Стихи и хоры последнего времени - Олег Юрьев 6 стр.


Настал апрель, и станет май,
Но ты меня не обнимай
Ветвями, полными услады. -
Я тоже слышал те рулады,
Я тоже слышал этот гром
За тем ручьем, за тем бугром:
Так тишина гремит, и цитра
Звенит, как синий пламень спирта.

Пройдет апрель, пройдет и май,
Меня, прошу, ты обнимай
Руками, полными прохлады -
Пускай я слышу те рулады,
Пускай луна в лимонном льду,
Но не скажу, когда сойду
Под шум листвы и Аронзона
Во мглу, исполненную звона.

Я был во Фьезоле

Если завтра будет солнце,
мы во Фьезоле поедем…

М. А. Кузмин. "Если завтра будет солнце…" (1910)

Я был во Фьезоле и вниз глядел с горы
На облаков морозные шары
Что над долиной розовеют шкварно
И блеск стальных озер и смерти острия
из Ада лезущи С откоса видел я
И сеть дождя кипящую над Арно

Прощай Флоренция ты сердце ты зима
На полдороге вниз где пышет та чума
Я бы и заперся в хибаре
С любимой плачущей о небе голубом
Но что ж теперь Вода кипит столбом
Ад подымается как на опаре

Апрельские ямбы

Всю жизнь я слушал, как шуршит вода,
Подскакивая в маленьких фонтанах
И осыпаясь в черноту пруда,
Как облетают свечи на каштанах
И с чирком осыпаются туда
же, в пруд, Как зыбкая звезда
Огни роняет на путях расстанных.

Всю жизнь я смерти говорил: приду.
И вот пришел знакомиться – в апреле,
В том ледяном и солнечном году,
Когда луна сопела еле-еле
сквозь зелень туч, И звезды на ходу
В туманных стеклах плыли и горели,
Как будто горе пели не беду.

И год прошел, и, может быть, прошла
Вся эта жизнь с улыбкою стальною,
Но эта смерть, разъявшая крыла,
Еще их не замкнула за спиною,
Еще звезда расстанная мала,
Еще плывут над елью и сосною
Беззвучных лун колокола.

Боги смертной весны

о боги сколько же вы огня
вложили в косые стёкла зданий
и вéтра полного рыданий
расположили вокруг меня

и белизною без следа
вы лестницы замели как порошей
снегом сдутым с небесного льда
и мглой небесной огнем поросшей

вот света вышнего смеется волна
вот цвета ви́шнева змеятся тени
и ваша смертная весна
как ледяная тишина
ложится на круглые ступени

Стихи о родине (2)

1

Наша родина – вода.
Ее черпáют невода,
Вычерпывают неводы.

Мы живем на дне воды.

Наша родина – земля.
Ее, корнями шевеля,
Жрет ночное дерево.
Мы заходим в дверь его.

2

Наша родина – кино,
Где и сыро, и темно,
И на стенном квадратике
Падают солдатики

В реку, черную, как кровь.
Ты слегка сдвигаешь бровь:
– Это наша родина?
– Это наша родина.

3

На стене горит река,
У губ моих твоя рука
Без перстнéй и без колец…

Но вроде и это не конец

Хор на розы и звезды

строфа 1

– Розы, розы, чем ночами пахнете вы,
Чем опрыскан жатый ваш муслин,
На кустах – как сухонькие Пахмутовы,
Над кустами – как сырой Муслим?

антистрофа 1

– Мы пропахли смердью невещественною,
Мылом дамским, кельнскою водой,
В морге панихидою общественною,
Незнакомою звездой.

строфа 2

– Звезды, звезды, отчего скитальцы вы -
С клюшками алмазными в руке
Мчитесь, как Харламовы и Мальцевы,
Краем неба на одном коньке?

антистрофа 2

– Оттого скитальцы мы и странники
По небесному пустому льду,
Что горят ночные подстаканники
У тебя в саду.

эпод

Облака горят по вырезу,
Заползая за гряду.
Остановите вагон, я вылезу
И домой по рельсам пойду.

Будет сад шелестеть светлеющий,
Будут тускнуть звезды на льду,
Будут пахнуть розы сильней еще,
Чем в том проклятом году.

Песенька о розах и звездах

та ли песенька ночная
сыпется как соль с ножа
смертью розы начиняя,
звезды жизнью творожа.
но обход свой начиная
ее не слышат сторожа

розы áнглийские мокнут
в рое райского дымка
звезды ангельские блекнут
и бегут под облака
звонкой молнией надкокнут
зрачок хрустальный маяка

виноградник вертоградник
слушай песеньку мою
скачет в небе тучный всадник
звезды плачут на краю
а на земле огней рассадник
в черных розах палисадник
ждет чего я еще спою

Июнь 2012

Вот и запахло бузинным дождем,
Падубным дымом, черемушьим прахом,
Вот и червец за горою рожден,
Страшный закат выпекающий пахом.

