- Закон есть закон, - вмешался кто-то из министров. - Соправителя можно найти среди нас.
- И кто же он, может, главный министр? - произнес кто-то с явным сарказмом.
Все взглянули на дородного, заплывшего жиром вельможу весьма преклонных лет, и невольный смешок пробежал по залу.
- Овдовевшей царице Меритатон можно найти мужа, - опять раздался чей-то совет.
- И кто же им будет? - насмешливо спросил Эйе.
- А мой сын! - крикнул визирь. - Разве он не достоин занять место на троне?
- Твой сын - достойный человек, как и ты сам, - миролюбиво ответил Эйе, - но он не царской крови и уже женат!
- Ты лучше меня знаешь, что жрецы могут расторгнуть любой брак, если надо заключить другой, - парировал главный министр.
- В данном случае я не вижу такой необходимости, - ответил Эйе.
- Среди нас никого не осталось царской крови, так что же теперь делать? - перебил его один из вельмож. - Может, нам пригласить кого-нибудь из соседнего государства? Они близки нам по обычаям.
Эйе резко повернулся к говорившему:
- Близки, да не очень. И будем тогда выполнять чужую волю!
Зал загудел.
- Он прав.
- Там не уважают наших богов.
- Нельзя отдавать Египет в чужие руки.
- Правильно говорите, - подытожил Эйе. - Нельзя отдавать Египет в чужие руки.
- Значит, все-таки придется посадить на трон этого мальчика, Тутанхамона? - заметил кто-то из вельмож.
- А по какому праву? - опять возразил визирь.
- По праву наследия, Эхнатон сам объявил его вторым наследником.
- А кто докажет, что он царской крови? - не унимался вельможа. - Если по этой причине мой сын не может стать фараоном, то откуда такое право у Тутанхамона?
- Мы никогда не обсуждали вопрос о происхождении юного принца при жизни Нефертити, чтобы не волновать ее, - сказал Эйе. - Но она еще была с нами, когда Эхнатон назвал его своим преемником. Разве он сделал бы это для чужого ребенка? Немногие знали, что Тутанхамон - сын Эхнатона, но мне и Пенту он доверил эту тайну. Да это уже давно и не тайна для многих других. Вы только посмотрите на Тутанхамона и Анхесенпаамон - почему они так похожи, никогда не думали об этом? Потому что у них один отец - Эхнатон. Так что право принца на престол бесспорно.
- Но разве девятилетний мальчик умнее взрослого человека? - настаивал на своем визирь. - Отдать трон детям, у которых нет ни опыта, ни ума… Это безрассудно.
- Зато у нас головы на месте! - твердо сказал Эйе. - И царственные дети смогут править Египтом, находясь под покровительством Амона, Верховного жреца и министров.
- Ты хочешь сказать, под твоим покровительством, - съязвил визирь, явно недовольный таким поворотом дела.
- Царь будет под защитой бога! - громко возвестил, вмешавшись, Верховный жрец. - А мы всего лишь его представители на земле.
Тут подал голос еще кто-то из вельмож:
- Эти дети… Опять кровосмешение… Из-за кровосмесительных браков египетские династии вырождаются, и богу угодно…
- Жрецы лучше знают, что угодно богам! - перебил его Эйе. - Им угодно, чтобы на египетском троне не было чужих людей. Не будем нарушать традицию.
Он помолчал несколько секунд, обводя всех внимательным взглядом, и добавил, задевая чувствительные струны вельмож:
- Мы все любили Нефертити. За несколько дней до исчезновения она просила защитить ее детей. Если кто-то против Тутанхамона, то вспомните, что Анхесенпаамон - ее дочь. Можем ли мы отказать в просьбе Нефертити, когда ее душа где-то витает над нами?
- Нет.
- Не можем.
Эйе с удовлетворением прислушивался к этим голосам, а потом объявил:
- Решено: выполнив волю Эхнатона, мы исполним закон. Следующим фараоном будет Тутанхамон, а царицей - Анхесенпаамон. Осталось утвердить опекуна.
