Рикки загрустил. Он подошел к фуршетному столу и выбрал несколько закусок, которые только ухудшили его настроение. Стол был накрыт в лучших традициях Модены, и итальянская кухня, почти забытая за столько лет, вызвала у юноши щемящую ностальгию. Чего нельзя было сказать о его хвостатом друге. Барри, которому разрешили сидеть только на коленях у Топо, а никак не на столе, на чем кот вначале настаивал, проявил невероятную активность и немедленно подцепил когтем с вилки своего хозяина сначала ароматную оливку, а потом запеченную в тесте креветку. Топо принял у матроса, обслуживающего фуршет, бокал вина, которое ему показалось водянистым, и понял, что сейчас ему нужна хорошая порция рома. Стараясь не привлекать внимания, юноша покинул каюту и вышел на палубу. Там на планшире сидели матросы и тоже отмечали чудесное спасение. При виде Рикардо они замолчали. Повисла пауза. Топо приветливо улыбнулся и спросил:
- Ну, что вы уставились? Кота не видели?
- Нет, господин, мы просто…
- Какой я вам господин? Я такой же моряк, как и вы, и если вы не нальете мне сейчас же пинту рома и не дадите кусок мяса коту, то вы определенно поступите вопреки законам морского братства.
- Но ведь вы были с господами… - возразил один и моряков.
- Так, какой я вам, cazzo, господин? Протрите глаза и не верьте прихотям благородных. Я Топо, просто Топо. Ну, можете прибавлять к титулу "Гроза Морей".
Рассевшиеся на планшире моряки засмеялись. Через мгновение на палубе уже сидела обычная компания морских бродяг и шумно вспоминала приключения сегодняшнего дня. Барри, предоставленный самому себе, наслаждался грудинкой и, налопавшись до круглого живота, пошел гулять по кораблю, изучая новые для себя места.
А на палубе завязалась непринужденная беседа. Обсуждали и сегодняшний бой, и все мировые проблемы - от засилья испанцев в этих местах до подлости н'Арчимбальда. Топо узнал интересную для себя вещь - этот испанец, оказывается, рассчитывал породниться с герцогом, но Анна отвергла его. Эта история понравилась Рикки, и он поднял кружку за маркизу. Он уже пребывал в том благостном настроении, когда, невзирая ни на что, хочется любить всех, покорять моря и править миром. Но тут он вспомнил, что давно не видел Барбароссу. Опасаясь, что зверь заблудится, Топо отправился на поиски. Такая забота о коте вызвала добродушный смех среди матросов.
Облазив шхуну от юта до бака, Топо всерьез забеспокоился. Обычно кот не уходил далеко от него и тем более на незнакомом судне. В итоге повезло. На квартердеке, утроившись в плетеном кресле, сидела Анна. У нее на руках, свернувшись клубком, лежал Барбаросса. Учуяв хозяина, он только изменил позу, положил голову на лапу и внимательно уставился на Топо.
- Я убежала оттуда. Не люблю я эти сборища породистых coglioni. - Анна улыбнулась. - Я знала, что ты придешь за своим другом. Расскажи о себе.
- Барбаросса мой соратник. А друг мой сейчас далеко.
- А кто твой друг?
- Он настоящий капитан "Диссекта". Андреа Амалфийский. Сейчас он идет сквозь ад сельвы Британского Гондураса. И там, по ту сторону Америки, мы должны встретиться с ним. Мы дружим с детства, только его судьба более удачлива, чем моя. Он и образование получил, и… - Ром ударил в голову сильнее, чем Топо предполагал, и слова неслись, опережая мысли. - А я простой…
- Ты простой кто? Моряк?
- Я простой пират, силами судьбы вознесенный до простого моряка.
- Да брось ты. Тогда я должна сказать, что я простая пиратка, силою судьбы вынужденная быть маркизой. Я бы все отдала, чтобы променять свой дворец на море и паруса. Но вот это, - девушка взяла в руки медальон со сложным узором, висевший у нее на груди, в руки и показала его Топо, - никогда не даст мне свободы.
- Это что? Заклятие?
- Для меня - да. Это символ герцогства Модены.
У меня нет братьев. А значит, я - главная наследница престола и династии. Тем более что моя старшая сестра вышла замуж и уехала на британские острова. Да ладно, это все династические сложности, не стоит их обсуждать в такой прекрасный вечер.
Анна помолчала и внезапно добавила:
- У меня такое ощущение, что я знаю тебя много лет. Не знаю почему, но когда ты сказал про своего товарища, мне показалось, что я хорошо себе его представляю. Хочешь, я поговорю с отцом, и он даст тебе хорошее место у нас при дворе? Мы сможем видеться иногда. А можешь и судьбу себе устроить. Я помогу.
