с вооруженными аборигенами. Они громко выражали свою тревогу. С кораблей выстрелили, что еще более усилило беспокойство аборигенов. Они повернули каноэ к берегу и быстро скрылись.
3 мая пополудни на корабль вернулся довольный Торрес с солдатами: он обнаружил великолепное место стоянки и назвал его портом Вера-Крус. Корабли вошли в него и встали на якорь. На следующий день испанцы увидели на берегу множество людей. Кирос отправился на берег, думая взять нескольких на корабль, щедро их наградить и завязать таким образом дружественные отношения с местными жителями. Но у него ничего не получилось. Аборигены знаками приглашали испанцев сойти на берег, но сами отказывались сесть в их шлюпки. Кирос возвратился на корабль ни с чем.
На другой день он послал Торреса с группой солдат на берег с той же целью. Испанцы, высадившись на берегу, увидели перед собой большую группу вооруженных аборигенов. Те провели на земле черту, как бы говоря, что не разрешают пришельцам ее переходить. Торрес приказал дать залп из мушкетов в воздух, как требовал всегда Кирос. Но один из солдат, не послушавшись команды, выстрелил в аборигена и убил его. Все находившиеся на берегу местные жители бросились в лес. Тогда солдат отрубил у убитого голову и ногу, а тело за оставшуюся ногу повесил на суку дерева. Остальные солдаты спокойно следили за действиями своего товарища, не только не делая никаких попыток остановить его, а, наоборот, поощряя его.
Через некоторое время к испанцам подошли три местных вождя, и те "вместо того, чтобы показать свое миролюбие и доставить их на корабль, - писал впоследствии Кирос, - показали им тело их товарища с отсеченной головой, залитое кровью, полагая, что эта жестокость послужит средством установления мира". Вожди в глубокой печали смотрели на изуродованное тело их соплеменника, а затем вернулись к своим людям. Раздались воинственные крики. С разных сторон на испанцев посыпался град стрел, дротиков, камней. Те отвечали выстрелами из мушкетов. Кироса, который следил за происходящим с борта флагманского корабля, все это очень огорчало. Он понимал, что мира с жителями открытой им земли уже не будет. Аборигены начали обходить небольшой испанский отряд, стремясь отрезать ему путь к шлюпкам. Кирос послал на помощь солдат, но ситуация для испанцев не улучшалась. Тогда Кирос приказал открыть огонь из корабельных орудий, и лишь это заставило аборигенов отступить.
Появился еще один отряд аборигенов, которые, громко трубя в раковины, шли к берегу, размахивая дубинками, дротиками и луками. Высокий старик, один из вождей, видевших тело соплеменника, вышел вперед и обратился к солдатам. "Я уверен, - писал позднее Кирос, - что он сказал, что они будут защищать свою страну против тех, кто в нее пришел, убивая ее жителей. Восемь наших солдат были в засаде, и один из них случайно, как он утверждал после, убил этого вождя... Четыре туземца, глубоко опечаленные, подняли убитого на плечи и ушли в чащу леса; туда ушли и остальные жители, оставив деревню опустевшей".
Кирос прекрасно сознавал, какими бедствиями в дальнейшем грозили испанцам происшедшие события. Но огромная радость, которую он ощущал со времени прихода к этой огромной, как казалось, земле, стране его мечты, ибо Кирос был убежден, что достиг Южного континента, не давала надолго погружаться в мрачные думы. Надо было немедленно объявить открытую землю собственностью испанской короны и начать ее обживать.
Кирос приказал Торресу с отрядом солдат высадиться на берег и начать строительство укрепленного лагеря. Он назначил Торреса начальником лагеря. Работа на берегу закипела. Вскоре были сооружены форт и маленькая церковь "Мадонны из Лорето". Это место должно было, по замыслу Кироса, стать впоследствии городом, которому он уже придумал название Новый Иерусалим.
