М. Чернышева считает, что семантическое "поведение" новой лексики зависит от времени функционирования ее в новом языке. Все слова, попадая из исходного языка в язык заимствующий, проходят первый этап – проникновения. На этом этапе слова еще связаны с той действительностью, которая их породила. Постепенно слово иностранного языка приживается, его внешняя форма приобретает устойчивый вид, происходит адаптация слова по нормам заимствующего языка. Это период заимствования, или вхождения в язык, когда еще заметно сильное семантическое влияние языка-источника. Последний этап проникновения иностранной лексики в заимствующий язык – укоренение. Слово включается в полноценную жизнь: может обрастать однокоренными словами, образовывать аббревиатуры, приобретать новые оттенки значений и т. д. [Чернышева 2000].
В связи с увеличением числа новых заимствований усложняются семантические отношения между близкими по значению исконными и новыми иноязычными лексемами. Происходит дифференциация значений иноязычного и исконного слов, распределение членов таких рядов по сферам деятельности или сферам общения.
Чаще всего иноязычное слово заимствуется в одном из своих значений, реже в двух или более значениях. Если это происходит, то "заимствование при перенесении сохраняет большинство своих значений, но случается, что оно приобретает иное значение, и его семантическое поле значительно расширяется" [Dumont, Maurer 1995].
Значения заимствований и их иноязычных прототипов могут быть как сходны, так и существенно различны. Причем семантические различия с прототипами наблюдаются не только у слов, длительно функционирующих в воспринимающем языке, но и у инноваций иноязычного происхождения [Ильина, Сычева, 1998].
Представляется возможным говорить о том, что семантическая адаптация слова в первую очередь свидетельствует о том, что слово действительно ассимилировалось в языке-реципиенте.
После того как заимствованное слово вошло в язык, оно начинает жить своей жизнью, независимой, как правило, от жизни его прототипа в языке-источнике. Его звуковой облик еще больше приближается к структурам, типичным для данного языка. Заимствованное слово может подвергаться новым грамматическим преобразованиям, устраняющим черты чуждости; оно обрастает производными от него словами, претерпевает семантические изменения наравне с исконными словами и может получить совсем новое значение.
На фоне освоенной иноязычной лексики выделяются так называемые экзотизмы и варваризмы. Экзотизмы – это заимствованные слова, в значении которых выражаются отличительные черты общественной жизни, быта и нравов того или иного народа. Такие слова используются в научной, публицистической и художественной литературе при описании жизни того народа, который их создал [Алефиренко 2004: 241]. Экзотизмы не имеют синонимов в принимающем языке, поэтому обращение к ним при описании национальной специфики продиктовано необходимостью.
В другую группу выделяются варваризмы – иноязычная лексика, сохранившая все свойства языка-источника (часто даже иноязычную графику). Иначе говоря, это неассимилированные заимствования. Исходя из изложенных выше определений экзотизмов и варваризмов, представляется необходимым отметить, что эти понятия неразрывно связаны с понятием ксенизма. Термин "ксенизм" означает "чужое слово", употребление которого сопровождается металингвистическим знаком, как то дескриптивной парафразой или сноской внизу страницы, если речь идет о написанном тексте [Guilbert 1975: 96–98]. Л. Деруа представляет ксенизмы и собственно заимствования как две категории заимствования. Основное различие между ними состоит в том, что ксенизмы – слова чужого языка, иногда цитируемые, а собственно заимствования – окончательно ассимилировавшиеся слова. Невозможно, по мнению исследователя, провести четкую границу между этими двумя категориями. Существует "некоторый континуум между ксенизмами, не поддающимися ассимиляции и сохраняющими вид чужих слов, и словами, окончательно адаптировавшимися, т. е. настоящими заимствованиями" [Deroy 1956: 224].
Среди заимствованной лексики выделяется особый класс так называемых интернационализмов. Усиливающаяся тенденция глобализации многих сторон жизни и овладение все возрастающим количеством людей языками глобального общения способствуют увеличению числа интернационализмов и, следовательно, повышению интереса к интернациональной лексике со стороны лингвистов.
Тем не менее при равнозначной актуальности для языкознания заимствование и интернационализация лексики имеют разную степень разработанности. По мнению А.Э. Рыцаревой, явление лексической интернационализации до сих пор не оформилось в самостоятельное направление [Рыцарева2002: 3].