Вот мы выходим из наших дверей,
Вот мы встречаем родных и знакомых,
Гладим холодные губы зверей
И обнимаем пустых насекомых.

Вот мы бежим по аллеям к реке,
Бабочек облако бьется на сворке,
Вот загорается мрак вдалеке
И разъезжаются ржавые створки:

Страшен заката дымящий кармин,
Страшен убитый червец поднебесный…
Кем наш чернеющий город храним?
– Ночью одной – всесмиряющей бездной.

Песенька провансальская

полузвёзды-полуоблака
полуптицы-получервяки
так подгорная кипит река
под нагорной глиною реки
полугоры-полугорода
полубиты-полугородки
так угарная горит вода
под бугорным оловом реки
в замедленьи оловянных рек
в заголеньи раздвоённых глин
так и исчезает человек
золотою темнотою мглим
и на парапетах золотых
спят цикады черным мертвым сном
как старцы троянские на теплых стенáх Илиона

Маленькая элегия на смешение времени суток

с тихим фр-р-р пролетела ночница
обезумев от сока луны
чтобы солнечной тьмой начиниться
приспустили деревья штаны
в этот час золоченый но черный
двум стихиям грозит укорот
и воробушек смертью смягченный
улетает от наших ворот

Холмы. Уход

где вы́ где мы́
сквозь пар не вижу я кровяный -
одни сизо-синие холмы
их зачехленные караваны

зачем? куда?
и здесь быть небу синю и сизу
и здесь фыркнет звездная вода
и двинется сквозь землю снизу

мы с-подо льда
напьемся гибельной и звёздной
воды – и станем как звезда
и вы бы с нами… – но поздно, поздно:

еще до тьмы
они шатры свои скатали
и в небо тронулись – с детьми
и домочадцами и скотами

Цыганская полевая кухня

Ложки и плошки дрожат-дребезжат,
Глина и сало исходят парáми,
Ужас с дороги бегущих ежат
В черное небо уходит шарами.

В ночь виноградную катит возок,
Парой цикад запряженный с зарею,
Узок проезд и разнуздан вязок,
Где я последнюю шкурку зарою.

Сало скворчит на ходу, на лету,
Сколько еще до французской границы?
Дым виноградный течет в темноту,
Тихо скрипят на вожжах рукавицы.

Природа осени

…И пугливый кабан -
Пустотелых лесов господин…

С. Е. Вольф. "Вот тупая река…" (70-е гг.)

В лесах зеленых золотых
у белки мертвой лыс затылок,
и мертвый лис на свой салтык
ползет на косточках застылых.
Ему навстречу, бел и волгл,
но лоб прожарен, как оладья,
выходит из оврага волк,
наискосок глазами глядя.
А мертвый ласковый кабан
прильнул к реке кровавым боком,
и снулой щуке по губам
мазнуло в омуте глубоком.
Mедведь-мертвец гремит кольцом
средь запахов не мировейных,
и мертвый человек лицом
ложится к белке в муравейник.

О сарыче

Кто в облаке живет, повисшем над холмами,
Чей в слюдяном окне смутнеется ночник? -
Не желтый ли сарыч с заточкою в кармане
И оловом перстней на кулаках ножных?

В зависшем облаке себе устроил дом он,
Где с сарычихою они вдвоем молчат,
И лишь сквозь трубочку услышать можно гомон
В пуху растерзанном дрожащих сарычат.

Песенька

НЕ́ЩЕЧКО.

1. Нечто, что-то, кое-что (обл., устар.). <…>

2. в знач. сущ., ср. Дорогой предмет, сокровище, любимое существо (разг., фам.).<…>

Толковый словарь Ушакова. 1935–1940.

Не казнись, не кручинься ты, нещечко,
Я и сам почти не казнюсь…
Я скажу тебе начисто нещечко,
Когда я приснюсь.

Будут полные щеки заплаканы,
Как тогда, на том берегу.
И у книги страницы повырваны и оторваны клапаны,
Но я ее и там берегу.

Новый гоп со смыком

1

В черной баночке вина
Тишина серебряна
И по кантику под вдох
Кислый ходит холодок.

Ой ты русское вино,
Я не пил тебя давно,
Хладный дух не выдыхал
От поднёбных полыхал,

Не засасывал грибца,
Не кусал от голубца,
Не хлебал горячий суп,
Потому что был я глуп,

Не впивался в холодец,
Так как был не молодец,
Был я, бедный, трусоват,
Зажигал на сорок ватт.