12 мая Кирос собрал экипажи всех трех кораблей и обратился к ним с речью, в которой подчеркнул величие предстоявших им дел во славу Испании. От них потребуются мужество, стойкость и упорство. Единая цель служения королю и католической церкви должна объединить их. Именно с этой целью, продолжал Кирос, он решил учредить Орден рыцарей Святого Духа, вступить в который должны все члены экипажей судов. "Во имя Святой Троицы, во имя Папы Римского, во имя Его Католического Величества дона Филиппа Третьего, короля Испании и моего повелителя, я, капитан дон Педро Фернандес де Кирос, даю каждому из вас этот голубой крест, который вы сейчас повесите себе на грудь, и он будет указывать на вашу принадлежность к рыцарям Ордена Святого Духа". "Теперь я, от имени его королевского величества, требую от вас лучшего выполнения своих обязанностей. Я хочу, чтобы вы почувствовали себя единым организмом, и я объявляю вам, что с этого дня ваши обязанности возрастут, как возрастут награды и наказания, которыми будут измеряться ваши хорошие и плохие поступки", - закончил свою речь Кирос.
С наступлением темноты на судах зажглась иллюминация, был устроен фейерверк, прозвучал артиллерийский салют, раздался звон колоколов, зазвучала музыка. Кирос обратился ко всем присутствовавшим: "Господа, эго канун давно ожидаемого мною дня. Пусть каждый получит то, что он желает!"
14 мая в день Святого Духа все офицеры, матросы и солдаты с голубыми крестами рыцарей Ордена Святого Духа сошли на берег, неся знамена своих кораблей. Племянник Кироса Лукас шел впереди с королевским штандартом, а Торрес нес крест, сделанный по приказу Кироса. Раздался залп из мушкетов. Кирос, встав на колено, воскликнул: "Честь и слава всевышнему!" А затем, коснувшись рукой земли, поцеловал ее и сказал: "О земля, которую многие так долго искали и которая так дорога мне!"
Торрес передал крест монахам, и все двинулись к церкви. Кирос установил крест у алтаря и приказал секретарю громко прочитать подготовленные заранее документы.
В первом документе "К воздвижению креста" говорилось: "Да будут свидетелями небо и земля, и море со всеми его обитателями, и все здесь присутствующие, что я, капитан Педро Фернандес де Кирос, в этих землях, которые до того не были известны, установил во имя Иисуса Христа... этот знак Святого Креста..." Затем секкретарь прочел пять документов примерно одного содержания, в которых Кирос объявлял о вступлении Испании во владение открытой землей во имя Святой Троицы, Католической церкви, Ордена францисканцев, Ордена иоанитов и Ордена Святого Духа, только что им самим утвержденного. Шестой документ гласил: "Я, Кирос, беру во владение этот залив Сан-Фелипе-и-Сантьяго и этот порт, названный Вера-Крус, и это место, где будет основан город Новый Иерусалим, на 15° 10' ю. ш., и все земли, которые я увидел и еще увижу, и всю эту область вплоть до Южного полюса, которая с этого времени будет называться Южная Земля Святого Духа, со всеми землями, к ней относящимися, и это навсегда во имя дона Филиппа Третьего, короля Испании и Восточной и Западной Индий, моего монарха и повелителя, которому принадлежат эти корабли и по чьей воле и желанию они пришли сюда..."
Когда чтение документов было закончено, раздались громкие возгласы: "Многие лета королю Испании дону Филиппу Третьему, нашему повелителю!" Отслужили мессу, был дан артиллерийский салют с кораблей, устроен фейерверк. Находившиеся на берегу солдаты ответили залпами из мушкетов. На этом торжественная церемония закончилась, и начался пир.
Еще не кончилась сиеста, а Кирос собрал у себя высшие чины экспедиции и сказал им, что необходимо немедленно избрать должностных лиц города Нового Иерусалима, который станет столицей этого края. Тут же были избраны из числа членов экспедиции 14 городских советников, судья, начальник полиции, казначей и др. Все избранные должностные лица будущей столицы Южной Земли Святого Духа, приняли присягу на Библии, которую держал священник.
