Некоторые отклонения от нормы в речи носителей языка могут свидетельствовать о степени речевой культуры человека. Многие речевые нарушения носят случайный характер. Они могут быть обусловлены ситуацией общения, общим эмоциональным состоянием говорящего, его отношением к собеседнику, а также индивидуальными свойствами речи.
Иноязычный акцент как проявление интерференции в речи человека, владеющего двумя языками, может быть стабильным (как характеристика речи коллектива) и преходящим (как особенность чьего-либо идиолекта). Произносительный акцент является сложным речевым феноменом. Отклонения от произносительной нормы в неродной речи говорящего, с одной стороны, обладают определенной спецификой, отражающей языковую (национальную, социальную, территориальную) принадлежность человека, говорящего с акцентом. Но акцентная речь одновременно маркирована и общими признаками, характерными для любого человека, говорящего на неродном языке и не владеющего им в совершенстве вследствие отсутствия автоматизированных навыков говорения, в силу определенного психологического барьера при переходе на неродной язык в речевом общении и по ряду других причин, пока еще недостаточно изученных. Как общие, так и специфические признаки нарушения произносительной нормы в речи билингва на приобретенном языке составляют в восприятии и языковом сознании носителя языка общую картину акцентной речи (речи, окрашенной акцентом).
Отклонения в произношении наблюдаются как на сегментном (звуковом), так и на сверхсегментном (просодическом) уровнях звучащей речи. Наименее изученной областью акцента, а потому и наиболее уязвимой в практическом плане считается интонационное оформление иноязычной речи. К тому же, на наш взгляд, изучение иноязычного акцента на просодическом уровне отличается особой важностью, так как акцент особенно "выдает" говорящего на иностранном языке в крупных единицах, в протяженных высказываниях. При этом очень явными являются ошибки в расстановке фразового ударения, в выборе интонационного центра во фразе.
Л.Г. Фомиченко отмечает, что причины возникновения просодической интерференции при изучении языка, результатом которой является акцент в речи билингва, нельзя относить только на счет артикуляторно-физиологических различий носителей контактирующих языков и особенностей в просодических системах сопоставляемых языков. Роль когнитивных факторов родного языка билингвов несомненно важна при исследовании появления и проявления фонетического акцента [Фомиченко 1998: 215].
Иноязычный акцент – изменения в речи, вызванные фонетической интерференцией, случаи языковых нарушений на грамматическом и лексическом уровнях относят к понятию "контаминация речи".
Основой выявления интерференции на грамматическом и лексическом уровнях должен быть анализ ошибок, так как именно они являются конкретным ее проявлением. Однако этим не должно ограничиваться изучение интерференции. Суть не в том, чтобы собрать ошибки, классифицировать их и знать, что они имеют место.
Ошибка в иностранном языке, по мнению Г.М. Бурденюка и В.М. Григоревского, – это обычно "результат неправильной операции выбора языковых средств иностранного языка для выражения правильно запрограммированной мысли". Причины неправильного выбора могут быть различными: 1) семантическое, структурное и функциональное отождествление явлений родного и иностранного языков, а также явлений внутри иностранного языка; 2) влияние таких факторов, как переосмысление на почве недопонимания, возникновение неправильных ассоциаций иногда чисто механического характера [Бурденюк, Григоревский 1978: 30].
Дело в том, что говорящему на родном языке свободно излагать свои мысли помогает языковое чутье. Билингв же должен переключаться с механизма родной речи на механизм иностранной речи. При этом из-за интерференции часто возникают ошибки, так как в процессе освоения иностранной речи нам свойственно исходить из особенностей речи на родном языке.
К. Кийтсоглу-Влаку в своей статье "Последствия ошибок" отмечает, что ошибки могут быть связаны с интерферирующим влиянием как родного, так и изучаемого иностранного языка. Когда это влияние проявляется в грамматических показателях, морфологии, структуре предложения, то речь идет о морфосинтаксической интерференции. Если же ошибки состоят в неадекватном выборе слов, налицо интерференция лексическая. Кроме того, на количестве ошибок сказывается психологическое состояние говорящих (стресс, эмоции, усталость и т. д.), а также невнимательность, несерьезное отношение к своей речи [Kiyitsioglou-Vlachou 2001: 31].
