Европейские поэты Возрождения - Антология 14 стр.

И мясо можно выбирать по нраву,
И старую говядину не жрать,
Забыв, что прежде ел сию отраву.

И можно жить - и сил не надрывать.
Я верный раб чумы, что тут плохого!
Себя я не любитель утруждать.

Ни облачка на небе грозового,
И сладко заполнять досугом дни
От одного застолья до другого.

Коль скоро есть среди твоей родни
Какой-нибудь богатый старикашка,
Ему о завещанье намекни

И скромно жди, пока помрет бедняжка;
Плевать, что кто-то станет говорить,
Что против бога согрешил ты тяжко.

Природа знай показывает прыть!
Повсюду школы на замок закрыты, -
Все лучше, чем без устали зубрить.

Запреты бесконечные забыты,
Блаженнейшее время настает, -
Неволею мы все по горло сыты.

Как в масле сыр, катается народ:
На что глаза ни упадут людские,
Все каждый беспрепятственно берет.

К тому ж за столько времени впервые
О боге вспоминает человек,
И что ни город - на стенах святые.

Воистину, пора молочных рек,
Такое впечатленье, что природа
Свой золотой переживает век.

Как видишь, в споре главное - метода…
Однако тему исчерпали мы.
Подумай же: какое время года

Прекрасней всех? Ты прав - пора чумы.

ДЖОВАННИ ДЕЛЛА КАЗА
Перевод Евг. Солоновича

"Тревога, страха нашего мерило…"

Тревога, страха нашего мерило,
Который столь непросто отмести,
Ты лед несешь для охлажденья пыла,
Стремясь разлад в союз любви внести;

Ты горечью своею мне претила,
Оставь меня, забудь ко мне пути,
Вернись в Аид, где без того уныло,
И хоть навечно корни там пусти.

Не отдыхая днем, не спя ночами,
Там утоляй неутолимый глад
Немнимыми и мнимыми страстями.

Ступай. Зачем, разлив по венам яд,
Страшней, чем прежде, с новыми тенями
Ты, ревность, возвращаешься назад?

"Красавец в клетке, пилигрим зеленый…"

Красавец в клетке, пилигрим зеленый,
В заморский этот завезенный край,
Прислушивайся к звукам, постигай
Из уст мадонны наш язык мудреный.

Но берегись, уроком поглощенный,
Ее очей горящих, попугай,
Не то, как я, погибнешь невзначай,
Затем что жа́ра ни ручей студеный,

Ни ливень не погасят, ни зима,
Тогда как ей, холодной, все едино -
Сгоришь ли ты иль не сгоришь дотла.

Так набирайся поскорей ума,
Чтоб ей сказать: "Безжалостных, Квирина,
Не жаловала никогда хвала".

"О Сон, дитя покойной, и туманной…"

О Сон, дитя покойной, и туманной,
И влажной ночи, о забвенье зла
Для тех, кого природа обрекла
Тревоге и печали постоянной, -

Опомниться от боли несказанной
Дай наконец, что сердце извела,
Приди и, черные свои крыла
Расправя, неги дай вкусить желанной.

Где тишина? Ведь свет уже потух.
Где легкий рой пугливых сновидений?
Ты снова, Сон, к моим призывам глух.

Напрасно о твоей мечтаю сени.
Под головою камни, а не пух.
О, эти ночи, полные мучений!

"О лес пустынный, друг моей печали…"

О лес пустынный, друг моей печали,
Сейчас, когда пора недолгих дней
Стоит, и с воем ледяной Борей
Завесой снежной застилает дали,

И кудри древних крон седыми стали,
Не отличаясь от моих кудрей,
И на опушке снег лежит твоей,
Где взор цветы не так давно ласкали,

О мрачном этом и коротком дне,
К закату близком, размышляю я,
Который душу леденит и члены,

Но холодней твоей зима моя,
И беспощадней злобный Евр ко мне,
И дальше ночь моя от перемены.

