В их покое что-то есть о чуде,
Всё, что можно сердцем пожелать,
В них не нужно размышлять, что будет,
Ни о чем не нужно вспоминать…Между 1913 и 1920
19. "Крутили мельниц диких жернова…"
Крутили мельниц диких жернова,
Мостили гать, гоняли гурт овечий,
Кусала ноги ржавая трава,
Ломала вьюга мертвой хваткой плечи.Мы кольца растеряли, не даря,
И песни раскидали по безлюдью.
Над молодостью - медная заря,
Над старостью… - но старости не будет.1919
20. "Ты мне обещана, но кем - не знаю…"
Ты мне обещана, но кем - не знаю,
Но кем-то добрым и большим,
Когда я что-нибудь обещаю -
Обещаю именем твоим.И если б был я хранитель стада,
Моряк, купец или земледел,
Я б отдал всё за трепет сада,
Где теплый лист на тихой воде,Где ты читаешь, поешь иль плачешь,
О нет, не плачешь - то плачу я,
Где всё знакомо и всё иначе
И даже слезы - как блеск ручья.Сейчас я скитающийся невольник,
Я вижу вокруг лишь сады чужих,
Но мне не завидно, мне не больно,
Иду уверенно мимо них.И я забываю свои скитанья,
Чтоб память только тебе отдать,
Я помню только: ты - обещанье,
А тот, кто помнит, - умеет ждать!1919
21. ЭКСПРЕСС В БУДУЩЕЕ
В час, когда месяц повешенный
Бледнее, чем в полдень свеча,
Экспресс проносится бешеный,
Громыхая, свистя, грохоча…И когда над мостами в пролеты
Проведет он живую черту,
Прыгни сразу - и огненный кто-то
Вдруг подхватит тебя на лету.И никто на путях незаказанных
Не прервет его окриком: стой!
Будет всё тебе в мире рассказано,
Если дух свой сольешь с быстротой.Через степь неживую, колючую
Просвистит по ребру пирамид,
Перережет всю Африку жгучую,
В Гималаях змеей прозвенит.Обжигая глазами сигнальными,
Прижимая всю Землю к груди,
Он разбудит столицы печальные,
Продышав им огни впереди.И когда из-за сумрака мглистого
Очертанья стуманятся в ряд,
Заревет он раскатно, неистово,
Пролетев Вифлеем - Петроград.Его след на полях чернозема
И в плантациях чая пролег,
В лабиринтах Европы, как дома,
На дорогах волшебный свисток.Шоколадные люди Цейлона,
Позабытый огнем эскимос…
Провожают сверканье вагонов,
Вихревые расплески колес.Чудо рвется из глотки со свистом,
Всем понятны сигналы его,
И мудрее его машинистов
Не найти на земле никого.Август 1920
22. "Мне было ничего не жалко…"
Мне было ничего не жалко,
Я всё узнал, чрез всё прошел,
Но в полночь дерзкая гадалка
Мне карты бросила на стол.Зеленый луч глаза мне залил,
Я понял: это будет здесь, -
Упали карты и сказали:
Дорога, женщина и песнь.Я днями шел, а ночью снилась
Страна, которой в жизни нет,
Ты в ней моей дорогой билась,
Как песнь, звучала мне во сне.Не помню - на Неве, на Ниле, -
Молниеносностью огня
Два долгих солнца ослепили
Дорогу, песню и меня.Между 1913 и 1920
23. "Девятый вал угадывать нетрудно…"
Девятый вал угадывать нетрудно,
Когда валы проходят чередой,
Но не в стенах испытанного судна
Меня настиг неснившийся прибой.Подобную кочующей медузе,
Он вынес душу к камням золотым,
Чтобы прозрачный драгоценный узел,
Не замечая, растоптала ты.Между 1913 и 1920
ЖИЗНЬ ПОД ЗВЕЗДАМИ
Из походной тетради 1916–1917
24. ДРУГУ
Ночь без луны кругом светила,
Пожаром в тишине грозя,
Ты помнишь всё, что с нами было,
Чего забыть уже нельзя:Наш тесный круг, наш смех открытый,
Немую сладость первых пуль,
И длинный, скучный мост Бабита,
И в душном августе Тируль.Как шел ночами, колыхаясь,
Наш полк в лиловых светах сна,
И звонко стукались, встречаясь,
Со стременами стремена.Одних в горящем поле спешил,
Другим замедлил клич: пора!
