<1969>
14. СМЕНА КАРАУЛА
Есть ма́стера известного картина,
И в ней, идя на зрителя, растут
Бойцы, шагая улицей старинной,
Чтоб встать у Мавзолея на посту.Москвы ночной глубок рабочий роздых,
Шаги в тиши отчетливо стучат,
Морозный свет горит на красных звездах
И на щеках у молодых солдат.Какая озабоченность застыла
В их строгом взоре, точно разлита
Здесь в воздухе торжественная сила,
Особого величья простота.И, пост такой впервые принимая,
Здесь чует сердцем каждый, кто идет,
Что их сюда сама страна родная,
Как сыновей любимейших, ведет,А позже время им самим укажет -
Отцам на смену, дням их и ночам,
Им, молодым, дано стоять на страже
Родной земли и ленинских начал.1969
341–357. СТИХИ О ЛЕНИНГРАДЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. "Тогда заря звалась Авророй…"
Тогда заря звалась Авророй,
Розовопенной и живой,
И согревала нас и город
Над красноплещущей Невой.И в этом юном очертанье
От сна встающего огня
Могла быть песней, изваяньем,
Предтечей молодого дня.Мы были юностью богаты,
Не всё ли было нам равно,
Какой богинею крылатой
Стучится нам заря в окно.Мы в классике богинь хранили,
Зарей обычной дорожа,
Мы много символов сменили,
В суровой жизни возмужав.Пришла пора. И в эту пору
К иной заре сердца пришли -
Иную мы зажгли Аврору
Для всех людей, для всей земли!И снова вспыхнувшее имя
Вернулось в мир людей живых,
Родившись в грохоте и дыме
Из пены взвихренной Невы.Аврора! Про твое рожденье
На всю планету говорим!
Ты стала знаком пробужденья
Всечеловеческой зари!1967 или 1968
2. "Какой-то гул глухой…"
Какой-то гул глухой
Меня вдруг ночью будит -
И луч слепой скользит
По моему лицу,
Тревога дальних лет приходит
Снова к людям,
Как будто мирный быт
Опять пришел к концу.И человек опять, вскочив,
К оружью встанет…
Но в мире тишина,
И в тишине ночной
То эхо донеслось
Глухих воспоминаний
Из темной памяти,
Ожившей под луной.Между 1967 и 1969
3. "Один тиран - не будем имя…"
Один тиран - не будем имя
Его мы к ночи называть -
Пришел он с ордами своими
Наш Ленинград завоевать.Вообразил в кошмаре дымном
И с помраченной головой,
Что превратит наш город дивный
В пустынный хаос над Невой.И весть дошла до края света -
Навстречу силе огневой
Встал Ленинград, в грозу одетый,
И принял вызов боевой.И где искать теперь тирана -
Где прах развеялся немой?
А он, как прежде, утром рано
Встает и блещет, город мой.Шагает в золотом узоре,
В узоре солнечных оград -
О, Ленинград! Какие зори,
Какое счастье - Ленинград!1969
4. "Лес полон то звоном, то воем…"
Лес полон то звоном, то воем.
Никак разобрать не могу,
Откуда берется такое -
Деревья, разбитые боем,
Стоят в почерневшем снегу.С колючей обмоткой рогатка
Висит на сожженной сосне,
Колючая проволока шатко
Качается, словно во сне.Заброшена взрывом рогатка,
Гудит, и звенит, и поет,
И стонет в тоске, как солдатка,
Как ротный, в атаку зовет.Нет, это не арфа Эола,
Здесь ветер колючей струной
Над мира пустыней тяжелой
Звучит в красоте ледяной.А снег на убитых не тает…
На дикой сосне, на весу,
Солдатская арфа играет
В ночном и бессмертном лесу.Между 1967 и 1969
5. "В той же комнате, где Пушкин…"
Я увидел бронзовую деву с разбитым кувшином, сидящую в лицейской комнате поэта в освобожденном городе Пушкине.
В той же комнате, где Пушкин,
Лицеист с пером гусиным,
Голос муз впервые слушал,
Мира светлые рубины;
В доме бывшего Лицея,
В кресле темном и старинном,
Там сидела, бронзовея,
Чудо-девушка с кувшином.На плечах шинель у девы.
Ночь в окне… Свеча пылает,
И она, как отблеск гнева,
Всё лицо преображает.