ГАСПАРА СТАМПА
Перевод Новеллы Матвеевой

"О души мудрые и непростые…"

О души мудрые и непростые,
Стремящиеся в гору, к вышней дали, -
Как если бы до вас не пролагали
Туда следов паломники иные, -

Для вас родятся лавры золотые;
Вы по морским пространствам разбросали
Передо мною паруса большие;
Вы имя сладостное в них вписали

Божественного моего Сеньора, -
Ведь сей сюжет минует ухищренья
И сам собой достигнет неба вскоре…

Лишь мой напев, исполненный смиренья,
О Господин, дойдет к тебе не скоро;
Он слишком тих, он глохнет в общем хоре.

"Звезда моя сурова. Но, признаться…"

Звезда моя сурова. Но, признаться,
Мой граф - суровей. От меня всечасно
Бежит он прочь. Когда ж другие тщатся
Меня пленить, мне это не опасно.

Проклятие - в меня влюбленным страстно!
Я пред надменным жажду преклоняться,
Смиренна - с не желающим смиряться.
Люблю того, кто смотрит безучастно.

В негодованье он меня приводит!
Другие - мир, довольство мне готовят,
Но лишь за ним душа моя стремится.

И все в любви навыворот выходит:
Бесчестье - чести гордо прекословит,
Смиренный - плачет, злобный - веселится.

"Не диво ль? - Счастье было мне подвластно…"

Не диво ль? - Счастье было мне подвластно,
Когда меня то боль, то нега ждали,
То мрак, то свет передо мной вставали,
И было небо то черно, то ясно.

(Ведь луг любви, цветущий сладострастно, -
Что́ мог бы он узнать об идеале,
Когда бы в счастье не было печали
Любовным несуразицам согласно!)

А нынче здесь - раздолье травам сорным,
Шипам да сучьям мертвенно-проворным,
Где вьются гады, злы и ядовиты…

Пришло безверье, радость изменила,
Мечту о счастье - скорбь искоренила.
И все причины в этом сердце скрыты.

"Тоскующая, плача о злосчастных…"

Тоскующая, плача о злосчастных
Грехах моих, о праздности сердечной,
О жизни суетной и быстротечной,
Прошедшей в ослепленьях сладострастных,

К Тебе, кто терпит небу непричастных,
Кто снег дыханьем растопляет вечный,
В пух обращает груз бесчеловечный
И в каждом теплит искру сфер прекрасных, -

Взываю: низойди, подай мне руку!
Из бездны выведи, откуда тщетно
Хочу подняться! - Ибо за кого же,

Как не за нас, ты принял крест и муку!
О сладостный, любимый беззаветно, -
Не дай погибнуть мне, великий боже!

ДЖОВАН БАТТИСТА СТРОЦЦИ
Перевод А. Бердникова

"В слезах меня ласкала…"

В слезах меня ласкала,
А смеясь - отвергала.
В горе - тепло дарила,
В радости - зло творила.
Радость - дитя страданья,
Скорбь - от веселья. Знайте,
Любящие! Питайте
Страхами упованья.

"Звезда в лазури ясной…"

Звезда в лазури ясной
Не так светло в ночной тиши сияет,
Как тот цветок прекрасный,
Дар Флоры. А вокруг него пылает
Костер зеленых трав, смеется, льется
С волной и дуновеньем.
И, как дождем, дол напоен томленьем,
И Купидон клянется,
Что всех прелестней твой цветок медвяный
У ног его в лучах зари румяной.

ЛУИДЖИ ТАНСИЛЛО

"Амур крыла мне дал. И вот, крылат…"
Перевод А. Бердникова

Амур крыла мне дал. И вот, крылат,
Так воспарил я мыслью, прежде пленной,
Что мнится мне: рукою дерзновенной
Стучаться буду у небесных врат.

Но я дрожу, лишь оглянусь назад,
А он вослед пророчит мне, надменный,
Что упаду, что будет смерть мгновенной, -
Но что за дерзость славой наградят.

Икар, что прежде к небесам проник,
Когда смягчили воск лучи светила,
Дал имя морю в свой последний миг.

