И я сойду с блестящей высоты
на землю ту, где обитаешь ты.Приближусь прямо к счастью своему,
рукой чугунной тихо обниму.На выпуклые грозные глаза
вдруг набежит чугунная слеза.И ты услышишь в парке под Москвой
чугунный голос, нежный голос мой.
"Если я заболею…"
Если я заболею,
к врачам обращаться не стану.
Обращаюсь к друзьям
(не сочтите, что это в бреду):
постелите мне степь,
занавесьте мне окна туманом,
в изголовье поставьте
ночную звезду.Я ходил напролом.
Я не слыл недотрогой.
Если ранят меня
в справедливых боях,
забинтуйте мне голову
горной дорогой
и укройте меня
одеялом в осенних цветах.Порошков или капель - не надо.
Пусть в стакане сияют лучи.
Жаркий ветер пустынь,
серебро водопада -
вот чем стоит лечить.От морей и от гор
так и веет веками,
как посмотришь - почувствуешь:
вечно живем.
Не облатками белыми
путь мой усеян, а облаками.
Не больничным от вас ухожу коридором,
а Млечным Путем.
Милые красавицы России
В буре электрического света
умирает юная Джульетта.Праздничные ярусы и ложи
голосок Офелии тревожит.В золотых и темно-синих блестках
Золушка танцует на подмостках.Наши сестры в полутемном зале,
мы о вас еще не написали.В блиндажах подземных, а не в сказке
наши жены примеряли каски.Не в садах Перро , а на Урале
вы золою землю удобряли.На носилках длинных под навесом
умирали русские принцессы.Возле, в государственной печали,
тихо пулеметчики стояли.Сняли вы бушлаты и шинели,
старенькие туфельки надели.Мы еще оденем вас шелками,
плечи вам согреем соболями.Мы построим вам дворцы большие,
милые красавицы России.Мы о вас напишем сочиненья,
полные любви и удивленья.
Хорошая девочка Лида
Вдоль маленьких домиков белых
акация душно цветет.
Хорошая девочка Лида
на улице Южной живет.Ее золотые косицы
затянуты, будто жгуты.
По платью, по синему ситцу,
как в поле, мелькают цветы.И вовсе, представьте, не плохо,
что рыжий пройдоха апрель
бесшумной пыльцою веснушек
засыпал ей утром постель.Не зря с одобреньем веселым
соседи глядят из окна,
когда на занятия в школу
с портфелем проходит она.В оконном стекле отражаясь,
по миру идет не спеша
хорошая девочка Лида.
Да чем же
она
хороша?Спросите об этом мальчишку,
что в доме напротив живет.
Он с именем этим ложится
и с именем этим встает.Недаром на каменных плитах,
где милый ботинок ступал,
"Хорошая девочка Лида", -
в отчаянье он написал.Не может людей не растрогать
мальчишки упрямого пыл.
Так Пушкин влюблялся, должно быть,
так Гейне, наверно, любил.Он вырастет, станет известным,
покинет пенаты свои.
Окажется улица тесной
для этой огромной любви.Преграды влюбленному нету:
смущенье и робость - вранье!
На всех перекрестках планеты
напишет он имя ее.На полюсе Южном - огнями,
пшеницей - в кубанских степях,
на русских полянах - цветами
и пеной морской - на морях.Он в небо залезет ночное,
все пальцы себе обожжет,
но вскоре над тихой Землею
созвездие Лиды взойдет.Пусть будут ночами светиться
над снами твоими, Москва,
на синих небесных страницах
красивые эти слова.
Мое поколение
Нам время не даром дается.
Мы трудно и гордо живем.
И слово трудом достается,
и слава добыта трудом.Своей безусловною властью,
от имени сверстников всех,
я проклял дешевое счастье
и легкий развеял успех.Я строил окопы и доты,
железо и камень тесал,
и сам я от этой работы
железным и каменным стал.Меня - понимаете сами -
чернильным пером не убить,
двумя не прикончить штыками
и в три топора не свалить.Я стал не большим, а огромным, -
попробуй тягаться со мной!
Как Башня Терпения, домны
стоят за моею спиной.Я стал не большим, а великим,
раздумье лежит на челе,
как утром небесные блики
на выпуклой голой земле.Я начал - векам в назиданье -
на поле вчерашней войны
торжественный день созиданья,
строительный праздник страны.