Одним из направлений исследований в рассматриваемой области является поиск путей объяснения механизмов ошибки. Т.Д. Кузнецова (1978) уделяла особое внимание роли механизма установки в формировании правильного и ошибочного речевого действия на втором языке.
Ошибки в речи на неродном языке, вызванные использованием средств родного языка, – это проявление интерференции. Общей предпосылкой интерференции является то, что человек, говоря на неродном языке, всегда в той или иной мере использует навыки речи народном (основном) языке [Мечковская 2000: 173].
В.А. Виноградов полагает, что механизм ошибок принципиально тождествен для процесса овладения языком ребенком и для процесса изучения второго языка взрослым, хотя овладение первым языком отличается от изучения второго тем, что в первом случае отсутствуют готовые схемы, соотносимые с системой, и готовые эталоны, соотносимые с нормой, а во втором – требуется не только формировать новые схемы и эталоны, но и развивать способность отключать систему и норму первого языка при пользовании вторым. По этой причине автор выделяет две составляющие в механизме ошибок в речи на втором языке: интерференцию и аналогию. Интерференция трактуется им как "подмена схем и моделей изучаемого языка соответствующими элементами родного языка либо изменение первых по образцу вторых"; она может быть вызвана как системой, так и нормой первого языка. Ошибки, вызванные ложной аналогией, всегда касаются нормы, их источником является сама усвоенная система, воздействующая на норму таким образом, что системно возможное подменяет нормативно принятое. Это воздействие трактуется как своеобразная интерференция, происходящая в рамках системы и нормы одного и того же языка или через аналогию с системой и нормой родного языка, отсюда интерференционная аналогия выступает как центральная пружина механизма ошибок, основаниями для действия которой могут быть: система второго языка, система первого языка, норма второго языка, норма первого языка [Виноградов 1983: 55–56].
Исследования последних лет убедительно доказали, что только часть ошибок во втором языке может быть объяснена за счет влияния первого языка. Такие ошибки стали квалифицироваться как межъязыковые, т. е. ошибки межъязыковой интерференции. В то же время было обнаружено, что встречается множество одинаковых ошибок, которые допускают изучающие второй язык независимо от характера их первого языка. Ошибки такого рода получили название внутриязыковых, отражающих специфику процесса овладения языком, ход этого процесса, в связи с чем используется также определение их как "ошибок развития". Ошибки межъязыковой интерференции детально описаны во многих зарубежных и отечественных публикациях. Предлагаемые классификации обычно являются продуктами лингвистического анализа по уровням языка, видам речи и т. п. Внутриязыковые ошибки первоначально также трактовались как обусловленные исключительно интерференцией, а в ходе анализа внимание акцентировалось на тех элементах формы или значения языковых явлений, которые могли вступать во взаимодействие в рамках изучаемого языка. Однако в последние десятилетия в англоязычных публикациях делается акцент на том, что через анализ ошибок такого рода можно и нужно выявлять стратегии, используемые обучаемыми для облегчения себе задач овладения вторым языком [Залевская 2000: 299–300].
Рассматривая вопрос о психологической природе навыков и определяя навык как единство устойчивости и изменчивости, фиксированное™, лабильности, известный психолог С.Л. Рубинштейн наиболее полно характеризует сложную психофизиологическую природу навыков как динамический стереотип. Он объясняет также способность навыка к переносу.
Что касается начального периода овладения вторым языком, то здесь наблюдается динамическое, постоянно изменяемое состояние идиолектов второго языка. То, что ярко характеризует идиолект одной личности на данной стадии овладения языком, может быть слабо выражено в идиолекте другой. Главное же – количество ошибок, вызванных интерференцией, со временем уменьшается. К концу обучения (если речь об искусственной ситуации двуязычия) навыки все более приближаются к норме второго языка, а при этническом билингвизме могут привести в конце концов к равноправному овладению языком, который вначале был совершенно чужим [Интерференция в сфере лексики и грамматики немецкого языка 1990: 8–9].