В современной лингвистике под интернационализмами понимаются слова, совпадающие по своей внешней форме (с учетом закономерных соответствий звуков и графических единиц конкретных языков) с полно или частично совпадающим смыслом, выражающие понятия международного характера из области науки и техники, политики, культуры, искусства и функционирующие в разных, прежде всего неродственных языках [Бельчиков 1990: 197].
Основная характеристика интернационализма состоит в тенденции к упрощению и сокращению числа значений той или иной лексической единицы по сравнению с языком-источником. Интернационализм наиболее приближен к требованиям, предъявляемым к идеальному термину, который должен быть по возможности однозначным и стилистически нейтральным.
В то же время одним из условий появления интернационализма в принимающем языке может стать наличие у него дополнительного семантического компонента, отсутствующего у соответствующей лексической единицы языка-реципиента. Таким образом, при сокращении числа значений шанс закрепиться имеет прежде всего то значение, которому не существует эквивалента в заимствующем языке.
Несколько иное определение интернационализма дает Ю.С. Маслов: "интернационализмы – слова и строительные элементы словаря, получившие распространение во многих языках мира" [Маслов 1998: 205]. Таким образом, учитывается тот факт что расширение интернационального лексического фонда идет путем не только заимствования иноязычной лексики, но и создания новых слов на основе интернациональных морфем. Интернационализация лексики различных языков достигла сейчас такого уровня, при котором многие слова, а также корневые и аффиксальные морфемы оказываются общими для разных языковых систем. Тем не менее основную массу интернациональных элементов составляют корневые морфемы, проникающие в мировые языки и обладающие способностью комбинироваться с национальными аффиксами.
Хотя интернационализм и считается частным случаем заимствования, существует ряд отличающих его характеристик. Например, возникновение интернациональной лексики напрямую связано с масштабами распространения языка. В разные исторические эпохи вклад в фонд интернациональной лексики был сделан разными народами. В первую очередь источником интернационализмов стал греко-латинский фонд корней, словообразовательных аффиксов и готовых слов. Затем Италия, одна из первых вступившая на путь капиталистического развития, стала очагом, из которого стали распространяться в другие языки Европы интернационализмы. В XVII–XVIII вв. в центр культурной и политической жизни Европы выдвигается Франция и французский язык начинает пополнять состав интернационализмов. С конца XVIII в. и по сегодняшний день основным источником интернациональной лексики становится английский язык.
"Глобальность современной цивилизации и информационных процессов приводит к значительной унификации и нивелированию своеобразия языков" [Мечковская 2001: 100]. Отчасти такая "унификация" связана с наличием в языках схожих пластов лексики. Если лексическое заимствование в целом встречается практически во всех сферах человеческой деятельности, то интернационализм как разновидность заимствования свойственен массово-информационной, научной, официально-деловой речи.
Массово-информационная сторона языка особенно насыщена интернационализмами, что нередко объясняется повышенной восприимчивостью СМИ к новым тенденциям в языке. СМИ являются своего рода проводниками интернациональной лексики во все остальные сферы языка [Палажченко 2004].
Английский язык и интернационализмы на его основе стали безраздельно господствующими в сфере науки. Организаторы международных научных конгрессов фактически отказались от услуг синхронных переводчиков. Этот факт еще раз подчеркивает роль интернационализмов в коммуникации, являющихся опорными элементами при аналитическом восприятии иностранной речи. Аналогичный процесс происходит в международном бизнесе. Официально-деловая речь открыта для лексики английского происхождения, несмотря на ограниченность официально-документальными и обиходно-деловыми формами.
Из специальных проблем, связанных с лексическими заимствованиями и представляющих интерес для контактной лингвистики, выделяют: 1) проблему сравнительной легкости заимствования различных лексических классов (например: существительные – прилагательные – глаголы – предлоги) [Appel & Muysken 1987: 170–171; Wilkins 1996: 112–114]; 2) проблему адаптации (фонологической, морфологической и семантической) заимствований в "принимающий" язык и 3) связанную с последней проблему отличия заимствований от явления "смешения кодов".
Процессы лексического заимствования представляют собой самый распространенный и, так сказать, заметный невооруженным взглядом тип интерференционных явлений. Это объясняется во многом тем, что лексические заимствования, пожалуй, единственный вид интерференции, для которого не является необходимым двуязычие и в сколько-нибудь значительной степени заимствования быстро распространяются в одноязычном сообществе.
