Таня . Меня будут судить. И все придут! И все будут показывать на меня пальцем. Весь завод! Конец! Это конец. Ой, пойми! Конец…
Мать . Правильно! Пусть тебя судит весь пролетариат завода. И пусть тебя вышвырнут из ленинского комсомола и дадут десять лет, чтоб другим неповадно было воровать трудовые деньги!
Таня . Десять лет!
Мать . Мало десять лет! Мало! Я б тебя… Я б тебя собственной рукой… Танька! Дочь! Дура! Что ж ты натворила? Что ты наделала? Такие деньги?! Легко сказать… У меня ни копейки. Ни одной копейки! Я за два месяца вперед позабирала… Может быть, продать что-нибудь? Пальто… За него ничего не дадут. Видишь – какое. Один только вид, что подкладка, и ваты ничего нет. Еле держится. И ничего больше нет!
Таня . Я еще раз… Ване скажу…
Мать . Не сметь! Не сметь! Слышишь? Да я со стыда сгорю перед чужим человеком. Ох, дура! Погоди… Может быть, у соседей… у товарищей… Пойду… Пойду по квартирам. По квартирам пойду. По десятке. По пятерке. Не ради тебя! Не ради тебя, дуры, имей в виду! Ради честного имени пролетария Резчикова. Ради светлой памяти отца твоего пойду. Мать, где мой платок?
Бабушка . Где там! Ох, где там! Во всем доме ни у кого больше трех рублей не найдешь фактически. Все поистратились совершенно. К нам занимать ходят. Легко сказать! Ах, боже мой, грех-то какой! Происшествие какое!
Мать (Тане) . Сиди.
Мать и бабушка уходят.
Явление XVIII
Таня одна. Ее трясет озноб. Большая пауза.
Явление XIX
Входит Завьялов.
Завьялов . Ну, что, Танюха? Чего ты такая кислая? Ну, здравствуй! Давай мириться. Хочешь, я тебя поцелую нежненько-нежненько? Впрочем, я уже тебя, кажется, сегодня целовал нежненько-нежненько. Ну, это не важно. Фантастическая рассеянность. Почему у тебя глаза красные? Что такое? В чем дело? Слезы? Ты меня извини, но вот это уж совсем не остроумно и становится скучным.
Таня . Я сойду с ума.
Явление XX
Входит бабушка.
Бабушка . Иван Васильевич! Милый человек! Пожалей бабу! Ведь у тебя нынче получка, полный бумажник. Дай денег!
Таня . Бабушка!
Завьялов . Я не понимаю…
Бабушка (Тане) . Молчи! (Завьялову.) И понимать тут нечего, чувствовать надо. Погляди – на ней лица нет. Иван Васильевич… Ванечка… Дорогой внучек… (Обнимает его, дышит ему в лицо.) Дай денег, не обеднеешь!
Таня . Бабушка!
Завьялов (отшатывается от бабушки) . Что такое? От нее водкой пахнет. Позвольте… Вы просто пьяная!
Бабушка . Не пьяная, а выпивши. Это разница! И то – не я выпила, а привычка моя выпила. Проклятая моя привычка старого режима! Я ведь, милый мой молодой человек, тридцать лет у станка простояла ткачихой. А ты видел такую ткачиху, чтобы она не позволяла себе рюмочки? Это надо снисходительно уважать, молодой человек!
Завьялов . Позвольте…
Таня . Бабушка!
Бабушка (Тане) . Молчи, молчи! (Завьялову.) Иван Васильевич, имей снисхождение. Не за себя прошу, за деточку нашу прошу. Ведь ей под суд идти, в тюрьму, деточке нашей. В тюрьму – ты подумай! (Становится на колени.) Не откажи! Дай денег!
Завьялов . Я не понимаю… Что это происходит?
Бабушка . Она деньги чужие потратила – четыреста тридцать пять рублей. Вот что! (Тане.) Проси, дура, он даст. Проси!
Завьялов . Что? Это правда?
Таня . Правда. Я сама не понимаю. Я – нечаянно. Честное слово! Свои деньги и общественные деньги… лежали вместе. Честное слово! И все так дорого, ужас! Ты понимаешь… Цветочки… Продукты… Простыней целых не было… Я стеснялась перед тобой.
Завьялов . Общественные деньги?
Таня . Когда у тебя не было, ведь я тебе ничего не говорила. Я только хотела, чтоб тебе было здесь, у нас, хорошо и уютно, как в будущем… А теперь у тебя есть, и вот…
Завьялов . Ах, вот что! Я же и виноват! Что это? Шантаж?! Какая гадость, какая мерзость! Мне здесь душно. Здесь воздух отравлен алкоголем и… и сапогами. Удушливый воздух старого мира! Я буквально задыхаюсь.
