Отстаивая план комедии, Грибоедов писал Катенину: "…девушка сама не глупая предпочитает дурака умному человеку (не потому, чтобы ум у нас грешных был обыкновенен, нет! и в моей комедии 25 глупцов на одного здравомыслящего человека); и этот человек разумеется в противуречии с обществом его окружающим…"
Комедия предъявляет Фамусову, 25 глупцам, его окружавшим, и в их лице всему московскому барству гневные обвинения в бездушии и жестокости, во лжи и лицемерии, в ничтожестве помыслов, низкопоклонстве, в карьеризме, которые они, впрочем, уже слышали от Фонвизина, Радищева, Крылова и других писателей. Но как это делает Грибоедов! – "Грех не беда – молва нехороша"; "Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь"; "Кто беден, тот тебе не пара"; "Обычай мой такой: // Подписано так с плеч долой"; "А впрочем он дойдет до степеней известных // Ведь нынче любят бессловесных"; "Когда же надо подслужиться, // И он сгибался вперегиб"; "Лесть как кружево плели"; "Ну как не порадеть родному человечку"; "Мне только бы досталось в генералы"; "В мои лета не должно сметь свое суждение иметь"; "Ученье – вот чума, учёность – вот причина, // Что нынче, пуще, чем когда, // Безумных развелось людей, и дел, и мнений!"
Мог ли Карамзин надеяться, что его мечта о сближении литературного и разговорного языков осуществится так скоро и с таким блеском и изяществом?! Пушкин в письме А.А. Бестужеву, высказав ряд замечаний по поводу комедии "Горе от ума", утверждал: "О стихах я не говорю: половина – должны войти в пословицу. Покажи это Грибоедову. Может быть, я в ином ошибался. Слушая его комедию, я не критиковал, а наслаждался".
Пушкин оказался прав. По сию пору комедия даёт образцы художественной, эстетически совершенной речи, сочетая иронию с лёгкостью и оригинальностью языковых конструкций.
Судьба Грибоедова сложилась трагически. Блестящая дипломатическая карьера обернулась ссылкой. Вернувшись в 1816 г. из армии, он не вступил в "Арзамас", где собирались лучшие литературные силы России. А склонялся, как это ни странно, к Шишкову и его единомышленникам. И в дальнейшем он предпочитал находиться на определённой дистанции от Жуковского, Батюшкова, Вяземского, любомудров. Возможно, потому что литература не была для него единственным и всеохватывающим делом жизни. Природа щедро наделила его различными дарованиями: он был прекрасным пианистом и сам сочинял музыку. Ещё во второй половине XX в. его вальсы можно было слышать по радио. В середине 1820-х г. Грибоедов обратился к своему лучшему другу С.Н. Бегичеву с просьбой прислать новую книгу о дифференциальном исчислении. Ф.В. Булгарину он советовал заглядывать "особенно в журналы по части физических наук…". Иногда его посещали тяжёлые сомнения в своем литературном таланте: "Ну вот, почти три месяца я провел в Тавризе, а результат нуль. Ничего не написал. Умею ли писать? Право, для меня всё ещё загадка. Что у меня с избытком найдется, что сказать, за это ручаюсь; отчего же я нем? Нем как гроб!!" – делился он с тем же Бегичевым. Особенно страдает Грибоедов от творческого бесплодия незадолго до гибели. В 1828 г. вместо комедии или какого-нибудь другого литературного произведения он пишет обстоятельную "Записку об учреждении Российской Закавказской компании", обнаруживая еще одно из своих многочисленных дарований – экономиста-хозяйственника.
Страницы романа Ю.Н. Тынянова "Смерть Вазир-Мухта-ра", рисующие жизнь и безвременную гибель одного из самых ярких и многогранных русских талантов первой трети XIX в., восстанавливают в памяти историю личности, впервые прославленной в замечательной статье И.А. Гончарова "Мильон терзаний".
А с "Горем от ума" русская литература еще долго не хотела расставаться, еще долго появлялись переделки и продолжения этой комедии: "Утро после бала у Фамусова" (1844), "Возврат Чацкого в Москву" (1865) Е.П. Растопчиной, "Горе от ума через 50 лет после Грибоедова" (1883) В. Куницкого, "Мильон терзаний" (1895) П.И. Вейнберга и другие.
Литература
А.С. Грибоедов. Лицо и Гений. М., 1997.
Пик санов Н.К. Творческая история "Горя от ума". М., 1971.
Фомичев С.А. Комедия Грибоедова "Горе от ума" //Комментарий. М., 1982.
Цимбаева Е.Н. Грибоедов (ЖЗЛ). М., 2003.
Историко-литературный обзор (1826–1850)
Новый царь Николай I продолжил политику предшественника. Только был он более жёстким, если не сказать жестоким, и последовательным в своем преследовании вольнодумства.