Но обо мне б молва провозгласила:
"Взалкавший звезд, он цели не достиг.
Не мужества, но жизни не хватило".

"Глаза, как вас назвать?.."
Перевод А. Парина

Глаза, как вас назвать?
Глаза? Пожалуй, бледно. Как иначе?
В словах высоких поискать удачи?
Сравню со звездами - солгу безбожно?
В них нет огня, и красота их ложна.

И с солнцем не сравню: огонь светила
Шальная ваша красота затмила -
Я говорю по праву очевидца.
К тому ж не вы, а солнце туч боится.
Где слов былая сила?
Виновны сами вы, что все сравненья
Ничуть мне не по нраву:
Для красоты - словесной нет оправы.

ГАЛЕАЦЦО ДИ ТАРСИА
Перевод Евг. Солоновича

"Спокойные до первой непогоды…"

Спокойные до первой непогоды,
Вы превзошли себя на этот раз,
Напоминая боль мою сейчас,
Ревущие, не умолкая, воды.

Смолистые челны и хороводы
Веселых нимф сокрылися от вас,
Как от моих сокрыта ныне глаз
Виновница нечаянной невзгоды.

Увы, мой день унылый все длинней,
И значит - время счастья недалеко,
Но мне удел от всех отличный дан:

Ни трепетных ночей, ни светлых дней,
Будь солнце низко, будь оно высоко,
Не принесет жестокий мой тиран.

"Побеждены недугом, на пороге…"

Побеждены недугом, на пороге
Отчаянья, бросают люди дом,
Спасения ища в краю чужом,
Когда пред ними нет иной дороги, -

Покинув так богатство и чертоги,
Где бог любви с особым мастерством
Пускает стрелы, я решил в глухом
Убежище забыть мои тревоги.

Но всюду - и в безлюдной стороне,
И стиснутый толпою, - постоянно,
Где б ни был я, Амур, как тень, при мне:

Скачу в седле - и моего тирана
Везу, плыву - и он со мной в челне,
Я плачу, он смеется, как ни странно.

"Дворец, где жен высокородных лица…"

Дворец, где жен высокородных лица
Сияли счастьем, царственный колосс,
Ты стольким радости любви принес,
Но эта перевернута страница.

Сегодня ты - жестокая темница,
Обитель страха, пыток и угроз,
Вместилище теней и вечных слез,
Где равносильно смерти очутиться.

Другие времена - и ты другой,
Нам одинаково не повезло, -
Недаром были мы с тобой похожи.

Надежды все утратив до одной,
Я, хоть и поздно, убедился тоже,
Что наслажденья - хрупкое стекло.

"Седые Альпы - зыбкая преграда…"

Седые Альпы - зыбкая преграда -
Остались позади, и ожил я:
Ты предо мной, Италия моя,
Для счастья больше ничего не надо.

Какой была мучительной отрада,
Чужим красотам противостоя,
Не забывать для них твои края,
Не ведают твои слепые чада.

Блажен, кто небольшой земли клочок
Имеет здесь, и кров над головою,
И пропитанье, и воды глоток!

Я не стремился некогда к покою
И плачу ныне, что, увы! не смог
Проститься раньше с юной суетою.

ТОРКВАТО ТАССО
Перевод Евг. Солоновича

Аминта
Отрывок

Дафна.

Ужель ты станешь, Сильвия,
И впредь себя в твои младые годы
Лишать волшебных радостей Венеры?
И слова "мама" так и не услышишь
И не увидишь, как играют дети
Вокруг тебя? Послушайся совета,
Оставь, оставь упрямство,
Одумайся, глупышка.

Сильвия.

Другие пусть в любви отраду ищут,
Когда в любви найти ее возможно,
А я довольна жизнью; лук и стрелы -
Моя забава, бег за быстрым зверем
И наконец решительная схватка -
И он сражен. Покуда звери в зарослях
И стрелы не перевелись в колчане,
В забавах я не знаю недостатка.

Дафна.