Прекрасное настроение не оставляло Кироса. Все на "его земле" восхищало его. "Я с полным основанием могу утверждать, - писал Кирос, - что более подходящего места, здорового и плодородного, лучше снабженного лесом, материалом для изготовления черепицы и кирпичей для основания большого города у моря с портом, с глубоководной рекой, с равнинами и холмами, горными долинами и ущельями, где отлично приживаются все растения из Европы и Индии, найти трудно. Нельзя найти ни порта, более удобного и снабженного всем необходимым, без каких-либо недостатков, ни лучшего места для сооружения дока, ни леса, деревья которого были бы более подходящими для постройки домов, бимсов, мачт... Нет такой другой земли, которая имела бы все так близко, под рукой, как эта... Рядом расположены семь островов, береговая линия которых растянулась на 200 лиг... Я никогда не видел в тех местах, где бывал раньше, таких преимуществ. Взять, к примеру, Акапулько, главный порт Мексики. Я утверждаю, что единственно, чем он хорош, - это гавань, в остальном же - частая облачность, отсутствие реки и нездоровый климат в течение почти всего года, жара, досаждающие людям москиты и другие насекомые, а также само место его расположения - у подножия каменистых, лишенных растительности холмов, продовольствие, доставляемое сюда издалека и поэтому очень дорогое, и наконец, юго-восточные ветры, которые доставляют кораблям немало хлопот, - он довольно плох. Если взглянуть от Магелланова пролива на оба побережья с одной стороны до мыса Мендосино, а с другой - до Ньюфаундленда на протяжении 7000–8000 лиг, то обнаружится, что... такой порт, как Сан-Хуан де Уллоа не заслуживает вообще названия порта и города, что Панама и Пуэрто-Белло имеют много неудобств и что Пайта, Кальяо, Гавана, Картахена... и многие другие... нуждаются во многих необходимых вещах... Если мы посмотрим на побережье Испании, то тоже не обнаружим хорошего порта, поскольку ее земля производит лишь колючки, сорго, мирт и другие жалкие плоды... В апреле и мае фруктов нет".
Кирос расхваливал природу Земли Святого Духа, обилие фруктов и овощей, птиц, рыбы. Ему нравились ее жители. "Туземцы выглядят дородными, и не черные и не мулаты. Их волосы курчавы. У них хорошие глаза. Они опрятны, любят праздники и танцы под звуки флейты и барабанов... Они используют и раковины как музыкальные инструменты... Дома у них деревянные, с покатой крышей из пальмовых листьев и своего рода кладовой, где они хранят еду. Все их вещи содержатся в большой чистоте".
Кирос хочет лучше узнать открытую землю. Он еще и еще раз посылает Торреса во главе вооруженных солдат в деревни аборигенов. Но те, мужественно сражаясь, не дают пришельцам отойти от берега в глубь острова. Так, однажды Торрес с тридцатью солдатами вошел в очень красивую долину, где расположились несколько деревень местных жителей. Когда аборигены увидели испанцев, они вооружились и вышли им навстречу. Завязался бой, и испанцы начали отходить, захватив трех мальчиков, старшему из которых было лет семь, и 20 свиней. Аборигены окружили испанский отряд, не давая ему пробиться к берегу. Видя с борта флагмана бедственное положение отряда, Кирос приказал стрелять из пушек, и только это спасло солдат. Им удалось достичь места, где стояли шлюпки, и вернуться на свой корабль.
На следующий день аборигены напали на группу испанцев, высадившихся на берег, чтобы пополнить запасы воды. Затем они пытались разрушить церковь, и только вооруженному отряду, посланному Киросом на двух шлюпках, удалось отогнать их.