Светлый луч бежит вдоль шеи,
Только деве не до света,
Точно вышла из траншеи
Дева-мстительница эта.Боевой достойна чести,
Шла в атаку непреклонно,
И вошла с бойцами вместе
В город свой освобожденный,
И пришла туда, где Пушкин,
Лицеист с пером гусиным,
Голос грозной Музы слушал,
Мира черные глубины.Между 1967 и 1969
6. СТРЕЛА ПАПУАСА
Привез тот лук не вождь суровый -
Ученый с доброю душой,
Держал тот лук, с Гвинеи Новой,
Дикарь - раскрашенный, большой.Смотрели взрослые и дети,
Как он в музее над Невой
Свой лук держал почти столетье
С натянутою тетивой.Когда же средь осады гула
У дико вспененной Невы
Волна взрывная дом качнула -
Стрела сорвалась с тетивы,Как будто место вдруг сместилось,
Родные встали берега,
И с гулким посвистом вонзилась
В дверь шкапа, словно в грудь врага.И свет пожара огнекрылый,
Ворвясь, как дальняя заря,
Вдруг осветил в лице застылом
И гнев и ярость дикаря,Который вышел на мгновенье
Из неподвижности своей -
Чтоб отразить в недоуменье
Налет нежданных дикарей.Между 1967 и 1969
7. "Какое уже на войне любованье?.."
Какое уже на войне любованье?
Великая тяжесть труда,
Дорог и сражений чередованье,
Могилы. Из жести звезда.Но мы понимали того генерала.
Что крикнул в смертельном аду,
Увидев в атаке народ свой бывалый:
"Смотри, молодцами идут!"1969
8. "Когда мы слышали слова…"
Когда мы слышали слова:
"Я - ленинградская вдова",
То ей сердечно отвечали
Словами, полными печали.Но "ленинградский я вдовец" -
Звучало тускло, как свинец.
Пускай он худ был, как скелет,
Он громких слов не ждал в ответ.
С лицом, как старый, серый мел,
Он плакать права не имел.Имел он в городе своем,
Где прожил жизнь, где мы живем,
Смертельным схваченном кольцом,
Одно лишь право - быть бойцом!1969
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Посвящается М. К. Н.
9. МАЛАЯ ГРЕБЕЦКАЯ, 9/5
Здесь, на квартире преподавателя пехотного юнкерского училища К. Ф. Неслуховского, с осени 1906 года до начала 1907 года работал В. И. Ленин. Там же происходил ряд совещаний членов ЦК РСДРП.
О, эта редкая квартира,
Где с наивысшей простотой
Крыло неведомого мира
Касалось мебели простой.Среди обычных дел и малых,
Всему живущему взамен,
Рождалось чувство небывалых,
Непредставимых перемен.И вместе с тем всё шло так гладко,
В порядке общего всего,
Что даже вражьих глаз догадка
Не угадала б ничего!Какое б грянуло смятенье,
Когда б узнали стороной,
Что здесь в тиши работал гений
Над мира новою судьбой.Сквозь лет неизгладимых тени
Сегодня ясно помнишь ты,
Как дальней юности виденье, -
Его слова, его черты.Над прошлым бури и туманы,
Но всё он в памяти живет,
Тот ленинский, всегда нежданный,
Всегда волнующий приход.При скучном сумеречном свете,
В пальто, блестевшем от дождя,
Так скромный вид хранит Бессмертье,
В жилище смертного вождя.1969
10. "Мы прожили вместе так долго…"
Мы прожили вместе так долго -
Хорошие, злые года,
Что в сене искать нам иголку
Уже не составит труда.Иголку искать мы не будем,
Но в нашем пути непростом
Мы отдали главное людям,
И мы не жалеем о том.1969
11. "Когда всё то, что мы любили…"
Когда всё то, что мы любили
И что святым для сердца было,
Затмилось в тучах черной пыли,
В огне и грохоте тротила.Когда дома валились просто,
И город стал душой без тела,
И всюду с треском, как береста,
Свиваясь, прошлое горело.И ум отказывался верить,
Что улица другою стала,
Чтоб тут же, за открытой дверью,
У дома Смерть подстерегала.И стало темным, диким, нищим,
Морозом сковывая пальцы,
Давно знакомое жилище -
Пещерою неандертальца.И в этом хаосе разлуки,
Потерь и черного мученья
Твои поддерживали руки
Живой огонь сопротивленья.Каким теплом светились очи.
Была ты мужества примером,
Всех лучших мыслей средоточьем,
Последней прелестью и верой.И на блокадных грозных кручах
Делилась всей души богатством,
Когда ты - лучшая из лучших -
Крепила боевое братство.То не подсказывает разум,
То было в сердце всё хранимо,
Всей жизнью я тебе обязан,
И это - неопровержимо!