Но многие сердца утешил
Блеск боевого серебра.Былое заключено в книги,
Где вечности багровый дым,
Быть может, мы у новой Риги
Опять оружье обнажим.Еще насмешка не устала
Безумью времени служить,
Но умереть мне будет мало,
Как будет мало только жить.1916 или 1917
25. РАНЕНЫЙ
Дрожащий не от боли - от испуга -
И раненую ногу волоча,
Снимал он под сочувственную ругань
Свою рубаху с потного плеча.Угрюмый фельдшер равнодушно слушал,
Как бинт шуршал, и губы кверху гнул.
И он пошел, и уносили уши
Мелькнувшей смерти колокольный гул.И там, где рана, колыхалось пламя,
И ребра зверь неустающий грыз,
И гулкими зелеными руками
Казались ветки, падавшие вниз.Всё закружилось в нестерпимом свете,
И не понять: то ветер или стон,
Деревья, как танцующие плети,
Смеются, бьют его со всех сторон.…Двуколка прыгала в ночной прохладе,
Шумя, бежала черная страна.
И он в поту неудержимо падал
На камни дна, не достигая дна.1916 или 1917
26. В ОПЕРЕ В РИГЕ
Надрываясь от страсти нездешней
Посреди облинялых куртин,
В этом бархатном мире безгрешном
Меч картонный вертел Валентин.И я знал: Валентин отстрадает
Под хлопки очарованных дам,
А меня под дождем ожидает
Мглистый путь по разбитым полям.О, как вспомню улыбки и пенье,
Когда в скользком дыханье болот
Я пройду по ходам сообщенья,
Чтоб послушать, как строг пулемет.1916 или 1917
27. ДОЗОР НА ПОБЕРЕЖЬЕ
Идут засаленные карты
По необычному столу -
Обломкам старой черной парты,
Летает ругань в полумглу.Сосредоточенные лица
И крики яростных врагов,
Им вторят моря небылицы
И сосны рыжих берегов.И под луной, такой печальной,
Оглушена, потрясена
В пустынных комнатах купальной
Гусарским громом тишина.Прошедших дней немые беды
Хранят свой величавый вид,
И завтра день - не день победы,
Мне тоже сердце говорит.О смерти думать бесполезно,
Раз смерть стоит над головой.
Я бросил юность в век железный,
В арены бойни мировой.1917
28. "Котелок меня по боку хлопал…"
Котелок меня по боку хлопал,
Гул стрельбы однозвучнее стал,
И вдали он качался, как ропот,
А вблизи он висел по кустам.В рыжих травах гадюки головка
Промелькнула, как быстрый укол,
Я рукой загорелой винтовку
На вечернее небо навел.И толчок чуть заметной отдачи
Проводил мою пулю в полет.
Там метался в обстреле горячем
Окружаемый смертью пилот.И, салютом тяжелым оплакан,
Серый "таубе" в гулком аду
Опрокинулся навзничь, как факел,
Зарываясь в огонь на ходу.И мне кажется, в это мгновенье
Остановлен был бег бытия,
Только жили в глухих повтореньях
Гул и небо, болото и я.1916 или 1917
29. РИГА
Мы шли к тебе в часы рассвета,
И перед нами шел туман,
Да в облаках далеко где-то
Гудел враждебный моноплан.В тумане город будто гнулся,
Как будто падал в пустоту,
Недаром конь мой вдруг споткнулся
В то утро на твоем мосту.Он чувствовал чутьем звериным,
Что мы идем в последний раз,
Что этот час, нарочно длинный, -
Прощанья с целым краем час.Уже тесняся перед нами,
Держа пути во все концы,
Большими темными рядами
Вдаль уходили беглецы.Сегодня по своим аллеям
Услышишь ты свинцовый шаг.
Не будет тонким чародеем
Бессильный и всесильный враг.Да, он бессилен снять с покровов
Твоей истории века,
Но цепью крепкою и новой
Тебя скует его рука.Он подошел и бросил сталью,
Был виден ясный недолет.
На север в сумрачные дали
Мы в новый тронулись поход.10–11 сентября 1917 Вольмар
30. АТАКА ПОД РОДЕНПОЙСОМ
Последний длинный луч заката
Я помню до сих пор.
Мы дрались, как во времена Мюрата,
Рубя в упор.И с каждым взмахом становились злее,
Жестоким был тот час,
И враг, спеша нас перебить скорее,
Шел на плечах у нас.Дышало небо звездными красами,
Безмолвием маня.
Под выстрелами долгими часами
Я не слезал с коня.И там, где лес снаряды гнули,
Я придержал коня.
