Эта винтовка меня беспокоила. Я немного разволновался. Тот, кто быстро выхватывает револьвер и кто быстро стреляет, может опередить противника, который, прежде чем выстрелить, должен успеть среагировать. Но первая пуля должна непременно попасть точно в цель.
- Это Сэкетт. Его называют ганфайтером.
- Значит, Сэкетт. - Говорил мужчина со светлыми волосами и двумя подвязанными к бедрам кобурами, похоже, он изображал из себя очень крутого парня. - Мне что-то не попадались могилы его врагов.
- Поезжайте своей дорогой. Мигель останется со мной.
- Разговаривать-то ты умеешь, - вступил Чарли Смит, бородатый здоровяк, про которого говорили, что с ним лучше не связываться.
Человек с винтовкой был худым, угловатым, с большим выступающим кадыком и хищным огоньком в глазах.
- Он ранен, - продолжал я, - и нуждается в помощи.
- А зачем он нам живой, - сказал Смит, - он нам нужен мертвый. Отдай его, не лезь не в свое дело.
- Извини.
- Ну и хорошо, - согласился светловолосый. - Ты мне нравишься. Так даже лучше.
Светловолосый не беспокоил меня, я опасался человека с винтовкой, хотя, возможно, у него есть еще и револьвер. Не исключено, что он может обращаться с оружием достаточно быстро. А это следовало иметь в виду.
В одном я был уверен: проблема не разрешится с помощью разговоров. Надо выбирать - или отойти в сторону и наблюдать, как убивают Мигеля, или драться.
Я вообще-то не курю, но у Мигеля выпали из кармана табак и бумага, и я подобрал их. Теперь я вынул табак и стал сворачивать самокрутку, не переставая говорить.
Надо было что-то срочно придумать. Против меня: человек с винтовкой, Чарли Смит и светловолосый парень, который считал себя ганфайтером. Не исключено, что в темноте прятался кто-то еще, но думать следовало об этих троих.
- Мигель, - я пытался тянуть время, - хороший человек. Мы с ним друзья. Я не стал бы ввязываться в чужую драку, но не очень приятно смотреть, как стреляют в раненого, который не имеет возможности защищаться.
Смит был настороже и все время оглядывался. Я догадался, что Смита тревожит мысль об Оррине. Он знал, что мы почти всегда ездили вместе, более того, нас обычно видели вчетвером, и теперь боялся, что где-то рядом могут находиться мои друзья.
Я лихорадочно думал. Человек, который держит на мушке другого - напряжен и готов к немедленному выстрелу только в первые мгновения. Напряженные мышцы быстро устают, и через некоторое время реакция становится замедленной. Более того, этих парней трое, а я один, у них численное преимущество, поэтому они вряд ли считают, что я буду с ними сражаться. Это мне на руку. Они вроде как внутренне расслабились, если вы понимаете, о чем идет речь.
Главное - каждое мое движение должно быть тщательно рассчитано, а их надо заставить сосредоточиться на чем-то другом.
Если они убьют раненого Мигеля в моем лагере, я себе этого никогда не прощу… Если останусь живым.
- Мигель, - произнес Смит, - человек Альварадо, а мы их скоро выгоним из этих мест.
- Где твой брат? - вдруг спросил человек с винтовкой, поглядывая на сгустившуюся над деревьями темноту. На его месте я сделал бы то же самое.
- Где-то поблизости. Эти ребята всегда держатся вместе.
- Здесь только одна скатка одеял. - Лучше бы светловолосый не раскрывал рот. Как я понял, человек с двумя револьверами хотел убить меня. Интересно, как бы он разговаривал, если бы встретился со мной один на один.
Чарли Смит тоже желал моей смерти, потому что знал - если я останусь жив, то обязательно найду его.
Я закончил сворачивать самокрутку, нагнулся за горящей веточкой, чтобы прикурить, и держал ее в руках, продолжая разговор.
- Мы четверо, - сказал я, - всегда рядом. Мы вместе работаем, вместе боремся и вместе побеждаем.
- Их здесь нет, - отозвался светловолосый парень. - Скатка одеял одна… Только две лошади - его и мексиканца.