1969
12. "Небо с облачным глетчером…"
Небо с облачным глетчером
В голубеющем инее,-
Может быть, таким вечером
Всё прощается зимнее.И уходит всё мглистое,
Всё сурово-тяжелое,
Всё, что под ноги выстелил
Снег парчой невеселою.Ты идешь и не хмуришься
Теплой улицей братскою,
Ты идешь и любуешься
Стороной Петроградскою,Молодежною речью,
Взглядов прелестью синею.
Может быть, таким вечером
Всё прощается зимнее.1969
13. "Здесь мы, родясь когда-то…"
Здесь мы, родясь когда-то,
Вошли душой и телом
И в невские закаты,
И в счастье ночи белой.Здесь поднимали чаши
Сердечного порыва,
Шуршали лыжи наши,
Скользя по льду залива.Мы жили, мы любили
Хорошею любовью,
И нам сады светили
Своей осенней кровью.И нам сияли песни
И вы, родные лица.
Когда умрем - воскреснем,
Чтоб снова здесь явиться.1969
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
14. ПРЕДМАЙСКИЙ СНЕГ
Шел мокрый, предмайский, пушистый снег,
В лощинах мелели туманы,
Гулял человек, смотрел человек:
На пробу били фонтаны.В потоках взлетающей к небу воды
Снежинки пели и плыли,
Рождая почти музыкальный дым,
Звучащий тончайшею пылью.И статуя-дева из древних Афин
Разинула рот от счастья,
И на воротах деревянный дельфин
Смеялся веселою пастью.1969
15. ВЕРБЛЮД У ПАМЯТНИКА ПРЖЕВАЛЬСКОМУ
Он лежит, навьюченный и гордый,
Он готов к походам и боям,
Он готов пойти походкой твердой
В Азии неведомой края.Тот, кому служил он, был отважен,
В поисках своих неутомим,
Ну а что об Азии расскажем
Мы далеким правнукам своим?Хоть она уже не в тихой дрёме,
Новым знаньем ум ее палим,
Так же путь ее народов темен,
Тайн ее простор неодолим.Правнукам почетная задача
На большие дальние года -
Светом дружбы путь ее означить,
Всех просторов тайны разгадать.1969
16. "ВАРЯГ"
Сначала всё было морскою судьбой
Под сенью военного флага,
И в память навечно вошел этот бой,
Геройская гибель "Варяга".И пели крестьянин, рабочий, моряк,
Отдав ему славу по чину:
"Врагу не сдается наш гордый "Варяг"",
Корабль провожая в пучину.В ответ лишь шумела морей синева,
Не верили в грусти суровой,
Что встретятся песни народной слова
С "Варягом", воскреснувшим снова.Но время настало - и в вечер один
Тряхнула Нева головою,
Как будто из песенных вышел глубин
Советский "Варяг" над Невою.Он воздухом нового века дышал,
Вплывая в крылатые весны,
Как будто легенды корабль возмужал,
Став крейсером ракетоносным.Уйдет на охрану Советской страны
В моря он на долгие годы
С той песней, как шум океанской волны,
Вздымавшейся в сердце народа.1967
17. ДОМ
Стоит он на углу известных,
Старинных улиц - этот дом,
Как бы в забвении чудесном,
Вполне оправданном притом.Лет двести уж ему, допустим,
Висит доска, как старожил,
Читаю с гордостью и грустью,
Что в этом доме Герцен жил.В годах необозримо дальних
Здесь Пушкин по Морской бродил
И к Смурову, в колониальных
Товаров лавку, заходил.Пройдя в апрельский холод Невским
(И дневником сей факт храним),
Здесь был Шевченко с Лазаревским
И грелся джином огневым.И в этом доме чинно-хмуром,
Среди погон и вензелей,
Столетний справил новый Смуров
Своей торговли юбилей.И в год, для всех купцов печальный,
Плакатом красным окрылив,
Из лавки той мемориальной
Уж вырос кооператив.А в дни осады беспросветной,
Все окна, как глаза, закрыв,
Дом только вздрагивал ответно
На недалекой бомбы взрыв.И вот сейчас я, как прохожий,
У старокаменных ворот
Стою и думаю: "Похоже,
До коммунизма доживет!"Ну как же прочно он построен,
И без особенных затей,
Он не уступит древней Трое
По монолитности своей.Проходит век в огне и громе,
Смотрю в знакомое окно -
Ведь я родился в этом доме…
Припомнить страшно, как давно…1969
358–374. ВРЕМЕНА И ДОРОГИ
1. "Есть полянка на Москве-реке…"
Есть полянка на Москве-реке,
И над ней, у каменного края,
Сам Тарас стоит невдалеке,
Шумную столицу озирая.Тополя за ним уходят вбок,
Перед ним дубовая аллея,
Там и мной посаженный дубок
Вырастает, тонко зеленея.И когда я посмотрю вокруг -
На дубок, закатом позлащенный,
Я невольно вспоминаю вдруг
О баньяне острова Цейлона.Там, в глуши тропических полян
И среди скромнейших, тихих келий,
Посадил священный я баньян,
Он растет и здравствует доселе.И как будто даже связи нет
Меж дубком и тем баньяном дальним,
Но горит далекой дружбы свет
Надо всем тревожным и печальным.Мир сейчас как никогда жесток,
Но у дружбы есть свои законы,
Чтоб растить московский мой дубок
И баньян мой, дружбе посвященный.1969
2. В ГОРАХ
И вот опять, горами окруженный,
Приветствую высокий первый снег,
Сиянье скал, и лес завороженный,
И у Хертвиси двух потоков бег.Теснятся горы, говорят все разом,
Вплоть до ручья, скользящего звеня.