Воистину нелепые забавы,
И если ты довольна этой жизнью,
То потому, что ты другой не знаешь.
Так представлялись первобытным людям
Во времена младенчества вселенной
Питьем чудесным и чудесной пищей
Вода и желуди, теперь же это -
Питье и пропитание животных,
А люди хлеб и виноград узнали.
Быть может, если б ты хоть раз вкусила
И тысячную часть отрад сердечных,
Которых не узнать, любви не зная,
Ты б молвила, вздыхая:
"Напрасно тратит время,
Кто не живет любовью.
О, месяцы и годы,
Как много одиноких
Ночей и дней без друга
Я провела впустую,
Что посвятить обычаю могла бы,
Который большей сладостью известен!"
Оставь, оставь упрямство,
Одумайся, глупышка:
Спохватишься потом - да будет поздно.

Джорджо Гизи (1520–1582).

Венера и Адонис. Резец

Сильвия.

Как только я произнесу, вздыхая,
Твои слова - красивые, не спорю, -
К своим истокам возвратятся реки,
Трусливый заяц за борзой припустит,
А овцы - за волками, и медведи
Полюбят море, а дельфины - горы.

Дафна.

Я знаю, до чего упряма юность:
И я была такой, судьбой похожа
И ликом на тебя, - светловолосой,
Как ты, была и с алыми губами,
И на ланитах пухлых цвел румянец,
С такой же сочетаясь белизною.
Мне было в радость (радости у глупых
Свои) одно: натягивать тенета,
На ветки клей намазывать, о камень
Точить копье, отыскивать по следу
Зверей; когда же на себе случалось
Мне взгляд подчас почувствовать влюбленный,
Дикарка, я глаза склоняла долу,
Полна стыда и гнева; счастье мнилось
Несчастьем мне, и нравиться другому
Не нравилось, как будто это было
Моей виною и моим позором -
Внушать любовь и возбуждать желанья.
Но время шло. Чего любовник верный
Со временем от милой не добьется
Повиновеньем, вздохами, мольбами?
Да, я сдалась, - оружьем победитель
Избрал недаром слезы, и смиренье,
И скорбный вид, и просьбы о пощаде.
Открыла тень одной короткой ночи
Мне то, что долгий свет тысячедневный
Открыть не властен был бы и поныне.
Я прокляла тогда свою наивность
И слепоту и молвила, вздыхая:
"Вот лук мой, Кинтия, - с меня довольно
И стрел твоих, и твоего устава".
Хочу я верить, что и твой Аминта
В один прекрасный день преодолеет
Твое упрямство дикое и сердце
Железное твое смягчит. Быть может,
Он не пригож? Или тебя не любит?
Или другим не люб? Или, отвержен
Тобою, бросился другой в объятья?
Он Сильвии, быть может, не достоин?
Достоин: если ты - дитя Кидиппы
И внучка бога этой славной речки,
То он Сильвано сын, который сыном
Был божеству стада пасущих - Пану.
Когда ты смотришь в зеркало речное,
Тебе не уступает Амариллис
Ничуть в красе, но он пренебрегает
Приманками ее, предпочитая
Страдать из-за тебя. Ты, видно, хочешь
(Да не исполнится твое желанье!),
Чтоб он другой, отчаявшись, прельстился,
Которая его прельстить бы рада.
Какими бы глазами посмотрела
Ты на него тогда? На то, как счастлив
С другою он и над тобой смеется?

Сильвия.

Пусть поступает со своей любовью
Аминта, как захочет. Чьим угодно
Пусть будет он - моим бы только не был:
Я не хочу, и он моим не будет,
А стань моим, его бы я не стала.

Дафна.

Чем объяснить вражду?

Сильвия.

Его любовью.

Дафна.

Любовь добра, а дочь ее жестока?
Но от ягнят когда рождались кротких
Тигрицы? Или от вороны - лебедь?
Ты говоришь неправду.

Сильвия.

Я любила
Его, покуда он желал того же,
Чего и я. Теперь другое дело.

Дафна.

Ты зла себе желала. Он желает
Тебе добра, как и себе.

Сильвия.

Довольно
Об этом, Дафна.

Дафна.