- Спасибо, маркиза. Но у меня уже есть то, о чем вы только мечтаете. Море и свобода.
- И соратник и друг, - грустно добавила Анна. - А давай договоримся, вы со своим другом приплывете к нам? Ведь это же возможно?
- Боюсь, маркиза, вы забудете скоро о бедном пирате, - слегка рисуясь, сказал Топо. - И не пустите нас на порог.
- Я вижу, что ты совсем не бедный пират, а глупый! - рассердилась девушка. - Вот возьми своего соратника и никуда не уходи отсюда, пока я не вернусь.
Рикки, ничего не понимая, застыл с котом на руках. Анна вернулась через минуту.
- Вот держи, горе-пират. - Анна совсем не выглядела разгневанной, скорее возбужденной.
В ладонь Топо лег круглый металлический предмет.
- Это копия моего медальона. Того, кто предъявит его, немедленно с почестями приведут ко двору в Модене. И я буду знать об этом.
- А у вас много таких?
- Я на каждом углу раздаю золотые символы каждому хромому нищему и глупому пирату. - Анна рассердилась не на шутку. - Так что можете не беречь его. Потеряете - новый найдете на любой помойке.
- Извините, я глупость сказал.
- Не извините, а извини. Прости меня, я понимаю, что ставлю тебя в неловкое положение, но ты, наверное, первый человек, с которым мне так легко разговаривать.
Рикки и Анна стояли на квартердеке. Луна, сошедшая с ума в эту ночь, освещала молодых людей, залив их призрачным светом так, что они были похожи на серебряные изваяния. Если бы для них в этот момент существовал мир и если бы они могли отвлечься друг от друга, то они бы увидели то, что происходило за кормой. Там, словно залитая стеклом, застыла поверхность океана. Над ней поднялась гигантская голова Морского Змея. Барбаросса ни единым мускулом не дрогнул, но весь напрягся, не отводя круглых желтых глаз от чудовища, готовый в любую секунду броситься и разорвать зверя на части. Но на этот раз Змей был спокоен. Он безразлично посмотрел на стоящую на палубе пару и, не найдя того, кого искал, исчез.
- Tesoro! Вот ты где! - раздался голос герцога Моденского. - Что же ты нас совсем оставила?
- Господин герцог, ваша дочь помогла найти моего кота, - за девушку ответил Топо. - Так что не вините ее, это я во всем виноват. Рыжий только на ее голос и откликнулся.
Словно аргумент, Топо приподнял на руке кота, который, как только появился герцог, немедленно забрался хозяину на плечо.
- Ах, Анна, твое желание помогать несчастным неиссякаемо, - сказал герцог и демонстративно поправился: - Я имел в виду, несчастной божьей твари, коту.
Топо, прекрасно поняв, что на самом деле имел в виду герцог, не подал виду. Барбаросса тоже все понял и с полным безразличием к особе герцога уставился на луну.
Церемонно откланявшись, Рикардо отправился на борт "Диссекта", намертво соединенного со шхуной канатами и переходными мостками. Команда фрегата тоже не скучала в этот вечер. К тому моменту как Топо возвратился на борт, моряки, утомленные боем и последующим отдыхом, мирно храпели вповалку. Вахта тоже не напрягалась и не усердствовала в строгом соблюдении устава. Все отдыхали. У входа в капитанскую каюту Топо остановил Мокей, который почему-то не спал.
- Вернулся? Это хорошо! - Борода у Мокея по обыкновению была всклокочена. - Может, по маленькой пропустим? Ты парень хороший, а мне не с кем водки выпить. Все ром глушат, а у меня от его запаха несварение. Давай по маленькой? За победу!
Мокей продемонстрировал Рикки бутыль. В лунном свете она была кристально прозрачна. На дне бутыли угадывался стручок перца. Топо не хотел пить, но отказать бомбардиру не посмел. Мокей немедленно извлек два серебряных шкалика и ловко наполнил их водкой. Топо уже собирался опрокинуть свой бокальчик, но Мокей остановил его.
- Не будь басурманом, надо соблюдать правила. Вот вы люди южные и красоты не цените. Подожди. - Мокей непонятно откуда достал два кривых огурца. Но были они странного вида и запаха.
- Я в пороховом погребе один из бочонков под засол приспособил, - совершенно непонятно объяснил Мокей. - Ну, давай.
Мокей чокнулся с Рикки и, опрокинув стопку, захрустел огурцом. Топо повторил те же манипуляции и с удивлением понял, что огурец, приготовленный пушкарем, прекрасен на вкус. Он был острый и пряный, совершенно не похожий на принятые на Карибах маринады.
- О! - крякнул Мокей. - Это да… Ну, давай, пацан, спать пора. И это, еще. Держи ухо востро! И друга своего береги.
Последние слова Мокей произнес настолько тихо, что его услышал только Топо.
Глава 16
Фрегат летит на риф.
Но мы таим надежду,
Что будет он счастлив
И что проскочит между
Харибдою и Сциллой,
Хранимый Высшей Силой.
Что остается нам?
Убавить паруса.
Удерживать штурвал.
И, укрепясь молитвой,
Надеяться на то,
Что внемлют небеса
И пронесут фрегат
Над Сциллой и Харибдой.Д. Самойлов
Долгий, печальный рев разнесся над океаном. Встревоженные офицеры собрались на квартердеке и, вооружившись подзорными трубами, смотрели на горизонт.
- Да кит это, господа, синий кит, - спокойно объяснил боцман.
Хан-Вайер видел, что молодые офицеры, никогда до этого толком не бывавшие в этих широтах, были напуганы, хотя и не подавали виду.
- Гон сейчас, видать, у них, вот и зовет подругу. - Боцман, щурясь на ярком солнце, всматривался в морское пространство. - А вот и он, родимый!
Примерно в паре миль на юг, еле различимая на фоне белесой воды, в небо ударила струя тумана, увлекаемая могучим выдохом морского исполина.
- Да, кит бы нам сейчас пригодился, - задумчиво произнес лейтенант Сайлер.
- Только команду дайте, - неожиданно возбужденно сказал боцман.
- Вы о чем, господин Хан-Вайер? - удивился офицер.
Ничего не говоря, боцман с неожиданной прытью рванулся в трюм и спустя несколько мгновений вернулся с коротким стальным гарпуном в руках.
- Десять лет я бил китов у Гренландии до того, как стал… э… как застрял на Карибах. Ох, тряхну стариной!
- Командуйте! - Сайлер улыбнулся.
Воодушевленный боцман уже было собрался отдать команду рулевому, но невесть откуда возникший Мокей остановил его.
- Ты что, этой штуковиной в кита кидать собрался? - показал пальцем на гарпун бомбардир.
- Да! Я не промахнусь!
- Да вот я смотрю и думаю, тряпки на рукоять намотать - и точь-в-точь под калибр наших фальконетов. - Мокей взял в руки гарпун и проверил, как стальное кольцо для веревки бегает по рукояти.
- Если бы я не видел тебя в деле, то не решился бы, а так - давай!
Канонир отправился на ют к левому носовому фальконету. Там он, приказав своей команде принести несколько бухт тонкого каната, стал возиться с гарпуном. Привязав конец к кольцу на гарпуне, он обмотал ветошью рукоятку и, зарядив порохом фальконет, с помощью деревянной киянки вогнал в ствол гарпун. Соединив вместе несколько бухт каната, он аккуратно разложил их на палубе, не забыв прикрепить свободный конец намертво к кнехту. Потом Мокей, взяв с собой двух помощников, отправился на пушечную палубу и там разъяснил пушкарям, что надо делать.
Боцман отдал рулевому команду править на кита, который был уже хорошо виден по носу. Затем, проклиная всех чертей и матросов, боцман заставил поднять все паруса. "Диссект" ринулся в погоню за китом.
Морской исполин тем временем, совершенно не обращая внимания на приближающийся фрегат, резвился на океанском просторе и время от времени оглашал пространство страстным призывом. Когда до кита оставалось не более четверти мили, Мокей поднял руку, сигналя о готовности.
Боцман, видимо, хорошо представляя то, что сейчас будет, приказал убрать все паруса. Фрегат застыл, как собака, учуявшая зверя.
Глухо бахнул залп фальконета. Шипя, стала разматываться веревка, увлекаемая гарпуном. Выстрел был точен. Раненый колосс, не понимая, что происходит, ринулся в пучину, но, чувствуя, что что-то удерживает его, взвился на полтуловища над водой. Корпус фрегата дернулся, увлекаемый морским гигантом. Кит попытался погрузиться и снова выскочил из пучины. Вот тут его достал залп из пушки основного калибра. Служки выполнили задание канонира блестяще. Оглушенный кит, дернувшись в агонии, застыл бездыханно на поверхности океана.