Вступив на престол, он тут же принял меры, долженствующие, по его убеждению, предотвратить возможное повторение чего-нибудь подобного декабристскому выступлению. Несколько месяцев длился судебный процесс над участниками восстания, закончившийся беспримерными по жестокости приговорами – казнями, многолетними каторгами и ссылками. Тут же были разогнаны кружки любомудров и братьев Критских. Для наблюдения за "порядком" было специально учреждено "III отделение собственной Его Величества канцелярии" во главе с генералом А.Х. Бенкендорфом, проповедовавшим редкую по цинизму мысль: "Прошедшее России удивительно, настоящее её более чем великолепно; что же касается будущего, оно выше всего, что только может себе представить самое пылкое воображение".
Николай I не любил чиновников, считая их ворами и взяточниками. Его любимицей была армия. В ней он видел опору дорогим его сердцу самодержавию и крепостничеству. С подозрительностью относился царь к разным искусствам, к литературе в первую очередь. Уже в 1826 г. вступил в действие новый цензурный устав, прозванный современниками "чугунным". Как выразился один из них, если бы все требования этого устава соблюдались, то запрещать следовало даже "Отче наш". Анекдоты, порожденные этим уставом, бесконечные насмешки вынудили третье отделение отказаться от его крайностей. Новый устав 1828 г. был несколько смягчён, не уступив в главном ни пяди – "священные коровы" самодержавия и крепостничества остались неприкосновенными.
В 1832 г. граф Уваров, в скором будущем министр просвещения, предложил идеологическую программу, содержащую, по его мнению, "истинно русские охранительные начала Православия, Самодержавия и Народности, составляющие последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего отечества". Учёные историки М.П. Погодин и С.П. Шевырёв в своих трудах утверждали, что менталитет русского народа основывается на любви к царю-батюшке, на исконной и глубокой религиозности русского человека – дворянина, крестьянина, солдата, офицера и т. п., на глубокой вере всего русского населения. В соответствующем духе предполагали перестроить программы всех учебных заведений.
Как-то не принималось в расчёт, что 14 декабря уже оказало серьёзное влияние на крестьянство. В 1826 г. в девяти губерниях были отмечены бунты недовольных. То затихая, то вспыхивая, крестьянские движения продолжались по России в течение всего царствования Николая I невзирая на жестокие расправы. В 1840-е гг. на подавление волнений в Оренбургской губернии было направлено 10 тысяч солдат.
Не сбылись надежды царя и на искоренение вольнодумства в среде русского дворянства. В разное время были репрессированы кружки Н.В. Станкевича, А.И. Герцена, М.В. Буташевича-Петрашевского. Постоянную борьбу вело "Третье отделение" с русскими журналами. Были закрыты вызвавшие высочайшее неудовольствие журналы "Европеец" и "Телескоп". Подверглась критике деятельность П.Я. Чаадаева, по мнению Пушкина, одного из умнейших людей России. Цензура упорно не пропускала к читателю многие сочинения и труды того же А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, В.Ф. Одоевского, В.Г. Белинского и многих других писателей, критиков, публицистов.
Тем временем Николай I искал и находил крамолу и за пределами государства Российского. В 1830 г. во Франции и в 1831 г. в Польше возникла революционная ситуация. По воле императора туда были посланы русские войска.
Вершиной контрреволюционной деятельности русского царя, к тому времени прославившемуся как "жандарм Европы", стал 1848 г., ознаменовавшийся крупными волнениями в Венгрии и во Франции.
В 1830-1840-е гг. в России стали понемногу обнаруживаться капиталистические тенденции: росла промышленность, развивались техника и торговля. Николай I не мог не понимать, что страна с её безнадёжно отсталой феодально-крепостнической государственной системой всё больше отстаёт от Европы. Но поступиться принципами он не мог и отнять хотя бы часть экономических и политических привилегий у дворянства не решился. Поэтому так робко и непоследовательно осуществлялись в России отдельные реформы, хотя поэты чутко улавливали грядущие перемены. В 1829 г. Пушкин узнал об испытании первого в стране проволочного телеграфа между Петербургом и Кронштадтом:
О сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг,
И случай, Бог изобретатель.
Своими предчувствиями поделился в 1835 г. Е.А. Баратынский:
Век шествует путём своим железным,
В сердцах корысть, и общая мечта
Час от часу насущным и полезным
Отчётливей, бесстыдней занята.
Исчезнули при свете просвещенья
Поэзии ребяческие сны,
И не о ней хлопочут поколенья,
Промышленным заботам преданы.
В 1837 г. в России открылась первая железная дорога из Петербурга в Петергоф.
Наступили 40-е годы. В русской общественной жизни наметилось, насколько это было возможно в условиях самодержавного государства, противостояние двух лагерей – славянофилов и западников.