Русский язык
У бедной твоей колыбели,
еще еле слышно сперва,
рязанские женщины пели,
роняя, как жемчуг, слова.Под лампой кабацкой неяркой
на стол деревянный поник
у полной нетронутой чарки,
как раненый сокол, ямщик.Ты шел на разбитых копытах,
в кострах староверов горел,
стирался в бадьях и корытах,
сверчком на печи свиристел.Ты, сидя на позднем крылечке,
закату подставя лицо,
забрал у Кольцова колечко,
у Курбского занял кольцо.Вы, прадеды наши, в недоле,
мукою запудривши лик,
на мельнице русской смололи
заезжий татарский язык.Вы взяли немецкого малость,
хотя бы и больше могли,
чтоб им не одним доставалась
ученая важность земли.Ты, пахнущий прелой овчиной
и дедовским острым кваском,
писался и черной лучиной,
и белым лебяжьим пером.Ты - выше цены и расценки -
в году сорок первом, потом
писался в немецком застенке
на слабой известке гвоздем.Владыки и те исчезали
мгновенно и наверняка,
когда невзначай посягали
на русскую суть языка.
Даешь!
Купив на попутном вокзале
все краски, что были, подряд,
два друга всю ночь рисовали,
пристроясь на полке, плакат.И сами потом восхищенно,
как знамя пути своего,
снаружи на стенке вагона
приладили молча его.Плакат удался в самом деле,
мне были как раз по нутру
на фоне тайги и метели
два слова: "Даешь Ангару!"Пускай, у вагона помешкав,
всего не умея постичь,
зеваки глазеют с усмешкой
на этот пронзительный клич.Ведь это ж не им на потеху
по дальним дорогам страны
сюда докатилось, как эхо,
словечко гражданской войны.Мне смысл его дорог ядреный,
желанна его красота.
От этого слова бароны
бежали, как черт от креста.Ты сильно его понимала,
тридцатых годов молодежь,
когда беззаветно орала
на митингах наших: "Даешь!"Винтовка, кумач и лопата
живут в этом слове большом.
Ну что ж, что оно грубовато, -
мы в грубое время живем.Я против словечек соленых,
но рад побрататься с таким:
ведь мы-то совсем не в салонах
историю нашу творим.Ведь мы и доныне, однако,
живем, ни черта не боясь.
Под тем восклицательным знаком
Советская власть родилась!Наш поезд все катит и катит,
с дороги его не свернешь,
и ночью горит на плакате
воскресшее слово: "Даешь!"
Поезд "Москва - Лена"
Рязанские Мараты
Когда-нибудь, пускай предвзято,
обязан будет вспомнить свет
всех вас, рязанские Мараты
далеких дней, двадцатых лет.Вы жили истинно и смело
под стук литавр и треск пальбы,
когда стихала и кипела
похлебка классовой борьбы.Узнав о гибели селькора
иль об убийстве избача,
хватали вы в ночную пору
тулуп и кружку первачаи - с ходу - уезжали сами
туда, с наганами в руках.
Ох, эти розвальни и сани
без колокольчика, впотьмах!Не потаенно, не келейно -
на клубной сцене, прямо тут,
при свете лампы трехлинейной
вершились следствие и суд.Не раз, не раз за эти годы -
на свете нет тяжельше дел! -
людей, от имени народа,
вы посылали на расстрел.Вы с беспощадностью предельной
ломали жизнь на новый лад
в краю ячеек и молелен,
средь бескорыстья и растрат.Не колебались вы нимало.
За ваши подвиги страна
вам - равной мерой - выдавала
выговора и ордена.И гибли вы не в серной ванне,
не от надушенной руки.
Крещенской ночью в черной бане
вас убивали кулаки.Вы ныне спите величаво,
уйдя от санкций и забот,
и гул забвения и славы
над вашим кладбищем плывет.
СЕРГЕЙ СМИРНОВ
(Род. в 1913 г.)
Жаворонок
Прямо в пашне прячется застенчиво,
А вспорхнет -
И целых полчаса,
Вроде окрыленного бубенчика,
Медленно уходит в небеса.Повисает точкой-невидимкою
И звенит над вашей головой,
Над полями, над прозрачной дымкою,
Над ковром ромашки луговой…Льется звон.
Столбы ровняют линию.
Трактора рокочут горячо.