И тут вперед выдвинулся Хоремхеб. Делом доказав свое умение, в тридцать с небольшим он стал главным военачальником всей египетской армии. Его уважали за мужество, за сдержанный и твердый характер. Как истинный солдат, Хоремхеб открыто высказывал свое мнение, и все знали: он был далек от придворных интриг и мелочной возни. Свое влияние он утверждал в боях с внешними врагами страны.
- Вы считаете себя мудрыми людьми, - обратился Хоремхеб к вельможам. - Так докажите свою мудрость, не затевайте спор о том, кому быть соправителем малолетнего царя. Есть среди нас достойный человек, доказавший свое право на это. Он перед вами, это Эйе.
Все начали дружно кивать головами, но визирь все-таки высказал свое возражение:
- По силам ли ему это будет? У Эйе много обязанностей, а возраст уже солидный…
- Ты хочешь назвать его старцем? - спросил Хоремхеб. - Кто еще думает так?
Он обвел всех суровым выжидающим взглядом, но не нашел больше охотников не согласиться с его предложением. Эйе спокойно ждал решения министров и одобрения Верховного жреца, словно и не сомневался, что вельможи согласятся с предложением Хоремхеба. Ему действительно было уже немало лет, но он по-прежнему выглядел крепким и сильным.
- Да свершится воля богов! - подытожил Верховный жрец.
- Не столько воля богов, сколько воля Эйе, - недовольно пробурчал главный министр, понявший, что власть уплыла в другие руки, но его голоса никто не услышал в хоре ликующих возгласов, возносивших хвалу малолетнему фараону и соправителю царя.
* * *
Комментарий
Ученые всегда ссылаются на точные данные, а они редко доходят до нас через многие тысячелетия. Родство Эхнатона и Тутанхамона нигде не зафиксировано, но логика подсказывает, что "чужого мальчика" на трон не посадили бы, тем более в такой могущественной империи, какой был в то время Египет. Одним из доказательств их родства является и большое сходство в строении черепа обоих.
Был ли опекуном официально назначен Эйе, точно неизвестно. Скорее всего, да, так как он оставался самым влиятельным вельможей при дворе до кончины юного фараона. В этот период даже имя Верховного жреца, по-видимому, меньше значило, чем Эйе.
Чем были наполнены годы царствования (и взросления) малолетнего фараона, тоже мало известно - об этом говорят лишь "картинки" его жизни, изображенные на стенах саркофагов-сундуков. Сохранилась также так называемая "реставрационная надпись" на стеле, установленной в Карнаке, где восхваляются деяния юного фараона. Там есть ссылка на то, до какого падения дошла страна при двух предшествующих властителях - Эхнатоне и Сменхкаре: "Были храмы богов и богинь…преданными забвению, не знающими своих домов, впавшими в состояние разрушения, превратившимися в развалины, поросшие травой… Была страна в упадке. Отвернулись боги от этой страны. Если посылали войско в Палестину, чтобы расширить границы Египта, то не выпадал ему на долю какой-нибудь успех".
Далее следовало описание изменений, произошедших при Тутанхамоне: "После того, как миновали дни за этим, воссиял его величество на престоле своих отцов… Египет и чужеземные страны под надзором его. Вся страна склонилась перед мощью его… И его величество заботился об этой стране и о повседневных потребностях Обоих Берегов… Он приумножил сделанное прежде… И его величество сделал памятники богам, образуя их идолы из настоящего электра, из лучшего, что имеется в чужеземных странах, строя их покои заново… Владыки святилищ в ликовании. Берега ликуют и радуются". (Перевод Н. С. Петровского).
Ранение на охоте
Церемония восшествия на престол Тутанхамона и Анхесенпаамон проходила сначала в храме, а затем во дворце при искусном руководстве Эйе. Величественный и важный, он возглашал славу новому фараону и его возлюбленной жене. Тутанх и Анхен крепко держались за руки и все время улыбались. Они любили друг друга с малолетства, эта игра в царей им нравилась, как и маленькие короны, изготовленные специально для них. Но под конец церемония утомила их, и они охотно убежали в сад, когда им разрешили покинуть тронный зал. Вельможи расходились, низко кланяясь соправителю фараона. В душе, возможно, некоторые были недовольны тем, что фактическим властителем стал Эйе, но высказываться вслух не рисковали. Лишь визирь, который все не мог успокоиться, проходя мимо Абделя, ставшего видным военачальником, шепнул ему, что хочет срочно поговорить с ним наедине.