Славянофилы – И. Киреевский, К. Аксаков, А. Хомяков, М. Погодин и др. – были убеждены, что русское государство с древности развивалось путём, отличным от Европы. В статье
С. Шевырева "Взгляд русского на образование Европы", помещенной в славянофильском журнале "Москвитянин" и ставшей своеобразным манифестом движения, утверждались его основные ценности: Россия сильна своей патриархальностью, идеями панславизма, буржуазный строй для неё неприемлем, крепостное право, помещичье землевладение, православные верования – вот основные российские устои. Славянофилы критиковали реформы Петра I. Их идеалом оставалась допетровская Русь. Нетрудно было разглядеть во многих славянофилах недавних ревностных защитников триединой формулы православия, самодержавия и народности.
Западников – Н. Станкевича, Т. Грановского, А. Герцена, Н. Огарёва, В. Белинского и других – ещё в 30-е годы объединяла идея полного неприятия пресловутой формулы. Для них не было никаких сомнений в том, что европейская культура способна помочь России выбраться из "азиатчины". Большинство действующих общественных институтов в России они решительно отвергали, выступая против крепостничества за права личности, за справедливость и нравственность. Их мировоззренческая база основывалась на сочинениях Гегеля и Фейербаха. Журналы западников – "Отечественные записки" и "Современник" – печатали статьи В. Белинского, лучшие произведения русских писателей – Н. Гоголя, И. Тургенева, Ф. Достоевского и др. Их особая заслуга – знакомство русского читателя с образцами западноевропейской литературы – произведениями Теккерея, Диккенса, Бальзака, Гейне и др.
Прошло сто пятьдесят лет. Мир неузнаваемо изменился. Но русские славянофилы и западники, многократно изменив детали занятых позиций, отказавшись от своих первоначальных названий, так и не выяснили до сих пор, кто же из них прав по существу.
Журналистика 1830-1840-х гг
Как ни тяжела была десница царской цензуры, журналы продолжали изнурительную борьбу за выживание. Особой популярностью пользовался "Московский телеграф" – журнал Н. Полевого. Его героический редактор правдами и неправдами выпускал своё детище с 1825 по 1834 г. – девять лет! Николай Алексеевич Полевой происходил из купеческого сословия. Он был талантливым писателем, автором целого ряда повестей и романов ("Абадонна", "Клятва при гробе Господнем"), плодовитым критиком. Полевой ориентировался на французский романтизм. Его любимым автором был В. Гюго. В журнале, помимо прочих, были отдел науки, отдел переводов и даже отдел мод. На первых порах в журнале сотрудничал Пушкин. Погубила журнал резкая критическая статья о верноподданической пьесе Н. Кукольника "Рука Всевышнего отечество спасла". По Петербургу ходила эпиграмма: "Рука Всевышнего три дела совершила: отечество спасла, поэту ход дала и Полевого задушила".
"Московский вестник" (1827–1829) был органом любомудров. Одним из его основателей был Д. Веневитинов. В журнале ориентировались на немецкую идеалистическую философию, в первую очередь Шеллинга. С этим журналом связывал надежды Пушкин. Действительно, много места здесь отдавали стихам. Но безвременная смерть Веневитинова погубила все планы и надежды.
Недолго просуществовала и "Литературная газета" (1830–1831) при участии П. Вяземского, В. Одоевского, А. Пушкина, редактором и издателем которой был А. Дельвиг. Газета успела прославиться резкими выступлениями против реакционной журналистики и вступить в полемику со многими современными изданиями. За газетой был учреждён надзор. Дельвиг получил от Бенкендорфа раздражённый выговор и предупреждение. Смерть Дельвига в январе 1831 г. сопровождалась глубокой скорбью друзей и распадом редакции.
Журнал "Телескоп" и приложение к нему газета "Молва" (1831–1836) издавались критиком НМ. Надеждиным. В основу программы его журнала легла мысль о необходимости примирения двух враждебных начал – классицистического и романтического. Критик заметил и поддержал поворот русской словесности "от искусственного рабства и принуждения" к естественности, к народности. В истории нашей литературы Надеждин признан как ближайший предшественник В. Белинского. Его журнал был закрыт за опубликование "Философического письма" П.Я. Чаадаева.
Незадолго до смерти Пушкин предпринял издание журнала "Современник", но успел выпустить всего четыре книжки. В дальнейшем журнал издавал П. Плетнёв, пока в середине 1840-х гг. усилиями Н. Некрасова и В. Белинского он не превратился в передовой орган прогрессивной журналистики.
Газета "Северная пчела", с 1825 г. издаваемая Ф. Булгариным и Н. Гречем, фактически была полуофициальным органом правительства. Естественно, что главным в её деятельности было пропагандирование пресловутой триединой формулы самодержавия, православия и народности. Газета взяла за правило подвергать резкому осуждению любое инакомыслие, не гнушаясь и прямыми доносами.
