В этом сетевом издании впервые печатается полностью книга "Казарменные баллады и другие стихи", так же как и книга "Семь морей", в которую автор включил вторую часть "Казарменных баллад", что обязывает рассматривать эти две главные поэтические книги Р. Киплинга, как единый корпус.
Около половины стихотворений, входящих в эту книгу публикуются в новых переводах, а многие из стихотворений Р. Киплинга вообще представлены тут впервые, поскольку никогда ранее на русский язык не переводились.
В "Дополнение" включены стихи к сказкам и рассказам о Маугли из 1-ой и 2-ой "Книг Джунглей" (кроме эпиграфов), а также некоторые из самых знаменитых киплинговских стихотворений, которые не включались автором ни в одну из его книг стихов - они рассеяны по его прозе в виде вставных стихотворений. Например, такие прославленные стихи как "Boots", известное по-русски как "Пыль", "The Press" "Пресса", "If" - "Заповедь" (или "Когда") фигурируют у автора только как вставные стихотворения внутри соответствующих новелл.
В "Дополнение" также включено по нескольку (5–6) лучших стихотворений, как из первой юношеской книги поэта "Штабные песенки и другие стихотворения" (В более ранних русских изданиях она называлась "Департаментские песни"), так и из обеих его более поздних книг "Пять наций" 1903 г. и "Межвременье"1919 г…
Некоторое количество переводов, входящих в эту книгу, публиковалось уже не раз, и взято как из парижской книжки 1986 г. (в переводах Г. Бена и В. Бетаки) давно ставшей библиографической редкостью, так и из нескольких сборников, вышедших в России после 90-х годов, Кое-что лучшее перепечатано и из самого первого русского издания стихов Р. Киплинга(М.1936), тоже ставшего библиографической редкостью
В основу данного издания положено авторское издание 1909 года, выверенное по стереотипному изданию "Definitivе Edition", выпускаемому в Англии раз в 5–6 лет начиная с 1937 года.
Содержание:
РЕДЬЯРД КИПЛИНГ И РУССКАЯ ПОЭЗИЯ ХХ ВЕКА 1
1) ПРЕЛЮДИЯ 13
Казарменные баллады. ч. 1. (1892 год) 13
"ДРУГИЕ СТИХИ" 18
СЕМЬ МОРЕЙ 28
Казарменные баллады часть 2. (1896 год) - BARRACK-ROOM BALLADS. РART.2 38
ДОПОЛНЕНИЯ 43
7 стихотворений из книги "Пять наций" 44
5 стихотворений из книги "Межвременье" 46
Стихи из разных прозаических книг, никогда не включавшиеся автором - в сборники стихов 46
ПРИМЕЧАНИЯ 51
Примечания 56
РЕДЬЯРД КИПЛИНГ И РУССКАЯ ПОЭЗИЯ ХХ ВЕКА
1.
Если вспомнить наивное замечание М. Горького, что те из писателей, кто видел в жизни много - становятся как правило реалистами, а те кто видел мало, делаются романтиками, то именно биография Редьярда Киплинга опровергает это детское рассуждение. Писатель, столько повидавший и оставшийся романтиком по самой своей глубинной сути, в детскую формулировку "буревестника" никак не вмещается! Что касается биографии "внешней" - она у Киплинга проста и ясна… Почти, кажется, бессобытийна… Если вообще такое возможно сказать о журналисте, как штатском, так и особенно, военном! Эта профессия была, всё же не только первым по времени, но в некоторой степени и главным занятием великого британского поэта и прозаика.
Учтём, что основой всего, написанного этим романтиком, была ничуть не романтическая записная книжка журналиста, и всё, что написано им и в прозе и в стихах, всё многотомное собрание его сочинений, выросшее из этих записных книжек, не содержит в себе ни строчки выдуманной за столом… В этом смысле Киплинг - абсолютный реалист.
В сатирической балладе "Головоломка мастерства" Киплинг изображает кабинетных "творцов" викторианской эпохи, с которой у него были, кстати, такие же противоречия, какие полувеком позднее Андрей Синявский охарактеризовал как "стилистические расхождения" его, писателя, с советской властью, - имея в виду самые глубокие, первоосновные противорчия.
…Вот зелёный с золотом письменный стол
Первый солнечный луч озарил,
И сыны Адама водят пером,
По глине своих же могил.
Чернил не жалея, сидят они
С рассвета и до рассвета,
А дьявол шепчет, в листках шелестя"
Мило, только искусство ли это?
В этой балладе дьявол - одна из масок автора. А в другой, тоже сатирической, балладе "В эпоху неолита" поэт (уже в маске "идола-предка") говорит:
Вот вам истина веков, знавших лишь лосиный рёв,
Там, где в наши дни - Парижа рёв и смех:
Да, путей в искусстве есть семь
и десять раз по шесть,
И любой из них для песни - лучше всех!
Но тут речь идёт не только о противостоянии канонам, установленным в искусстве "приличным" викторианским обществом, принимавшим равно с одобрительной улыбкой всякую "пристойную литературу", хоть лорда Теннисона, хоть Томаса Харди, но только не Киплинга. Тут говорится о противостоянии автора всей тогдашней литературной общественности, скандально вставшей на дыбы, при неожиданном, взрывном появлении в английской словесности этого, по газетным отзывам, "литературного хулигана из Индии"…
К тому же пришпилить его, на коллекционерский манер, к листу того или иного направления или "течения" оказалось невозможно: ну не умещался он в тогдашнее общепринятое литературное пространство…. [1] Впрочем, ни одно крупное явление в литературе любых времён никогда не укладывалось в те рамки направлений, течений, школ, которые были по сути дела высосаны из пальца как литературоведами, стремившимися систематизировать всё. что систематизации не поддаётся, так и самими писателями и поэтами, стремившимися нередко сочинить манифест пошумнее и поярче. Вот примеры этого явления хотя бы из русской поэзии. Полностью в рамки "символизма" укладываются Бальмонт, Белый, Брюсов… Но не Блок. Футуристами оказываются хоть В. Хлебников, хоть Б. Лившиц, но не Маяковский… Насчёт акмеистов - вспомним утверждение А. Блока: "Никакого акмеизма нет. Есть поэт Мандельштам" И хотя в данном случае мы можем указать на то, что Блок не заметил поэта Ахматову, возможно, из-за её молодости, а Гумилёва намеренно по личной неприязни между двумя поэтами, но в отношении того, что акмеизма как единого стиля нет, видимо, приходится с Блоком согласиться: ну и верно, что может быть общего между тремя большими поэтами, причислявшими себя к акмеизму? В чём сходство их между собой? Сходства и следа нет! (Тогда как в рамки гумилёвского манифеста или мандельштамовской статьи о том, что это за "направление", вполне спокойно уложатся к примеру М. Зенкевич и Вс. Рождественский.)
Вот так же обстоит и с причислением Редьярда Киплинга к любому из литературных течений его времени… Не влазит он даже в упомянутые два, самых просторных из прокрустовых лож классификации! И не влазит просто потому, что он - великий поэт и один из самых значительных прозаиков в английской литературе рубежа веков. С тех времён, как Дж. Байрон заставил говорить о себе всю Англию, ни один поэт не приобрёл за такой короткий срок такой широкой и скандальной славы…
Но дело было далеко не только в скандальности молодого поэта:
"С приходом Киплинга в английской литературе впервые мощно зазвучал голос человека, живущего в Индии и ощущающего всеми пятью чувствами её особенные краски и звуки…… человека, изображающего жизнь современной Индии со всеми её противоречиями со сложным переплетением интересов различных наций и социальных слоёв, страны, где Восток и Запад (в лице колониального английского общества) столкнулись лицом к лицу" [2]
"В 13 лет я боготворил Киплинга, в 17 - ненавидел, в 20 - восхищался им, в 25 - презирал, а теперь снова нахожусь под его влиянием и не в силах освободиться от его чар". Так писал Джордж Орвелл в некрологе на смерть Редьярда Киплинга.
Отчасти такие крутые повороты в отношении к поэту объясняются его выходящей за всякие нормы" многогранностью. Не случайно именно это свойство Киплинга отметил в своей речи "Неувядающий гений Редьярда Киплинга" в 1958 году Т. С. Элиот: "…чтоб написать истинный портрет этого человека, описать его творчество, нужно рассмотреть очень разные грани его творчества и только за их пределами осознать единство"
2.
"Без Киплинга вся русская поэзия ХХ в. (разве что кроме самого его начала) была бы совсем другой"
Александр Галич.
Герберт Уэллс, вспоминая свои студенческие годы, писал о Киплинге: "этот колдун, открыл нам мир всяческих механизмов и самых разных, совсем не поэтичных вещей, мир инженеров и сержантов… Он превратил профессиональные жаргоны в поэтическую речь /……/ Киплинг с мальчишеским энтузиазмом что-то темпераментно кричал, он радовался людской силе, упивался красками и запахами огромной Империи. Он завоевал нас, вколотил в головы звонкие и нестираемые строки, особенным образом расцветил наш простой бытовой язык, и заставил многих подражать себе."
Так обстояло дело со взбаламучены морем английской поэзии на рубеже веков. А уж что касается поэзии русской, то влияние Киплинга на неё оказалось несравненно более грандиозным, чем даже на его родную, английскую.
Не надо и пристально вглядываться, чтобы увидеть, что с времён Байрона ни один иностранный поэт так сильно не повлиял на русскую поэзию, как Киплинг [3]. Для того, чтобы доказать правдивость этого широковещательного заявления, я вкратце напомню тут о тех русских поэтах, которые без Киплинга были бы совсем иными или вообще бы могли не состояться. Итак, долго не думая, просто хронологически:
Гумилёв. Ну, первый же пример, хотя бы "Капитаны", с их наивным, но, в общем то, прямо идущим от Киплинга сгущённым романтизмом, - и прежде всего преклонение перед сильными характерами:
…Те, кому не страшны ураганы.
Кто изведал мальстремы и мель,
Чья не пылью изодранных хартий.
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на изодранной карте
Отмечает свой дерзостный путь…
И взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт…
И виноваты не поэты, а бег времени, что стихи такого рода все дальше и бесповоротнее, хотя вполне законно, переходят в разряд поэзии для детей; возможно это происходит по причине их картонности, видной взрослым очень явственно на фоне живого стиха самого Киплинга.
Николай Тихонов. Самое известное из его стихотворений "Баллада о гвоздях" с её несколько абстрактными моряками отличается от киплинговских баллад именно этой самой абстрактностью, произошедшей оттого, что Киплинг своих героев брал из наблюдений над жизнью, а Тихонов - из книг Киплинга и Стивенсона, но интонация иных строк и даже отрывистый его синтаксис, от киплинговских мало отличимы:
Спокойно трубку докурил до конца.
Спокойно улыбку стёр с лица:
"Команда во фрунт, офицеры вперёд!"
Сухими шагами командир идёт.
И снова равняются в полный рост:
"Якорь наверх! Курс - Ост. (и т. д.)
Далее: "Баллада об отпускном солдате" или "Баллада о синем пакете" (в обеих балладах стержень - свершение невозможного, и во втором случае - даже более того: свершение, ставшее и вовсе бесполезным!).
Вообще-то Киплинг, если всмотреться, виден даже в первой, незрелой тихоновской книге "Жизнь под звёздами:
Последний, красный луч заката
Я помню до сих пор:
Мы бились, как во времена Мюрата
Рубя в упор…(1916 г.)
Затем две книги "Орда" и "Брага". Обе полностью написаны под влиянием Киплинга. Зачин первого же, "программного", стихотворения в "Орде" уже говорит недвусмысленно о происхождении всей книги:
Праздничный, весёлый, бесноватый,
С марсианской жаждою творить,
Вижу я, что небо не богато,
Но про землю стоит говорить!
Обратим внимание на тихоновскую поэтику, хотя бы только на строение фразы в строфе, или на роль ритмических пауз, создающих в звучании стиха напряжение суровой и жёсткой интонации:
Пулемёт задыхался, хрипел, бил.
С флангов летел трезвон.
Одиннадцать раз в атаку ходил
Отчаянный батальон.
("Баллада об отпускном солдате")
Кажется, если поместить это стихотворение среди "Казарменных баллад" то немало читателей не заметит, что тут затесались вовсе не киплинговские стихи. Причём, не только в балладах, но и в лирике Тихонова нередки строки напоминающие Киплинга:
Люди легли, как к саням собаки,
В плотно захлёстнутые гужи.
Если ты любишь землю во мраке
Больше чем звёзды - встань и скажи.
("Ещё в небе предутреннем и горбатом…")
Или из более поздних стихов:
.. Мы жизнь покупаем не на фунты,
И не в пилюлях аптечных:
Кто, не борясь и не состязаясь,
Одну лишь робость усвоил,
Тот не игрок, а досадный заяц:
Загнать его дело пустое!
Когда же за нами в лесу густом
Спускают собак в погоню,
Мы тоже кусаться умеем, притом
Кусаться с оттенком иронии…
("Листопад".)[4]
Далее; Ирина Одоевцева, которая балладную интонацию да впрочем и сам жанр баллады от Киплинга получила. А к тому же ещё, (чем она и отличается резко от Гумилёва), есть у неё совершенно киплинговское стремление говорить о повседневности, хотя и придавая ей иногда романтический колорит, (как в "Молли Грей", стилизованной под английские фантастические баллады), но чаще - это всё же интонации бытовые, происшедшие прямо из "Казарменных баллад": как, например, в "Балладе об извозчике":
Небесной дорогой голубой
Идёт извозчик. И лошадь ведёт за собой.
Подходят они к райским дверям:
"Апостол Пётр, отворите нам!"
Раздался голос святого Петра:
"А много вы сделали в жизни добра?"
"Мы возили комиссара в комиссариат,
Каждый день туда и назад…"
Невольно вспоминается аналогичная сцена у тех же Райских Врат из "Томлинсона" Киплинга:
Вот и Пётр Святой стоит у ворот со связкою ключей.
"А ну-ка на ноги встань, Томлинсон,
будь откровенен со мной:
Что доброе сделал ты для людей
в юдоли твоей земной?"
Тихонов и Одоевцева - именно с этих двух поэтов вообще началось бытование "киплинговской" баллады в России, но вот Одоевцева, в отличие от Тихонова, английский язык знала хорошо, и по её собственным словам "Киплинга читала с раннего детства". Более того, (как рассказывала она автору этих строк) именно она, Ирина Одоевцева и натолкнула свою подругу, Аду Оношкович-Яцыну, на идею переводить стихи Киплинга. с чего всё и "пошло есть"…
А вот ещё Эдуард Багрицкий (тоже знавший английский и немало переводивший стихов с него):
Так бейся по жилам. кидайся в края
Бездомная молодость, ярость моя,
Чтоб звёздами брызнула кровь человечья.
Чтоб выстрелом рваться вселенной навстречу….
("Контрабандисты"):
Или:
"На плацу открытом
С четырёх сторон
Бубном и копытом
Дрогнул эскадрон…
…………………………
Степь заместо простыни
Натянули - раз!
Саблями острыми
Побреют нас…
(Разговор с комсомольцем Дементьевым)
Вл. Луговской:
Итак, начинается песня о ветре.
О ветре. обутом в солдатские гетры,
О гетрах, идущих дорогой войны,
О войнах, которым стихи не нужны,
Идёт эта песня, ногам помогая….
("Песня о ветре".)
М. Голодный. Баллада-монолог "Верка Вольная":
.
"…Куртка жёлтая бараньей кожи,
Парабеллум за кушаком,
В подворотню бросался прохожий.
Увидав меня за углом…
………………………………
Гоцай, мама, орёл или решка,
Умирать, побеждать - всё к чертям!
Вся страна, как в стогу головешка,
Жизнь пошла по железным путям…
Павел Антокольский:
Не тьма надо тьмой подымалась,
не время над временем стлалось,
Из мрака рождённое тельце несли пеленать в паруса…
("На рожденье младенца")
или его же "Баллада о парне из дивизии "Великая Германия":
Парня выбрали по росту среди самых низколобых,
На ночь заперли в казарму, сны проверили в мозгу"…
или такие строки:
Макбет по вереску мчится. Конь взлетает на воздух,
Мокрые пряди волос лезут в больные глаза,
Ведьмы гадают о царствах. Ямб диалогов громоздок.
Шест с головой короля торчит. разодрав небеса…
("Эдмунд Кин")
Константин Симонов, (тоже, как и Киплинг, военный журналист) и вовсе не знавший ни одного иностранного языка, но - буквальный подражатель Киплинга начиная с самых ранних собственных стихов:
"Никак не можем мы смириться с тем.
что люди умирают не в постели,
что гибнут вдруг, не дописав поэм,
Не долечив. Не долетев до цели,
Как будто можно, кончив все дела…"
"Всю жизнь любил он рисовать войну",
Сразу видно и откуда пошли такие баллады, как его же "Рассказ о спрятанном оружии". Тут сюжет взят у Р. Л. Стивенсона из его знаменитого "Верескового мёда" в переводе С. Маршака), а построение стиха и вся интонация киплинговская. Ну, и почти все стихи из книги "С тобой и без тебя", где так наз "лирический герой" вышел из Киплинга, едва успев кое-как переодеться в форму советского офицера. Или, наконец, баллада "Сын артиллериста" с её рефреном:
"Держись мой мальчик: на свете
Два раза не умирать,
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!"
Такая уж поговорка у майора была…
Ну, а если обратиться к стихам более второстепенных поэтов? Вот, к примеру, Ярослав Смеляков. Довольно вспомнить хотя бы одно его, вероятно, самое популярное в шестидесятых годах ХХ века, стихотворение:
Если я заболею, к врачам обращаться не стану
Обращаюсь к друзьям (не сочтите. что это в бреду):
Постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом.
В изголовье поставьте ночную звезду.
Я ходил напролом, я не слыл недотрогой… И.т. д
А вот - другое поколение: приведу тут полностью стихотворение из первой книжки стихов фронтового врача, двадцатипятилетного Семёна Ботвинника, изданной в 1947 году:, и, понятно, разруганной в дым советской критикой:
Чугунные цепи скрипят на мосту.