Наверху зашумели сосны, и поскольку я весь вечер прислушивался к звукам, то знал, что это пробегает ветер по гребню хребта, но бандиты замолчали и стали прислушиваться.
- Я Сэкетт, - продолжал я как бы между прочим, - из теннессийского клана Сэкеттов. Пару лет назад у нас закончилась междоусобица с Хиггинсами. Шестнадцать лет назад один из них убил нашего родственника, и мы не прекращали охотиться на убийц, пока не отомстили всем Хиггинсам, а их было девятнадцать человек. У меня есть брат - Телль Сэкетт - лучший стрелок в Америке…
Я продолжал говорить, а ветка - гореть. На это обратил внимание Чарли Смит.
- Эй, сожжешь себе…
Пламя коснулось пальцев, я взвыл от боли, бросил ветку и в то же мгновение выхватил револьвер и выстрелил в человека с винтовкой.
Светловолосый потянулся к своему шестизаряднику, когда я в него прицелился, и дважды молниеносно взвел курок так, что два выстрела слились в один. Он опрокинулся на круп лошади и упал, словно его стукнули по лбу топором.
Наведя револьвер на Смита, я увидел, что он сидит на земле и держится за живот, а из леса выезжает Том Санди с винтовкой "генри" наперевес.
- Хитро придумано, - сказал он, глядя на Смита. - Когда я увидел, что ты прикуриваешь, то понял: сейчас что-то будет. Мне-то известно, что ты не куришь.
- Спасибо. Ты действительно подъехал вовремя.
Санди спешился и подошел к человеку с винтовкой. Он был мертв, пуля прошла сквозь сердце. Светловолосый тоже получил две пули в сердце. Санди взглянул на меня.
- Я видел, как ты стрелял, но до сих пор не могу поверить, что такое возможно.
Заталкивая патроны в барабан револьвера, я подошел к Мигелю. Он лежал, опершись на локоть, его лицо было белее снега, глаза широко раскрыты.
- Gracias, амиго, - прошептал он.
- Оррин объяснил, куда ты поедешь, - сказал Том, - а мне что-то не сиделось дома, поэтому решил составить тебе компанию. Когда увидел тебя среди бандитов, стал думать, что предпринять, лишь бы они не начали палить в тебя. И тут ты сам все сделал.
- Иначе они бы убили нас.
- Приттс сочтет твою помощь Мигелю как объявление войны.
В темноте опять раздался топот копыт, и мы отошли подальше от костра.
Подъехали Кэп и двое vaqueros с ранчо Альварадо - Пит Ромеро и незнакомый мне сухощавый узколицый человек в богато украшенном кожаном пиджаке. Судя по одежде, он был самым настоящим пижоном, однако шестизарядник с перламутровой рукояткой лежал у него в кобуре явно не для украшения.
Взгляд его мне не понравился. Звали этого человека Чико Крус.
Крус подошел к трупам и посмотрел на них, затем вынул серебряный доллар и положил на раны в груди светловолосого. Через несколько секунд он положил доллар в карман и поглядел на нас.
- Чей?
Санди мотнул головой в мою сторону.
- Его… И второй - тоже. - Том объяснил, что произошло, не забыв добавить, что я стоял под дулом винтовки, но опустив мою хитрость с горящей веточкой.
Крус внимательно посмотрел на меня. Появилось ощущение, что он любит убивать и гордится своим умением пользоваться револьвером. Он присел на корточки у костра и налил себе кружку кофе. Кофе настоялся и был крепким и очень вкусным. Крусу, похоже, это понравилось.
В темноте, помогая Ромеро, усадить Мигеля в седло, я спросил:
- Кто он?
- Из Мексики. За ним послал Торрес. Плохой человек. Много убивал.
Крус смотрел на меня, как гремучая змея, которая кидается с быстротою молнии и легко убивает. В этом парне не было ничего, что вызвало бы симпатию, тем не менее я мог понять дона Луиса, вызвавшего его. Семье Альварадо предстояла битва за все, что они имели на этой земле. Ситуация тревожила дона Луиса, он понимал, что стареет, и не был уверен, что выйдет победителем в схватке с Приттсом.