Таня . Ванюша!
Завьялов . Оставьте меня! (Уходит.)
Явление XXI
Те же, без Завьялова.
Таня . Что ты сделала, бабушка! (Идет к двери, куда ушел Завьялов. Останавливается. Хочет постучать. Рука бессильно падает.)
Пауза. Бабушка крестится мелко и часто.
Явление XXII
Входит мать.
Таня (быстро оборачивается к ней, с надеждой) . Ну?
Пауза.
Мать безнадежно машет рукой, уходит. Пауза.
Бабушка совсем по-старушечьи плетется за матерью, утирая нос кончиком платка или полы кофты.
Явление XXIII
Таня одна. Она бежит следом за ними. Потом останавливается, поворачивается и идет к двери Завьялова. Останавливается. Хочет опять постучать. Опускает руки. Стоит. Пауза. Поворачивается. Идет к кровати. Ложится. Встает. Опять ложится. Достает рукой сундучок матери. Встает. Открывает сундучок. Вынимает из сундучка наган, осматривает барабан. Слышно, как поет бабушка: "Как в субботу, день ненастный…" Закрывает дверь в коридор. Ходит на цыпочках. Достает лист бумаги. Ищет карандаш. Не находит. Комкает бумагу. Прикладывает револьвер к сердцу, опускает. Крутит барабан. Отходит в угол. Зажмуривается. Пауза.
Явление XXIV
Врывается Женя.
Женя . Танька!
Таня (испуганно) . Ах!
Женя . Брось! Сию минуту брось! Отдай наган! Отдай сейчас же! А то как двину в ухо!
Тихая борьба. Он вырывает у нее из рук револьвер.
Дура!
Таня (шепотом) . Тише! Не кричи! Отдай!
Женя (подчиняясь, шепотом) . Ты что, с ума сошла?!
Таня (шепотом) . Зачем?
Женя (шепотом) . А вот за тем самым. Все известно! (Вынимает сберегательную книжку.) Сберкнижка. Четыреста пятьдесят рублей. Открыта до двенадцати ночи.
Дальнейший разговор весь шепотом.
Таня . Да.
Женя . Одевайся.
Таня . Да. Сейчас… (Одевается поспешно.)
Женя . В два счета!
Таня . Ты… ты… Спасибо! Дай я тебя поцелую. Дружок!
Женя . Потом. Скорей!
Пауза.
А он?
Таня . Эх! Идем!
Пауза.
А велосипед?
Женя . Черт с ним! Пойду в Крым пешком.
Уходят.
Явление XXV
Завьялов входит.
Завьялов . Это чудовищно!
Явление XXVI
Входит Вера Газгольдер. Она весьма пикантна и прелестно одета, по самой последней моде.
Завьялов . Что вам угодно?
Вера Газгольдер . Если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету. (Протягивает ему руку.) Вера Газгольдер.
Завьялов долго смотрит на нее. Она улыбается. Потом он воровато оглядывается. Запирает дверь. Она бросается к нему в объятия. Долгий поцелуй.
Занавес.
Действие третье
Комната в квартире Веры Газгольдер. Все интеллигентно. Беспорядок. Открытый чемодан. Цветы. Вечер. Телефон.
Явление I
Вера Газгольдер одна.
Вера Газгольдер (разговаривает по телефону) . Будьте любезны, портье "Метрополя". Мерси! Это портье? С вами говорит Вера Федоровна Газгольдер. Газгольдер. А вы припомните! Я у вас бываю в ресторане под каждый выходной день. Да, да. Под прошлый выходной на мне была котиковая шубка и белый беретик. Я была со своим первым мужем, инженером Воскобойниковым. Нет, нет! Вы ошибаетесь, Николай Борисович Грудинский – это как раз второй муж. Я с ним уже давно ничего общего не имею. А это был как раз Воскобойников. У меня с ним до сих пор самые дружеские отношения. Еще в фойе был скандал. А я как раз сидела на диванчике с Воскобойниковым. Теперь припоминаете? Ну, это не важно. Одним словом, у меня к вам просьба. У вас есть свободные машины на совзнаки? Для меня всегда? Вы очень любезны. Но это не важно. В таком случае, пожалуйста, пришлите мне через полчаса линкольн по адресу: Новинский бульвар, пятнадцать, квартира шесть; мне надо на вокзал. Через полчаса будет? Мерси! Я как раз уезжаю недели на две в Крым. Мерси, мерси! Так я буду ждать. (Кладет трубку. Укладывается. Смотрит на часы. Суетится. Напевает.)
Звонок телефона.