А.А. Залевская также отмечает контрастивный анализ, который разрабатывался в целях выявления особенностей взаимодействия языков в процессе обучения (искусственный билингвизм). Выбор контрастивного анализа был обусловлен представлениями о том, что овладение языком состоит в формировании навыков через практику и подкрепление. Поскольку ко времени освоения вторым языком навыки пользования первым языком являются прочно установившимися, они оказывают решающее влияние на становление новых навыков второго языка: происходит перенос уже имеющихся навыков. Отсюда были сделаны выводы, что, во-первых, наличие расхождений между языками обусловливает значительные различия между овладением первым и вторым языками, а во-вторых, до обучения второму языку необходимо предпринимать сопоставительный анализ систем двух языков для выявления фактов совпадения и расхождения и для обнаружения "критических моментов", которые должны быть учтены при обучении для предотвращения интерференции. Использовавшийся в этих целях контрастивный анализ представлял собой сопоставление двух языковых систем, а получаемые таким путем перечни расхождений между языковыми явлениями служили основанием для прогнозирования трудностей и обусловливаемых ими ошибок обучаемых [Залевская 2000: 294–295].
В заключение стоит сказать о социальной значимости акцента и ошибок в речи говорящего. Не случайно эта проблема привлекает внимание многих исследователей. Звучащая речь содержит большой объем информации о говорящем. Известны случаи положительного воздействия иноязычного акцента на носителя языка. При небольшой степени акцента некоторое своеобразие речи говорящего может способствовать улучшению коммуникации. Особенности звучания голоса собеседника являются богатым источником информации для коммуникантов и иногда играют решающую роль в обеспечении успешности межкультурного общения. Но чаще всего акцент оценивается носителем языка отрицательно, поскольку восприятие речи билингва, насыщенной отклонениями от нормы, затруднено и приводит к снижению заинтересованности носителя языка в акте общения. Путь к преодолению интерферирующего влияния родного языка лежит через глубокое осознание всех особенностей родного и изучаемого языков в сравнительно-сопоставительном плане. Здесь важны учет языковых расхождений на всех уровнях языка и установление общего в родном и иностранном языках.
2.3.2. Различные подходы к изучению интерференции
Интерференция как сложное явление представляет интерес не только для специалистов в области лингвистики, но и для специалистов смежных областей – социолингвистики, психологии, педагогики, культурологии и др.
В лингвистическом аспекте интерференция понимается как отклонение от норм языка. Это особый тип влияния одного языка на другой, который устанавливается в устной и письменной речи многоязычного индивида.
Кроме уже указанной нами базовой позиции У. Вайнрайха существуют мнения других лингвистов. Так, С. Томасон и Т. Кауфман, характеризуя субстратную интерференцию, особо отличают ее от других изменений, происходящих в контактирующих языках, на том основании, что она является результатом несовершенного усвоения языка в процессе языкового сдвига, т. е. это такой вид интерференции, когда группа индивидов, усваивающих второй язык, не овладевает им в совершенстве [Thomason, Kaufman 1988: 38]. Их теория основывается на том, что в результате смешения двух языков часто появляется не "третий" язык, а происходит ассимиляция одного из двух контактирующих языков, который вытесняется из общения и утрачивается. Однако вытесненный язык не исчезает бесследно: он как бы "растворяется" в выживающем языке и видоизменяет его. В зависимости от того, принадлежал ли этот язык местному населению или это был язык пришельцев, выделяют два вида влияния его на сохранившийся язык: субстрат и суперстрат. Субстрат – это следы местного вытесненного языка в языке пришельцев. Суперстрат – это следы утраченного языка пришельцев в местном языке, который стал, таким образом, языком и коренного, и пришлого населения. В исследованиях, посвященных взаимодействию языков, также пишут об адстрате. "Адстрат – язык, находившийся в длительном контакте с другим языком и оставивший в нем следы, но, в отличие от суперстрата, не растворившийся в нем, а продолжающий существовать и самостоятельно развиваться и после прекращения тесных политических, экономических и географических связей с языком, по отношению к которому он рассматривается как исторический адстрат" [Алисова, Репина, Таривердиева 1987: 104–106].