Когда я вернулся к костру, Чико Крус взглянул на меня.
- Не люблю хвастаться, но в этой ситуации можно было выстрелить лучше.
- Может быть, - ответил я.
- Когда-нибудь убедишься, - произнес он, глядя на меня сквозь дым своей сигареты.
- Когда-нибудь… - спокойно согласился я.
- Буду с нетерпением ждать, сеньор.
Я улыбнулся.
- А я вспоминать.
Глава 11
Мы ждали неприятностей со стороны Приттса, но, как оказалось, напрасно. Все было спокойно. С помощью Кэпа и Тома, а также двух человек, присланных доном Луисом, мы начали строить дом. На второй день, сразу после работы, сидя у костра, Оррин завел разговор о должности шерифа.
Санди налил в кружку кофе, его лицо как бы окаменело, однако он рассмеялся.
- Почему бы и нет? Из тебя получится хороший шериф, Оррин… Если тебя, конечно, изберут.
- Я думал, ты тоже хочешь стать… - начал было Оррин, но Том лишь отмахнулся.
- Забудем. Городу нужен закон, и кто бы не получил место шерифа, он выполнит возложенные на него обязанности. Если им станешь ты, я тебе помогу… Обещаю. А если я - можешь помочь ты.
Оррин с облегчением вздохнул, и я знал, что он не притворяется, потому что ситуация его действительно беспокоила. Только Кэп, держа в руке кружку с кофе, молча смотрел на Тома. А Кэп был мудрым стариком.
Не надо быть ясновидящим, чтобы понять - в городе и вокруг него неспокойно. Каждый день на улицах случались пьяные драки, у Элизабеттауна убили человека, около Симаррона прокатилась волна ограблений. Вопрос стоял только в том, как долго люди собирались с этим мириться.
Тем временем мы продолжали строиться. Были готовы уже две комнаты, и мы с Оррином начали мастерить мебель. Закончив третью комнату, я, Кэп и Оррин отправились на земли испанцев и купили пятьдесят молодых бычков. Дома мы загнали их в каньон, перегородили вход, и поставили на скот наше клеймо.
Работали много - от зари до зари, и у меня не оставалось времени, чтобы повидать Друсилью. И вот однажды я собрался на ранчо Альварадо. У ворот дежурили Антонио Бака и Чико Крус. Это была первая встреча с Бакой после той ночи, когда он напал на меня с ножом.
Бака остановил меня.
- Чего тебе надо?
- Повидать дона Луиса, - ответил я.
- Его нет.
- Тогда повидать сеньориту.
- Она не желает тебя видеть.
Внезапно я словно взбесился, и тем не менее сознавал, что Бака только и мечтает затеять ссору и уничтожить меня. К тому же я заметил кое-что новое в его поведении: он стал наглее и самоувереннее.
Влияние Чико Круса? Или дон Луис стал слишком старым, а Торрес не поспевает повсюду?
- Передай сеньорите, что я здесь. Она захочет со мной поговорить.
- Не обязательно. - Его глаза вызывающе блестели. - Сеньорита не интересуется такими, как ты.
Чико Крус стоял, привалившись к стене. Он оттолкнулся от нее и медленно подошел к нам.
- По-моему, тебе лучше делать то, что говорит Антонио, - порекомендовал он.
С этими парнями штука со сгоревшей веткой не пройдет, к тому же я не хотел ссориться с людьми дона Луиса - у него хватало своих проблем, не следовало добавлять к ним еще и мои. Поэтому я развернул коня и хотел уехать, но в этот момент услышал, что меня зовет Друсилья.
- Тай! - Голос ее звучал так радостно, что я почувствовал, как внутри что-то перевернулось. Тай, почему ты там стоишь? Заходи!
Но я продолжал сидеть на коне.
- Сеньорита, вы не возражаете, если я буду приезжать к вам? В любое время?
- Ну, конечно, Тай! - Она подошла к воротам и увидела стоящего там Баку с винтовкой. Ее глаза вспыхнули. - Антонио! Сейчас же убери винтовку! Сеньор Сэкетт наш друг. Он может приходить и уходить, когда захочет. Ты понял?