Кроме того, заимствование является одним из самых распространенных типов лексической интерференции, который не только создает определенные изменения в лексико-семантической системе воспринимающего языка, но и представляет собой реальную основу для возникновения интерференции на других уровнях языка – фонологическом и грамматическом [Жлуктенко 1974: 133].
Что касается вопроса отношения интерференции и заимствования, то мы имеем дело с общей бедой лингвистики – отсутствием единой и общепринятой терминологии. В частности, исследователи довольно по-разному употребляют термин "интерференция". Одни включают понятие "заимствование" в интерференцию, другие противопоставляют эти понятия, третьи вообще используют только термин "заимствование". Отдельные исследователи полагают, что интерференция – это процесс, а заимствование – и процесс, и результат этого процесса.
Так, в своей монографии С. Томасон и Т. Кауффман (1988) рассматривают две социолингвистические ситуации, приводящие к действию более или менее интенсивных интерференционных процессов. Это ситуация сохранения языка, испытывающего интерференционное воздействие, с одной стороны, и ситуация языкового сдвига – с другой. Лингвистические последствия первого типа авторы предпочитают называть заимствованием, лексическим и структурным, второго – интерференцией, эксплицитно указывая, впрочем, на то, что это два типа интерференции. Обе ситуации могут характеризоваться разной степенью влияния одного языка на другой. При сохранении языка интерференционное воздействие проявляется сперва в лексических заимствованиях, и лишь затем наступают структурные (фонетические и грамматические) изменения.
Л.И. Баранникова, в свою очередь, отмечает, что между заимствованием и интерференцией существуют различия, заключающиеся в следующем:
1. При заимствовании в языковую структуру проникает чужеродный элемент, который подвергается в ней ассимиляции. При интерференции изменяется сама структура или ее отдельные элементы под влиянием воздействия извне.
2. Заимствоваться могут отдельные материальные элементы в составе языковой структуры; заимствования связей и отношений этих элементов с другими элементами не происходит. Интерференция же связана именно с воздействием связей и отношений, сложившихся в системе одного языка, на систему другого языка. Усвоения материальных элементов чужой системы при этом не происходит.
3. Заимствование характерно для менее организованных систем языка. Интерференция охватывает прежде всего структурно более строго организованные системы языка.
4. Заимствование может иметь место при слабых, кратковременных контактах и даже при отсутствии непосредственной связи носителей языков. Интерференция возможна лишь при длительных непосредственных контактах носителей разных языков.
5. Заимствование не оказывает существенного влияния на структуру языка, не вносит в нее заметных новых черт; интерференция при особо благоприятных условиях может привести к существенным изменениям в строении языковой системы, в ее внутренних связях и организации [Баранникова 1972: 93–94].
Тем не менее процесс интерференции отличается от процесса заимствования. Процесс заимствования необязательно проявляется в условиях билингвизма. Иначе говоря, для заимствования необходим языковой контакт, но не обязателен билингвизм. Заимствование как процесс осуществляется на социальном, а не на индивидуальном уровне. Для заимствования нужно всеобщее принятие данного элемента языка, и оно возникает не потому, что человек испытывает влияние родного языка, а вследствие самых разных причин социального характера.
Принципиально интерференция отличается от заимствования как процесс психологического свойства (перенос речевых привычек из одного языка в другой при билингвизме) от процесса обращения к чужому языку по социальным причинам. Тем не менее заимствование и интерференция становятся заимствованиями как результат длительного соприкосновения двух языков.
Важным моментом интерференции является степень владения своим и чужим языком. Мы исходим из того, что интерференция имеет разные степени интенсивности в разных социальных группах. В речи той группы, которая хорошо владеет чужим языком, интерференция проявляется в меньшей степени. Напротив, в чужом языке, которым пользуется малообразованное население, заимствований больше. Интерференция встречается при изучении языка в школьных условиях. Отметим также, что интерференция нередко возникает и тогда, когда говорящий воспринимает слово родного языка в качестве интернационального и легко вставляет его в чужой язык в привычном для него значении.