Понятие субстратной интерференции, применяющейся для объяснения очевидных фактов влияния родного языка на проявляющийся акцент в речи билингвов, принимается практически всеми лингвистами. Но иногда субстратные объяснения интерференции представляются ученым не вполне убедительными. Объяснение влиянием субстрата изменений, происходящих в данном языке, не снято с повестки дня. Лингвисты оперировали и продолжают оперировать этим фактором, но осознание недостаточности одностороннего подхода к истории языка и отнесения всех инноваций за счет "влияния" другого языка постоянно проявляется в конкретных работах лингвистов. В частности, Д. Бикертон отмечает, что, несмотря на то что вероятные субстратные источники зачастую могут быть определены, теория не в состоянии объяснить, почему одни грамматические черты языка-субстрата оказывают интерферирующее воздействие, а другие нет [Bickerton 1981: 49–51].
Б. Гавранек, в свою очередь, подчеркивает, что пути, ведущие от контакта языков к интерференции, могут быть весьма различными и субстрат не относится к главным факторам изменения языка [Гавранек 1972: 94–95].
Б. Гавранек приходит к мысли, что, рассматривая влияние чужих языков, необходимо иметь в виду не только "чуждое, идущее извне влияние", но прежде всего то, как "проявляется это влияние в воспринимающем языке", т. е. вопрос, связанный с внутренним развитием языка, которое и определяет, какие черты заимствуются, а какие нет [там же: 94–95].
Кроме того, по мнению Р.А. Будагова, проблему субстрата нельзя одинаково решать применительно к разным языкам. Имеются языки, в истории которых субстрат и субстратные воздействия сыграли важную роль, но известны также и языки, в системе которых удельный вес подобных воздействий был всегда мал. Различие это определяется историческими условиями формирования тех или иных языков [Будагов 2004: 365].
Для сторонников данной теории различия или отклонения в диалектах французского языка африканского континента связаны с интерференцией в системах французского и африканских языков, известных говорящему.
Данная гипотеза была поддержана Ж.И. Винке и Н. Казади. Согласно этим авторам "отклонения есть проявление другого, более глубокого феномена: оценка языка-суперстрата структурой языка-субстрата". Точнее, "структура французского Пуэнт-Нуара не сильно отличается от стандартного французского языка, так как оба варианта имеют в своей основе общую универсальную структуру и, с другой стороны, обладают большим количеством трансформационных правил" [Vincke, Kazadi 1976: 59–61].
Вопросы субстрата, суперстрата и адстрата, долгое время являясь дискуссионными, и сегодня продолжают оставаться таковыми. Исследователи не пришли к единому мнению, какой из стратов получил наибольшее распространение. Нам представляется возможным предположить, что популярность того или иного влияния на сохранившийся язык зависит от каждой конкретной ситуации. Так В.А. Виноградов говорит о непопулярности адстрата ввиду того, что его сложно отличить от фактов локального заимствования [Виноградов 1992: 121].
В то же время В. Дитрих отмечает, что в условиях распространения романских языков на американском континенте факторы адстратного влияния имеют некоторое значение, тогда как субстратных отношений не наблюдается [Дитрих 1999: 99].
Тем не менее проблема субстрата, как и его своеобразных разновидностей, – это не столько собственно лингвистическая, сколько историческая проблема. Но для лингвиста важно, в каких случаях субстрат может иметь последствия, существенные для тех или иных элементов структуры изучаемых языков. Вопрос осложняется еще и тем, что на разных уровнях языка субстрат обнаруживается неодинаково: в сфере лексики субстратные влияния установить легче (при условии хорошей сохранности языков аборигенов), чем в сфере фонетики или в сфере грамматики.
При рассмотрении вопросов интерференции также следует различать две стадии данного явления: в речи и в языке. Структуралистическая теория коммуникации, которая проводит различие между языком и речью, принимает в качестве обязательного условия то, что "определенное речевое явление принадлежит определенному языку". Только на этой основе представляется возможным объяснить высказывание, которое содержит некоторые элементы, принадлежащие не тому языку, что все остальные. Именно потому, что говорящий или слушающий (или оба) обычно знают, какому языку принадлежит высказывание как целое, элементы, не принадлежащие ему, выделяются как "заимствованные" или перенесенные. В этом состоит одно из проявлений лингвистической интерференции.