Бак медленно повернулся, наглость его тут же испарилась.
- Si, - сказал он. - Понял.
Но когда он взглянул на меня, в глазах у него сверкала ярость. Я посмотрел на Круса, и тот беззаботно поднял руку. Мы вошли в дом, и Друсилья обернулась ко мне.
- Тай, почему ты не приезжал? Дедушка скучает и хочет поблагодарить за помощь Хуану Торресу и Мигелю.
- Они мои друзья.
- А ты - наш друг.
Она взглянула на меня, взяла за руку, провела в другую комнату и позвонила в колокольчик.
Мне показалось, что за то короткое время, пока я ее не видел, Друсилья повзрослела. Она стала сдержаннее, одновременно более обеспокоенной - последнее бросалось в глаза.
- Как поживает дон Луис?
- Не очень хорошо, Тай. Дедушка очень постарел. Знаешь, ему ведь за семьдесят. Он и на коня уже садится с трудом. Дедушка боится, что американцы отнимут землю. У него здесь много друзей, однако большинство ваших людей возмущается, что наше ранчо такое большое, а дедушка хочет сохранить его для меня.
- Оно и так твое.
- Помнишь Абреу?
- Конечно.
- Его убили. Пит Ромеро нашел его мертвым на прошлой неделе. Абреу выстрелили в спину из крупнокалиберного "шарпа".
- Жаль. Он был хорошим человеком.
Мы пили чай, и Друсилья рассказывала мне, что произошло в мое отсутствие. Иногда дону Луису трудно было даже подняться из постели, а Хуан Торрес часто ездил в дальние участки ранчо. Некоторые vaqueros стали ленивыми и неуправляемыми. То, что случилось сегодня, явно не было исключением.
Дон Луис постепенно переставал быть хозяином на ранчо. Он отчаянно нуждался в поддержке, чтобы выиграть битву с Приттсом, а его сын - отец Друсильи - давно умер.
- Если нужна моя помощь - только позови.
Она опустила глаза и ничего не сказала, а я почувствовал себя виноватым, хотя не знаю почему. Я никого не любил так, как Друсилью, никогда ни с кем не говорил о любви и даже не представлял, как начать этот разговор.
- В Море возможны беспорядки, - сказал я, - лучше держите наших людей подальше от города.
- Знаю. - Она помолчала. - Твой брат видится с сеньоритой Приттс?
- Последнее время нет. - Я запнулся, не зная, что сказать дальше, но потом рассказал о месте, которое мы нашли для дома, и поблагодарил Друсилью за помощь, оказанную людьми дона Луиса, когда мы готовили глиняные кирпичи для укладки стен. Рассказал о Томе Санди и Оррине. Друсилья слушала, задумчиво и отрешенно. Все мексиканцы были заинтересованы в скорейшем избрании городского шерифа, для них это было очень важно. Его ответственность будет ограничиваться городскими пределами, но не исключено, что в дальнейшем городской шериф станет шерифом всего округа. В любом случае выбор человека на эту должность будет иметь большое значение для мексиканцев, которые торговали в Море, а многие там и жили.
Я говорил совсем не о том, о чем хотел сказать, искал слова, но они не приходили.
- Друсилья, - решился я, - знаешь…
Она ждала, а я лишь покраснел, рассматривая свои руки. И наконец, разозлившись на себя, встал.
- Мне надо идти, - сказал я. - Только…
- Да?
- Можно, мне вернуться? То есть приезжать почаще?
Она посмотрела прямо мне в глаза.
- Да, Тай. Приезжай, пожалуйста, как можно чаще.
Уходя, я злился на себя за то, что ничего ей так и не сказал, девушке, о которой мечтал. Я не умел общаться с женщинами, но Друсилья, скорее всего, думала, что у меня есть опыт в этих делах и если бы я хотел сказать что-нибудь важное, то сказал бы это.
