"Поверьте, больше нет мученья…"
Поверьте, больше нет мученья,
Как подмосковную сыскать;
Досады, скуки и терпенья
Тут много надо испытать.
Здесь садик есть, да мало тени;
Там сад большой, да нет воды;
Прудишка - лужа по колени,
Дом не годится никуды.
Там есть и рощи для гулянья,
Да нет усадьбы никакой;
Здесь дом хорош, да нет купанья,
Воды ни капли ключевой.
Там развалилось все строенье,
А здесь недавно выпал скот;
Красиво местоположенье,
Да Костя кочкой назовет.
Там хорошо живут крестьяне,
Зато дворовых целый полк;
Там лес весь вырублен заране -
Какой же будет в этом толк?
Там мужики не знают пашни,
А здесь земля нехороша.
Там есть весь обиход домашний,
Да нет доходу ни гроша.
Там есть и летние светлицы,
Фруктовый сад и огород,
Оранжереи и теплицы,
Да только вымер весь народ.
Там есть именье без изъяна,
Уж нет помехи ни одной,
Все хорошо в нем для кармана,
Да - нету рыбы никакой!
1843 г. Август.
"Сплывайтеся тихо…"
"Сплывайтеся тихо
На лов мотылей!" -
Так царевна Ершиха
Скликала ершей.
1843.
"Вот, наконец, за все терпенье…"
Вот, наконец, за все терпенье
Судьба вознаградила нас:
Мы, наконец, нашли именье
По вкусу нашему, как раз.
Прекрасно местоположенье,
Гора над быстрою рекой,
Заслонено от глаз селенье
Зеленой рощею густой.
Там есть и парк, и пропасть тени,
И всякой множество воды;
Там пруд - не лужа по колени,
И дом годится хоть куды.
Вокруг чудесное гулянье,
Родник с водою ключевой,
В пруде, в реке - везде купанье,
И на горе и под горой.
Не бедно там живут крестьяне;
Дворовых только три души;
Лесок хоть вырублен заране -
Остались рощи хороши.
Там вечно мужики на пашне,
На Воре нет совсем воров,
Там есть весь обиход домашний
И белых множество грибов.
Разнообразная природа,
Уединенный уголок!
Конечно, много нет дохода,
Да здесь не о доходах толк.
Зато там уженье привольно
Язей, плотвы и окуней,
И раков водится довольно,
Налимов, щук и головлей.
Москва. 1844.
К МАРИХЕН
Ты в Москве перводержавной
Увидала божий свет
И жила в столице славной
До четырнадцати лет.
В первый раз ты поздравленье
(Сам я вижу, как во сне)
Получаешь с днем рожденья
В деревенской тишине.
Завсегда мы были чужды
Шуму жизни городской,
Без богатства и без нужды
Жили мы своей семьей.
Будет нам еще привольней
В сельской мирной простоте
И приятней и покойней,
Позабыв о суете.
Хоть сурово время года
Поздней осени порой,
Хороша зато погода
У тебя в семье родной.
Радонежье, 4 октября.
"Рыбак, рыбак, суров твой рок…"
Рыбак, рыбак, суров твой рок;
Ты ждал зари нетерпеливо,
И только забелел восток,
Вскочил ты с ложа торопливо.
Темны, туманны небеса,
Как ситом сеет дождь ненастный,
Качает ветер вкруг леса -
Ложись опять, рыбак несчастный.
ПОСЛАНИЕ К М. А. ДМИТРИЕВУ
Обещал писать стихами…
Да и жизни уж не рад;
Мне ли мерными шагами
Рифмы выводить в парад?
Стих мой сердца выраженье,
Страсти крик и вопль души…
В нем тревоги и волненье -
И стихи нехороши.
Стары мы с тобой и хворы
И сидим в своих углах;
Поведем же разговоры
На письме, не на словах!
Хороша бывает старость,
Так что юности не жаль:
В ней тиха, спокойна радость,
И спокойна в ней печаль.
Сил душевных и телесных
Благозвучен общий строй…
Много в ней отрад, безвестных
Даже юности самой!
Но не мне такая доля
Ни болезни, ни года,
Ни житейская неволя,
Ни громовая беда
Охладить натуры страстной
Не могли до этих пор,
И наружностию ясной
Не блестит спокойный взор!
Дух по-прежнему тревожен,
Нет сердечной тишины,
Мир душевный невозможен
Посреди мирской волны!
И в себе уж я не волен.
То сержуся я, то болен,
То собою недоволен,
То бросаюсь на других,
На чужих и на своих!
Раздражительно мятежен
В слабом теле стал мой дух,
И болезненно так нежен
Изощренный сердца слух.
И в мгновениях спокойных
Вижу ясно, хоть не рад,
Сил телесных и духовных
Отвратительный разлад.
Есть, однако, примиритель
Вечно юный и живой,
Чудотворец и целитель, -
Ухожу к нему порой.
Ухожу я в мир природы,
Мир спокойствия, свободы,
В царство рыб и куликов,
На свои родные воды,
На простор степных лугов,
В тень прохладную лесов
И - в свои младые годы!
Март, 1851 г.
Москва.
ПЛАЧ ДУХА БЕРЕЗЫ
Тридцать лет красой поляны
На опушке я жила;
Шли дожди, вились туманы,
Влагу я из них пила.
В дни засухи - тень отрадну
Я бросала от ветвей,
Освежала землю жадну,
Защищала от лучей.
Все прошло! Не гром небесный
Разразился надо мной,
А топор в руке безвестной
Подрубил ствол белый мой.
И, старик неутомимый,
За грибами ты пойдешь,
Но березы столь любимой
Ты на месте не найдешь.
Поперек твоей тропинки
Свежий труп ее лежит
И, творя себе поминки,
Тихо ветвями шумит.
Обойдешь ты стороною
Безобразный мой пенек,
С огорченною душою
На безвременный мой рок,
На судьбу мою столь строгу.
И за что ж она казнит?-
На Хотьковскую дорогу
Вам понадобился вид.
6 июля 1853.
Абрамцево.
ШЕСТИЛЕТНЕЙ ОЛЕ
Рано дед проснулся,
Крякнул, потянулся,
Давши мыслям волю,
Вспомнил внучку Олю.
Семь часов пробило;
Затопили печку,
Темно очень было,
И зажег он свечку.
И дедушка хилый
К внучке своей милой
Пишет поздравленье
С днем ее рожденья.
Пишет понемногу,
Часто отдыхая,
Сам молится богу,
Олю вспоминая:
"Дай бог, чтобы снова
Оленька была
Весела, здорова -
Как всегда мила;
Чтоб была забавой
Матери с отцом -
Кротким, тихим нравом,
Сердцем и умом!"
Если бог даст силы,
Ровно через год
Оле, внучке милой,
Дедушка пришлет
Книжку небольшую
И расскажет в ней:
Про весну младую,
Про цветы полей,
Про малюток птичек,
Про гнездо яичек,
Бабочек красивых,
Мотыльков игривых,
Про лесного Мишку,
Про грибочек белый -
И читать день целый
Станет Оля книжку.
Дедушка
Сергей Аксаков.
21 декабря 1854 года.
31 ОКТЯБРЯ 1856 ГОДА
Прощай, мой тихий сельский дом!
Тебя бежит твой летний житель.
Уж снегом занесло кругом
Мою пустынную обитель;
Пруды замерзли, и слегка
Ледком подернулась река.
Довольно спорил я с природой,
Боролся с снегом, с непогодой,
Бродя по берегам реки,
Бросая вглубь ее крючки.
Метель вокруг меня кипела,
Вода и стыла и густела;
А я, на мерзнувших червей,
Я удил сонных окуней.
Прощай, мое уединенье!
Благодарю за наслажденье
Природой бедною твоей,
За карасей, за пескарей,
За те отрадные мгновенья,
Когда прошедшего виденья
Вставали тихо предо мной
С своею прелестью живой.
17 ОКТЯБРЯ
(А. Н. Майкову)
Опять дожди, опять туманы,
И листопад, и голый лес,
И потемневшие поляны,
И низкий, серый свод небес.
Опять осенняя погода!
И, мягкой влажности полна,
Мне сердце веселит она:
Люблю я это время года.
Люблю я звонкий свист синицы,
Скрып снегирей в моих кустах,
И белые гусей станицы
На изумрудных озимях.
Люблю я, зонтиком прикрытый,
В речном изгибе, под кустом,
Сидеть от ветра под защитой,
Согретый теплым зипуном -
Сидеть и ждать с терпеньем страстным,
Закинув удочки мои
В зеленоватые струи,
Вглубь Вори тихой и неясной.
Глаз не спускаю с наплавка,
Хоть он лежит без измененья;
Но вдруг - чуть видное движенье,
И вздрогнет сердце рыбака!
И вот он, окунь благородный,
Прельстясь огромным червяком,
Подплыл отважно и свободно,
С разинутым, широким ртом
И, проглотив насадку смело,
Все поволок на дно реки…
Здесь рыбаку настало дело,
И я, движением руки,
Проворно рыбу подсекаю,
Влеку из глубины речной
И на берег ее бросаю,
Далеко за моей спиной.
Но окуни у нас не диво!
Люблю ершей осенний клев:
Берут они не вдруг, не живо,
Но я без скуки ждать готов.
Трясется наплавок… терпенье!
Идут кружочки… пустяки!
Пусть погрузит! Мне наслажденье
Ерша тащить со дна реки:
Весь растопыренный, сердитый,
Упорно лезет из воды,
Густою слизью ерш покрытый,
Поднявши иглы для защиты, -
Но нет спасенья от беды!