Алло! Сента? Здравствуй, Сента! Представь себе, уезжаю в Крым. Через полчаса. С Завьяловым… Так и случилось. Муж? Он еще ничего не знает… Нет, он в театре. Я ему оставлю записку. А ты думаешь, мне не жалко? Ужасно жалко, ужасно! Но что ж делать? Сердце не камень. Это выше моих сил. Да, да, сильна, как смерть. Ничего не могу с собой поделать. Совершенно верно: сошла с ума. Ничего не соображаю. С первого взгляда. Можешь мне не верить, но я сама себя не узнаю. Вот и сейчас с тобой разговариваю, а щеки так и горят, так и горят. Я даже думаю, что у меня повышенная температура. Нет, серьезно. Наверно, тридцать семь и шесть. С ума сойти. В первый раз я встречаю такого человека: новый до мозга костей, смелый, солнечный, такой современный-современный. В нем ничего мещанского, ничего банального! Нет, нет, это уже в последний раз: всерьез и надолго… навсегда! Ты себе представить не можешь, до чего я счастлива! Ну да, ну да! В Крым, в международном. Потом на Кавказ: в Батум, на Зеленый Мыс… Ты себе представляешь? Еще бы!.. Что? Патефон? Обязательно! Конечно. Разумеется! Пятнадцать пластинок… Вертинского? Конечно, нет! Вертинский – это уже стало банально. Дурной тон. Я вчера украла у Воскобойникова две замечательные, только что из-за границы. Еще ни у кого нет. Совершенно новые! Подожди, не отходи от телефона, я тебе сейчас поставлю одну. (Пускает патефон, прикладывает к нему телефонную трубку; изредка произносит в трубку реплики восхищения.) Ну, что ты скажешь? Правда, замечательно? Слушай, слушай! Сейчас будет изумительное место. Ты думаешь, это оркестр? Нет. Это поют в джазе… Вот, вот! Ну, как тебе нравится?
Звонок входной двери.
Он! Сенточка, прощай, до свидания! Я тебе буду писать. Целую, обнимаю. Через две недели увидимся. На вокзал не надо. Пока, пока! Он! (Вешает трубку.)
Патефон продолжает играть.
Явление II
Входит Завьялов с маленьким чемоданчиком. В руках букет мимоз.
Вера . Мимозы! Какая прелесть!
Завьялов . Тебе.
Вера . Мне? Это мне? Как ты мил! Мерси! А билеты?
Завьялов . Есть.
Вера . В международном?
Завьялов . Конечно.
Вера . Первой категории?
Завьялов . Да.
Вера . Покажи.
Завьялов . Вот.
Вера . Правильно! Розовые. За скорость, за мягкость. Все в порядке. Ты очень мил.
Завьялов . Мы не опоздаем?
Вера . У нас сорок минут времени. Я вызвала машину. Это весь твой багаж?
Завьялов . Пара белья, зубная щетка, полотенце. А что еще нужно человеку?
Вера . Ты чудный! Легкий, свободный, новый! Вот именно за это я тебя обожаю. А ты меня?
Завьялов . До сих пор я был слеп.
Вера . А теперь?
Завьялов . Я искал тебя всю жизнь. Ты была нужна мне, как воздух. Именно ты.
Вера . Говори, говори!
Завьялов . Да что же говорить! Мне кажется, что мы самой природой созданы друг для друга. Это, может быть, банально, но я не боюсь банальности, если это правда.
Вера . Верно. Нет ничего банальнее, чем бояться банальностей. (Обнимает его.) Мой?
Завьялов . Твой.
Вера . Навсегда?
Завьялов . Навсегда.
Поцелуй.
Вера . Пардон! Пластинка кончается. (Быстро идет к патефону и останавливает. В продолжение следующих сцен иногда подходит и пускает патефон и потом останавливает, всегда вовремя.) Между прочим, я беру с собой патефон. Ты не возражаешь?
Завьялов . Напротив! Цветы и музыка…
Вера . И любовь… и свобода…
Завьялов . Это – будущее.
Вера . Будущее.
Поцелуй.
Завьялов . Да! Виноват. Самое главное! Я совсем забыл! Поздравь меня. Вышел "Человек будущего". (Вынимает из кармана книжку.)
Вера . Что ты говоришь! Какая прелесть!
Завьялов . Первый экземпляр. Тебе.
Вера . Мне? Первый экземпляр – мне? Родной мой!.. Какой подарок! Мы будем целый день сидеть, обнявшись, в купе и читать, читать, читать!
Завьялов . Между прочим, не пора ли нам ехать?
Вера . У нас еще полчаса. Странно, что до сих пор нет машины. Когда ты сюда шел, внизу не было линкольна?
Завьялов . Кажется, нет.