А подпасок смотрит в небо синее,
Перекинув кнут через плечо.
Обратный путь
Гремит железо третьи сутки.
Вагоны ходят ходуном,
и вдруг смолкают смех и шутки…
"Друзья,
Россия за окном!"Полей величие немое.
Река. Село на берегу…
Не здесь ли памятной зимою
Мы жили в пепельном снегу?…Нам старшина поднес по чарке.
Бутыль пуста в его руке.
Поет гармонь московской марки
О Волге матушке-реке.И поезд, скорость набирая,
Бросает дым на грудь земли.
И нет земле конца и края…
А мы ее
пешком
прошли!
"Где они, военные дороги?.."
Где они, военные дороги?
Отвечаем - пройдены в былом.Громогласно подводя итоги,
Сели и пируем за столом.Лишь один кручинится, хмелея.
Взор опущен, волосы ежом.
Нет на свете мысли тяжелее
Той, что ты на празднике чужом:Человек не побывал на фронте,
Неприглядно вел себя в тылу…
…Не смотрите пристально,
Не троньте!
Пусть катает крошки по столу.
Граница
Незримо
нахмурила брови
И всё воедино свела.
Тут зренье и слух
наготове,
Как пуля в канале ствола.Тут линия фронта
целинно
Уходит в безбрежность годин.
Коварный покой.
Дисциплина
Готовности
номер один.
Поэт и слово
Моему великому земляку, поэту
Николаю Алексеевичу Некрасову
Стихи
отнюдь не лицемерье,
Не средство наводнить печать.
Они должны
в известной мере
Целебно жечь
И облучать.Их роль - способствовать везенью.
Приумножать духовный рост,
Боготворить
и славить Землю
И не чураться
Сонма звезд.Поэт и Слово
двуедины,
Как жажда мыслить и творить.
А тут -
равно необходимы
Размах и глубь,
Задор и прыть;И гули-гуленьки
на крыше,
И - гром ракеты - напрямик,
И дар призванья,
данный свыше, -
Объять и сплавить
Век
И миг.И не к лицу
поэту клясться
В любви к Отечеству Труда:
Он сын его,
и голос класса,
И вдохновенье,
И страда;И трубадур -
такого рода,
Что светит сердцу и уму…
Он
не нисходит до народа,
А подымается
К нему.
"Стараюсь в Революцию вглядеться…"
Стараюсь в Революцию вглядеться.
Она священна, зрима, горяча, -
От банта на груди красногвардейца
До штурмовых полотен кумачаОна, как книга Родины, хранится,
Где ни один абзац не заменим.
Мы сами создаем ее страницы
И в то же время
учимся по ним.
Таинства
Кто мне простые таинства раскроет:
Зачем Луна
озвучивает тьму?
И над Землей
сгорает астероид -
К чему Такая миссия
Ему?Куда так манит
небо?
И во имя
Чего
роятся звезды в вышине?
И мирозданье -
с безднами своими -
Зачем
Оно
Подмигивает
мне?
"Тенелюбивые растенья…"
Тенелюбивые растенья -
Неприхотливы искони.
Не знаясь с собственною тенью,
Они растут в чужой тени.
Растут, вбирая по крупицам
Тепло и дух земли сырой,
И даже влагой окропиться
Им не приходится порой.
Но на судьбу, на все лишенья
Ничуть не сетуют они, -
Так
чудодейственность женьшеня
Годами
копится
в тени.
Ключевая
Метровым льдом, метровым снегом
Одеты реки и пруды,
А эта речка спорит с небом
Журчащей ясностью воды.Она течет, не замерзая,
Блестит блистательней парчи.
Ее питают в нашем крае
Глубокоструйные ключи.Ей не по нраву прозябанье
И сны при холоде любом.
Она, как Русь, - из жаркой бани.
Ныряет в снег, аж пар столбом.Она кипит, она струится,
Уносит муть, штурмует тьму.
И ключевых своих позиций
Не уступает
никому!
"Рядовой гражданин…"
Рядовой гражданин.
А в наличии
Есть Советская власть у меня,
И партийных заданий величие,
И дорога,
и цель,
и броня,
И страна -
где в почете работники,
И священное чувство одно, -
Что со мной,
Как на первом субботнике,
Сам Ильич
Поднимает бревно.