В залив, где стояли испанские корабли, впадали две реки. Одну из них, напоминающую своими размерами, как писал Кирос, "Гуадалквивир у Севильи", с глубоким устьем, куда могли заходить "не только шлюпки, но и фрегаты", назвали Иордан, а другую, расположенную к востоку от нее, несколько меньших размеров, - Сальвадор.
Торрес с отрядом солдат на шлюпе "Три волхва" был послан провести промеры глубины реки Иордан в ее устье. Он обнаружил, что не может достать дна. Шлюп пошел дальше по реке. Торрес и его спутники восхищались красотой ее берегов и чистотой воды. Испанцы высадились на берегу, где была расположена небольшая деревушка из четырех улиц. Два аборигена, следившие за высадкой испанцев, дали знать своим соплеменникам о появлении врага, и, когда испанцы вошли в деревню, она уже была пуста. Но вскоре они услышали воинственные крики. Большая группа аборигенов стремительно атаковала испанцев, вынудив их отступить к берегу. Там Торрес и его люди, не мешкая, сели на шлюп и вернулись к остальным кораблям, стоявшим в заливе.
21 мая испанцы с необычайной торжественностью отмечали праздник тела Христова. Все были на берегу, на кораблях осталось лишь по два человека. Мессу служили в празднично украшенной церкви Мадонны из Лорето. День был ясный. Воздух звенел от пения птиц. Кроны деревьев, ярко освещенные солнцем, слегка шелестели от дуновения ветерка, который не нарушал беспредельной глади моря.
После мессы начался праздник. Несколько матросов, разодетых в красные и зеленые шелковые рубахи, исполнили зажигательный танец со шпагами. Им аккомпанировал на гитаре представительный пожилой моряк. Потом танцевали корабельные юнги в коричневых, голубых и серых шелковых рубахах, с венками на головах и пальмовыми ветвями в руках. Свой танец они сопровождали пением, а два музыканта аккомпанировали им на тамбурине и флейте. Затем все направились к накрытым для пиршества столам.
Кирос решил пройтись и в сопровождении нескольких офицеров отошел на расстояние лиги от берега. Дальше испанцы идти не решились, боясь нападения аборигенов.
Когда Кирос вернулся на корабль, он вдруг заявил, что поскольку местные жители не прекращают враждебных действий и справиться с ними невозможно, то завтра же они уйдут отсюда и будут искать другое место для колонии. Прошло всего три недели, как корабли бросили якорь в бухте Сан-Фелипе-и-Сантьяго. Торрес попросил отсрочки на день, поскольку еще раньше было решено, что на следующий день команды будут ловить рыбу для пополнения провизии. Кирос дал такое разрешение. Среди пойманных рыб было много каргуса, рыбы красноватого цвета. Съев ее, люди вскоре почувствовали себя плохо: началась рвота, на теле появились нарывы - все симптомы лихорадки. Целую неделю большая часть экипажей судов была тяжело больна. Надо заметить, что капитан Джеймс Кук, посетивший эти места в июле 1774 г., отмечал в своем дневнике, что и его люди, поев рыбу каргус размером с большого леща, сильно заболели. "На следующую ночь, - писал Кук 24 июля, - каждый из тех, кто ел рыбу, почувствовал страшную боль в голове и всем теле, сопровождавшуюся сильным жаром и потерей чувствительности в суставах. Свиньи и собаки, которым давали рыбу, тоже заболели и некоторые из них умерли. Прошла неделя или десять дней, пока все больные поправились".
28 мая, когда казалось, что болезнь начала проходить, Кирос приказал сняться с якоря. Но к вечеру больным стало опять так плохо, что Кирос задержал выход судов из бухты, а еще через день испанцы вернулись на прежнее место стоянки. Утром следующего дня с кораблей увидели множество аборигенов, собравшихся на берегу. Кирос приказал Торресу с отрядом солдат на двух лодках подойти к берегу и узнать, чего они хотят. Когда лодки приблизились к суше, аборигены начали стрелять из луков. Испанцы ответили залпом из мушкетов и вернулись на корабли.