Как было сказано выше, процесс заимствования лексических единиц свойствен не только билингвам, но и монолингвам, однако мотивы заимствования, которые вынуждают говорящих принимать в свой словарь новые слова, одинаковы для двух групп. Общую причину лексических заимствований лингвисты видят в необходимости обозначать новые предметы, лица, явления. Когда речь идет о новых коммуникативных потребностях, прежде всего имеется в виду необходимость обозначения природных явлений: фауны, флоры, предметов и видов деятельности, а также объектов и явлений социокультурной сферы. Лексические заимствования этого типа можно рассматривать как результат того, что воспользоваться готовыми обозначениями легче, чем описывать предметы или явления заново. Кроме того, выделяют внутренние и внешние причины заимствований. К внутренним относятся:
а) низкая частотность слов. Слова с низкой частотностью, возможно, просто недостаточно прочно удерживаются в памяти, чтобы устойчиво функционировать. Как было доказано, частотные слова при прочих равных условиях легче вспоминаются и поэтому более устойчивы. Относительно нечастотные слова менее устойчивы, более подвержены забыванию и замещению;
б) наличие вредной омонимии. Иногда слово заимствуется из другого языка только с той целью, чтобы разрешить ситуацию столкновения омонимов;
в) третья причина лексиче ских инноваций проистекает из свойств аффективных слов терять свою выразительность. Определенные понятия "обрастают" множеством разных обозначений. В некоторых семантических полях постоянно ощущается потребность в синонимах, и когда такие синонимы обнаруживаются в другом языке, их охотно перенимают. Данная причина лежит в основе заимствований, не находящих объяснения в необходимости обозначения новых явлений природы и культуры.
Словарь двуязычных более подвержен лексическим инновациям, так как, когда одноязычный располагает лишь исконным материалом и теми заимствованиями, которые перешли к нему от предшественников, двуязычный индивид имеет в своем распоряжении еще один язык. Кроме указанных нами внутренних причин инноваций существуют также и внешние причины социокультурного порядка. В соответствии с последними двуязычный более, чем одноязычный, способен принимать иноязычные обозначения новых предметов, ибо знакомство с другой культурой способствует большему осознанию новизны.
Необходимо отметить еще несколько факторов, которые тем или иным образом могут вызвать у двуязычных потребность в лексических заимствованиях. Во-первых, сравнение со вторым их языком может создать ощущение, что некоторые из семантических полей родного языка недостаточно дифференцированы. Во-вторых, в ситуации контакта между языком-источником и определенными социальными значимостями устанавливаются конкретные символические ассоциации. То есть если один из языков обладает престижем, то двуязычный будет использовать заимствования из него, стремясь тем самым продемонстрировать определенный социальный статус, символом которого выступает владение этим языком. Это может выражаться как в ученых заимствованиях, так и в индивидуальных заимствованиях обозначений предметов повседневного обихода, хотя в родном языке для тех же предметов существуют превосходные наименования. Наконец, речь двуязычных может подвергаться лексической интерференции другого иноязычного словаря из-за простого недосмотра, когда нарушается дистрибуция определенных слов в пределах высказываний данного языка. Особенно широко практикуется использование иноязычных слов в аффективной речи, когда внимание говорящего почти полностью отвлекается от формы и содержания сообщения.
На основании изучения общих причин интерференции можно было бы предсказать возможность перенесения многих слов. Но, как и при фонетической интерференции, в лексическом плане реализуются не все возможные ее виды.
Итак, лексическая интерференция слов одного языка в другом может проявляться как в плане выражения, так и в плане содержания. Для простых лексических единиц более обычным является прямое перенесение последовательности фонем из одного языка в другой. Иногда переносимое слово приобретает форму, которая своим составом фонем напоминает либо потенциальное, либо уже существующее в языке-реципиенте слово. Следующий распространенный тип интерференции простых слов представляет собой расширение употребления исконного слова в соответствии с моделью другого, воздействующего на него.
Для сложных слов и фраз, т. е. составных лексических единиц, возможны три типа интерференции: могут быть перенесены все их компоненты в анализируемой форме; все компоненты могут быть воспроизведены путем семантического расширения; наконец, одни компоненты могут быть перенесены, а другие воспроизведены. Перенесение анализируемых сложных слов происходит тогда, когда компоненты сложного слова или словосочетания приспосабливаются к моделям словообразования и синтаксиса языка-реципиента.
Воспроизведение же посредством собственных эквивалентных слов практикуется по отношению к сложным словам, словосочетаниям и более объемным единицам. Этот вид интерференции называется калькой.