Других кругом искали пули,
Но не меня.В покое смутном сердце билось,
Был час - как образ сна,
Я знаю: за меня молилась
На Севере - одна!1916 или 1917
31. "Базара пустынные камни…"
Базара пустынные камни,
Дома, где отчаянье спит,
На окнах дубовые ставни
Глядят в безысходность ракит.Всё вымерло в улицах малых,
Как будто их мрак откупил,
Как будто чума пировала
И пеплом засыпала пир.
Товарищ ругался беззлобно,
Свистел я, чтоб ночь превозмочь,
Но были мы вкованы оба
В совсем неподвижную ночь.И вдруг эскадронов в разбеге
Донесся чеканенный гул,
И мертвый солдат на телеге
Тяжелой рукой шевельнул.1916 или 1917
32. "Почему душа не под копытами…"
Почему душа не под копытами,
Не разбита ночью на куски?
Тяжко ехать лесом тем, пропитанным
Йодистым дыханием тоски.Словно хлора облако взлохмаченно,
Повисает на кустах туман,
В нем плывут, тенями лишь означены,
Может - копны, может быть - дома.Конь идет знакомым ровным шагом,
Службу он несет не кое-как…
А по всем лесам, холмам, оврагам
Спят костры, пронзая желтым мрак.Едем мы сквозь черной ночи сердце,
Сквозь огней волнующую медь,
И не можем до конца согреться
Или до конца окаменеть.1916 или 1917
33. СМЕРТЬ ДРУГА
Я свежий труп ищу в траве,
Я свежий труп ищу,
Он пал с осколком в голове,
Я - странно! - не грущуЛишь потому, что и меня,
Чтоб знать, где зарывать,
Вот так же будут в травах дня
Товарищи искать.Земля одна и смерть одна,
Но почему я стал?
Мне голова его видна
И темных губ овал."Убит!" - сказали про него.
Я труп его искал,
Нашел, поцеловал его
И молча закопал.8 сентября 1917 Вольмар
34. ЗАМОК ВОЛЬМАРСГОФ
Мы вошли с оружьем на закате,
Видим - птицы: ястреб и сова
Смотрят в сад, где на широком скате
Желтая, бессильная трава.Вдаль ушли пустынные дорожки
До ворот, что буря сорвала,
Вдоль забора одичало кошка
Промелькнет - и снова глушь и мгла.Не войдет в покой уединенный
Прошлых лет хозяин иль слуга.
На стене, как ветхие знамена,
Ряд ковров. Лосиные рога.Умерли баронские мечтанья,
Сброшены с высокого крыльца.
Как проклятье, душно это зданье,
Ряд столетий ждущее конца.1916 или 1917
35. В ЛИФЛЯНДИИ
Как тарелка, небо чисто вымыто,
Черные леса обнажены,
В мире нет безжалостнее климата,
Безнадежней климата войны.Не искать теперь уж песен зяблика
Над старинной, тихою рекой,
Даже смерть похожа здесь на яблоко,
Что упало мягко и легко.И сейчас улыбки кровью дышат тут,
Горя много - как не горевать,
Может быть, так нужно: жить неслышно
И еще неслышней умирать.1916 или 1917
36. "Стрельба за нами - будто рубят…"
Стрельба за нами - будто рубят
Лес в красных шарфах мужики.
Уйдем, уйдем, иль нас погубят
Трясины, насыпи, пески.И солнце в бегстве - точно пики,
Лучи ломаются о лес,
И отступленья шум великий
Восходит прямо до небес.И в алом, вставшем выше леса
Обмане тучи заревой
Лиловый всадник встал и свесил
Копье с трофейной головой.Он дразнит этим сном зеленым,
Он черным усом мне грозит,
И жмется лошадь по уклону
И настороженно храпит.И всё мне кажется, что сплю я,
Мне снится битвы темный зов,
Как вечер пышного июля
Томит волной предгрозовой.1916 или 1917
37. "Земля и небо страшно разны…"
Земля и небо страшно разны,
Лежу на дряхлом блиндаже,
Вот в стройность мыслей безобразно
Ворвались строфы Беранже.Мне книга не прикажет грезить -
Я слишком густо загорел,
Я слишком мысли ожелезил,
Я слишком в этом преуспел.И, может быть, уже возмездье
На полдороге, как заря.
Шрапнели черные созвездья
Ударят в спину дикаря.1916 или 1917
38. "Трубачами вымерших атак…"
Трубачами вымерших атак
Трубят ветры грозные сигналы,
И в полях, я чую через мрак,
Лошадей убитых закачало.Вновь дорога - рыжая петля,
И звезда - как глаз противогаза.
Распласталась чуждая земля,
Расстелилась пестрой, как проказа.Я забыл, зачем железный зов
Жалобно визжал в многообразье.