Они встретились в дальнем уголке огромного царского сада. Абдель, еще более возмужавший в последних стычках с врагами на границах Египта, стал сдержаннее в речах и движениях. Визирь, желая расположить его к себе, сказал:
- Ты так молод, Абдель, а уже стоишь во главе большого войска. Тебе, кажется, нет еще и тридцати?
- И потому ты считаешь, что я не заслужил такой чести?
- Заслужил, заслужил, - успокоил визирь. - Ты заслужил гораздо большего.
- Не понимаю, о чем ты.
- Чего же здесь не понять, - вкрадчиво начал вельможа. - Какой фараон нужен Египту? Смелый, решительный, умеющий повести за собой…
- Если ты так считаешь, зачем предлагал своего сына? - перебил его Абдель.
- Чтобы сбить с толку Эйе. Он теперь имеет такую власть…
- Но такой человек и нужен, пока не подрастет Тутанхамон, - снова перебил его Абдель.
- Он подрастет, но… никогда не станет таким, как ты. Все мы знаем, что принц…
- Царь! - перебил Абдель.
- Конечно, конечно, царь, - заторопился визирь. - Все мы знаем, что Тутанхамон слаб здоровьем. И будет ли блистать умом, волей, когда подрастет, никому не известно.
- Ты напрасно затеял этот разговор.
- Нет, не напрасно! С тобой огромная часть войска. Ты можешь уговорить Эйе расторгнуть ненужный кровосмесительный брак и жениться на Анхесенпаамон. Между вами не так уж много лет.
- Я воин. Мой удел - сражения, а не трон. Не толкай меня на предательство. Я уже присягнул фараону. И я обещал нашей незабвенной Нефертити, что не дам в обиду ее детей. Египетский трон принадлежит им по праву.
- А разве у тебя нет такого права? Ты тоже отпрыск древней царской династии.
- Настолько древней, что теперь и корней не найдешь. Оставим бесполезный разговор. Только из уважения к твоим заслугам я никому не расскажу о нем. Но смотри, не вздумай вредить фараону, иначе пощады тебе не будет.
- Ты не так меня понял, Абдель! Я беспокоюсь о государстве. Будут ли уважать Египет, если на его троне сидит маленький и слабый здоровьем мальчик?
- А мы на что?
В голосе Абделя было столько силы и веры, что визирь поспешил подтвердить:
- Ты верно говоришь. Наш голос тоже что-то значит. Не позволим никому править единолично!
Однако Эйе не для того посадил на трон девятилетнего Тутанхамона, чтобы позволить кому-либо вмешиваться в свои дела. Став соправителем фараона, он назначил себя и визирем. Абдель вскоре отправился в дальний поход, а бывший визирь, совсем ожиревший и отупевший от постоянной одышки, ушел на покой и смирился со своей участью. Другие вельможи тоже более занимались приумножением своих богатств, чем увеличением государственной казны, а царь и царица предавались детским забавам под присмотром слуг и стареющей Тии.
Дни и годы Тутанхамона и Анхесенпаамон проходили в играх и праздниках. Скульпторы неизменно запечатлевали два трона, стоящих рядом, а на них - двух юных и счастливых супругов. Они не расставались, за исключением тех немногих дней, когда царь отправлялся на охоту.
Тутанх был хилым с рождения. В детстве его опекали придворные лекари. Теперь уже постаревший Пенту удивлялся тому, что Тутанхамон окреп, причем настолько, что его любимым занятием стала охота, где требовались сила и ловкость.