Команда, с восторгом и страхом наблюдавшая за этой битвой титанов, заорала "Ура!". Боцман, потрясенный искусством канонира, расцеловал его и немедленно взял командование в свои руки. "Диссект" неспешно на стакселях двинулся к туше, одновременно за борт была спущена шлюпка с десятком матросов, вооруженных палашами. Когда кит был уже у самого борта, с фрегата бросили толстые канаты, которыми моментально спеленали добычу. Гигантский хвост, на тот случай, если зверь не убит, а только оглушен, отрубили немедленно. Когда началась разделка туши под управлением того же боцмана, вода вокруг корабля загустела от крови под бешеный восторг налетевших акул. Боцман и вправду оказался дока в разделке китов. Спустившись на второй шлюпке, он стал руководить с основательным знанием дела. Китовый жир сначала отсекли от мяса у головы и, отслоив пару метров, накрепко привязали этот пласт к веревке. Веревку прикрепили к брашпилю и начали выбирать.
Хан-Вайер тщательно следил, чтобы матросы палашами правильно подрезали жир, не давая порваться громадной полосе китового сала. Так, поворачивая полуразделанную тушу, содрали весь жир, который потом сложили на палубе. Дальше, отпихивая веслами обнаглевших акул, вырезали самые лучшие куски мяса и амбру. Даже китовый ус не остался брошенным. Команда поднялась на борт, обрубила концы, удерживающие останки кита. В океане началось безумное пиршество морских хищников. Вода вокруг бывшего властелина морей бурлила недолго.
- Поздравляю вас, боцман, это было великолепное зрелище, и достойная добыча - награда и вам, и команде. - Лейтенант Джесси Сайлер хотел пожать руку боцману, но потом передумал, не желая испачкаться кровью. - А теперь, пожалуйста, проследите, чтобы организовали переработку жира на ворвань. Она нам, как; я думаю, скоро пригодится.
- Да куда нам столько? - удивился боцман. - В ближайшем порту мы сможем хорошо продать и жир, и амбру.
- И расставьте бочки с ворванью вдоль бортов, - Сайлер не стал объяснять боцману, зачем.
Жир топили два дня. Барбаросса, которого только ленивый не угостил китовым мясом, значительно прибавил в весе и все свободное время играл с кусочком китовой шкуры в тени на планшире. Когда вся добыча была переработана, бочки заколочены, а палуба выдраена под зорким и строгим наблюдением боцмана, над "Диссектом" развеялся смрад. Топо совершенно не понимал, зачем нужна была эта возня с китом и ворванью, однако честно участвовал в общих работах.
Холод южных широт с каждым днем становился все ощутимее. Исчезли летучие рыбы, все чаще небо затягивали тучи. Крепчал ветер. Портилась погода, и портилось настроение экипажа. По вечерам в матросском отсеке рассказывали леденящие кровь истории о мысе Горн те, кто хоть раз проходил его. А прошедших его с востока на запад в команде не было вообще. "Диссект" крался вдоль американского побережья, готовясь к своей главной битве - битве за "ревущие сороковые". В какой-то момент фрегат взял восточнее и по большой дуге стал приближаться к проливу Ле-Мер. Огненная Земля осталась далеко справа, и словно по команде откуда-то свыше фрегату в нос ударил встречный ветер.
Вахта Топо в эту ночь была непростой. Сплошной стеной шел дождь. Большие волны, вздымающиеся по носу фрегата в сотне ярдов впереди от форштевня, разлетались белыми светящимися гривами. Словно из адского котла вылетали изумрудные струи воды. Был сезон свечения океана. Бурун, который перед собой вздымал нос корабля, был словно изукрашен бриллиантами, а за кормой стелился уходящий на сто футов в глубину волнистый свет. Лавируя, фрегат медленно шел на запад, и каждая миля приносила ухудшение погоды и все выше поднимающиеся волны.
В какой-то момент океан словно переломился пополам. Удар волны высотой в шестьдесят футов ударил в борт. Рулевого так швырнуло, что вышибло четыре штурвальные ручки. Окровавленного моряка унесли в трюм, где им занялся фельдшер Мак Кормик. Рикардо, не дожидаясь команды от вахтенного офицера, сам стал за штурвал, удерживая "Диссект" на курсе. Топо казалось, что тысяча чертей вцепились в руль корабля и пытаются вырвать штурвал. Юноша так вцепился в него, что казалось, из-под ногтей сейчас пойдет кровь. Вся команда была поднята по штормовой тревоге. По приказу боцмана срочно заколотили шлюпочный люк парусиной, чтобы не залить трюм тоннами налетающей на корабль воды. Поставили только штормовой стаксель, но даже с минимальным парусным вооружением фрегат был во власти стихии. "Диссект" швыряло как пушинку в ураганном ветре. Чтобы хоть как-то удерживать корабль, бросили плавучие якоря и концы в воду. Это помогло ненадолго.
- Масло за борт! - проревел Сайлер, перекрикивая вой океана. - Разбить бочки!