Их единомышленник ОМ. Сенковский, известный также под псевдонимом "Барон Брамбеус", редактировал журнал "Библиотека для чтения".
Это было коммерческое предприятие, целью которого было угодить обывательской массе читателей, извлекая максимум прибылей. Ни о каком художественном вкусе, эстетических требованиях здесь не могло быть и речи. В журнале подвергали резкой критике Гоголя и Лермонтова и предлагали читателю Н. Кукольника. Разумеется, что у цензуры не было никаких претензий к политической линии журнала. Сам Сенковский был весьма плодовитым прозаиком и выдавал на страницы своего журнала повести "Фантастические путешествия Барона Брамбеуса", "Идеальная красавица" и т. п., а также массу публицистических и критических статей. Когда сегодня мы вглядываемся в прошлое, стараясь отыскать корни процветающей ныне массовой литературы, наш взгляд невольно задерживается на творчестве несомненного её предшественника.
Выше уже назывались ведущие журналы 1840-х гг. – "Москвитянин", "Отечественные записки", "Современник". Их отличительной особенностью было явное преобладание критики и публицистики над художественной литературой.
Русское искусство 1830-1840-х гг
Несмотря на цензурные преследования, культурная жизнь в России не замерла. Особенно обращают на себя внимание успехи музыки, тесно связанные с литературой. Тексты Пушкина привлекли композиторов ещё в начале 20-х гг., когда южные поэмы дали материал для нескольких балетных спектаклей. Затем последовали романсы на стихи поэта: "Чёрная шаль" композитора А.Н. Верстовского и многие другие. На рубеже 1830-х и 1840-х гг. появились оперы – "Русалка" А.С. Даргомыжского, "Аскольдова могила" Верстовского и др.
Популярнейший по сей день романс на слова А. Дельвига "Соловей, мой соловей…" сочинил А.А. Алябьев. Композитор А.Е. Варламов переложил на музыку лермонтовские "Горные вершины", композитор А.Л. Гурилев написал песню на слова Ф.Н. Глинки "И мчится тройка удалая".
Центральной фигурой в русской музыке 1830-1840-х гг. был М.И. Глинка, автор опер "Жизнь за царя" ("Иван Сусанин"), "Руслан и Людмила" по пушкинской поэме и талантливых романсов: "Я помню чудное мгновенье", "Ночной зефир" (Пушкина), "Не искушай меня без нужды" (слова Баратынского) и др.
Русская живопись 1830-1840-х гг. вошла в историю культуры именами О.А. Кипренского и В.А. Тропинина, картинами
К.П. Брюллова "Последний день Помпеи" и А.А. Иванова "Явление Христа народу", скульптура этого периода – произведениями П.К. Клодта (Кони на Аничковом мосту в Петербурге, памятник И.А. Крылову в Летнем саду) и др. (О русском театре – разговор в разделе о драматургии.)
Основные тенденции в развитии литературного процесса 1830-1840-х гг
В 1816 г. в России прозвучало слово "романтизм". Последовал быстрый и бурный расцвет нового литературного направления – Жуковский, Пушкин, Козлов. В 1830-е гг. расцвёл талант Лермонтова, одного из самых ярких и последовательных приверженцев русского романтизма. Гоголь начал свой творческий путь поэмой "Ганц Кюхельгартен" и "Вечерами на хуторе близ Ди-каньки". Русская поэзия обогатилась стихами Кольцова, реализовавшего предсказание ранних романтиков о фольклоре как необходимом компоненте романтического искусства. Однако в 1830-е гг. обнаружились и слабые стороны этого направления, когда вместо красоты воспевалась красивость, вместо естественности – поза, вместо простоты – напыщенность (Бестужев-Марлинский, Бенедиктов, Кукольник).
Судьба сложилась так, что "главные" русские романтики покинули сей мир почти одновременно: Пушкин – в 1837 г., Козлов – в 1840 г., Лермонтов – в 1841 г., Кольцов – в 1842 г. Русский романтизм вступил в полосу упадка, чтобы вновь ожить в конце XIX века и неоднократно – в течение XX в.
Но 9 мая 1823 г. Пушкин окончил первую главу "Евгения Онегина". День рождения русского художественного реализма состоялся. Благодаря гениям Пушкина, Гоголя, Лермонтова реализм в России также развивался стремительно. В 1820-1830-гг. он уже успел обнаружить свои сильные стороны. У предшественников – Ломоносова, Фонвизина, Радищева – он воспринял и развил гуманизм, на многие десятилетия вперед ставший определяющей чертой нового литературного направления. Тому также немало способствовали события 14 декабря 1825 г. и всё с ними связанное.