Но я больше не боюсь,
Перед смертью похмелюсь,
Как со Смыком древний Гоп,
И пойду ложиться в гроб.

2

Босоногий голеган
Десять девок залягал,
А самую лучшую
Я этой песней мучаю.

Ты не плачь, не плачь, жена,
Елочка наряжена.
Елочка наряжена,
Рюмочка налажена.

В этой рюмочке вина
Темнота разрежена,
Так пригуби же за Аленькой
Свой стаканчик маленькой.

Ты не плачь, не плачь, жена,
Это все моя вина,
Но пока я весь живой
Под звездой сторожевой,

Под звездой сторожевой,
Под луной оранжевой
Испускаю тихий крик,
Будто с Гопом древний Смык.

Владимирский сад

Я был когда-то маленький,
Насупленный и хороший,
С Кузнечного рынка валенки,
Из ДЛТ галоши.

Во лбу шаровидной ушаночки
Красной Армии звезда,
А за спиною саночки,
Всё едущие не туда.

Я шел гулять во Владимирский сад
Сквозь ограды пролом с Колокольной,
В этот сад не смеет зайти снегопад
И уличный свет малахольный.

И нагло моргающий свет площадной
Останавливается перед решеткой,
И все пахнет неместной ночной тишиной
И счáстливой тьмою нечеткой.

Там сугробы немы, там деревья слепы,
Но меня туда больше не тянет -
Там заделан пролом, там гуляют попы.
Больше нет его… но и меня нет…

Коробочка

Здравствуй, коробочка рейнской сожженной зимы!..

Птица-воробушка не выбегает из тьмы,
Страшная птица-воробушка пулей тебя стережет,
Ходит по кругу, косо глядит, клю́ет снежок-творожок,
Правое, левое выворачивая плечо.

Паяна-клеена крыжечка и зáлита чем-то еще,
Паяна-клеена, чем-то еще залитá,
Но трогать не велено… да какие уж там золота?

Раз мне дозволили: что уж там, нá, посмотри.

Полупрозрачные лица смутно ходили внутри,
Сыро и смутно светилась полупрозрачная тьма.

Хватит, – буркнула птица. – Не то скосопыришь с ума!

Новый год в зоопарке и над

бродский тучный – за тучей в засаде -
сеет перхоть на волглый карниз

обезьянка поет в зоосаде
каучуковым личиком вниз

в протекающих круглых галошах
пляшет чертом жираф по двору

сыплет солнечный мелкий горошек
аронзон в золотую дыру

лиска крутит по клетке колена
будто заяц она или бес

ну а вы – что вы шлете нам лена
из высоких и черных небес

Январские ямбы

I

Горит воздушная вода
В ночных фонариках летучих:
Они туда, они сюда,
Пока не пыхнут в низких тучах
И не исчезнут без следа.

Мы вышли рано, на заре:
Вода воздушная горела
Пунктирной сетью на горе,
Луна, как плоский глаз мингрела,
Не освещала и не грела,
И море пело на заре.
О чем, скажи мне, море пело?
Об августе? о январе?

II

О январе.

На поле брани. Ария

Подымается протяжно
В белом саване мертвец,
Кости пыльные он важно
Отирает, молодец.
С чела давнего хлад веет,
В глазе палевый огонь,
И под ним великой конь.

Н. В. Гоголь.

"Ганц Кюхельгартен. Идиллия в картинах" (1827)

Уже все умерли, как оглядеться…
Пред кем гордиться тебе, гордец?
Где голос трубный? где грандецца?
Где сокрушение сердец?

Лежат навалены, в коротких юпочках,
И стынут волосы на голых бутылках ног.
Перья веют на шлемах разрубленных,
Вóроны щиплют лавровый венок.
Где голос трубный? где грандецца?
Где сокрушение сердец?
Лишь запах трупный, куда ему деться,
И конь великий, молодец!

Лежат навалены, все смертью спешены,
Лишь ты – и конь, сирота-горбунок!
И перья веют на шлемах разрубленных,
И вóроны щиплют лавровый венок.
И все уже умерли, и чем тут гордиться?
Один остался ты, молодец!
Где голос трубный? где грандецца?
Где сокрушение сердец?

* * *

Сойти придется всем – а мне скорее, чем многим, -
По льдом оглýшенным мосткам четвероногим
В ночную лодочку, что снегом всклень полна
И ледяной луной, но, кажется, без дна.

Брести придется всем – и мне не хуже прочих -
По речке ледяной, средь рыб чернорабочих,
Глазами лупающих в сорной темноте.
И звезды в высоте, но, кажется, не те.

Хор на прощанье

строфа 1

Кто ты, товарищ бессонный, ночной,
вздыбленный дым у стены зоопарка?
Кто ты, на полой подушке свечной
льнущая к стеклам ночная товарка?