Вязы придорожных берегов
Плачут грязью.1916 или 1917
39. "Я забыт в этом мире покоем…"
Я забыт в этом мире покоем,
Многооким хромым стариком;
Никогда не молюсь перед боем,
Не прошу ни о чем, ни о ком.И когда загорится граната
Над кудрями зелеными рощ,
Принимаю страданье, как брата,
Что от голода долгого тощ.Только я ожидаю восхода
Необычного солнца, когда
На кровавые нивы и воды
Лягут мирные тени труда.1916 или 1917
ОРДА
1919–1921
…Когда возникнул мир цветущий
Из равновесья диких сил…Баратынский
40. "Праздничный, веселый, бесноватый…"
Праздничный, веселый, бесноватый,
С марсианской жаждою творить,
Вижу я, что небо небогато,
Но про землю стоит говорить.Даже породниться с нею стоит,
Снова глину замешать огнем,
Каждое желание простое
Освятить неповторимым днем.Так живу, а если жить устану,
И запросится душа в траву,
И глаза, не видя, в небо взглянут, -
Адвокатов рыжих позову.Пусть найдут в законах трибуналов
Те параграфы и те года,
Что в земной дороге растоптала
Дней моих разгульная орда.1920
41. "Огонь, веревка, пуля и топор…"
Огонь, веревка, пуля и топор,
Как слуги, кланялись и шли за нами,
И в каждой капле спал потоп,
Сквозь малый камень прорастали горы,
И в прутике, раздавленном ногою,
Шумели чернорукие леса.Неправда с нами ела и пила,
Колокола гудели по привычке,
Монеты вес утратили и звон,
И дети не пугались мертвецов…
Тогда впервые выучились мы
Словам прекрасным, горьким и жестоким.1921
42. "Над зеленою гимнастеркой…"
Над зеленою гимнастеркой
Черных пуговиц литые львы,
Трубка, выжженная махоркой,
И глаза стальной синевы.Он расскажет своей невесте
О забавной, живой игре,
Как громил он дома предместий
С бронепоездных батарей.Как пленительные полячки
Присылали письма ему,
Как вагоны и водокачки
Умирали в красном дыму.Как прожектор играл штыками,
На разбитых рельсах звеня,
Как бежал он три дня полями
И лесами - четыре дня.Лишь глазами девушка скажет,
Кто ей ближе, чем друг и брат, -
Даже радость и гордость даже
Нынче громко не говорят.1921
43. "Мы разучились нищим подавать…"
Мы разучились нищим подавать,
Дышать над морем высотой соленой,
Встречать зарю и в лавках покупать
За медный мусор - золото лимонов.Случайно к нам заходят корабли,
И рельсы груз проносят по привычке;
Пересчитай людей моей земли -
И сколько мертвых встанет в перекличке.Но всем торжественно пренебрежем.
Нож сломанный в работе не годится,
Но этим черным, сломанным ножом
Разрезаны бессмертные страницы.Ноябрь 1921
44. ДЕЗЕРТИР
С. Колбасьеву
Часовой усталый уснул,
Проснулся, видит: в траве
В крови весь караул
Лежит голова к голове.У каждого семья и дом,
Становись под пули, солдат,
А ветер зовет: уйдем,
А леса за рекой стоят.И ушел солдат, но в полку
Тысяча ушей и глаз,
На бумаге печать в уголку,
Над печатью - штамп и приказ.И сказал женщине суд:
"Твой муж - трус и беглец,
И твоих коров уведут,
И зарежут твоих овец".А солдату снилась жена,
И солдат был сну не рад,
Но подумал: она одна,
И вспомнил, что он - солдат.И пришел домой, как есть,
И сказал: "Отдайте коров
И овец иль овечью шерсть,
Я знаю всё и готов".Хлеб, два куска
Сахарного леденца,
А вечером сверх пайка
Шесть золотников свинца.6 ноября 1921
45. "Посмотри на ненужные доски"
Посмотри на ненужные доски -
Это кони разбили станки.
Слышишь свист, удаленный и плоский?
Это в море ушли миноноски
Из заваленной льдами реки.Что же, я не моряк и не конник,
Спать без просыпа? Книгу читать?
Сыпать зерна на подоконник?
А! я вовсе не птичий поклонник,
Да и книга нужна мне не та…Жизнь учила веслом и винтовкой,
Крепким ветром, по плечам моим
Узловатой хлестала веревкой,
Чтобы стал я спокойным и ловким,
Как железные гвозди, простым.Вот и верю я палубе шаткой,
И гусарским, упругим коням,
И случайной походной палатке,
И любви расточительно-краткой,
Той, которую выдумал сам.