Вера . Странно! Не хватает, чтоб муж сейчас пришел из театра.
Завьялов . Муж? Ах да, твой муж… Надеюсь, он уже знает?
Вера . Знает. То есть он еще не знает, но это не имеет значения. Пусть это тебя не тревожит. Он не мещанин.
Завьялов . Но все-таки надо было предупредить. Как-то неудобно.
Вера . Ничего. Я ему оставлю записку. Или, даже лучше всего, мы ему звякнем с вокзала или черкнем с дороги открытку.
Сигнал автомобиля.
Машина. Это за нами.
Звонок.
Завьялов . Кажется, звонили?
Вера . Разве? Вот это будет номер! (Подходит к двери, слушает.) Он.
Завьялов . Да?
Вера . Факт! (Слушает.) Раздевается.
Завьялов . Надеюсь… надеюсь, мы не будем разыгрывать пошлого фарса?
Вера . Я тебе повторяю: он не мещанин.
Завьялов . Но все же! Надо прямо.
Легкий стук в дверь.
Явление III
Входит муж.
Муж . К тебе можно?
Вера . Входи, входи. Я не одна. У меня Завьялов. Вы не знакомы? Иван Васильевич Завьялов.
Завьялов . Завьялов.
Муж . Газгольдер.
Вера . Дмитрий Александрович.
Завьялов . Очень приятно.
Муж . Я вам не помешал?
Вера . Нисколько. Ты что, не досидел до конца?
Муж . Нет, до конца. Коротенький спектакль.
Вера . Ты весь мокрый, на бороде вода.
Муж . Да, что-то чудовищное. Представьте себе – вдруг опять снег! И главное – какой снег? Пополам с дождем! Вот вам московская весна.
Завьялов . Да, безобразно! И холодно?
Муж . Не то чтобы холодно, а как-то пронизывающе.
Вера . Ты лучше сними ботинки.
Муж . Нет. Ноги, представь себе, совершенно сухие. К счастью, выходя из дому, я надел калоши. Ну-с! Я очень рад, что вы наконец-таки собрались к нам. Вера мне столько о вас говорила!
Вера . Надеюсь, Иван Васильевич достаточно известен и без моей рекомендации.
Муж . Ну, разумеется! Разумеется! Читал. Слышал. Знаю. И сам, так сказать, глубокий поклонник. Садитесь, пожалуйста. Очень, очень рад вас видеть у себя в доме.
Завьялов . Благодарю вас. Я тоже.
Пауза.
Муж . Ты бы нам, Верочка, чаю поставила, что ли? Как вы насчет чайку, Иван Васильевич?
Завьялов . Чайку? Пожалуй. Но стоит ли затруднять хозяйку?
Муж . Пустяки! Никаких затруднений. У нас электрический чайник. Штепсель – и через восемь минут кипит. Замечательно удобно! Веруся, а?
Вера . Сейчас. (Ставит чайник.)
Пауза. Настойчивый сигнал автомобиля. Вера и Завьялов молниеносно переглядываются. Завьялов украдкой смотрит на часы.
Муж (мечтательно) . Ах, друзья мои, только что я наслаждался в Художественном театре…
Завьялов . Что вы смотрели?
Муж . "У врат царства".
Завьялов . Прекрасная пьеса!
Муж . И прекрасный театр, прибавьте.
Завьялов . Да. И театр прекрасный.
Муж . Прекрасный театр! Прекрасная пьеса! Я ее смотрю в четвертый раз. И прекрасная игра актеров, прибавьте. Ах, как они играют, как играют! Божественно играют! Один Качалов чего стоит! Я его еще помню до революции. Предельное обаяние. Голос, фигура! Такая, знаете, благородная простота. Да не только в Качалове дело. Какой ансамбль! Боже мой, какой у них ансамбль! То есть буквально забываешь, что сидишь в театре. Жизнь, сама жизнь!
Вера (бледно) . Дмитрий Александрович – ужасный театрал.
Муж . Сама жизнь, сама жизнь! Совершенно потрясающе. Одни занавески в первом акте чего стоят! Ветер колышет занавески, и светит солнце. Настоящее солнце. А графин? Вы обратите внимание на графин. Настоящий графин с настоящей водой. В него бьет солнце, и, знаете ли, на скатерти – звезда. До чего тонко! До чего художественно! Совершенно как в жизни. Совершенно! Солнечная звезда на скатерти. Ведь это же гениально! Неужели вы не находите, что это гениально?
Завьялов . Да. Это гениально.
Муж . Именно гениально! Друзья мои! Я отдыхаю в Художественном театре. Это единственный уголок, где в полном смысле слова отдыхаешь душой. Художественный театр. Вы не находите?