Возможно, этому способствовало переселение царского двора в Мемфис, где климат был благодатнее, чем на юге. По настоянию Эйе и Хоремхеба столица была перенесена в этот город, поближе к границе с вечными противниками - хеттами, чтобы было удобнее их контролировать. В отличие от своих предшественников - Эхнатона и Сменхкары, Тутанхамон, когда подрос, нередко сам принимал участие в военных походах или в неожиданных стычках с врагами, которые порой внезапно обрушивались на египетского фараона и его свиту даже во время охоты.
В тот день Тутанхамон, как обычно, выезжал на колеснице, окруженный конной охраной. Утро было спокойным, безветренным, солнце быстро поднималось над Мемфисом. Анхен, как всегда, провожая мужа, просила:
- Будь осторожен. Помни: ты - царь, ты нужен своей стране… и мне.
Стоявший рядом Эйе добавил:
- Жаль, что ты так торопишься на охоту. Я подготовил несколько документов. Осталось только подписать.
- Вернусь - почитаю, - заверил фараон.
- Читать не обязательно, надо подписать. Я только хочу, чтобы министры поумерили свои аппетиты.
- Да, да, ты мне уже говорил об этом, - поспешно ответил Тутанхамон. - Но я должен почитать…
- Совсем большой стал, - вроде бы с отеческим чувством сказал Эйе, но лицо его при этом не отразило отеческой теплоты, напротив, буквально на несколько мгновений его исказила гримаса едва уловимого недовольства.
Когда фараон и его свита удалились, Эйе обратился к стоявшей рядом Анхесенпаамон:
- Фараон все чаще стал проявлять самостоятельность. Это хорошо, но срок моего опекунства еще не кончился, а значит, не кончилась ответственность за Великий Египет, за твою и его жизнь.
- Да, он взрослеет, - согласилась Анхен, - но он по-прежнему любит тебя, как отца, и я тоже.
- Рад это слышать. Ты тоже взрослеешь и хорошеешь прямо на глазах.
Эйе смотрел на нее в упор, но в этом взгляде она увидела не столько восхищения, сколько чего-то такого, от чего ей стало неловко. Ее смущал этот взгляд, но она подумала, что не вправе подозревать Эйе в чем-либо недостойном. Он был уже не молод, когда Тутанхамон взошел на престол, а за девять лет его правления стал еще старше, что особенно сильно отразилось на его суровом лице. Наверное, ему уже чужды плотские желания. Разве не об этом говорит тот факт, что он и его супруга Тии давно живут в разных покоях? Сама Анхен действительно видела в нем лишь сильного покровителя, без которого Тутанхамону и ей трудно было бы удержаться на троне. В Египте столько охотников до него! Эйе вдруг задал ей вопрос, который смутил юную царицу еще больше:
- Достаточно ли сильно вы с фараоном любите друг друга?
- О… Очень!
- Я имею в виду, достаточно ли у него мужской силы?
Анхен застыла в недоумении, а Эйе продолжал:
- У вас до сих пор нет наследника. Возможно, нужна свежая кровь, чтобы у египетского трона появился настоящий наследник?
Откровенный вызов Эйе не только смутил, но и испугал Анхен. Впервые за столько лет его лицо показалось ей чужим и неприятным.
Он, кажется, понял, что слишком явно обнаружил свои тайные помыслы, и поспешил успокоить царицу:
- Я пошутил. Но о наследнике думать надо. Вам помогут специальные снадобья, я позабочусь об этом.
- Но мы принимаем те, которые ты присылаешь.
- Я пришлю еще лучше.
Этот разговор поселил в душе Анхен смутную тревогу, даже какое-то нехорошее предчувствие, и она не обманулась. Солнце еще не успело перейти на другую сторону Нила, когда Анхен увидела, что к столице Египта спешно приближаются колесница царя и его конная свита. Вся кавалькада, не сбавляя скорости, направлялась прямо к царскому дворцу. Анхен с тревогой выбежала навстречу: никогда прежде Тутанх не возвращался так рано с охоты! Увидев мужа, она поняла, что дурное предчувствие ее не обмануло, - бледного, обессиленного фараона со всеми предосторожностями пронесли в покои. Перепуганная царица кинулась следом.