– Липа и дуб потрясают мошной,
но не собрать им на прощанье подарка.

антистрофа 1

Кто ты, бессонная тень за углом,
тенью на полой простынке, на белой?
Кто ты, засвеченный снег за стеклом
комнаты круглой, заиндевелой?

– Спит человек за наклонным столом -
без липовых рваных и без жёлуди прелой.

эпод 1

Кто-то на росстанях машет рукой,
кто-то вопит над трехцветной рекой,
прижав треугольные ушки,
кто-то пылит в заголенном окне,
кто-то выбрасывает во сне
полушки из-под подушки.

– Липа и дуб подставляют мошны.
– Кто-то влетает во тьму, как в ножны.

строфа 2

Что ты, бессонная совка-сова,
что ты на росстанях ухаешь адом?
Чьи ты в ночи повторяешь слова,
девка-сорочица над зоосадом?

– Тьма и река различимы едва,
шопот и шорох осыпаются рядом.

антистрофа 2

Что ты, бессонный, во сне увидал,
что ты сквозь сон услыхал, непробудный?
Долго ли свет твой в окне увядал?
Горько ли гаркал твой филин простудный?

– Встал человек, и простился, удал,
с совкой бессонной и сорочицей чудной.

эпод 2

Что-то на росстанях крутится тьма,
что-то летит через реку чума,
чтобы спрятаться в дубе и липе.
Что-то вопит над зверинца стеной -
голос свободный, прощальный, родной -
пенье воронье, вóпленье выпи.

– Белая птица летит в колесе.
– Все ли простились? Нет, как будто не все.

Раздел четвертый
10x5
(2013–2014)

Стихи о русской прозе

1

Когда природе опостылим
И станем пыль, и станем тлен,
Взойдем, как Жилин и Костылин,
К чечену ласковому в плен.

Кавказ, России остров адский
С чертями в пыльных газырях… -
Крест офицерский, крест солдатский
И мизер в пятых козырях.

2

Ветер с моря жмет затылок
В шапке черной ко столу.
Рой летучий искр застылых
Рассевается во мглу.

Ой тумане, что туманишь?
– Фыркнул конь, как пьяный еж -
Не обманешь, не подманишь,
Не подманишь, не убьешь.

– Я, туман, тебя туманю,
Сизопер, красноочит…
…Над невидимой Таманью
Птица серая кричит.

3

– Бабушка, бабушка в чепчике белом,
Чтó шепчете вы тре шарман?
– Цыц, шалопутный! Я занята делом:
Диктую, диктую роман!

– Бабушка, бабушка, зачем ваша челюсть
Зубами торчит изо рта?
– Раб нерадивый построил не целясь,
Каретник Базиль, простота!

– Бабушка, бабушка, не спрыгнёт ли на столик
С вашей щеки паучок?
– Тише, дурак… доведет же до колик…
Тоже нашелся внучок!

4

Сто тысяч вырванных ноздрей
Плывут по Яику, как цвет весенний.
Тулупчик заячий все мездрей.
Гаврила Романыч все вдохновенней.

Кумысный жалостный алкоголь
В крови щекотится, в горле прыгает…
Глядит сощурясь на глаголь,
Где пугачевец ногами дрыгает.

5

Порскнет дрофка над хазарским шляхом.
Гавкнет перемотанный бердан…
Солнце жарит по чумацким ряхам,
Пáрит по поповским бородам.

Жарко рясам, потно шароварам,
Рушничок под салом намолён.
Где же задевался с самоваром
Дерзкий жид, безмолвный Соломон?

Городовые стихи

1. Жлобин

– Дух наш бездомен, дух наш беззлобен,
Но мы зовем тебя горячо в
Гомель-Гомель, Жлобин-Жлобин,
Рогачев-Рогачев-Рогачев!

Мы ж тебя выженим, мы ж тебя выщеним,
Мы ж тебя в небочко наше упрем
За этим подъяблонным, за этим подвишенным,
Звездами высушенным Днепром-Днепром.

– Дух ваш бездомен, дух ваш беззлобен,
Что ж вы зовете меня горячо в
Гомель-Гомель, Жлобин-Жлобин,
Рогачев-Рогачев-Рогачев?

Плачь, моя девочка, плачь, моя бабочка,
Вот я, твой дерзкий внучок -
Гретая колбочка, битая баночка,
Жизни на ломаный пятачок.

В банке с колоннами маком рублевым
Ты нá ночь меня опои,
Но не взойти мне, ибо изблеван
И прадеда не вернут мне паи.

2. Бамбергская элегия

Копченые розы дымятся
сквозь ливня сквозной изумруд;
ужé им не домыться, ужé им не домяться,
они раньше ночи умрут,

Назад Дальше