"Он стоит уверенно и крепко…"
Он стоит уверенно и крепко.
Под ногами сталь броневика.
Не винтовку,
а простую кепку
Стиснула горячая рука.Он везде,
Он постоянно рядом,
Исполин с простертою рукой.
Под его родным, отцовским взглядом
Стал другим,
воспрянул род людской!Скромный, мудрый, небольшого роста -
Он таким безмерно дорог мне,
Не в броню закованный,
а просто Человек, стоящий на броне.
АЛЕКСАНДР ЯШИН
(1913–1968)
Вологодское новогоднее
С новой запевкой на Новый год
Девка на лавке веревку вьет.
Косы у девки до полу, до пят,
В ковте булавки - головки горят,
Брошка на ковте, пуговки в ряд,
Цветики на ковте…
Добер наряд!А вьюга по окнам ставнями бьет,
В ров за деревней набит сумет,
Снег повсюду - не видно дров,
И вовки воют у самых дворов.
Гавкают собаки, боров ревет…А девка на лавке веревку вьет,
Веревку вьет да припевку поет,
Припевку-запевку на Новый год."Вейся-повейся, крепка, ловка,
Вейся, свивайся, на смерть вовкам.
Справлю обновку, взамуж пойду -
На эту веревку лиху беду,
Чтобы свекровка была не зла,
Чтобы золовка была не в козла,
Чтоб не терять мне девичью стать,
С милым в ладу годов не считать,
Чтобы от сдобных печных пирогов
Духом парным распирало кров.
Вейся ж, свивайся…"А вьюга ревет,
Девка на лавке веревку вьет.
1935–1936
Поле
О, поле, поле!..
А. Пушкин
Где конец его и где начало?
За два дня вокруг не обойдешь.
Рожь лежит: не ветром укачало -
Танки с глиною смешали рожь.Здесь они, склонив стволы, стояли,
Как слоны в озерных тростниках,
Только птицы к ним не подлетали,
Не роились мухи на боках.Трупы, загнивающие в яме,
Ржавые винтовки и штыки,
Желтый ров с размытыми краями,
Словно русло высохшей реки.Гильзами забитые окопы,
Черепки яичной скорлупы,
Проволокой спутанные тропы,
И, как трупы, желтые снопы…Полюшко родное!
Светлый воздух,
Политая потом грудь земли.
Уцелели радуги да звезды…
Чистым полем варвары прошли.Мы стоим - бушлаты нараспашку:
- Ничего! Крепитесь, моряки!
Час придет - возьмемся за распашку:
Нам и поле поднимать с руки.
1941
Утром не умирают
Даже представить трудно,
Как я смогу опять
С вечера беспробудно,
Без сновидений спать.Страшно, что сил не хватит
Выдержать до утра.
Сядьте на край кровати,
Дайте руку, сестра!Все, кто болели, знают
Тяжесть ночных минут…Утром не умирают,
Утром живут, живут…Утро раздвинет стены,
Окна откроет в сад,
Пчелы из первой смены
В комнату залетят.Птицы разбудят пеньем
Всю глубину двора,
Чей-нибудь день рожденья
Будут справлять с утра.Только бы до рассвета
Выдюжить как-нибудь…
Утренняя газета
В новый поманит путь.Да позвонят из дому,
Справятся:
"Как дела?"
Да навестит знакомый…
Только бы ночь прошла!Тени в углах растают,
Тяжесть с души спадет,
Утром не умирают -
Солнце начнет обход!
1954–1955
Спешите делать добрые дела
Мне с отчимом невесело жилось,
Все ж он меня растил -
И оттого
Порой жалею, что не довелось
Хоть чем-нибудь порадовать его.Когда он слег и тихо умирал, -
Рассказывает мать, -
День ото дня
Все чаще вспоминал меня и ждал:
"Вот Шурку бы… Уж он бы спас меня!"Бездомной бабушке в селе родном
Я говорил: мол, так ее люблю,
Что подрасту и сам срублю ей дом,
Дров наготовлю,
Хлеба воз куплю.Мечтал о многом,
Много обещал…
В блокаде ленинградской старика
От смерти б спас,
Да на день опоздал,
И дня того не возвратят века.Теперь прошел я тысячи дорог -
Купить воз хлеба, дом срубить бы мог…
Нет отчима,
И бабка умерла…Спешите делать добрые дела!
1958