- Хетты напали так внезапно, - рассказывал ей потом Тутанх, - и силы наши были так малы, что пришлось отступать, а не гнать их до самой границы, как бывало. Но сначала мы сражались. Мне удалось поразить нескольких врагов. Но тут копье одного из них вонзилось в мое колено. Наши воины заслонили мою колесницу и сдерживали натиск хеттов, сколько было можно, пока враги не повернули назад.
Юная царица слушала его со слезами на глазах. Рана, казалось бы, не такая уж тяжелая - выбита часть кости коленной чашечки, но Тутанхамону, несмотря на все усилия лекарей, не становилось лучше. Напротив, с каждым днем он все больше терял силы. Эйе проявил большое беспокойство о здоровье фараона. Он стал лично по нескольку раз в день посещать больного. Тутанхамон лежал на циновках, покрытых мягкими одеялами, с трудом превозмогая боль.
Анхесенпаамон стояла перед ним на коленях, гладила его по голове, и, держа в другой руке букетик голубых цветов, приговаривала:
- Потерпи, потерпи. Смотри, что я тебе принесла. Это твои любимые, я сбегала за ними в поле. Туда, где мы с тобой так часто гуляли. Помнишь это место?
- Помню. Спасибо, Анхен. Поставь вазу перед моими глазами, я хочу их все время видеть. И не уходи!
- Я скоро вернусь, только переоденусь. Я буду с тобой, я так тебя люблю!
Эйе неслышно вошел в комнату и наблюдал за влюбленными. То, что это был диалог влюбленных, ясно было при первом взгляде на них. Увидев Эйе, Анхесенпаамон зарделась и вскочила, словно стесняясь своей откровенности. Эйе снисходительно улыбнулся и сказал:
- Иди, царица, я побуду с фараоном. Заодно мы поговорим.
Анхен вышла, Эйе сел рядом с ложем молодого царя.
- Я вижу, рана серьезная, - сказал он. - Ты пользуешься теми замечательными снадобьями, которые я прислал?
- Спасибо, Эйе. Я очень благодарен тебе.
- Не надо благодарить. Разве я могу относиться к тебе иначе? Ведь ты мне как внук. Разве не так? Я был сподвижником Аменхотепа третьего, а потом - твоего отца, Эхнатона… И сейчас изо всех сил стараюсь помочь тебе царствовать достойно.
- Это верно, Эйе.
- Тогда почему ты не подписал последний закон, подготовленный мною?
- Я не успел прочитать его и изучить.
- Раньше тебе этого не требовалось, ты мне доверял.
- Я и теперь доверяю, но…
- Но, - подхватил Эйе, - кто-то нашептывает, что тебе пора уже самому стать полноправным властителем. Да? Ведь ты фараон! И тебе скоро восемнадцать!
- Не в этом дело, - с явным смущением ответил Тутанхамон, и Эйе понял, что угадал.
- Hе смущайся, - покровительственным тоном сказал Эйе. - Ты взрослеешь, и понятно твое стремление к самостоятельности. Но даже самому мудрому властителю нельзя пренебрегать дельными советами. А разве я когда-нибудь дал тебе плохой совет?
- Нет, конечно, нет, - торопливо заговорил юный фараон. - Но я уже достаточно взрослый, чтобы и самому вникать во все государственные дела.
- Счастливый возраст, - словно не замечая озабоченности фараона, сказал Эйе. - Возраст любви… А у вас с Анхен все еще нет наследника.
Даже сквозь бледную кожу фараона было видно, что он покраснел, словно его уличили в чем-то неприличном. А Эйе продолжал говорить и даже начал подтрунивать:
- Может, вы несерьезно относитесь к необходимости иметь наследников и все еще предаетесь только детским забавам?
Фараон, явно смущенный, не отвечал, а Эйе продолжал:
- Между прочим, забота о наследнике трона - это тоже государственная обязанность. Вам пора уже подумать об этом серьезно.
- Мы пьем снадобье, присланное тобой, - смущенно сказал Тутанхамон.