Они несут навстречу мне рассказы
О том, что здесь случилось без меня.Скороговоркой листьев, задыхаясь
Летящей пеной, блестками снегов,
Высот дыханьем щек моих касаясь
Или застыв отвесами - без слов.Я слушаю их выдумки и были,
Говоруны, вы так же хороши,
Как и тогда, когда глаза открыли
Впервые вас, как тайники души.Вы говорите нынче с человеком,
Светло горя, как этот первый снег,
И, с каждым новым поднимаясь веком,
Вас лучше понимает человек!1967
3. "С юности мечтал я о Востоке…"
С юности мечтал я о Востоке -
И Восток увидел наяву -
Города, могучие потоки,
И людей, и чем они живут.И душой их, ищущей и сложной,
Жизнью их, тяжелой и большой,
Я, бродяга, путаник, безбожник,
Весь проникся - я за этим шел.Я хотел, дыша свободной грудью,
Воскрешая их труды и дни,
Рассказать о них советским людям,
Чтобы в книгах ожили они.С детских лет о них мечтал я жадно,
Та любовь не думала стихать,
Потому мне было так отрадно
Воздух стран полуденных вдыхать.Люди стран тех вырастут чудесно,
Всё, что мной написано о них,
Будет им со временем известно,
Будь то повесть, очерк или стих.В городской или в зеленой чаще,
Может быть, и скажут обо мне:
"Это друг был добрый, настоящий,
Хоть и жил в далекой стороне".1967
4. ВЕЧЕРНЯЯ ЧАЙХАНА СТАРИКОВ В ТАШКЕНТЕ
Вся в деревьев зеленых раме.
Отдыхая от всяких дел,
В ней сидел я с Гафур Гулямом,
С Айбеком не раз сидел.Бородатые люди в белом,
Золотая в воде луна,
Хороша и душой и телом
Старых грешников чайхана.Пиалы там с зеленым чаем,
И у каждой особый вкус,
И часов мы не замечаем,
И куда-то исчезла грусть.И стихов, словно звезд, немало
В арыке потеряло след,
Оживлялись тут аксакалы
В самой дружеской из бесед.Им неважно, где конь, где стремя,
Раз они не ездят совсем,
Тут само веселилось время,
Возвращая молодость всем.Словом, плывшим в зеленой чаше
С лунным блеском напополам,
Услаждали все чувства наши
Айбек и Гафур Гулям.Песнотворцы милые Азии,
Из далеких вам лет привет.
Больше нет чайханы той разве?
Отвечает мне эхо: нет!Нет и друга Гафур Гуляма,
Айбека нашего нет,
Чайханы нет в зеленой раме,
В арыке только лунный след.Нет друзей уж на свете белом,
А ведь как же была она
Хороша и душой и телом,
Старых грешников чайхана.А навстречу зеленоглавый,
Весь в бетон и в стекло одет,
Уж встает Ташкент небывалый,
Новых песен, других бесед!1969
5. ЯМА В ПРИГОРОДНОМ САДУ
За равнодушных лилий полосою,
Из-за кустов, с дорожки не видна,
Большая яма со слепой водою,
В ней зелень юных лип отражена.Я иногда смотрю на эту яму,
На водяной, тоскливый, тусклый щит,
Дыханием истории упрямой
Мои виски здесь ветер холодит.Года войны ко мне подходят снова,
Сквозь их туман я вижу наяву -
Здесь танк стоял, зарытый и готовый
Своею грудью отстоять Москву.И эта яма - яма не простая,
Так близко враг был - сердца на краю,-
А танк стоял, в родную крепь врастая,
Чтоб победить иль умереть в бою.Теперь здесь тишь… Лишь по дороге мчатся
Грузовики и слышен крик детей,
Которые не могут не смеяться,
Не могут обходиться без затей.