Теперь не то. Внезапной хвори
Я жертвой стал. Что значим мы?
Гляжу на берега я Вори
В окно, как пленник из тюрьмы.
Прошло и теплое ненастье,
Сковал мороз поверхность вод,
И грустно мне. Мое участье
Уже Москва к себе зовет.
Опять прости, уединенье!
Бесплоден летний был досуг,
И недоступно вдохновенье.
Я не ропщу: я враг докук.
Прощайте, горы и овраги,
Воды и леса красота,
Прощайте ж вы, мои "коряги",
Мои "ершовые места!"
1857,
С. Абрамцево.
ПРИМЕЧАНИЯ
С. Т. Аксаков был "убежденным" прозаиком. Но поэт в душе, он очень любил стихи и писал их с необычайным увлечением на протяжении почти всей своей жизни - с юношеских лет до глубокой старости. Это увлечение было особенно сильным в молодости, когда он не только писал оригинальные лирические стихи "для души", но и переводил стихами крупные драматические произведения - например, Софоклова "Филоктета" и комедию Мольера "Школа мужей". Впрочем, Аксаков никогда не придавал серьезного значения своему стихотворчеству. В 1854 г. он писал Тургеневу: "Стихи мои имели все пороки своего времени, но стихов оригинальных я никогда не печатал" ("Русское обозрение", 1894, № 11, стр. 18). Аксаков запамятовал. Некоторые его стихи, не только переводные, но и оригинальные, появлялись в печати при жизни писателя, за его подписью или под псевдонимами.
Разумеется, не следует преувеличивать художественного значения стихов Аксакова. Не отличаясь очень высокой поэтической культурой, они все же привлекательны простотой и искренностью, с какой выражены в них настроение, душевное состояние лирического героя, чаще всего самого автора. Часть аксаковских стихотворений носит шуточный характер и вызвана различными обстоятельствами семейной жизни писателя, а также впечатлениями страстного рыболова и охотника. Стихи Аксакова глубоко автобиографичны, и в этом прежде всего состоит их интерес для современного читателя.
Все стихи расположены в хронологическом порядке по времени их написания.
ТРИ КАНАРЕЙКИ
Впервые: "Русский вестник", 1812, № 7, стр. 57–61, за подписью: С. Аксаков.
Это стихотворение представляет собой едва ли не первое выступление С. Т. Аксакова в печати.
Затерянное в журнале "Русский вестник", оно никогда при жизни писателя не перепечатывалось и даже никогда не упоминалось в литературе об Аксакове.
А. И. КАЗНАЧЕЕВУ
При жизни Аксакова в печати не появлялось. Впервые опубликовано в "Русском архиве", 1878, № 2, стр. 253–254. Воспроизводится по этому тексту. В тексте "Русского архива" явная опечатка в первой строке: "Ах, ежели ошиблись мы с тобой, любезный друг…"
ПЕСНЬ ПИРА
Впервые: "Труды Казанского общества любителей отечественной словесности", Казань, 1815, кн. 1, стр. 292–293, за подписью: Сергей Аксаков.
Время написания этого и следующего стихотворений неизвестно. Можно предполагать, что они были написаны вскоре после выхода Аксакова из Казанского университета и, во всяком случае, не позднее конца 1800-х годов.
"ЗА ПРЕСТОЛЫ В МИРЕ…"
Впервые: "Труды Казанского общества любителей отечественной словесности", Казань, 1815, кн. 1, стр. 293–294, за подписью: Сергей Аксаков.
"ЮНЫХ ЛЕТ МОИХ ЖЕЛАНЬЕ…"
Впервые: С. Т. Аксаков. Собр. соч. в четырех томах, т. 3, М. 1956 - по автографу, находящемуся в "Книге для всякой всячины", начатой Аксаковым в 1815 г. (Л. Б., ГАИС III, VII/I, л. 10). К стихотворению рукой автора была сделана приписка: "Сия мечта сбылась". По-видимому, стихотворение было написано до 1816 г., то есть до женитьбы Аксакова на Ольге Семеновне Заплатиной. Надо полагать, что именно в связи с этим событием и появилась приписка.
"ВОТ РОДИНА МОЯ…"
Впервые: С. Т. Аксаков. Собр. соч. в четырех томах, т. 3. М. 1956 - по черновому автографу (ЦГАЛИ, ф. 10, оп. 1, д. № 75, лл. 1–1 об.).
Стихотворение было написано Аксаковым в конце 10-х или в самом начале 20-х годов и отправлено в письме к сестре, Надежде Тимофеевне, в Петербург, "на строгий суд". В этом письме он сообщал из Оренбургского края: "У нас совершенный неурожай и даже голод, почему места наши еще кажутся более печальными, а я было начал писать стихи к своей родине; только видя, что они слишком несправедливы, решил их оставить". Перед нами, очевидно, отрывок из обширного и незавершенного стихотворения (ср. ЦГАЛИ, ф. 10, оп. 1, д. № 14, лл. 4–4 об.).
ПОСЛАНИЕ К КН. ВЯЗЕМСКОМУ
Впервые: "Вестник Европы", 1821, № 9, стр. 12–14, за подписью: "200-I".
Редактор "Вестника Европы" М. Каченовский, не поставив в известность автора, самовольно озаглавил стихотворение: "Послание к Птелинскому-Ульминскому" и соответственно заменил фамилию Вяземского в тексте (об этом, а также об обстоятельствах, вызвавших появление этого пародийно-сатирического стихотворения, см. во вступительной статье к т. 1 наст. изд.; см. также "Литературные и театральные воспоминания", т. 3 наст. изд.).
Стр. 236. Быв "знаменитыми" издателей друзьями - см. примеч. к статье "Письмо к издателю "Московского вестника" (наст. том, стр. 431).
ЭЛЕГИЯ В НОВОМ ВКУСЕ
Впервые: "Вестник Европы", 1821, № 9, стр. 15–17, за подписью: Подражаев.
Стихотворение было сопровождено примечанием редактора "Вестника Европы": "Читавши в рукописи эту "Элегию", некоторые строгие критики, или, прямо скажем, зоилы, осмеливались утверждать, будто бы в ней не заключается никакого смысла. Пускай и так; зато уж какой слог! какой язык! Кому не известна привязчивость педантов? Но кто же и смотрит на их требования? Истинный поэт, человек со вкусом, гений не имеет нужды в правилах; он скажет: так пишут! И педанты посрамлены!"
В "Литературных и театральных воспоминаниях" Аксаков утверждал, что его "Элегия в новом вкусе" явилась выражением "Протеста против туманно-мечтательных стихотворений, порожденных подражанием Жуковскому" (т. 3 наст. изд., стр. 48). "Элегия" Представляла собой пародию на стихотворение П. А. Вяземского "Вечер на Волге".
УРАЛЬСКИЙ КАЗАК
Впервые: "Вестник Европы", 1821, № 14, стр. 88–90, за подписью: С. Аксаков.
В "Литературных и театральных воспоминаниях" Аксаков назвал это стихотворение "слабым и бледный подражанием "Черной шали" Пушкина" (т. 3 наст. изд., стр. 48).
Стихотворение стало популярной народной песней.
ПОСЛАНИЕ К ВАСЬКОВУ
Впервые: С. Т. Аксаков. Собр. соч. в четырех томах, т. 3, М. 1956 - по автографу, находящемуся в "Книге для всякой всячины" (Л: Б., ГАИС III, VII/I, л. 34). Написано, по-видимому, в первой половине 20-х годов.
РОЗА И ПЧЕЛА
Впервые: "Труды Общества любителей российской словесности", 1822, ч. 1; стр. 178–180, за подписью: С. Аксаков.
8-Я САТИРА БУАЛО "НА ЧЕЛОВЕКА"
Это вольный перевод, а местами даже переделка "на русские нравы" сатиры Буало (см. вступительную статью к т. 1 наст. изд.). Она публиковалась Аксаковым отдельными отрывками.
Отрывок I был напечатан в "Трудах Общества любителей российской словесности", 1824, ч. 4, стр. 256–261, за подписью: Аксаков; отрывки II и IV - в "Московском вестнике", 1829, ч. I, стр. 183–187, за подписью: А, и датированы 1823 г.; отрывок III - в "Т рудах Общества любителей российской словесности", 1828, ч. 7, стр. 155–158, за подписью: С. Аксаков, и помечен датой: "1823 год, в марте".
Этот отрывок был сопровожден подстрочным примечанием Аксакова: "Вся сатира есть разговор ученого профессора и сатирика. Последний описывал пагубные действия воинского искусства. Ученый возражает".
Стр. 249. Фарос - небольшой островок в дельте Нила, знаменитый своим маяком; это слово стало нарицательным обозначением маяка.
Стр. 251. И нищие <и поп> и мастер гробовой. - В тексте "Московского вестника" слова "и поп" отсутствуют. Они появились в четвертом томе Полн. собр. соч. С. Т. Аксакова (СПБ. 1886), которое выходило под наблюдением И. С. Аксакова, вероятно, восстановившего цензурную купюру. Предположение, что здесь имела место купюра, подтверждается тем, что отсутствие указанных слов явно нарушает строгий размер стихотворения.
ПОСЛАНИЕ К БРАТУ
(Об охоте)
Не полностью впервые напечатано в "Письмах С. Т., К. С. и И. С. Аксаковых к И. С. Тургеневу" ("Русское обозрение", 1894, № 11, стр. 19–21).