Наверняка она решила, что мне нечего говорить, и была вправе так думать, потому что мужчина, который в такой момент не выскажет все, что у него на душе, вовсе не мужчина. Хотя она вообще могла обо мне не думать…
Возвращался я в отвратительном настроении, настолько занятый собственными мыслями, что если бы в тот вечер кто-нибудь устроил на меня засаду, то убил бы с первого выстрела. Подъехав к дому, я увидел у коновязи лошадь Олли.
Олли приехал с человеком, который держал в Море магазин. Его звали Уилсон.
- Время пришло, Оррин. Ты должен появиться в городе и остаться на несколько дней. Чарли Смит и его светловолосый дружок попортили горожанам немало крови. Люди рады, что Тайрел расправился с бандитами.
- Так то был Тайрел, а не я.
- Люди это знают, но все говорят, что вы с Тайрелом похожи.
- Только… - Олли виновато посмотрел на меня. - Только они считают, что Оррин не такой жестокий, как брат. Я хочу сказать, что они одобряют действия Тая, но хотят, чтобы убийств в городе больше не было.
Оррин взглянул на него.
- У Тайрела не было другого выхода, и вообще никто не смог бы сделать то, что сделал Тай.
- Я это знаю, и ты знаешь. Однако факт остается фактом: люди хотят, чтобы убийц наказывали по закону. Мексиканцы понимают ситуацию лучше американцев. Они знают, что, когда человек взял в руки оружие, он его не сложит, даже если ему подарят букет роз. Исповедующий насилие, склоняется только перед насилием.
Оррин уехал в город, а я два дня работал на ранчо, расчищая с помощью мулов землю от камней, оттаскивая их в, сторону и складывая в кучу, чтобы потом использовать при постройке конюшни.
На следующий день я отправился в город и, похоже, прибыл как раз вовремя. У магазина Олли собралась толпа, а Олли стоял на крыльце, впервые после приезда в Мору одев оружейный пояс с револьвером.
- Получается так, что честные люди уже не могут жить в. этих местах, - говорил он. - Нам нужен городской шериф, который разогнал бы смутьянов. Нам необходим человек, которому мы доверяем и который сделает все, как полагается.
Он помолчал, и в толпе послышался одобрительный гул.
- Мне кажется, Мора может стать прекрасным тихим городом. Ведь большинство подонков заявились к нам из Лас-Вегаса.
На другой стороне улицы, на скамейках расселись некоторые из "переселенцев" и наблюдали за происходящим. Они ничуть не беспокоились, казалось, что для них это был лишний повод повеселиться, поскольку до сих пор в городе всем заправляли они.
Я вошел в салун и увидел там Тома Санди. Он хмуро поглядел на меня.
- Хочешь выпить? - предложил я.
- Хочу.
Он допил стоявший перед ним стаканчик, и бармен налил нам виски.
- Вы, Сэкетты, нападаете на людей всей стаей, - провозгласил Том. - На Оррина работает полгорода. Возьми хотя бы Олли Шеддока. Я считал его своим другом.
- Он и есть твой друг, Том. Он прекрасно к тебе относится. Только Олли наш родственник и приехал оттуда, откуда и мы. Олли всю жизнь занимается политикой и хочет, чтобы Оррин тоже попробовал себя на этом поприще.
Том некоторое время молчал, а потом сказал:
- Человек, желающий достичь чего-либо в политике, должен быть образованным. Оррин неуч, это ему не поможет на выборах.
- Он учится, Том.
- А эта дурочка - дочь Приттса? Она же никого, кроме Оррина, не видит. Даже не взглянула ни на тебя, ни на меня.
- Женщины вообще не обращают на меня внимания.
- В Санта-Фе они на тебя только и смотрели.
- Это другое дело.
Тома надо было немного развеселить, поэтому я впервые рассказал о своем приключении в прачечной. Он, несмотря на свое настроение, усмехнулся.
- Не удивительно, что ты стал известным. Эта история, должно быть, разнеслась по всему городу в течение получаса. - Он засмеялся. - Оррин даже расстроился из-за твоей популярности. - Санди одним глотком допил виски. - Ладно, может быть, это и к лучшему, если ему удастся стать шерифом.
- Что бы ни случилось, Том, нам четверым нужно держаться вместе.
Он посмотрел на меня и сказал: