2. Основные параметры ПРЕДВ
ПРЕДВ выступает во множестве конкретных форм, и, для того чтобы заняться подробным рассмотрением его образцов, имеет смысл сформулировать ряд параметров, существенных для их характеристики. В общем они представляют собой детализацию признаков, уже упоминавшихся в связи с ПОДАЧЕЙ, – тех, которыми определяется тип редукции Х-а в ПреХ-е, и тех, которыми определяется характер "пути" от ПреХ-а к Х-у.
2.1. Редукция
Редукция имеет целью создать уменьшенный, неполноценный вариант Х-а. Есть два основных способа редукции – по величине и по положению в тексте. Разумеется, возможно и СОВМЕЩЕНИЕ обоих способов.
2.1.1. Редукция по величине. Этот признак имеет целый ряд значений и подзначений. Назовем важнейшие:
1. Размер: ПреХ может быть просто меньше Х-а.
2. Полнота / неполнота отображения: независимо от того, насколько уменьшен X в ПреХ-е, он может быть в нем отображен полностью, т. е. сохраняя всю конфигурацию своих существенных черт, или частично, т. е. в одной или нескольких отдельных чертах, не дающих цельного образа Х-а.
3. Реальность / ментальность отображения Х-а в ПреХ-е. В первом случае ПреХ, как и X, есть событие или факт реального плана, т. е. изображается как происходящий в действительности; во втором случае ПреХ есть, в отличие от Х-а, некоторый ментальный объект, например сон, мечта, чьи-то слова, эпизоды вставного рассказа, песни и т. п.
4. Наличие ‘валентности на X’: ПреХ – такая ситуация, в которой ощущается отсутствие Х-а, его нехватка. Данный признак, по сути дела, есть особая комбинация двух предыдущих: в целом Х представлен в ПреХ-е полностью, но часть дана реально, а часть – ментально, в виде потребности в Х-е, валентности на X.
5. Заметность / незаметность ПреХ-а: перечисленные и прочие возможные способы редукции по величине могут приводить к полной неосознаваемости ПреХ-а как отдельного объекта или факта (разумеется, этот параметр находится в определенной связи с аналогичной характеристикой ‘пути к Х-у’ – признаком (7)).
2.1.2. Редукция по положению. Этот признак, как правило, выступает в сочетании с одновременной редукцией по величине, однако в теоретических целях следует иметь в виду полную взаимонезависимость этих двух типов редукции; иначе говоря, представлять себе ПреХ, не уступавший Х-у по размеру, полноте, реальности и т. п. и неполноценный исключительно ввиду постановки в слабую позицию.
6. Понижение в ранге: ПреХ занимает второстепенное положение относительно Х-а в художественной конструкции. Характерные случаи: X на материале главного персонажа, ПреХ – второстепенного; X в основной сюжетной линии, ПреХ в побочной линии, в прологе, реплике и т. д.; X применительно к человеку, ПреХ – к вещи, животному (обычно играющим служебную роль в художественной конструкции); X в предметной сфере, ПреХ – в орудийной; наконец, просто: X в какой-то одной линии, сфере, позиции и т. п., а ПреХ – в другой, удаленной от первой и потому как бы в перспективном уменьшении при взгляде с точки зрения Х-а. Этот последний случай ‘понижения в ранге’ связан с (8) – одной из характеристик ‘пути’ от ПреХ-а к Х-у, к каковым мы и переходим.
2.2. Путь
Характер пути определяет эффект, производимой конструкцией ПреХ(ы) – X в целом. Параметры этой группы в принципе взаимонезависимы, но часто взаимодействуют друг с другом. Во многих отношениях эти характеристики пути напоминают признаки редукции Х-а в ПреХ-е; отличия связаны со свойствами "пути" как конструкции.
2.2.1. Способ существования пути характеризуется двумя признаками.
7. Осознаваемость/неосознаваемость: либо ПреX рано или поздно воспринимается читателем как в некотором роде то же, что X, либо эта связь остается неосознанной. Данный признак напоминает параметр (5) и связан с ним: путь может осознаваться, только если заметен сам ПреХ (ср. также параметр (9), поскольку осознание может быть либо прогрессивным, либо регрессивным).
8. Реальность/фигуральность пути: ПреХ может либо быть первым звеном в цепи событий, реально ведущих к Х-у, либо служить сугубо ментальным прообразом Х-а, намекающим на него, но никак не готовящим его реальное появление. Данный параметр очевидным образом напоминает признак (3) ‘редукция через ментальность’ и часто бывает связан с (6) ‘понижением ранга’: ПреХ, располагающийся в иной сфере, нежели X, как правило, не может претендовать на причинную связь с Х-ом. Определенная связь имеется у (8) и с (7): реальный путь редко остается неосознанным и, наоборот, фигуральная связь между ПреХ-ом и Х-ом может даваться без расчета на осознание.
2.2.2. Направление восприятия
9. Прогрессивность/регрессивность связи между ПреХ-ом и Х-ом: в первом случае ПреХ сразу же воспринимается как прелюдия к Х-у и заставляет ожидать его появления, во втором связь устанавливается задним числом – лишь по предъявлении Х-а "вспоминается", что ПреХ уже ПРЕДВЕЩАЛ его. Следует особо подчеркнуть принципиальную независимость данного признака от (7) ‘осознаваемость пути’: как регрессивное, так и прогрессивное восприятие связи ‘ПреХ – X’ может быть неосознанным; например, при подготовке финальной рифмы даже реальные и притом прогрессивные ПРЕДВЕСТИЯ могут вовсе не осознаваться средним читателем. Но, разумеется, в большинстве случаев, в особенности в сюжетных конструкциях, прогрессивным или регрессивным бывает именно осознание.
10. Из других параметров ПРЕДВ (помимо (7)) данный признак связан: с (4) валентностью, без которой прогрессивное осознание невозможно, и с (10) – ‘определенность ожидания’ Х-а, которая невозможна без ‘прогрессивности’.
Аналогий среди типов редукции данный "векторный" параметр, естественно, не имеет. Стоит отметить сходство регрессивного осознания с конструкцией ВНЕЗАПНЫЙ ПОВОРОТ (одной из сложных комбинаций ПВ, основанной на технике ОТКАЗА, т. е. контрастной разновидности ПОДАЧИ): при регрессивном осознании, помимо отношения ‘тождества’ между ПреХ-ом и Х-ом, работает и отношение контраста по ‘явности/неявности’ этого тождества.
2.2.3. Интенсивность пути – таким общим названием можно объединить последние три параметра.
11. Определенность / неопределенность, с которой ПреХ заставляет ожидать появления Х-а в некоторой точке текста. ‘Определенность’ естественно связана с (4) – ‘валентностью’ – и (9) – ‘прогрессивностью’.
12. Количество ПреХ-ов может колебаться от одного до значительного множества; с (11) отчасти сходен параметр (1) – ‘размер’.
13. Разрозненностъ / выстроенность: ПреХ-ы, если их несколько (отсюда связь с параметром (11) – ‘количество’), могут быть либо совершенно разнородными, никак не организованными, либо связанными в единую цепь, ведущую, часто с нарастанием, к Х-у. Во втором случае естественна связь с (5) – ‘заметностью ПреХ-ов’, (7) – ‘осознанностью пути’, (9) – ‘прогрессивностью’ и даже (10) – ‘определенностью ожидания Х-а’. Из характеристик редукции данный признак напоминает (2): выстроенность в линию – это своего рода проекция ‘полноты’ на материал пути: путь предстает как сплошь заполненный ПреХ-ами.
3. Примеры ПРЕДВЕСТИЙ
3.1. Собственно ПРЕДВЕСТИЯ
Многочисленны комбинации ПРЕДВ с другими приемами, а также явления, пограничные между ПРЕДВ и сходными с ним ПВ. Начать, однако, имеет смысл с разбора случаев ПРЕДВ в чистом виде.
3.1.1. В фильме Эйзенштейна "Броненосец "Потемкин"" (1925) имеется деталь, впервые замеченная немецким психологом Г. Заксом и позднее прокомментированная самим Эйзенштейном. Она состоит в том, что один из матросов, стоящих в строю, при виде проносимого брезента поворачивает голову и провожает его взглядом. Эйзенштейн пишет:
Доктор Закс правильно заметил, что в этом движении уже есть как бы собранная в зерно, в фокусе, сцена будущего возмущения, потому что матрос, стоящий в строю, не имеет права поворачивать голову <…> Случай с поворотом головы эмоционально воспринимался, несомненно, большинством зрителей (если не всеми). Но вряд ли хоть один из них сумел бы сформулировать, что в этом наклоне головы он предвидел, как разойдутся мятежные ряды матросов. Чтобы перевести это движение в сознательную формулировку, должен был им заняться доктор Закс, и то в специальном исследовании, и то будучи еще психоаналитиком, то есть специалистом по учету неосознаваемых процессов <…> Скажу больше. И автор <…> делал эту сцену тоже, не планируя ее форшлагом <т. е. ПРЕДВЕСТИЕМ. – А. Ж., Ю. Щ.>, а чисто эмоционально ощущая ее необходимость.
(Эйзенштейн 1964–1971: IV, 294–303)
В терминах параметров, введенных в п. 2, данное ПРЕДВ может быть охарактеризовано следующим образом:
Применена ‘редукция по размеру’ – (1), но ПреХ отображает X достаточно полно (2), так как содержит обе существенные черты кульминационных сцен фильма: (а) отказ от подчинения существующему порядку; (б) солидарность с "братьями" (в эпизоде с поворотом головы она выражается в том, что матрос не остается безучастным к судьбе расстреливаемых товарищей).
Отображение Х-а в ПреХ-е является реальным, а не ментальным (3).
Никакой валентности (4) на X данный ПреХ не имеет.
Сам по себе ПреХ заметен (5), ср. слова Эйзенштейна об эмоциональном восприятии этого поворота головы зрителями.
Понижения в ранге (6) здесь, пожалуй, нет (матрос – один из будущих участников восстания, а индивидуальных героев в фильме нет).
Связь ПреХ-а с Х-ом остается неосознанной (7); ее можно считать реальной (8): поворот головы – это первое из проявлений неподчинения (хотя фабульно цепь событий, ведущая от ПреХ-а к Х-у, и не разыграна).
Восприятие пути, по-видимому, прогрессивно (9) – скорее поворот головы подсознательно отмечается как первое нарушение строя, чем мятеж подсознательно возвращает зрителя к повороту головы.
Никакой определенности ожидания (10), конечно, нет; какое-то число других ПреХ-ов (11) за поворотом головы следует, и они выстраиваются в линию (12), завершающуюся открытым неповиновением – отказом стрелять в братьев.
Пример из "Потемкина" особенно интересен сочетанием заметности и реальности ПреХ-а и прогрессивности и реальности "пути" с неосознанием этого "пути".
3.1.2. Подсознательное действие ПРЕДВ особенно характерно для строения фонетического уровня стиха. ПРЕДВ выражается, например, в том, что звуки и звукосочетания, входящие в состав Х-а (скажем, ключевого слова или целой финальной строки), порознь накапливаются в предыдущих строках.
Это явление рассматривается Л. С. Салямоном (Салямон 1971: 108) в рамках интересующей его "физиологии эмоционально-эстетических процессов".
В качестве примера исследователь приводит отрывок из письма Онегина Татьяне, кульминацией которого, по его мнению, являются слова Что с вами днем УВИЖУСЬ Я.
Он показывает, что в предыдущих четырех стихах постепенно накапливаются фонетические составляющие подчеркнутых слов: И так УЖ тягоСтны они. / Я знаю: век Уж мой Измерен, / Но, чтоб продлилась ЖИЗНЬ моЯ, / Я утром должен быть Уверен, / Что с вами днем УВИЖУСЬ Я. Очевидно, что это и подобные ПРЕДВЕСТИЯ большинством читателей не осознаются (7) ни прогрессивно, ни регрессивно, хотя и усиливают восприятие кульминационного слова (такое усиление Салямон называет "подпороговым суммированием").
В той же работе приводится еще один пример из "Евгения Онегина", где в эпизоде дуэли кульминационное слово ВЫСТРЕЛИЛ аналогично подготовлено звуковыми сочетаниями СТ и СТ-Л, которыми насыщены предыдущие шесть стихов.
Обратим внимание на значительное конструктивное сходство таких фонетических ПРЕДВ с сюжетными ПРЕДВ типа clues (улик) в детективной новелле, которые подобным же образом заблаговременно рассредоточиваются по тексту. Отличие состоит в том, что clues – это ПреХ-ы, осознаваемые по крайней мере регрессивно (9). Впрочем, осознаваемыми могут быть и фонетические ПРЕДВ, если они подаются не так замаскированно, как у Пушкина, а более открыто. С другой стороны, неосознаваемыми могут оставаться и семантические, и лексические ПРЕДВ.
3.1.3. По тонкому наблюдению А. Л. Слонимского (Слонимский 1922: 174), в "Пиковой даме" Пушкина есть место, которое можно считать ПРЕДВЕСТИЕМ магического набора из трех карт, сообщаемого Германну цризраком графини в гл. V (тройка – семерка – туз).
В гл. II Германн мечтает о тем, чтобы узнать три карты, приносящие выигрыш. "Почему ж не попробовать своего счастия?.. Представиться ей <…> пожалуй, сделаться ее любовником, – но на это все требуется время, а ей восемьдесят семь лет, – она может умереть через неделю, – через два дня!.. <…> Нет! расчет, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал…". Мотив ‘тройки’ представлен здесь в слове утроит, а мотив ‘семерки’ – в словах восемьдесят семь, через неделю и усемерит. Здесь мы имеем дело с примером такого ПреХ-а, который не только не связывается в сознании читателя с Х-ом (7) (для этого потребовалось внимательное чтение текста исследователем), но, по-видимому, и сам по себе проходит незамеченным (5) (вряд ли, пересказывая эту сцену, рядовой читатель сохранит цифры три и семь).
3.1.4. ПРЕДВЕСТИЯ, искусно вплетаемые в ткань текста и не рассчитанные на какое бы то ни было – прогрессивное или регрессивное – осознание читателем (во всяком случае при однократном прочтении), по-видимому, вообще типичны для Пушкина.
Об этом говорит, в частности, такой пример из "Евгения Онегина". Стихи Она [Татьяна] сидела у стола / С блестящей Ниной Воронскою, / Сей Клеопатрою Невы: / И верно б согласились вы, / Что Нина мраморной красою / Затмить соседку не могла, / Хоть ослепительна была (гл. 8, XVI) имеют ПРЕДВ в гл. 5, XXVII: Меж ветхих песен альманаха / Был напечатан сей куплет; / Трике, догадливый поэт, / На свет явил его из праха, / И смело вместо belle Nina / Поставил belle Tatiana. В обоих случаях Татьяна "вытесняет" Нину, занимающую некое кодифицированное, "освященное" положение в некоторой устоявшейся системе. В гл. 5 это происходит в ментальном плане, а в гл. 8 – в реальном (3). В обоих случаях выражается тема предпочтения, отдаваемого "естественной", нетрадиционной Татьяне перед канонизированными типами героинь и имен (ср. Впервые именем таким / Страницы нежные романа / Мы своевольно освятим – гл. 2, XXIV).
Любовь к таким глубоко запрятанным соответствиям между отдельными, далеко отстоящими друг от друга точками текста – одно из проявлений филигранности пушкинского стиля, требующей многократного чтения и тщательного разглядывания. Не исключено, что некоторые из украшений подобного рода вообще предназначаются художником для того, чтобы любоваться ими исключительно наедине с собой.
3.1.5. Впрочем, у Пушкина есть и более ощутимые ПРЕДВ.
В "Медном всаднике" строчки: Куда ты скачешь, гордый конь, / И где опустишь ты копыта? являются ПРЕДВ кульминационной сцены погони всадника за Евгением.
Отображение является "меньшим", чем X: скаканье происходит на месте (1); неполным (2), так как отсутствует вся линия преследования и подавления личности, а предсказывается лишь элемент ‘движение конной статуи’.
Помимо неполноты отображения, редукция осуществлена за счет (3) ментальности движения: оно фигурирует в тексте обращения поэта к статуе, тогда как последующее ‘скаканье’, хотя, возможно, и есть плод больного воображения героя, тем не менее реально (в той мере, в какой реальностью является сознание Евгения), а также за счет понижения в ранге (6) путем включения ПреХ-а в линию авторских риторических отступлений (обращений к Петербургу и его памятникам), а не в сюжетную линию Евгения; во всяком случае, перенос в другую линию делает ПреХ фигуральным, а не реальным (8) и затрудняет осознание его связи с Х-ом.
Сама по себе эта деталь, бесспорно, заметна (5), лежит в осознаваемой сфере; прогрессивное осознание ее как ПреХ-а исключается, регрессивное же – во всяком случае некоторыми, особенно чуткими читателями (ср. Якобсон 1987: 169) – возможно (9).
3.1.6. Характерный случай ПРЕДВ – в комедии Мольера "Тартюф".